Тайга у дома. Хоровод нечисти

            
  Барсуков катил по шоссе на велосипеде в сторону сосновых боров. Там во всю пошли боровики. Любой белый гриб красив, но боровички в сосновых лесах особенно привлекательны. Барсуков называл их валютками, так как считал. что их спокойно можно обменивать на иностранную валюту, при соотношении: один к одному.

     Белые росли и в лесах, окружавших деревню, но это были обычные белые,  а не валютки.   К Барсукову же на выходные приезжает друг с женой, и он захотел ошарашить гостей презентом в виде корзины, наполненной симпатичными валютками.

      По утрянке шоссе было пустынно, поэтому шум трактора за спиной он услышал издалека.  При приближении трактора велосипедист усёк некую странность в тракторном шуме. Он оглянулся и тут же тормознул, а затем резво скатился с велосипедом в кювет.

     Трактор тащил за собой тележку,  груженную длинными лесинами. Одна из лесин резко вывалилась  вправо и сносила все что попадалось на обочине. Не соскочи Барсуков, она бы снесла и его вместе с велосипедом.

    Тракторист,  увидев Барсукова в кювете, весело осклабился.  Барсуков же замахал руками, показывая ему на прицеп.   Трактор остановился. Водила вылез, матюгнулся и пошел поправлять свой груз.  Конечно, он был под хмельком.

     В девяностые пьянка скосила деревню. Пили всё. Нет, конечно, коньяк, виски, джин, ром  не употребляли, да и водку-то покупали не часто: денег-то нет. А уж стеклоочистителем, «роялем», ворованным спиртом, брагой, спиртовыми лекарственными настойками нажирались по-полной.   

     Пили все. И мужчины и женщины. И дояки, и механизаторы. Самое неприятное то, что пили и шоферы.  Милиция относилась к этому индифферентно.  Пьяных водителей забирали лишь тогда, когда не забрать их было просто невозможно.
   
      Так однажды бухой тракторист, вспахав на «Кировце» поле под Камарами, отправился домой, так и не подняв лемехи мощного плуга.

     А «Кировцу» что? Ему безразлично, что поле, что дорога.  В результате, только что подправленная камарская дорога была глубоко вспахана до самого шоссе. Выехав на шоссе, тракторист тормознул, вылез из «Кировца»  по нужде в кусты, где упал и заснул. В массивный трактор, который полностью перегородил дорогу, вскоре врезалась, выскочившая из-за поворота на большой скорости легковушка.  Прибытие милиции сделалось необходимым.   

        В другом случае очень нетрезвый юный водила поехал на своем могучем лесовозе на танцы в Шугозеро. Дом культуры, где танцевала молодежь, находился за стадионом, к которому вела широкая бетонная лестница.  Лесовоз, ломая балюстраду,  с ревом одолел лестницу, но застрял в железных воротах. Когда прибывшая милиция открыла  кабину лесовоза, шофер в полном бесчувствии выпал наружу.   И подобных случаев можно было навспоминать с целую кучу.

      Поэтому и ездил Барсуков по шоссе очень осмотрительно. В любой подозрительной ситуации он немедленно тормозил. Но такой угрозы с тыла как сегодня он не мог предвидеть. Хорошо. что оглянулся. А то бы…

     Нынче урожай белых был сказочным. Наш грибник быстро наполнил корзину, и укрепил её на багажнике. Затем он набил валютками рюкзак, закаинул его за спину,  оседлал своего двухколесного друга и домой.


     Гости от деревни были в восторге.  И синие дали, и ароматный воздух, и сочная зелень лесов, окружавших деревню, и овощи с огорода, и грибы с ягодами. И самое главное -- баня.   

     Еще по весне Барсуков финансово поднапрягся, и в месячный срок за домом, на огороде была сооружена местными умельцами добротная баня. Она топилась по-белому, имела просторный, светлый предбанник и широкий полок. Рубленная из елового бруса и крытая черепицей, с высокой трубой, выраставшей из остроконечной крыши, баня на фоне сельского пейзажа выглядела довольно живописно. Вот только крыша у неё была набекрень.  Это наверное оттого, что умельцы во время возведения бани часто употребляли спиртное. Но это не влияло на качество пара, а бане придавало кокетливый вид.

     Гости уже третий час предавались банным процедурам, а хозяин в это время готовил стол для банкета. Стол ленинградцам понравился тоже. А кому ж не понравятся живописные салаты из помидоров, огурцов, декорированных зеленью, молодая картошечка, осыпанная укропом, боровички под сметаной  на сковородке, ну и другие деревенские яства.
 
