Скорбное

Это был второй приезд  в мой город. Я пошла по скорбным местам.

Никого уже не было в живых, кроме меня и младшей сестры, в большой нашей семье.

Не было и квартиры. Она ушла в девяностые годы государству.
Я, молча, постояла около дверей квартиры номер один дома шестьдесят девять.
Перекрестилась и поднялась на третий этаж.

Троюродная сестра отдала мне несколько фотографий. Я попрощалась и поехала на такси на кладбище. Там  похоронен младший брат Коля.

Было  туманное и холодное утро.
Такси остановилось у ворот кладбища.
Несколько женщин торговали цветами. Я купила маленький букетик жёлто-белых нарциссов. Перекрестилась и пошла по пустынной асфальтированной дороге.
Надо идти прямо. Направо у дороги должна стоять большая ржавая цистерна с водой.
Напротив этой цистерны мама нас заводила к могиле бабушки Анны, своей мамы. Но мне уже не найти. Я мысленно вспомнила бабушку Анну. Она скончалась на моих глазах, когда мама была на дежурстве в больнице.


Дальше -  направо, у самой дороги, должна быть цыганская могила. Там похоронили женщину. Цыгане шли и бросали деньги.

 Потом должен быть поворот направо.

Налево от перекрёстка была могила лётчика, совсем мальчика, который погиб в Афганистане. Я видела его молодую мать, склонившуюся над мраморной плитой.

 А,  напротив,  через тропинку, должна быть могила моего младшего брата Коли, который донашивал наши девчоночьи платьица, который был жалостливым и собирал брошенных котят и собачат, прятал их под домом. А потом он служил на Даманском.
Танк шёл по сопкам. Видно, люк был открыт, и Колю задело упавшей сосной по голове. Он потерял сознание. И танк шёл рывками. Спас его друг.

Прости, Коля, я была старше тебя на семь лет и пережила. Сын твой вырос. Сноха Зоя воспитала его правильно. Он  добрый и отзывчивый.
Он единственный носит нашу фамилию Жуковых.
 
Нет, не могу найти я твоей могилы!
Кружу по этим изменившимся дорожкам в  одиночестве. Они уводят меня куда-то.

Я огляделась. Никого нет.
 Холодный туман. И вдруг ощутила ледяную  гнетущую враждебность. Я была одна на чужой территории. И уже не уверена была, где выход с кладбища.

Я стала читать молитву и поспешила на центральную дорогу. Вон там маячат две фигуры женщин.

Я увидела белочку, которая вдруг взялась неизвестно откуда и юркнула на землю у асфальтовой дорожки. Она не спешила убегать. Глазки её сверкали, словно она понимала мой страх.
Кто, знает, может, это Коля хочет меня успокоить?
- Прости, Коля! Не нашла я тебя.
И я положила цветы просто на обочину дороги.
Немного успокоилась. Догнала женщин и разговорилась с ними. Оказывается, мы закончили один университет, но в разное время и на разных факультетах.

На следующий день я поехала за Каму,  на другое кладбище, где покоились мама и папа. И снова холодно, но не так пустынно. Открытое место.
За несколько лет у входа построили небольшой Храм.

Папа похоронен справа на тридцатом квадрате.
Там,  где лежат солдаты войны.
Как в лесу, деревья…
Они тоже делятся на квадраты.
Многие могилы заросли серой высокой травой, памятники и номера проржавели. 
Значит, родственники далеко или  состарились.

И как я не заглядывала на номера, сколько раз не прочёсывала ряды с могильными памятниками, нигде не могла найти нужный номер. Травы цеплялись за мой    плащ, за мои ноги. Я порвала туфли. Замёрзла и заплакала.
-  Где же ты, рядовой пехотинец, Иван Жуков?
Дай знак…
Но я проходила мимо его могилы и ничего не могла поделать.
- Прости, папа! Я пойду искать маму.

И я побрела далеко, далеко…

 Где-то там,  в самом конце этих бесконечных и скорбных квадратов, за соснами, на горке, была мамина могилка. Я несколько раз со всех сторон обошла этот квадрат. На каждом таком квадрате десять тысяч могил. 

Они всегда ругались между собой. Он часто уходил на свою родину. Это где-то на Сылве, Чусовой, Бродовой. Уходил и рыбачил там. Отводил душу. Наверное, пил с мужиками.  А ты, мама выглядывала в окно и говорила:

- Что-то отца давно нет. Лежит где-нибудь в лесу…
Значит, ты всё-таки тосковала по нему и любила его.

И чудо!  Я нашла её. Памятник покосился и врос в землю, пророс травой. Голубая краска облезла. Выросла берёзка. Она что-то шелестела молоденькими листочками. Выглянуло солнышко.  Я села прямо на землю.
Достала из коробки и положила рядом с памятником  её любимые конфеты «маска».

Стала рассказывать о своей жизни. Причитала и говорила, плакала и жаловалась. Потом попрощалась и пошла. Я знала, что не надо было оглядываться. Но я оглянулась, чтобы запомнить это место.

И высокая травинка на могиле мамы качнулась в мою сторону.
Сжалось моё сердце.

Надо было идти, ехать, жить, сопротивляться.