По звёздному лучу

Пьеса в 2-х действиях 6 картинах

  Д Е Й С Т В У Ю Щ И Е    Л И Ц А

Софья Николаевна (мать) - 66 лет

Соня (Софья Николаевна в юности) - 17 лет

Славик (и его ДУША) - 20 лет

Лариса, дочь Софьи - 46 лет

Сергей, муж Ларисы - 50 лет


Д Е Й С Т В И Е    П Е Р В О Е

КАРТИНА  1


Однокомнатная квартира - «хрущевка» - кухня видна из комнаты. Мать сидит за столом и, слушая радио - музыка нежная, волшебная - рассматривает фотографии. Придвигает
телефон, набирает номер.


   М а т ь. Алло. Здравствуйте. Можно Ларису Григорьевну? Ага, спасибо. Лорочка, здравствуй! Что, срочно? Да не срочно, но... ты придешь сегодня? Когда? Так поздно! Я понимаю, что на работе... Да нет, вроде... Что сказала позавчера, то и купи. Молоко уже взяла? Хорошо. А я тут фотографии смотрю, ты маленькая такая кокетка была! Ну все-все. Да, понимаю - работа... До свидания, доченька! Целую! (Кладет трубку.) Опять раздражается!.. (Глядя на фото.) Ну почему ты такая нервная, даже злая?.. Я скучаю без тебя! Слышишь? Скучаю... Целые дни одна. (Вытирая слезу.) Нет, жалеть себя - последнее дело. Сама ведь к ним переезжать не хочу... Не хочу, доча. Тут я дома, а у вас - в гостях!
(По радио сигналы точного времени, голос: «В Москве - восемнадцать часов». Мать выключает радио.) Знаю без вас. Еще целый час ждать! Ой, сериал! (Включает телевизор. Треск, мелькание.) Не хочешь, гадина, включаться? (Дергает антенну, провода, стучит по корпусу.) Не желаешь?  Надоели тебе сериалы? (Выключает.) Мне и самой надоели. Дурак ты безмозглый, думаешь, допек меня? Я утром эту серию поглядела. Утром-то ты еще ничего! Парень работящий! А к вечеру... Как и все... (Подходит к окну.) Теплынь какая! А они батареи топят! Экономисты!.. Вот и дожила я до весны. Шестьдесят шестая весна! Поверить невозможно! (Подходит к зеркалу.) О, Господи! Это я! Что смотришь, Софьюшка? Старая ты грымза! Собираешься до семидесяти дотянуть? А зачем? Пенсию на таблетки переводить? А была ничего... Эти седые космы были «волнами Черного моря»! Талия была, глаза, губы. А теперь... колода деревянная вся в трещинах... Надо хоть причесаться, не пугать дочь. (Причесывается.) Да... весна... Как там у Пушкина? «Я не люблю весны; Скучна мне оттепель: вонь, грязь - весной я болен...» Вот-вот, пережить бы весну. Сердце, как старая тряпка, болтается. Душно! Хотела же окно открыть! Склеротичка! (Идет снова к окну, открывает его, свешивается из окна.) А!.. Здравствуйте, Никитович! Куда? За хлебом? Что это на ночь глядя? А, верно, ночевать без хлеба - спокойно не уснуть! Нет, не надо, ко мне дочка сейчас придет, принесет. То-то и оно - пятый этаж! Пятый, видать, проклятый! Сердце-то больное: слезть - слезу, а назад не вползу! А... пока, пока! Ой, про лекарство позабыла! (Приносит из кухни стакан с водой, достает коробку, набирает таблетки, пузырьки, берет стакан с водой.) Вода... Буду пить воду и ждать дочь. Вода и ожидание - это ты, Славик. (Глубоко задумалась. Опомнилась.) Так! От сердца - сейчас, от суставов - после еды, от желудка - во время еды, это тоже можно сейчас... Раз-два-три-четыре-пять. «Вышел зайчик погулять»... Все тут. До еды, после еды... Чуть не вместо еды! (Открывает коробочку с сердечными таблетками.) Так, здесь последняя таблетка, надо новую упаковку начинать. Вот она. (Открывает упаковку.) Ах, пустая! Дура я старая, не выбросила пустую коробку! Все думаю, запас есть! А таблеток совсем не осталось! Не сказала Лорочке! Наверное, она уже ушла с работы! (Звонит по телефону.) Гудки, гудки... Никого!.. Боже мой! Что это я? Ребенка мучаю! Ой! Надо сесть... Фу... как застучало!.. (Глотает таблетку, сидит, успокаиваясь.) Хорошо, у Ларисы ключи есть, если что - хоть зайти сможет в квартиру... Вот так хватанет, и до телефона не доползешь... Надо у окна постоять, подышать. (Осторожно подходит к окну.) Фу... отпустило. Слава  Богу! Как отпустит, вроде, жить охота! Жить, а не тянуть... Пройтись бы по городу... Летом в парке посидеть... А тут - тюрьма! Сердце, ноги... Тело полуживое - и есть тюрьма. (За окном начинают вопить коты.) У, твари! Хоть бы кто пуганул! (Слышится крик: «Брысь! Ядрена вошь!» Плеск воды. Коты, вскрикнув, умолкают.) То-то! Любовь у них, понимаешь! Люби себе потихоньку! Ой, Лорочка! Идет, моя дорогая! (Засуетилась. Отодвинула альбом, одну фотографию положила на видное место. Принесла из кухни блюдо с пирожками, стакан, сахарницу, кофе в банке. Звонок в дверь.) Иду-иду, звездочка моя! (Отпирает дверь. Входит Лариса.) Здравствуй, моя дорогая! (Поцелуи.)
