Сумерки России. I-часть

    Сумерки России. I-часть.
    [статья из серии по истории пророчеств].

    Интересно, но многие люди, которые в конце XX-го столетия серьёзно и вдумчиво занимались экстрасенсорикой, телекинезом и прочими непознанными природными явлениями, быстро эволюционировали и пришли к религиозному мировоззрению, начиная осмысливать эти явления с точки зрения религии.
    Православные священники так объяснили данное явление:
    «Кротостью и Смирением да победим Зло. Любая духовная болезнь – это когда исчезает Покаяние: сначала – радость Покаяния (в смысле – радостное переживание плодов Покаяния), а затем и горечь покаянного труда.
    Слепотою поражены наши ум и сердце. По причине этой слепоты ум не может различать истинных помыслов от ложных, а сердце не может различать ощущений духовных от ощущений душевных и греховных, особливо когда последние не очень грубы. По причине слепоты духа вся наша деятельность по истинному пониманию Священного Писания делается ложною, как и Господь называл книжников (учёных и фарисеев) слепыми и вождями слепых, не входящими в Царство Небесное и непопущающими человеков в входит в него.
    При истинном духовном понимании Священного Писания благодать Божия, насаждённая в нас святым Крещением, начинает исцелять нас мало по малу от духовной слепоты духа посредством умиления. Умиление есть первое духовное ощущение, доставляемое сердцу осенившею его Божественной благодатью, позволяющее постепенно через многие труды входить в состояние видения. Видение есть чтение и приятие духом Нового Завета. С прекращением умиления прекращается общение с Новым Заветом и является общение с Ветхим. Вместо преобладания в душе смирения, не противящегося злу, является правосудие, усиливающее исторгнуть око за око, зуб за зуб.
    По этой причине преподобный Сисой Великий со стенанием говаривал: «Читаю Новый Завет, а возвращаюсь на Ветхий».
    Желающему постоянно пребывать в умилении и духовном видении, должно заботиться о постоянном пребывании в смирении, изгоняя из себя самооправдание и осуждение близких, вводя смирение самоукорением и сознанием своей греховности пред Богом и человеками. Читая жизнеописания Святых и Отеческие сочинения, надо помнить, что они преимущественно составлены для назидания иноков, а не мирян. Чтение их мирянами очень недостаточно, для удовлетворительного познания необходимо изучение опытом, только тогда Божественная благодать начнёт очищать дух человеческий […]
    От века Богом определены спасаемые, приходит срок, и определённые получают спасение. Основание сему последнему – предвечное Божие избрание. Избранный Богом подвижник разными путями приходит к познанию Священного Писания, через труды он очищается и постепенно переходит от познания духов к духовному видению их […]» (иеродиакон Серафим, отрывок статьи «Как должны православные относится к толкованиям Священного Писания западными писателями», 2002).

    К сожалению не всем дано «пребывать в умилении и духовном видении, через постоянное пребывание в смирении», поэтому изучая Историю пророчеств академическим путём, сопоставляя исторические факты, приходишь к однозначному выводу: Истина, которую так любят искать философы и политологи, уже давным-давно сказала людям «Своё последнее слово». Выразительницей этой Истины явилось «Священное Писание», главный труд которой – «Откровение» апостола Иоанна Богослова – Божественное предначертание всего, совершенного Господом и планируемого к совершению, идеалы Которого вечны, неизменны и независимы ни от Духа времени, ни от народных требований в данный, конкретный исторический момент.
    Поэтому историю человечества никак нельзя рассматривать как смену «старого» мироустройства чем-то «новым», ибо ничего «нового» в сфере возвещённых Богом идеалов морали и нравственности и способов их достижения нет и не может быть, а нужно рассматривать историю лишь как смену расстояния, то приближавших человечество к возвещённой уже Истине, то удалявших его от Неё, то сокращавших расстояние людей от Бога (первые столетия после принятия III-го, IV-го, V-го, VI-го Заветов), то увеличивавших это расстояние из-за «охлаждения» Веры.
    Это состояние можно сравнить с Солнечной системой: Солнце – это «Священное Писание», планеты – это народы, которые движутся по кругу в своём эволюционном развитии, то подходя своим законоуложением и моральными ценностями к «Священному Писанию» поближе, то удаляясь от него. То народы жёстко борются с нарушителями Законов Божиих, немилосердно казня их, то «кротостью и смирением побеждают Зло».
    Так было всегда. Однако в конце XX-го века появился новый фактор. Человечество стало жить в обществе общемировых стандартов и высокотехнологичных технологий.
