Периодика Кубани о кавказцах в войнах начала XX в

НАРОДЫ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА В ВОЙНАХ НАЧАЛА XX ВЕКА ПО МАТЕРИАЛАМ ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ КУБАНСКОЙ ПЕРИОДИЧЕСКОЙ ПЕЧАТИ

Аннотация: В статье приводятся материалы дореволюционной периодической печати Кубани об участии народов Северного Кавказа (народов Дагестана, карачаевцев, абазин, адыгов) в Русско-японской войне 1904-1905 гг. и Первой мировой войне 1914-1918 гг. В них затронуты как вопросы выражения патриотических чувств по случаю начало войн, так и материалы об участии в боевых действиях.

Участие народов Северного Кавказа в войнах начала XX вв. является очень исследованной темой. В освящении её однако есть ряд источников не введённых в широкий научный оборот. Например материалы периодической печати, которые довольно подробно и информативно освещали те или иные истории отклика кавказского населения на начало войн, и о боевой жизни кавказцев на фронтах Русско-японской войны 1904-1905 гг. и Первой мировой войны 1914-1918 гг. Несколько таких материалов рассказывающих об эпизодах участия в указанных войнах народов Дагестана и абазин, адыгов, карачаевцев тогдашней Кубанской области хотелось бы ввести в научный оборот.

Материал из Кубанской газеты «Кубанские областные ведомости» за 1904 г. о проводе добровольцев карачаевцев из аула Учкулан в Терско-Кубанский конный полк на фронт Русско-японской войны 1904-1905 гг. Карачаевцы служили в 4-й сотне этого полка:

«Сел. Учкулан. 31 марта. Сегодня с утра в ауле большое движение, а спустя некоторое время, на площади около сельского правления образовалась большая толпа людей - собрались знакомые и родственники посмотреть и проводить добровольцев-карачаевцев, отправляющихся на Дальний Восток. Мужчины стояли ближе к «идущим», а женщины составили отдельную группу и были на некотором расстоянии от них, так как магометанский обычай не позволяет женщинам запросто смешиваться в толпе с мужчинами, а тем более открыто заявлять какие-либо благопожелания, - всё это дело мужского населения, а потому они казались простыми зрительницами и по лицам их трудно было угадать, что мыслит в такой момент женщина-карачаевка; только, когда виновники этого сбора проходили мимо, то некоторые из старух, вероятно, матери, не выдерживали и порывисто бросались обнимать и целовать будущих героев и утирали передниками свои слёзы. Всего отправляется из нашего селения 16 горцев-карачаевцев, из них два имеют по 21 году, а остальные от 25 до 35 лет. Общество сделало им на свой счёт новые полушубки, черкески, сапоги; каждый вооружён кинжалом и шашкой; из карачаевских табунов выбрали для них лучших лошадей. Добровольцы имеют средний рост, бодрый вид и выстроенные в шеренгу на обращения к ним по сему случаю сельского начальства отвечали громким «ура!». Среди них всё время можно было видеть живущего в этом же ауле казака Т-ко, действия которого показывали, что он со всем усердием старается дать новичкам сколько-нибудь военную выправку; он же взялся и доставить их на сборный пункт в Баталпашинск. Из всех остальных карачаевских аулов тоже идут добровольцы.

Не лишним будет сказать здесь несколько слов вообще о карачаевцах. Населяют они горную местность, главное их занятие скотоводство. Скот большую часть года живёт подножным кормом; уход за скотом требует постоянных передвижений и со стороны хозяев; дороги в горах узкие – неровные, в силу чего самая удобная езда в горах это – верховая. Карачаевцы с малых лет имеют дело с лошадью, привыкают ловко сидеть на ней; порода лошадей очень выносливая, - они легко приучаются к быстрой и с препятствиями езде в горах. С кинжалом и шашкой карачаевцы обращаются мастерски, часто встречаются у них и ружья для охоты в лесах. Учитель П. Никитин»[1, с. 2-3].