   Л а р и с а. Здравствуй, мама. Руки заняты, вот и позвонила... Ключи далеко - на дне сумки. Возьми сумку.
   М а т ь. Тяжелая!
   Л а р и с а. Не тащи, только придержи, пока я разденусь. Осторожно, там яйца.
   М а т ь. Бедный мой ребенок! Так тяжело нести!..
   Л а р и с а. Мама, не причитай надо мной! Я и сама знаю, что тяжело. Тут и тебе и себе... (Проходит в комнату. Злое раздражение сходит с ее лица.) Ух ты! Пирожков напекла!
   М а т ь (очень довольна). Да, что ты любишь: картофельные зразы. Кофейку попей.
   Л а р и с а. Руки помою. (Уходит. Мать сыплет в стакан кофе, сахар, приносит чайник с подставкой.) Налила? Спасибо.
   М а т ь. Как ты всегда кладешь: ложечка кофе, две сахару.
   Л а р и с а. Ты кофе, видно, только из-за меня и заказываешь.
   М а т ь. Да нет, я иногда с молочком пью. Понемножку, конечно. Пей, доча, ешь. Устала?
   Л а р и с а. Ох, устала, мама. Надоело все. Хоть бы до пенсии  дожить... Девять лет еще!.. На работе гнетут и пугают: кризис, развал!.. Люди подавлены, начальство все злее и все богаче... Свободы хочу!
   М а т ь. А на пенсии тоже нелегко...
   Л а р и с а. Ты же живешь?
   М а т ь. Я одна. А у тебя Саша. Сколько он получает? Меньше тебя?
   Л а р и с а. Его получки только б на хлеб и чай нам хватило... Восьмой разряд после института, красный диплом...
   М а т ь. И когда ему повысят?
   Л а р и с а. Когда рак на горе свистнет! Да, мама, покой нам только снится!.. Знаешь, о чем он мечтает? (Мать вопросительно смотрит на нее.) Я скажу, но не проговорись ему! Смотри! (Мать кивает.) Уехать мечтает из страны. Совсем. Компьютер изучил, английским занимается... Я с ума сойду!
   М а т ь. Лорочка! Погоди... Мечтать не вредно... Не переживай раньше времени. Мало ли о чем мы мечтаем!.. Ты не спешишь?
   Л а р и с а. Да как сказать... Саша на курсах, можно бы и не спешить... Но надо что-то на ужин приготовить ему.
   М а т ь. А ты забери пирожки! Я много наделала, ему хватит!
   Л а р и с а. Мама, а ты...
   М а т ь. А я охотку сбила. Поела уже. Завтра еще налеплю, если захочу. Не спеши, дочка! Посиди, отдохни.
   Л а р и с а (обнимает ее). Спасибо, мамочка! Ты сумку разбери. Я тебе яиц купила, молока, хлеба, булку, пачку масла, рис, сахар, соль. Все?
   М а т ь. Все-все. Спасибо. Вот видишь, рисовая каша на молоке - и ужин, и завтрак. Двадцать минут и еды сколько хочешь! А у меня  еще и бульон от мяса остался: суп сварю. Мяса немного было, так я лук, яйцо в начинку добавила, и вон сколько зраз получилось! Вот пакет - сложи пирожки, у тебя руки чище.
   Л а р и с а (складывает пирожки). Мама, а почему лекарство лежит? Ты еще не ужинала?
   М а т ь. Да еще только семь часов!
   Л а р и с а. Не семь, а скоро восемь. И пирожки ты не ела. Все мясо в них вложила, а сама на одном молоке живешь!
   М а т ь. Да как же не ела! Что же я, не попробовав, вас угощать буду? А мясо мне не так-то и нужно...
   Л а р и с а. Эх, мама, мама!.. Все от себя отрываешь! Всю жизнь так... Вот два пирожка, ешь при мне и выпей лекарство.
   М а т ь. Один.
   Л а р и с а. Нет, мама! А то разозлюсь!
   М а т ь. Ладно. (Ест, глотает таблетки.)
   Л а р и с а. Чем Сашку удержать? Хоть бы влюбился, что ли... Папаша его в сорок пять влюбился, семью бросил, а он в двадцать четыре - никак.
   М а т ь. Что, Сергей не звонил?
   Л а р и с а. Да ты что! Если Саша не позвонит, он и не объявится!..
   М а т ь. Значит, стыдно ему.