    Пересмотр, а возможно и составление заново истории человечества под указанным углом зрения, обнаружение подлинной роли Промысла Божьего в истории мира, как фактора, который не только является постоянным спутником исторической жизни народов, но и составляет главнейшее его содержание, направляя их в заранее намеченное для них русло, – всё это задачи, которые будут решаться уже в недалёком будущем, сразу после периода «Великой Скорби» (2014-2032).
    Тогда рассматривая историю человечества и Историю пророчеств под этим углом зрения, специалисты заметят и те причины, которые вызывали те или иные исторические процессы, и те способы, с помощью которых они решались. Тогда всем станет ясно до очевидности, что с момента низведения на землю «Священного Писания», с заложенной в ней «Божественной Истиной» – «Откровение» Иоанна Богослова, вся история человечества свелась, в сущности, к истории борьбы двух мировых процессов: жить ли людям по Заповедям Божиим, или же объявить их не реальными, не выполнимыми, а, следовательно, подлежащими к ниспровержению, к уничтожению и замене на «новые» знания, «новые» достижения и откровения, которые на самом деле знаменуют собою только изменение в символики (Орлы, Драконы, Львы, Лилии, пятиконечные звёзды и т.д.) внутренней жизни народов (формы собственности разные, а методы управления одни и те же, постоянное насилие одних над другими).
    Когда богословы, следом за историками, начнут изучать Историю пророчеств, то они обнаружат, где запрятаны корни тех процессов, которые в своём результате дали ужасы всех революций и «новшества» всех четырёх «сотрясений основ», и сделают однозначный вывод: «Сатанизация мира, когда огромное большинство населения, точно нарочно, потеряв генетическую память, начинает играть на руку безбожникам и бороться с теми немногими, кто ещё продолжает верить в Святость» выражается не «в бунте Сатаны против Бога» и «диктуется не действительными требованиями времени, замене «старых» понятий, или добровольно уступающих своё место «новым», или насильственно вытесняемых революциями» (как считал русский философ Н. Бердяев, изгнанный большевиками из России, журнал «Путь», 1922), а является ответом Бога тем народам, которые из «идейных или классовых» соображений порывают с Ним связь, и провозглашают Его Заветы – «реакцией, застоем и отсталостью», а верующих людей «вредителями» и «контрреволюционерами», которые приносят государству только Зло.
    И когда богословы и философы, особенно в Российской Федерации, поймут эту простую Истину, перед ними встанут ряд вопросов:
    Во-первых, почему в русском народе после принятия Православия исторически отсутствует трезвая оценка самого себя, мотивов своих действий и окружающих обстоятельств?
    Во-вторых, только ли Смирение и Кротость должно было вызывать в душе средневекового россиянина вид Православного Собора или монастыря?
    В-третьих, только ли к Смирению и к Кротости призывают пророчества провидцев и «Откровение» Иоанна Богослова?
    Возможно, кто-то, прочитав данные вопросы, осудит автора и припишет мотивы, каких он не имеет, однако же повторю: Если Россия хочет сохраниться, как государство, она, во-первых, должна покончить с идеей Смирения и Кротости перед богоборцами раз и навсегда, а, во-вторых, она должна всемерно беречь иноческую идею и бережно сохранять все пророчества своих провидцев, и не только сохранять, но и изучать их, ибо они должны стать её опорой.
*    *    *
    Как ни разнообразны пути развития народов, населяющих нашу планету – Земля, как ни извилисты линии жизни на ладонях разных людей, наблюдательный взор историка не только подметит определённую систему в направлении этих линий, но сумеет, основываясь на анализе прошедшего, сделать выводы и о Будущем. Это не духовная прозорливость праведника, а только свободное желание смотреть и видеть Знамения времени, общие детали происходящих событий, и только не желание всматриваться в глубь окружающих нас явлений рисует нам постоянно картины внешних фактов, как будто на первый взгляд не связанных друг с другом и разъединённых между собой, тогда как они составляют звенья одной длинной непрерывной цепи Божественного предначертания.
    Истинно религиозные люди были редки в каждую эпоху – этот факт не подлежит пересмотру. Большинство людей верило теоретически, верою, как создающей определённые понятия и налагающей определённые обязанности. Моральные же устои общества покоились на идейных основах, иногда чуждых вере и черпающих своё начало из совершенно другого источника: жажда власти и благосостояния «лучших людей». Там всегда господствовали принципы, какие угодно, кроме религиозных. Там спорили о понятиях: Долга перед Отечеством и правящей династии, Фамильной чести, Традициях народа, но не о Вере, не о сознание ответственности за нарушение Заповедей Бога.
    История полна таких примеров: самый древний – стоило только пророку Моисею отойти для получения Десяти Заповедей от Господа на гору Синай, как народ ту же бросился изготовлять себе идола для поклонения – Золотого тельца.