Схожий материал приведён в газете «Кубанские областные ведомости» за 1904 г. о пожертвованиях на нужды Российской армии и флота, абазинами, жителями аула Лоовско-Кубанского (ныне аул Кубина в Карачаево-Черкесской Республике) после начала Русско-японской войны 1904-1905 гг. Перечислены имена жертвователей и их должности в ауле, абазины также как и карачаевцы служили в 4-й сотне Терско-Кубанского конного полка:

«16 февраля, по прочтении Высочайшего манифеста об объявлении войны с Японией, старшина Мусса Лоов предложил служащим Лоовско-Кубанского общества, получающим жалованье, принять участие в пожертвовании на военные нужды русского флота и армии и служащие, движимые патриотическим чувством и верноподданнической преданностью Престолу изъявили согласие отчислять из получаемого жалованья ежегодно во всё время по пяти процентов с каждого рубля, а именно: старшина с 226 рублей, помощник Лоовско-Кубанского старшины Заурбек Копсергенов с 113 р., Лоовско-Кубанский сельский писарь Фёдор Виноградов с 400 р., Аксакал Зато Аджибеков с 110 р., муртазак Халил Айсанов с 120 р., заведующий Лоовско-Кубанским училищем Бей-Аслан Шереметов с 300 р. и законоучитель того же училища дворянин Абдул-Кадыр Лиев с 100 р.; а всего с суммы 1369 руб. назначено к вычету 68 р. 45 коп. Вычет производиться ежемесячно по расчёту»[2, с.3].

Уже после начала Первой мировой войны 1914-1918 гг. в газете «Кубанские областные ведомости» за 1914 г. приводился материал о выражении патриотической позиции жителями Дагестанской области. Ещё в мирное время в Российской Императорской армии служил Дагестанский конный полк, сформированный из представителей всех народов Дагестана. В годы Первой мировой войны был сформирован 2-й Дагестанский конный полк служивший в составе Кавказской туземной конной «Дикой» дивизии:

"Верноподданническая телеграмма горцев. На имя Его Императорского Величества Ахмед-беем Бутушевым из Петровска, Дагестанской области, была подана телеграмма с выражением верноподданнических чувств горцев следующего содержания: «Великий Государь, 50 слишком лет назад благоверный Дед Твой Император Александр II освободил нас от тревог бедственной жизни, сопряжённой с междоусобной войной на Кавказе, дал нам новую спокойную мирную жизнь наравне с гражданами России под защитой русского флага. Слишком пол века мы, горцы, наслаждаемся от малого до большого этой монаршей милостью, возсылая Всевышнему тёплые молитвы. Ныне, когда запахло в воздухе порохом, можем ли мы оставаться равнодушными простыми зрителями? Нет, мы ждём слово Царя, отца нашего! Мы пойдём на врага грудью во славу Государя и за честь русского оружия и докажем миру, что Русь ещё сильна. На означенной телеграмме Государю Императору благоугодно было собственноручно начертать: «Сердечно благодарю»"[3, с.2].

Следующий материал иллюстрирует нам храбрость и самоотверженную службу мусульманского духовенства в годы Первой мировой войны. "Кубинские областные ведомости" так писали о полковом мулле Черкесского конного полка Мишаосте Хаджи Джамбулетовиче Набокове:

«Мулла – герой. В Киеве вместе с ранеными черкесами-мусульманами прибыл мулла-доброволец Мишеост Набоков. Мулла Набоков до войны жил в г. Екатеринодаре (ныне г. Краснодар) Кубанской области. Смерть горячо любимой жены была для него тяжёлым горем. Чтобы заглушить тяжелое горе, Набоков поступил добровольцем в ряды действующей армии, на Австрийском фронте. Много интересных эпизодов рассказывают о своём «батьке» черкесы. Набоков, напутствуя раненых солдат-мусульман, как природный воин, не избегал боевых дел. Он первый со своим полком выступил в город Станиславов (ныне г. Ивано-Франковск, Украина). Во время вступления его с черкесами в одно австрийское селение, кто-то из «мирных» жителей произвёл в Набокова выстрел. Сохраняя полное хладнокровие, Набоков подошёл к стрелявшему и выхватил у него револьвер, после чего, потрепав его за ухо, сказал: «Стыдно стрелять из-за угла. Ступай драться на позицию». Подбадривая своих черкесов, мулла Набоков в Карпатах был контужен шрапнелью. За свои геройские подвиги он награждён орденами»[4, с.3].

Е.В. Брацун (Бакаев)

Список источников и литературы:
1. Кубанские областные ведомости (далее КОВ). №84. 1904 г.
2. КОВ. № 46. 1904 г.
3. КОВ. № 171. 1914 г.
4. КОВ. № 101.1915 г.