   Л а р и с а. Стыдно? Ой, мама! Я, ты знаешь, зла на него не держу. Он не гуляка, не скотина... Ну - бес в ребро... Не он первый... Но люди разойдутся, а как-то приличные отношения сохраняют. Он же, как будто я ему зло сделала, не хочет, не может меня ни видеть, ни слышать! Ну ладно, с годами разлюбил... А за что же ненавидеть?
 Я его выучила, ел из моих рук двадцать лет!.. Я - мать его единственного сына!.. И какого сына!..
   М а т ь. Думаю, не ненавидит он тебя. А как бы не жалел о том, что ушел...
   Л а р и с а. Ой, откуда? На молодой женился.
   М а т ь. Молодая-то она - да. А ведь злющая, говорят. Опять же - бездетная. Пять лет прожили, а она пустая. Нагулялась за свою молодость. Бесхозяйственная и глупая. А теперь еще и растолстела, как корова!
   Л а р и с а (поражена). Мама! Откуда ты знаешь?
   М а т ь. Говорят.
   Л а р и с а. Да кто говорит-то? Ты целые дни дома сидишь!..
   М а т ь. Эх, Лорочка, хотела тебя поддержать, успокоить, а, видно, расстроила только. Вон как ты побелела...
   Л а р и с а. Мама, прошу тебя, расскажи мне все.
   М а т ь. Наша бывшая соседка, ну, по старому дому, Дарья Ефремовна, в одном доме, в одном подъезде с твоим Сергеем живет. Его Ленку все там терпеть не могут! До Сергея всяких к себе водила - пьянки, гулянки... А сейчас - замужняя дама - ходит, нос задерет, ни с кем не здоровается. Да только без конца ругаются - весь подъезд слышит. И орет: «Убирайся отсюда, старый пес!»
   Л а р и с а. Ах, Боже мой! Давно тебе Дарья звонила?
   М а т ь. Позавчера.
   Л а р и с а. Но раньше ведь - ни слова!
   М а т ь. Раньше она у сына на Черепухе жила, а теперь невестка ее к дочери определила. Она только полгода тут и живет. Да вот, слава Богу, додумалась мне позвонить. Раньше, говорит, все боялась, может, ты - я то есть - померла...
   Л а р и с а. Мама! А ты молчишь!
   М а т ь. Да где же я молчу? Ты ушла позавчера, она и позвонила. Не буду же я по телефону тебе говорить!
   Л а р и с а. Да, по телефону - ни в коем случае!
   М а т ь. Я уже еле терпела! И на работу тебе позвонила - придешь ли - из-за этого. Уж не обижайся.
   Л а р и с а. Да нет,  конечно, мама. А... А сразу чего не рассказала?
   М а т ь. Боялась аппетит тебе испортить.
   Л а р и с а. Ха-ха! Хитренькая какая!
   М а т ь. Что повеселела? Или назад его примешь?
   Л а р и с а. Приму, мама. Только б пришел - приму. Я люблю навсегда. Как бы намекнуть ему, что дорога домой не заказана?..
   М а т ь. Саше скажи.
   Л а р и с а. Что сказать?
   М а т ь. А все, как есть. Саша его любит, позовет. Саша парень добрый, тонкий...
   Л а р и с а. Да. Сын мне за все! Только теперь за него так душа болит! А вдруг уедет?..
   М а т ь. Да, недаром говорится: «Сколько детей, столько платей». И хороший ребенок не раз ударит, пусть и нехотя. Я, Лорочка, все-таки тебя огорчу...
   Л а р и с а. Что, мама?
   М а т ь. Ну, совсем голова моя плохо варить стала!
   Л а р и с а. Ну?
   М а т ь. Про лекарство я тебе забыла сказать.
   Л а р и с а. Про какое?
   М а т ь. Да вот этого (подает коробку) - одна таблетка осталась - на утро.
   Л а р и с а. Ох, мама! Это же мне в обед через весь город чесать из-за коробочки лекарства!..
   М а т ь. В обед я обойдусь. Мне бы к ночи... Дура я старая!
   Л а р и с а. Нет уж, не обойдешься ты, это же сердечные! Это - твоя жизнь! Ты  должна упаковку в запасе держать!
   М а т ь. Думала - есть упаковка... А это пустая коробка... Не выбросила, вот и ошиблась...
   Л а р и с а. Надо не одну иметь!..
   М а т ь. Да были бы деньги!.. Еле-еле дотягиваю, а тут пенсию задержали...
   Л а р и с а. Ладно. Что тут обсуждать!
   М а т ь. Может, соседку Валю попросить?
   Л а р и с а. Валя сама пенсионерка с больными ногами... Нет, мама, я сама. Проверь все лекарства - на сколько хватит.
   М а т ь. Я уже проверила - на  две недели есть, кроме этого. Это, и правда, моя жизнь. Только кому она нужна - эта моя жизнь? Обуза вам...
   Л а р и с а (обнимает ее). Мама, перестань. Мне ты нужна, Сашке...