    Безусловно, и самодержавная крепостная Россия, «Третий Рим» была не самым лучшим местом на земле для серьёзного анализа исторических процессов в обществе. Скачок в пророческую литературу произошёл одновременно с появлением на Руси франкмасонов в конце XVIII-го века, хотя и был подготовлен всем предшествующим культурным развитием русского народа, начиная с сочинений конца Х-го столетия, типа «Речь философа», которые стали проникать из Болгарии одновременно с появлением на Руси Христианства и Церковной иерархии, и с замечательным для того времени лаконизмом рассказывать историю человечества от «Его сотворения» и до «конца Света», и кончая полемическими трудами протопопа Аввакума (1620-1681), одного из лидеров Церковного раскола.
    Начало XIX-го века в России было ознаменовано одним страшным явлением, природа которого не только не была в своё время разгадана, но и до сих пор, спустя 200 лет, остаётся загадкою для каждого, кто не видит корней этого явления в глубочайших недрах истории.
    8 октября 1835 было Высочайшее утверждено:
    «Кроме духоборцев, иконоборцев, молоканов, иудействующих, должно считать особенно вредными скопцов и не молящихся за Царя, и сверх того и тех раскольников, кои, по местным соображениям, будут в равной степени признаваться вредными для общества, из сих последних, особенно выделять пророчествующих, коих бить кнутом, бумаги изымать и испрашивать каждый раз разрешения Министерства внутренних дел о их дальнейшем розыске, описывая прорицания и обозначая степень вреда, от них происходящего».
    Выполнение столь «важного» для Государства Российского дела было поручено сразу двум ведомствам: генералу А.Х. Бенкендорфу (1783-1844, с 1826 шеф жандармов), и С.Д. Нечаеву (1792-1860, обер-прокурору Святого Синода, 1833-1836). Однако вскоре и это показалось недостаточным, поэтому к делу «присмотра» с 1837-го был привлечён Филарет Дроздов (в миру В.М. Дроздов, 1783-1867, митрополит Московский и Коломенский с 1826), великий государственный муж и убеждённый сторонник телесных наказаний для простолюдинов.
    Как водится на Руси, «Высочайшее указание», которое не затрагивало интересов самих чиновников, немедленно было приведено в исполнение самым тщательным образом:
    «Лживые пророки, мужики, жёнки и девки, нагия и босыя, волоса отростив и распустя, трясущиеся и убивающиеся, глаголящие пустое и богомерзкое были повсюду имати и свезены в сёла прилегающие к Соловецкому монастырю на вечное поселение, где им, под страхом быть битым кнутом до вразумления, заповедано более богомерзкие дела творити и говорити, кроме Божественных писаний» [РГИА. Фонд 1216, Опись 4 (217/739), дело 6, лист 17 об].
.
    В дальнейшем граф Я.Н. Ростовцев дал этому событию такое объяснение:
    «Огромное большинство людей, по гордости своего ума, не сознаёт того, что является лишь игрушкою в руках Диавола, о котором в нашем обществе не принято даже говорить, чтобы не показаться несветским и смешным […]
    Я ничем иным не могу объяснить той странной позиции, какую заняли Александр Христофорович и Степан Дмитриевич. Они словно требовали от Бога доказательств Его Бытия, при этом всё то, что выходило за пределы их понимания, называли «мистикою» […]
    Доказательства же многоразличной премудрости и благости Божией на каждом шагу, ибо всё устроено по единой Божией милости. Они и в явлениях природы, и в явлениях повседневной жизни, и в непреложности законов возмездия, находящих отзвук в укорах совести […]
    Стоит только Смириться, чтобы открылись духовные очи и непонятное стало ясным […]» [РГИА. Фонд 2703, Опись 1 (17), лист 14].

    К сожалению, участие Диавола в гонениях на территории Российской империи против «пророчествующих» документально установить не удалось.
    Так же остаётся непонятным как два Высших чиновника, «близких к Помазаннику Божия, Ктитору Церкви, коему Сам Господь вручил охрану и защиту Церкви», оказались «лишь игрушкою в руках Диавола». И ни где-нибудь в далёкой Бразилии или в Австралии, а в Российской империи.

    Если верить тому же графу Я.Н. Ростовцеву:
    «Русскому православному народу чуждо понятие церковное Правосознание, с коим связано представление о власти восточных деспотов, и идея Патриаршества, особенно в понимании современных иерархов, будет всегда встречать противников со стороны тех, кто полагает силу Православия в его Смирении и чистоте, а ктиторство над Церковью признаёт неотъемлемым правом Помазанников Божиих, русских православных Царей.
