Поэт-фронтовик Юнпион Пушкарев

  (19.05.1924 – 06.03.2003) 

Юнпион Апполонович Пушкарев родился в городе Бийске, что на Алтае. Он начал писать стихи еще подростком, и в городское литературное объединение «Парус» был принят в далеком 1939-м. В поэме "Детство" Юнпион Пушкарев вспоминает, как его семья решает вступить в коммуну:

Как-то вечером с отцом
мать ведет беседу...
я веселым сорванцом
на скамейке еду,
к спинке стула примотал
вожжи - лошадь это,
а скамейку оседлал -
сани, хоть и лето!
Мне до взрослых дела нет,
я с конем колдую.
Только слышу, мать в ответ:
-...И коня, и сбрую...
А корову и свинью отведу сама я...
Как сдержать мне боль свою,
и сама не знаю!..
Я спросил тогда отца:
-Как же без Гнедка-то?!
Ласково отец обнял:
-Не поймешь ты, Юна,
но хочу, чтоб верил, знал -
нам нужна коммуна!..

В августе 1942-го года юного поэта призвали на службу в армию. Шла  Великая Отечественная война. А солдату едва восемнадцать исполнилось. Он воевал под Воронежем, форсировал Днепр. В составе пехотных войск Юнпион Пушкарев  прошагал через все восточно-европейские страны, охваченные войной.  Был тяжело ранен  несколько раз. В Чехословакии для поэта-фронтовика война закончилась. Был он уже старшим сержантом,  имел  награды.

  В день моего первого появления в 1993 году на заседании городского литобъединения «Парус» Юнпион Апполонович читал свое известное автобиографическое стихотворение:

Солдат

Мне было восемнадцать лет –
Я был уже солдат.
Вручили воинский билет
И в руки – автомат.
Надел шинель и вещмешок
Пристегнут на спине.
Шагал в строю солдат с вершок
Дорогою к войне.
Шагал в пургу, шагал в метель,
Спал в поле на снегу.
Спасала серая шинель,
И грелся на бегу…
Четыре года за спиной
Ходила смерть как тень,
Сдружился госпиталь со мной,
За год казался день.
Но выжил все-таки солдат,
Хоть малость поседел.
Что ростом мал – не виноват.
Я дома не сидел,
Прошел дорогой фронтовой
По множеству держав.
Вернулся битый, но живой,
Победу одержав.

    Мое  первое чтение  поэмы – алтайской легенды «Река любви и слез» запомнилось мне спорами. Поэма была опубликована в газете «Бийский рабочий». Мнения разделились. Евгений Бессмертных, поэт андеграунда, тут же обвинил меня в «квасном» патриотизме. А когда я сказала, что людям нравятся мои стихи, Евгений вспыхнул:
- А что, мы в угоду народу писать должны?

    Другие поэты и прозаики были менее категоричны.  Иван Трифонович Семоненков посоветовал мне добавить в некоторых частях поэмы описания природы - и можно предложить ее для публикации в краевые издания. Георгий Сергеевич Рябченко тоже отозвался о моих стихах положительно, но добавил, что надо поработать над ними еще.
А  Юнпион Апполонович  тактично подошел ко мне после моего первого выступления в «Парусе» и сказал:

- Пишите, Оля! Мне нравятся Ваши стихи.  Добрые и светлые. Я хотя бы понимаю, о чем они. А вот что хотят нам сказать своим творчеством некоторые  студенты и школьники – те, кто приходит в последние годы в литобъединение, я иногда совсем не понимаю.
Он как-то сокрушенно развел руками и грустно вздохнул.
 
   Я, не скрою, была обрадована и немного смущена таким вниманием к своим первым стихам со стороны умудренного опытом поэта, фронтовика. Поблагодарила, конечно. И вспомнила судьбу своих бабушек – маминой мамы,  которая умерла совсем молодой от воспаления легких на оккупированной фашистами земле,оставив сиротами двоих своих детей. Мой дедушка Сергей Романович Домашенко воевал на фронте, дошел до Берлина. Он тоже писал стихи. Его детей взяли под свое крыло родственники. Мамина тетя,учительница, посвятила свою жизнь ее воспитанию, а потом и о нас, трех сестрах заботилась, приехав в Бийск. 

Через некоторое время я спросила знакомую поэтессу:
 – Что за имя такое редкое: Юнпион?
 Та   ответила, хитро улыбаясь:
- Не догадываешься? Это же «юный пионер». А в детстве его звали просто Юна. 
  Он прожил большую и насыщенную жизнь. В мирное время нашел себя в творческой работе. Его стихи о войне просты и этой простотой сильны. Строки «Эха войны» актуальны и сейчас:

…Но увидеть победу досталось немногим.
Мы встречали ее со слезами в глазах.
Обелиски безмолвно стоят у дороги,
Рядом с русским лежит и грузин, и казах.
Города, как солдат, на войне хоронили.
Атакуя, кричали: «За Киев! Вперед!
Мы солдатскую верность стране сохранили,
Эта верность у каждого в сердце живет.

    Юнпион Апполонович легко находил общий язык с людьми. Он любил свой родной  Алтай, работал на турбазах, в кинотеатрах и клубах. Не только острое поэтическое слово отличало его творчество, но и умение играть на гитаре, гармони и баяне. Такие яркие выступления пользовались у публики неизменным успехом.
Стихи Юнпиона Пушкарева «В день Победы» - это пронзительные до боли строки о ветеране Отечественной войны, который пришел к Вечному огню и слышит от молодых такие фразы:

… Удивляются все: «Да он все еще жив!
Его прожитых лет на троих бы хватило,
Их по спискам, считай, больше сотни лежит.
А он, старый колдун, с самогоном приплелся,
На пиджак железяку к себе привинтил"…
А старик – ветеран миску взял с самогонкой,
Алюминиевой кружкой чуть-чуть зачерпнул
И дрожащей рукой вылил ниточкой тонкой
Рядом с Вечным огнем, тут же спичкой чиркнул…
Зашагал на трамвай, а на сердце – свинец…
Вдруг услышал старик, кто-то крикнул вдогонку:
«Я за глупость свою извиняюсь, отец!»

   В поисках информации о Юнпионе Пушкареве заглянула я и в Интернет. И нашла там только недавнее стихотворение о нем… поэта андеграунда Евгения Бессмертных. Круг замкнулся. Это было недостающее звено в цепи воспоминаний о бийском поэте-фронтовике:

…Старина Юнпион Апполоныч,
почему я вдруг вспомнил тебя,
ветерана, ушедшего в полночь,
но бойца до последнего дня?!
Сам давно уж не молод, нуждаюсь
я в бойцовском упорстве досель,
ощущеньем напрасности маюсь,
слишком часто, увы, вижу мель…

Без чинов, без казённых уставов,
по-простецки, у вахты, в кружок,
погутарить, пока старый "пазик"
за "десантом" ещё не пришёл…
Было что рассказать ветерану
школярам, да и юному мне.
А в поэтов кругу, врать не стану,
свят бальзам той беседы вдвойне!

Ты увидеть успел Перестройку
и ушёл на закате, когда
не до нас, чудаков, было бонзам,
поспешавшим сказать Рынку "да".
Ты ушёл незаметно. Не знаю,
вёз ли "пазик" тебя на погост...
Знаю лишь, здесь тебя не хватает
и остался подвздошный вопрос.
Не поднять, не собрать, не восславить,
не собраться с собратьями в лад!
Заржавел тот горкомовский "пазик",
что возил поколений десант.

(все стихи в данном очерке приведены в виде отрывков)