   М а т ь. Саше квартира моя нужнее. Может, женился бы, не уехал...
   Л а р и с а. Ой-ой-ой! Женишь его! У нас две комнаты, пусть женится на доровье! Мама! Вот я у тебя побыла, поговорила, посидела, поела... Я отдохнула.
   М а т ь. Ты, Лорочка, добрая. Когда сумку такую притащтшь, надо долго отдыхать. А ты ведь еще должна с людьми общаться - сверстниками своими, и пишешь стихи... Пишешь?
   Л а р и с а. Пишу, мама. Только кому они нужны?
   М а т ь. Мне. Почитай, пожалуйста! Я, умираю, люблю твои стихи! Почитай последнее.
   Л а р и с а. Последнее? Оно совсем короткое. Слушай.
Ты знаешь, я сильней всего хочу,
Чтоб ты в ночи зажег одну свечу,
И чтоб она не гасла никогда,
Была б, как путеводная звезда.
По тонкой нитке - звездному лучу -
К тебе, к твоей любви прийти хочу!
   М а т ь. Как красиво! И кто этот «ты»? Кому это стихотворение назначено?
   Л а р и с а. Богу, Богу, мама! Кстати, надо переделать первую строчку так: «О, Боже, я сильней всего хочу»... Да, да, именно так.
   М а т ь. Не надо, Лорочка! Не надо спешить по этому звездному лучу. Я вот и то еще не спешу... Хотя больше всего боюсь задержаться. Не дай, Господи, как твой папа, лечь на годы.
   Л а р и с а. Ой, не надо, мама, не надо! Из моей жизни эти годы и то вычеркнуть хочется, а уж тебе досталось!..
   М а т ь. Пять лет. Слава Богу, хватило сил. Пережила ведь! Удивляюсь даже!
   Л а р и с а. Ага. Сердце тогда и посадила.
   М а т ь. А то... приподнять, повернуть, помыть, покормить... Тут как раз Сергей от тебя ушел - тоже переживание! Тут, следом, похороны... А когда одна осталась в пустоте! Ох и тяжко было! И скучно!
   Л а р и с а. Мама, хватит! Добро бы, еще любила...
   М а т ь. Я Бога любила. Он велел так, я и терпела. Все делать старалась как надо, это и держало в жизни. Ты, Лорик, надежду никогда не теряй. И Бога помни. Я в церковь редко ходила, все дома молилась, но, думаю, главное, жить, как Бог велит.
   Л а р и с а. Мама! Если б Сережа вернулся! Пусть бы не спал со мной, если не любит, а жил бы с нами под одной крышей! Я бы заботилась о нем. Мне так одиноко! Я все эти годы, признаюсь тебе, одевалась, причесывалась, подкрашивалась только для него. Вдруг встречу?..
   М а т ь. Бедная моя доченька! Ты у меня красавица!
   Л а р и с а. Какая там красота на пятом десятке! Тут уж не красота, а достоинство...
   М а т ь. Ну что ты, доченька, и пожилые люди бывают не только безобразными, но и красивыми.
   Л а р и с а. Как ты, дорогая!
   М а т ь. Я? Я бабка, развалина... Мне за тебя обидно: умная, красивая, талантливая, а не счастливая... Это несправедливо.
   Л а р и с а. Ишь ты какая, мамуля! А разве справедливо, чтоб одному все: и ум, и талант, и красота, да еще и счастье? Многого хочешь! Нет уж: или то, или другое! (Смеются.)
   М а т ь. Посмотри на эту фотографию. Я ее обожаю! Ты здесь так головку склонила, глазки лукавые!.. Прелесть!
   Л а р и с а. Надо же - это я. И ничего еще неизвестно об этой жизни... И не вернуться в детство никогда...
   М а т ь (выносит гитару). Твоя старушка тут  висит на стенке и жалобно так позвякивает. Спой мне ту, мою любимую!
   Л а р и с а. Ой, мама! Всегда ты!.. Стихи, песни... которые никому не нужны!.. (Настраивает гитару.)
   М а т ь. Вот время! Стихи никому не нужны, старики, дети - никому не нужны!.. Грешное время. Пой! Тебе, мне - нужны! Мы такие, как соберемся вместе!.. Пой, дорогая!
   Л а р и с а (поет). 
Я за все заплачу красотой, красотой:
За удачу, надежду, любовь и покой...
Молодой, молодой, золотой-золотой
Я за все заплачу красотой.
И за душу, согретую странной мечтой,
За уменье терпеть заплачу я с лихвой!
Молодой-молодой, золотой-золотой
Я за все заплачу красотой.
И за каждое новое в жизни «хочу»
Я последней своей красотой заплачу.
Молодой-молодой, золотой-золотой
Я за все заплачу красотой.
А когда я сожгу себя, словно свечу,
Этот ясный огонь я другой поручу,
Молодой-молодой, золотой-золотой!
Пусть ее назовут красотой!
   