    Западная Европа, которой непонятна природа отношений между Церковью и государством в России, отождествляет ктиторство с главенством Русского Царя над Церковью. Европейцы, изучающие основы Православия в России, говорят, что Государю Императору принадлежит Высшая правительственная власть в Православной Церкви, то есть право издавать обязательные церковные законы, замещать епископские кафедры, увольнять епископов и производить суд по всем отраслям церковного управления, что Царь является церковным законодателем и источником церковного права и церковных полномочий, управляет Церковью в силу Своего Божественного назначения, как Помазанник Божий, о чём свидетельствуют и Основные Законы, указывающие, что «в управлении церковном Самодержавная Власть действует посредством Святейшего Православного Синода, ею учреждённого», а постановления последнего составляются «по Указу Его Императорского Величества.
    Власть Святейшего Православного Синода не противопоставлялась и даже не сливалась с властью Царя, а была властью святых отцов, бережно охранявших прерогативы Помазанника Божия для блага Церкви и государства […]» [РГИА. Фонд 2703, Опись 1 (17), лист 31].

    В связи с революционными событиями в Европе император Николай Павлович 10 марта 1848 года отдал распоряжение не выпускать русских подданных за границу без «Высочайшего разрешения» и предпринял ряд мер для усиления цензуры.
    Кстати термин установим «железный занавес» принадлежал не товарищу И.В. Сталину (Джугашвили), а господину К.В. Нессельроде (1780-1862, канцлер с 1845-1856).
    Узнав о событиях 24 февраля, когда в Париже была провозглашена Вторая республика, канцлер потребовал на созванном Государственном Совете:
    «Необходимо скоро прекратить любое общение с Европой, кроме официального, исходящего от правительства его Величества, границу закрыть до особого уведомления, вдоль границы создать занавес из штыков для вразумления всякого неприятеля».
    И этот человек, стоя во главе русской внешней политики, также светил на Европу «благодатнейшим светом Православия», если верить современным историографам постперестроечного периода.    
    Сверх обыкновенной Гражданской цензуры канцлером 27 февраля была учреждена «Специальная правительственная комиссия для надзора над печатными заведениями», составленная из генерал-губернаторов и генерал-адъютантов на местах, для «высшего надзора за печатью».
    Также был создан 2 апреля «Секретный комитет для надзора за деятельностью обыкновенной и военной цензуры», в него вошли офицеры его Величества свиты, один татарский князь и два митрополита, под председательством генерала Д.П. Бутурлина (1790-1849, генерал-адъютант, военный историк «русской славы»), задачей которого являлся надзор над всей выходящей в России литературой и над деятельностью цензуры. Комитет разбирал не только сами книги и авторов, но и решения цензоров, и имел право и тех и других при выявлении «свободомыслия» без решения суда, арестовывать и в десятидневный срок отправлять на «десятилетнюю» каторгу.
    Из «Воспоминаний» современников известно, военные с усердием и удовольствием стали осваивать новый для них вид деятельности, «громя врагов везде и повсюду, создавая занавес из штыков для вразумления всякого неприятеля». Надо думать, узнав о таких правах «Секретного комитета», чиновники – цензоры стали дуть на горе писателей не только на «горячее» в их сочинениях, но ради подстраховки и на «холодное».
    Член комитета флигель-адъютант И.П. Липранди (1790-1880, генерал-майор, историк, чиновник особых поручений при министре внутренних дел, руководивший секретным наблюдением за литераторам) на первом же заседании «Секретного комитета» предложил:
    «Не печатать целиком всю Библию, ни Новый Завет, дабы не разжигать вредных исканий среди простого люда, имеющиеся книги изъять под страхом отлучения от Православия, некоторое количество оставить в монастырях для внутреннего пользования. Московскому митрополиту Филарету и профессору духовной академии Ф.А. Голубинскому поручить в течении года изъять из текстов Старого и Нового Заветов все места, которые могут показаться «душевредоносными» для прославления и возвеличивания Его императорского Величества и подготовить истинно Православную Библию, лишённую всякого вольнодумства и проповедующую монархические идеи религиозно-нравственного воспитания […]».
    Реакция Московского митрополита Филарета (Дроздова), на оказанную ему «Секретным комитетом» высокую честь и доверие «пересмотреть Библию», не известна, по крайней мере, не через год, не через два, до самой смерти императора Николая I и до роспуска Комитета в 1858 году, он «истинно Православную Библию» на суд его членов не представил.
    А журналист, издатель «Отечественных записок» в 1839-1867 годах, А.А. Краевский (1810-1889) утверждал, правда после роспуска комитета: «Оное сборище митрополит никогда не посещал, в моменты своего нахождения в столице, ссылаясь на недуги, свойственные его возрасту».