      Конечно, веся эта краса была бы профанирована местной «Тигодой», выпускаемой Киришским нефтеперерабатывающим заводом, но заботливые гости привезли с собой несколько бутылок качественной ленингрдской водки.  Хотя «реформы» испоганили многое, но питерские виноделы все еще держали марку. «Банкет» удался.

     А утром гости удивили Барсукова своим решением прервать их двухдневную вакацию и вернуться  в Петербург.  Оказалось, что они всю ночь не спали.  Кто-то стучал в стекло,  в за окном, в тумане маячили какие-то фигуры, в углу слышались разговоры и падали предметы. Все это очень сполохоло горожен.  И даже корзина с боровиками, вытащенная из холодильника и врученная гостям, не очень- то подняла их настроение.  Гости уехали, а Барсуков сожалел, что вчера забыл предупредить ленинградцев о некоторых камарских особенностях, к котрым сами-то камарцы попривыкли, притерпелись.      


   А по первости-то, в конце весны, камарцы забеспокоились. На деревню свалилась  напасть: через Камары косяками пошли  странные призраки.

   Они шли от леса, со стороны макарьинского кладбища. Размытые, вихлястые фигуры пересекали поле, огибали деревню  и  исчезали в мелком ельнике.
Их видели многие. Тетка Дарья принимала приведения за покойников и говорила, что они синие.
   
   Юра, самый просвященнвй камарец, называл их зомби и утверждал, что они фиолетовые. Дима Крюков, большой любитель научно-фантастических романов, возражал:

   -- Это не зомби. У нас их нет. Зомби – это западная выдумка. И вообще, наши глюки -- это не призраки, а сгустки материи, типа плазмы.

   -- А почему у сгустков человеческие лица? – съехидничал Юра.
Появление приведений очень удручающе подействовало на камарцев. Но не на всех. Деревенский старожил Николай Ромашкин, бывший ммлиционер, с  недоверием отнесся к  болтовне о глюках. Он решил сам все проверить.

   Пять ночей  безрезультатно дежурил Николай  на своем чердаке у слухового окна с видом на таинственное поле. Он уже хотел назвать все эти деревенские мистические пересуды чушью и прекратить наблюдение. Но на шестую ночь призраки возникли. Произошло это около трех часов. Причем произошло внезапно. Только что никого не было.

     Николай на секунду другую оторвался от барсуковского бинокля, чтобы дать глазам отдохнуть. Когда он вновь припал к окулярам, то увидел три фигуры. Призраки плавно, один за другим двигались по белому от обильной росы полю. Ромашкину они сразу же не понравились. Он их про себя назвал субчиками.
Ночи еще были светлые, и субчики, несмотря на реденький туман, просматривались довольно отчетливо.

     Вначале Николаю показалось, что они нагие, но, присмотревшись, он заметил надетые на них почти прозрачные, свободно висящие балахоны. Создавалось впечатление, что они не шли, а плавно скользили по траве.

   Субчики обогнули деревню и скрылись в лесу. Через некоторое время появились еще двое, но уже не в балахонах. Их длинные фигуры были перебинтованы лиловыми лентами. Они проследовали тем же маршрутом, что и первые трое. Больше до восхода солнца никого не было. А когда взошло светило, Николай отправился на поле, чтобы осмотреть следы, оставленные субчиками на росистой траве.

   Он пересек все поле, но, к своему беспредельному удивлению, никаких следов не обнаружил.  Поле нетронуто блистало крупной росой. Его девственная поверхность грубо рассекалась лишь темной полосой, оставленной сапогами Николая. Выходило, что «субчики» -- бесплотные существа!

     С появлением «субчиков» местная нечисть активизировалась. По ночам меж изб зашастали призраки, какие-то вытянутые бледные  баллоны прятались за стволами деревьев, домовые зашевелились.

    К осени всё это мистическое  безобразие поубавится. Оказалось, что это была никакая не  мистика, а вполне реальные последствия каких-то секретных испытаний, которые проводили  военные в глухом Вепсском лесу. Но об этом камарцы  узнали значительно позже.

   А осенью пугливые ленинградцы все-таки не выдержали соблазна и вновь прикатили в Камары на соляники, на бруснику, на чудную природу. И хотя Барсуков просветил их относительно секретных, военных  испытаний, у ленинградцев осталось стойкое убеждение, что какая-то нечисть в деревне все-таки водится.
 
    И они были правы. Какая деревня обходится без домовых?
________________________________________
 Интерпритаация автора