   М а т ь. Ой, доченька! Спасибо тебе! Какая у тебя душа! Неужели Сергей дурак? Или чурбан бесчувственный? Как он мог?.. Ведь так любил!
   Л а р и с а. Ах, мама, в быту, в каждом дне - все привычно. Стихи он никогда особенно не любил... Мы ведь не на стихах сошлись, а турслеты нас свели, природа, романтика... Конечно, ему нравилось слушать, как я пою, бренчу на гитаре... Костры, лес, чай с дымком... А эта... Ну... Ленка его... Она заставила кровь заиграть, молодость разбудила... Каждому лестно, что его любит кто-то молодой. Любит - не любит, а желает... Молодая, как теперь говорят, сексуальная. Какой был напор! Замуж хотела... В своем кругу ее, видно, хорошо знали, так постарше нашла, как хотела, так себя и представила. Глупая, говорят? А с глупой-то легче. Но вот, что грубая, непорядочная - это его угнетает, я знаю. Может, и вовсе оттолкнет. Он человек хороший, грязи не терпит...
   М а т ь. Это правда. Он, когда уходил, страдал и маялся. А все же ушел... На похоронах, помнишь, заплакал, меня поцеловал и сказал: «Простите, мама.» И все помочь старался...
   Л а р и с а. Саша как на него похож! Только не такой эмоциональный. Строже, интеллектуальней. Саша поэзию любит и понимает! Недаром - Александр Сергеевич!
   М а т ь. Лорик, хотела сюрприз сделать, не утерплю! Я Сашеньке ко дню рождеения жилет связала, посмотри. (Достает из шкафа  жилет.) Как тебе?
   Л а р и с а. Мама! Шикарно! Какой узор сложный! Где ты пряжу взяла?
   М а т ь. Валя на рынке купила.
   Л а р и с а. Дорого, наверное! Это же ангора!
   М а т ь. Всего два моточка!
   Л а р и с а. Пенсию экономишь... Мама... Дорогая моя, заботливая!.. Как я тебя люблю! (Целует ее.) Ты моя лучшая подруга! Да, пожалуй, и единственная. Бусы твои потемнели совсем, потускнели, потерлись...
   М а т ь. Как и я сама. Время все погрызет...
   Л а р и с а. Не хочешь их снять?
   М а т ь. Нет. Так меня и в гроб положишь, запомни.
   Л а р и с а. Ну вот, опять! Кто же тебе их подарил? Знаю, знаю - первая твоя  любовь, твой Славик... Да где же он подевался?
   М а т ь. Сто раз тебе говорила, не знаю. Только не верю, что забыл. Не верила никогда и не поверю уж... Что-то случилось... Знать бы... Да ведь глупая же была! Темная! Даже  фамилию его не спросила! Да и не было у нас ничего такого, Гриша, твой отец, один у меня был. И Славик был один... единственный. Ах, Лорик, что-то расстроилась я. Накапай мне валерианки, там, в холодильнике стоит. И сама выпей. Тоже покоя нет. (Лариса приносит две рюмки с валериакой.)
   Л а р и с а. Ну, вздрогнем, что ли? (Выпили.) Ох, хорошо пошла, сейчас мяукать начну.
   М а т ь. Тут, под окнами, мяукальщиков целая стая!
   Л а р и с а. Что ты хочешь - весна, природа оживает... Пойду я, мама. Уже звезды горят... «По тонкой нитке - к звездному лучу - к тебе, твоей любви прийти хочу». Окно закрыть?
   М а т ь. Не надо, жарко. Душно.
   Л а р и с а. Вот-вот весна. Не скучай. а если... ну, если Дарья звонить будет, порасспроси ее. Ага?
   М а т ь. Конечно! Сверток не забудь. Застегнись: весна весной, а ветерок пробирает. Пока, дорогая!
   Л а р и с а. До свидания, мамочка. (Поцелуи. Лариса уходит. Мать смотрит в окно, машет рукой.)
   М а т ь. Пока, пока! Счастливо тебе, моя ласточка! Не, не буду окно закрывать, прикрою только. Идиоты! Понаделали окон без форточек! Все для человека! Ага! Который с улицы хочет залезть! Ладно, на пятый этаж не полезут. Если только с крыши... Во, смеху будет! Добра у меня, что воды в решете! (Приговаривая, убирает со стола, снова придвигает альбом.) Мамочка моя дорогая! Я уже тебя пережила на целых пять лет! Бедная моя труженица! И то - шесть детей родить! Троих похоронить... Ох... Ванечка, братик! И где твоя могилка? В той Германии лежишь... Как, писал, радуюсь победе! И через десять дней... У, карапузы! Теперь по сорок лет бугаям! Не спейтесь-то вконец, племяннички! (На последней странице альбома задержалась, заволновалась.) Открою тебя, наконец. Кто мне судья? Господь. Он и так знает... Прости, что открыткой тебя закрыла. Мой Григорий, что КГБ, все докапывался, допытывался, кого любила... Чуял, что не его... А теперь закрывать не буду. (Гладит фотографию.) Дорогой мой! Что же ты забыл меня? Или что случилось, не дай Бог? Никак и никогда не узнать. А ведь написал: «Сонечке, любимой, на всю жизнь! Жди меня, и я вернусь! Только очень жди! К. Симонов и я, твой Славик.» Мальчик милый! Теперь вот внук мой старше тебя... Может, и у тебя где внуки... Бог с тобой! Я не сержусь: жизнь есть жизнь... Только б счастливый был. Буду каждый день на тебя глядеть. Тут будешь стоять. (Ставит фото за стекло книжного шкафа.) Если живой ты, погляди на  звезды и вспомни меня... Нет, не меня! А ту молодую твою Соню. Молодую-молодую, золотую-золотую. За все я, голубчик мой, заплатила. Надо успокоиться, что-то я вся трепещу. Воспоминания наплыли. Хоть бы уснуть... (Идет в угол комнаты, становится на колени у кровати.) Господи Иисусе Христе! Прости меня, грешную и помилуй! Дай мне услышать и исполнить волю твою! Господи! Спаси, сохрани дочь мою, рабу твою, Ларису, внука моего Александра... Дай мне, Господи, терпения и смирения в болезнях моих, не лишай меня разума, движения и памяти до самого моего смертного часа. Дай мне, Господи, Боже милосердный, уйти быстро и вовремя, чтоб не мучить семью мою... Не оставь меня и в последний час...
(Молитва все тише, наплывает музыка, в полутемноте мать снимает халат, ложиться в постель. Слышен ее голос.)
   Г о л о с. Приснись мне, Славик, голубчик мой дорогой! Хоть во сне приди ко мне. Нет, не ко мне! К той молодой красивой Соне, которой всего семнадцать лет, которая любит тебя уже почти полвека!.. (Темнеет. Совсем темно.)