*    *    *
    Русский писатель, духовный мыслитель Н.С. Лесков (1831-1895) писал:
    «То, что некоторые члены «Комитета высшего надзора» предложили исключить из церковной практики, прочтение «Видений Иоанна при римском кесаре», также представляется мне большой ошибкой. Мы начинаем делать то, что делали Римские схизматики в IX-ом – в XIV-ом веках, и за что их обоснованно критиковали Святейшие патриархи Московские и Всея Руси Филарет и Никон.
    Предопределение видений Иоанна – есть предвидение и предначертание Божие, недоступное пониманию людей, хотя этот термин отражает постоянное их стремление проникнуть в промысел Божий. К тому же, правильному отношению к «Предопределению» сильно мешает устоявшееся в наше время мнение, будто человек обладает «свободной волей» (это очень нравится нашим молодым людям в гимназиях). Но на нашу волю накладывают непреодолимые рамки наши знания и понятия, наши убеждения и желания, наши способности и характер, страх и, видимо, ещё многое другое. Человек не может позволить себе того, чего он не знает, или что не входит в круг его понятий, или того, в чём он не убеждён, или того, чего он смертельно боится и чего ему, как говорят «не дано от природы. Однако, если, по предначертанию Божиему, Иоанн записал свои видения, то не нам судить о их «ценности».
    Не будем забывать грозного предупреждения Иоанна: «Я свидетельствую всякому, кто слышит слова пророчества этого свитка: если кто-нибудь прибавит к ним, Бог прибавит ему те бедствия, о которых написано в свитке. И если кто-нибудь отнимет от слов свитка этого пророчества, Бог отнимет его часть от дерева Жизни и из святого города, о которых написано в этом свитке» […]».
 
    Как видим, всё ясно и чётко изложено, в таком монолите единения Церкви и государства, в котором Русское Самодержавие есть не политическая, а религиозная идея – нет трещин, даже «хитроумному Диаволу» не проникнуть. Однако именно благодаря «Высочайшему указанию» и двум «чисткам», не сохранилось никаких документальных текстов пророчеств, старинных, почти пятисотлетних духовных прозрений русских людей до середины XIX-го века, ибо они были попросту уничтожены, то есть сожжены.   
    Такое явление, имевшее обманчивую внешность, выражавшуюся в неудержимом стремлении сохранить существующий общественный строй, на словах борющееся «за верность историческим заветам Православия и Самодержавия», на самом деле стремилось к искоренению самого духа Христианства в России. Корни этого движения запрятаны так глубоко, что до сих пор их не замечают ни историческая литература, ни религиозная пресса.
    Говоря: «Как прекрасна была «Святая Русь» в XIX-ом веке!», «Как сияла она на весь мир блеском своего внешнего могущества, когда Русские императоры именовали Себя Главою Церкви, когда связь Русских Самодержцев с Церковью обусловливалась не узурпацией государством прав Церкви, а вытекала из природы Русского Государства как единственного в мире государства феократического!», мы забываем упомянуть о многовековой упорной борьбе Государственного аппарата и Православной Церкви против своих провидцев.
    На протяжении двух веков епископы, вооружённые, в лучшем случае, лишь теоретическими познаниями «Священного Писания», приобретёнными в Духовной академии, боролись со старчеством и с их духовными прозрениями, не имея со своей стороны ни малейшего духовного опыта. Побудительные причины этой борьбы и в наше время недостаточно проанализированы и описаны, хотя не только подвижники-монахи, но и мало-мальски духовно просвещённые миряне понимали и понимают, что как Иночество является (теперь в начале XXI-го века правильнее говорить: должно являться) основою Православия, так основою Иночества является (должно являться) Старчество. А между тем Старчество, как институт Православия, (это исторический факт) почти повсеместно было изгнано самими же архиереями к середине XIX-го века и к началу XX-го существовало лишь как редкое явление в некоторых монастырях.
    Не имея понятия о природе Старчества и Божественного Провидения, близорукие епископы видели в Старчестве и в провидцах (да, что греха таить и продолжают видеть) явление, подрывающее не только нравственный, но и юридический авторитет епископа.
*    *    *
    В качестве примера можно привести ту упорную и жестокую борьбу, какую вели калужские архиереи с Оптинскими старцами, в частности, со знаменитым «вторым» Оптинским старцем Макарием [М.Н. Иванов, 1788-1860].
    В 1850 году: «Вдруг, ни с того ни с сего, появились жандармские доносы на отца Макария и на монахов, несущих послушание при типографии. Доносы оказывались большую частию ложными. Отец Макарий подозревал, что в них участвуют лица из канцелярии Московского митрополита, имея целью унизить растущую духовную славу Пустыни […]» – из письма Е.А. Попова (1824-1888), автора книги «Святые, имеющие особенную благодать помогать в разных болезнях и других нуждах».