КАРТИНА  2

(Там же. Музыка наплывает, становится громче, взволнованнее!..
Вдруг обрывается. На подокрннике, на фоне звездного неба, появляется силуэт мужчины.)

   Г о л о с  м а т е р и. Ой, кто это? Что вам надо? У меня ничего нет!
   С л а в и к. Как это, ничего? Душа у тебя есть.
Не бойся, я с добром пришел к тебе, родная...
Ведь ты меня ждала. Ждала - я это знаю.
Ведь ты меня звала.
(В комнате возникает голубой нереальный свет. С материнской кровати встает девушка в белой сорочке, неотрывно глядит на юношу. Он в белом костюме, с сумкой через плечо.)
   С о н я. О, Боже! Славик! Здесь? (Закрывает лицо руками.)
Не надо, не смотри! Я старая совсем...
   С л а в и к. Нет, дорогая, нет! Ушла навеки старость.
Ты юной навсегда, красавица, осталась.
Тебе, как и тогда, всего семнадцать лет.
   С о н я. Ах, руки... Почему? Нет, правда, что же это?
   С л а в и к. Не все ль тебе равно? Случилось, что должно...
Ты, засыпая, вспомни, молилась ведь об этом!
   С о н я. Да, верно... Я легла, мечтая об одном:
Проснуться молодой, веселой и здоровой.
И, Славик мой, тебя... тебя увидеть снова!
   С л а в и к. Вот и я. Иди сюда! Меня ты узнаешь?
   С о н я. Конечно, это ты! Какой тогда... точь-в-точь!
   С л а в и к. Дай руку, и пойдем.
   С о н я. Постой... Зачем ты в белом?
Как странно ты одет... И молод, как тогда...
   С л а в и к. Узнаешь все потом. Идем со мною смело!
Не хочешь? Почему?
   С о н я. Ты обманул меня.
   С л а в и к. Я обмануть не мог.
   С о н я. Не мог, я это знаю.
Не мог, но обманул.
   С л а в и к. Прости, случилось так...
   С о н я. Что?  Что случилось, что? Ответь, я умоляю!
   С л а в и к. Что б ни случилось, знай, -  не подлость, не обман.
Тебя предать нельзя. Ты дорога, как счастье.
Ты вспомни все. Скажи, ты помнишь все про нас?
   С о н я. Всю жизнь я не могла с тем, что ушло, расстаться.
Все помню. В мыслях все перебрала не раз...
   С л а в и к. Давай вернем те дни, вернем все наши встречи...
И вместе вспомним все и оживим все вновь.
   С о н я. Вот... юбка... как тогда, платком укрою плечи...
Сейчас войду в вагон, где счастье, боль, любовь...
   С л а в и к. И я войду в вагон, где счастье, боль, любовь...