    Дело в том, что уже осенью 1850-го за старцем был установлен особый негласный надзор тайной полиции и все его немногочисленные письма перлюстрировались.
    Исследователи связывают факт установления надзора с возвращением в Россию писателя И.С. Тургенева (автора «Записок охотника», «Накануне», «Отцы и дети»). Тургенев в 1846 году выступил в качестве негласного сотрудника французского журнала, органа утопических социалистов. Как теперь стало известным, основная часть статьи «Об освобождении крепостных в России», напечатанной в журнале за подписью Луи Виардо, одного из прогрессивных деятелей Франции, принадлежало Тургеневу и представляла собой переработанный и значительно более острый вариант его раннего политико-экономического исследования за 1842 год «Несколько замечаний о русском хозяйстве и русском крестьянине». В редакции 1846 года Тургенев в самой категорической форме говорит о необходимости немедленного освобождения крестьян от крепостной зависимости. Кроме того, Тургенев за границей (1847-1850) встречался с Герценым, Огарёвым, Бакуниным, что пополнило его политическое досье и убедило правительство в сомнительной благонадёжности писателя.
    Поэтому когда старец послал Тургеневу письмо, в котором благодарил писателя за присланный денежный вклад и за то, что тот стал открытым сторонником освобождения крепостных, вопреки интересам своего класса, вопреки собственным интересам, это не могло не остаться не замеченным. Чиновники из Особой части потребовали объяснений. Отец Макарий оправдывался сколько мог, пока не вышел из терпения и не опротестовал злочинство, совершаемое над Оптиной «жандармским досмотром».
    Так как всеми махинациями руководили калужские архиереи, «чиновники» от Церкви, то им нетрудно после этого стало воздвигнуть донос властям на лицо: «позволяющее себе нелестно отзываться о деятельности лиц правительства Его императорского Величества, хотя само в своей деятельности делает более вреда, нежели пользы для государства Российского».
    После чего старца Макария насильно отправили в скит и запретили общаться с верующими до самой смерти.

    Наступил XX-ый век, думаете, – нравы изменились. Почитайте про служение «пятого» Оптинского старца – отца Иосифа (в миру Иван Литовкин, 1837-1911) и «шестого» Оптинского старца преподобного Варсонофия (в миру Павел Иванович Плиханков, 1845-1912).
    Товарищ Обер-прокурора князь Н.Д. Жевахов (1874-1947) в своей книге «Воспоминание» оставил описание этой борьбы:
    ««Это не старцы, а анархисты, – сказал мне однажды один из калужских Владык, – они отбирают от епископа его паству. После них на нас никто внимание не обращает. Там, где заведётся такой старец, там народ толпами ходит к нему, днём и ночью простаивает пред его келией, слепо повинуется ему, и, конечно, не только епископ, но и всякая власть становятся народу ненужными, ибо старец для него – всё. Он для народа и епископ, и врач, и ходатай по делам. Мыслимое ли дело не только простолюдины, но и купцы и мелкий чиновный люд для решения своих тяжб идут не в суд, а к старцу. Это же подрывание всех основ государственности. Была бы моя воля, я бы разогнал всех этих старцев, чтобы они перестали морочить головы простому люду, и послал бы их копать огороды», – говорил Владыка, всё более раздражаясь.
    Я не был удивлён таким отзывом о Оптинских старцах Калужского епископа, а увидел в этих словах лишь новое свидетельство того, что большинство епископов имеет слабое представление об иноческой жизни.
    К иноческой идее нельзя подходить с общегосударственной мерками, тем более к старчеству, ибо эта идея – внегосударственная, точнее – надгосударственная.
    С точки зрения архиереев, как церковно-государственных деятелей и начальников епархий, всякий подвижник, не имеющий нужды в Земной власти, может казаться слугой Сатаны или анархистом, не в обычном, конечно, смысле этого слова, с коим связано непризнание или отрицание существующей власти, а потому, что подвижник свободно обходится без неё, власть попросту не нужна ему в том деле возношения души к Богу и нравственного усовершенствования, какое составляет его единственную задачу. Многие из епископов ни разу не бывали ни в Оптиной, ни в Глинской, ни в Саровской пустынях, ни на Валааме или в Соловках и не чувствовали потребности в общении с подвижниками этих обителей, считая монастыри вообще бесполезными учреждениями.
    К большему своему сожалению, я вынужден признать, что отношение к величайшим подвижникам и мудрецам у епископов было самое отрицательное. Вероятно, здесь сказывалась простая человеческая зависть. Подвижники добросовестно выполняли программу жизни инока, оставаясь верными обетам пострижения, достигая и горных высот, доходя до совершенства.
    Иным был путь молодого постриженника, двигавшегося по направлению к епископской кафедре. Обыкновенно начальным этапом такого пути после окончания духовного училища была Семинария, куда молодой постриженник назначался инспектором или лектором, а конечный этапом – великосветские гостиные и салоны знати, где он появлялся уже по достижении сана архимандрита, находясь, так сказать, уже в преддверии сана епископа».
*    *    *
    Однако все тогдашние ограничения, стеснения, административные запреты, «фальсификации в угоду правящему дворянству» и членам Священного Синода меркнут перед тем, во что превратили изучение хронологии, а также жанрового разнообразия пророческой литературы «защитники рабочего класса», «выразители его интересов», объявившие, что только с них, с октября 1917, начинается «сознательная история человечества», а «пророчеств о будущем» вообще нет и быть не может, ибо они и есть создатели (архитекторы) этого будущего, причём обязательно светлого и равноправного.
    К насмешливому отношению к «Священному Писанию» и к «Откровению» Иоанна Богослова в этот период приложили, к сожалению, свою руку и отцы Церкви.

    «С грустью приходится отметить, – писал в своей статье «Церковный соблазн» А.П. Рогович («Еженедельник», ноябрь 1922, № 65), – что далеко не все архипастыри оказались стойкими и преданными служителями Церкви. Архиепископ Нижегородский Евдоким открыто примкнул к «Живой Церкви» и пишет воззвание, под которым дают свои подписи Костромской архиепископ Серафим и даже митрополит Сергий […]
    Протоиерей Красницкий, являющийся почти единоличным распорядителем в В.Ц.У. [Высшее церковное управление], насаждает «красных» архиереев и иереев и усердно выполняет всё веления власти. Но временные властители земли Русской не хотят ни Красницкого, ни Антонина, для них эти люди лишь этап, который нужно пройти. Главнейшая, конечная цель партийной программы – полное уничтожение религии.
    Откровенным исповеданием их стремлений является статья, помещённая в одном из номеров «Известий»: «Либерализм в церкви нам так же мало нужен, как и старая церковь. Мы будем спокойны лишь тогда, когда священники станут не либералами «Живой церкви», а просто людьми, совершенно не верующими в Бога, когда последняя книга «Святого Писания» будет всенародно сожжена на костре».
    Такова основная мысль статьи и таковы задачи коммунистов в церковном вопросе, которые они и не скрывают […]».
*    *    *
    Журналист И. Горный в статье «По вопросу о Живой Церкви» сообщает читателям в сентябре 1922 («Еженедельник», № 58):
    «В России нет ни одной губернии, в которой бы церковный раскол в центре не вызвал бы аналогичного раскола среди местного духовенства: Гомель, Царицын, Харьков, Вологда, Тюмень, Тула, Воронеж и Северодвинск – всё это центры тех губерний, где в противовес большинству реакционно настроенного духовенства образовались сплошные группы поборников идей епископа Антонина. В четырёх перечисленных выше губерниях во главе «прогрессивных групп» духовенства стоят епископы: в Воронежской губернии – епископ Иоанн, в Минской – епископ Мелхиседек, в Тульской – епископ Виталий и в Царицынской – епископ Модест […]
    Обновленцы поставили в своей программе рассмотрение на будущем Соборе догматов: о грехопадении, об искуплении, о вечной жизни, о дозволении вдовым священникам и диаконам вступать во второй брак, о снятии монашеских обетов, о пересмотре «Святого Писания», которое предлагается значительно сократить и упростить, сделав основной упор на борьбу народных масс против своих угнетателей […]».

    В марте 1923 перед студентами – комсомольцами в Москве выступил с лекцией «О религии будущего» нарком Просвещения А.В. Луначарский (1875-1933), который заявил:
    «Всякий человек, верующий в Бога, является для большевиков контрреволюционером, ибо мешает нам строить на земле общество свободы и равноправия. Религия свободна в России только постольку, поскольку имеется в виду внутренняя духовная жизнь человека. Человеческую мысль, к счастью, нельзя заковать в кандалы Божьего соизволения. Поэтому мы должны написать свою историю и сделать всё, чтобы не только исчезла Церковная история насилия над человеческим духом, но, чтобы для будущих поколений исчезло само понятие «Церковь» […]».

    Сразу же после этого была предпринята попытка написать «новую» Всемирную историю для рабочего класса.
    Апофеозом такого коллективного историко-литературного творчества стали «Мемуары Л.И. Брежнева» (1906-1982, Генеральный секретарь ЦК КПСС с 1964), писанные не им самим, а тремя разными авторами. И никого уже в обществе «победившего и самого равноправного Социализма» не удивило, что писали «исторический» труд одни, а Ленинскую премию «за правдивое историческое изложение роли партии в успехах народов СССР» торжественно вручили «дорогому и всеми любимому».