(На сцену опускается условное изображение купе поезда, закрыв героев от зрителей. Шум перрона. В купе входит Славик, забрасывает сумку на верх, садится на нижнюю полку, достает из кармана маленький томик стихов, читает. Входит Соня с большим чемоданом и сумкой.)

   С о н я. Здравствуйте.
   С л а в и к. Здравствуйте. Какое ваше место? Это? Я - над вами. Давайте чемодан. (Закладывает чемодан под полку.) Сумку оставляете?
   С о н я. Да. Спасибо вам. Что-то людей в вагоне мало. В этом купе только мы?
   С л а в и к. Пока да. Дневной поезд самый неудобный. Люди жалеют время тратить на дорогу. Да вы меня не стесняйтесь!
   С о н я. Ну вот, поехали. Я еле успела.
   С л а в и к. Что ж так?
   С о н я (плачет). Я по телеграмме еду. На похороны...
   С л а в и к. Простите. (Достает сумку, из сумки - бутылку воды, открывает ее.) Попейте лимонада. Успокойтесь. Только стакана нет.
   С о н я. У меня есть кружечка. (Достает из сумки носовой платок, кружку. Пьет.) Спасибо большое. Я и так пить очень хотела!
   С л а в и к. Ну, как вы? Ничего?
   С о н я. Получше. У меня... такое...
   С л а в и к. Погодите. Надо отвлечься. Сначала успокойтесь, отдохните. Спешили, тяжесть несли... Сядьте к окошку, дышите. Вот, хотите, я вам стихи почитаю. Это  Симонов. Я его так люблю! Он просто пишет, понятно... И все-таки его лирический герой человек сложный, умный, чувствительный...
   С о н я. Как вы о стихах... Я тоже стихи люблю, но разбираюсь в них не очень...
   С л а в и к. Если любите, разберетесь. Найдете любимого поэта, и он вас будет учить жизни.
   С о н я. Вот вы нашли - почитайте!
   С л а в и к. Ну тогда, самое-самое любимое «Жди меня». (Читает.)
   С о н я. Я знаю эти стихи. Они в фильме были, и песня такая есть, хотя музыка мне на эти стихи не нравится... Но вы читаете особенно! Может, вы артист?
   С л а в и к (смеясь). Нет, что вы! Я студент. В вашем областном центре в лесохозяйственном учусь, третий курс закончил. Выдалась неделька перед практикой, съездил к маме. А теперь - в лес на месяц. Будем с ребятами в бараке жить, печку топить, комаров кормить...
   С о н я. Печку? Жара наступает!
   С л а в и к. А готовить на чем? Раз в день дежурные варят котел супа на всех, котел каши... А чай греем на костре. Хорошо. Сидим у костра, разговариваем, песни поем, стихи читаем... У нас ведь есть ребята, что повоевать успели. Да их, впрочем, в первую очередь в институт принимали, без конкурса. Вот люди! Их послушаешь, жизнь открывается, вся ее ценность! Вот в чем-то  они, как дети! Васек Цветухин... Сладости любит, как девчонка! А Коля Иванов девушек боится, как огня! Он в шестнадцать на фронт сбежал, в двадцать взводом командовал, женщин видел только в госпиталях. Они же там хозяйки, сила. Так Колькой теперь все наши девушки командуют! (Оба смеются.) Я буду инженером леса... В общем, лесничим. Пошлют меня в какую-нибудь глухомань лесную... А вы?
   С о н я. Я... А что я? Школу закончила, поехала к подруге в ее, то есть в ваш город. Оформилась в швейное училище при фабрике, а тут... (плачет) телеграмма... Мама умерла!
   С л а в и к. Мама... Ну-ну... а, может быть, и надо поплакать вволю... Простите, как вас зовут?
   С о н я. Соня. Я уже сутки плачу, а не легчает нисколько...
   С л а в и к. Еще долго плакать будете. А, может, и всю жизнь... Я так свою маму люблю, что понимаю и самому с вами плакать хочется!..
   С о н я. Я еще водички выпью, ладно?
   С л а в и к. Конечно! Это ваша вода. А я потом простой в бутылку налью.
   С о н я. А как вас зовут?