*    *    *
    К большому сожалению, данная практика сохранилась и после развала СССР в 1991. Как только у общества снова появился интерес к своим провидцам и к их прозрениям десятки услужливых перьев «мгновенно перестроившись» стали заново переписывать как старые «Жития», так и писать «по утверждённому» трафарету новые, с большим количеством явно «вымышленных» чудес. На смену «доброго, чуткого и справедливого» первого секретаря райкома, горкома или обкома КПСС пришёл новый литературный персонаж «добрый(ая), чуткий(ая) и доступный(ая)» старец(старица), по молитвам которого(ой) сохраняется мир и правопорядок в данной местности.
    Многие исследователи «паранормального» стали утверждать, что не только религия, но и оккультные науки дают возможность воспитать человеческую волю и довести её до сверхъестественного могущества, и представляется почти несомненно, что первые первосвященники и жрецы – были одновременно и хранителями древней тайной науки (доктрины): мол, недаром они заслужили упрёк от Бога в том, что, владея ключами Царствия Божия, они сами не входят и других не пускают. И великим «Откровением» Нового Завета было то, что всё, доступное раньше только редким избранным, стало теперь достоянием всех простых, немудрых и детей, при одном условии – Веры.
    Поэтому, читая подобную «современную» богословскую литературу, не нужно забывать:
    Во-первых, пророческий талант сам не может быть полностью бесстрастным, каждый провидец видел так сказать «историческую правду со своей колокольни», отражая, пусть даже частично, нравы той эпохи в которой жил (хотя, безусловно, для Истории и Хронологии пророчеств ценны любые свидетельства и любые бытовые прозрения для их беспристрастного анализа).
    Во-вторых, надо ответственно относиться к пояснениям, которые дают современные «исследователи жизни пророков» так, как часто из-за неимения исторического материала (сведения о провидцах крайне скудны и до сих пор не систематизированы), многие из них «откровенно грешат» разного рода спекуляциями на этой популярной в наши дни теме, предлагая читателям путанные, сбивчивые и попросту бредовые «Откровения», приписывая их известным блаженным или монастырским старцам.
    При этом выработался целый «пророческий стандарт» – провидец обязан быть косноязычно-превыспренним («сегодня день настал велик», «когда необходимо подумать всей пастве исповеданий разных, как лидеров духовных и земных от беды и от искуса спасти, дабы многие беды отвести»).
*    *    *
    В последнее время в Российской прессе с постоянной переодичностью стали появляться статьи о чудесах Божиих, и если верить православным, вернее – околоправославным журналистам, то в РФ их стало гораздо больше, чем в иных местах: то обновляются древние иконы в храмах, то на киотах воспроизводятся лики Богоматери с младенцем или святых, то происходят мгновенные чудесные исцеления страждущих на могилах праведников. Конечно, этими чудесами журналисты восторгаются и придают им особое значение, каждый по-своему.
    Однако, если мы начнём внимательно изучать данный феномен и возьмём старые подписки газет Зарубежной русской прессы первой половины XX-го века (советская в этот период находилась под жесточайшей цензурой ОГПУ, а затем НКВД), то обнаружим, что обновление древних икон происходило и ранее, также как и воспроизведение ликов святых на киотах.
    И тогда им также придавали особое значение, по-своему объясняя эти чудеса, толкуя их, то как: «предзнаменование близкой победы Христианства над безбожием» («Новое Время», 1923, № 707), то как знамение, мол: «русские люди на пути к обновлению и скоро Россия покончит с Коммунизмом» («Новое Время», 1923, № 709), то как «уступку Бога нашей нечувствительности к мистике мира и требование предварительного очищения сердца нашего от всего, что преграждало путь к Богу, причём с нашей стороны нужны были бы только усилия, только сознательное желание стремиться к такому очищению сердца, только воля к Добру, а остальное уже сделал бы Сам Господь, увенчивая наши усилия победою» («Новое Время», 1923, № 727) и так далее.
    Ничего из тех толкований не сбылось, тогда как достаточно было осмыслить совершающее и понять: где, когда и при каких условиях или обстоятельствах происходили эти чудеса, чтобы сказать, что они являли собой только грозное свидетельство Бытия Божия, отрицаемого людским безумием, потерявшим веру в Бога и распинавшим Бога, глумящимся над Ним, Его законами и заповедями в средствах массовой информации, но не содержали никаких обетований Божиих, никаких обещаний или указаний на скорое падение безбожной власти в России и спасение нашей измученной, истерзанной Родины.
    Наоборот, все эти чудеса ещё более ярко подчёркивают, что Бог не только существует, но и видит всё происходящее, слышит все возносимые к Нему мольбы, и слышит в них фальшь, а потому не желает внимать им и отвергает их.
*    *    *
ДТН.