   С л а в и к. Славик. Вячеслав. Смотрите, Сонечка, какой суровый лес. Ель. Самые темные леса - еловые. Странно... Вы могли бы жить в моем городе, а я учусь в вашем.
   С о н я. Мне теперь в вашем городе не жить и в училище не учиться. Надо у нас в райцентре устраиваться. А у нас только лыжная фабрика! Все еще  разрушено. За пять лет после войны, спасибо, станцию да школу восстановили... Ну, фабрику, конечно. А... еще электричество... баня... Все правильно. Клубы, театры - это потом. Но молодежи скучно. Собираемся в чьем-нибудь дворе, устраиваем танцы. Пылища! Балетки намажешь зубным порошком - черными станут! А музыка? Патефон, а к нему три пластинки. Да еще один парень, на гармошке четыре вещи играет, и за это ему поднести надо.
   С л а в и к. Вы где живете?
   С о н я. В Жукине.
   С л а в и к. А... Часа два на поезде... Я там был однажды. А по какой улице?
   С о н я. По Садовой. Дом шесть - милости просим.
   С л а в и к. Ну, если просите, обязательно приеду. Сразу после практики. Идет?
   С о н я. Приезжайте, Слава. Только...
   С л а в и к. А... стесняетесь. Сколько вам лет?
   С о н я. Семнадцать.
   С л а в и к. А мне двадцать. Видите, какой я старый.
   С о н я. Очень-очень старый! Борода большая, голова седая.
   С л а в и к. Не седая. Это я блондин. Цвет волос называется «пепельный».
   С о н я. Вы что же обиделись? Мне лично очень нравится этот пепельный цвет.
   С л а в и к. А мне ваши  волосы нравятся - волны Черного моря...
   С о н я. Разве мои волосы черные?
   С л а в и к. Нет. Но волны черными не могут быть, ведь они отражают солнце... Днем. А ночью - свет луны, звезд... (Он трогает ее волосы.) Какие нежные, как вода. А у меня - щетка.
   С о н я (трогает его волосы). Точно! Это потому, что очень густые. Вы правда приедете, Слава?
   С л а в и к. Я, Сонечка, всегда говорю только правду. Но дело, конечно, не в этом...
   С о н я. А в чем?
   С л а в и к. Я не знаю... Но... Вот я знаком с вами какой-то час, а кажется, давно знаю...
   С о н я. Странно... Я всегда была такая стеснительная, а с вами говорю, как с братом. И верю вам.
   С л а в и к. С братом? У вас есть братья?
   С о н я. Было три. Остался один. Старший, Ваня, в Германии погиб девятнадцатого мая сорок пятого...
   С л а в и к. Как жаль!
   С о н я. А Федя сильно простудился в сорок третьем... Умер у нас с мамой на руках... Ему пятнадцать было. Сестра одна, Тонечка, еще младше меня была, до войны умерла от минингита. Отец в сорок первом погиб под Москвой... А теперь вот мама!.. (Рыдает.)
   С л а в и к. Сонечка! Ну, пожалуйста! У меня тоже папа погиб в начале войны. Да у каждого в семье горе! Конечно, это утешить не может, но люди вокруг хорошие, помогут...
   С о н я. У меня вся надежда на старшую сестру. Мама сильно болела, мы знали - не выживет, а все-таки надеялись  на чудо. Сестра там, дома... Но она замужняя. Муж - инвалид, без руки, двое детей. Она уедет скоро к семье в Воронеж. Останусь я одна в доме. Совсем одна... Мне страшно, Славик! Брат - он был второй после Вани - непутевый. До войны сидел за драку. Остался на Севере. Не пишет даже! Но мы знаем - пьющий он. Вот беда какая!
   С л а в и к. Сонечка! У меня никогда не было ни сестер, ни братьев. А я мечтал... Но теперь вы мне не чужая. Хорошо? Я ваш брат, друг... Как хотите.
   С о н я. Славик! Вы - чудо! Я так вам рада!
   С л а в и к. Давайте перейдем на «ты»? Как  родные...
   С о н я. Хорошо. Вы... Ты... Сначала вы.
   С л а в и к. Ты очень красивая, Соня. У тебя глаза в слезах, как камешки на дне реки - коричневато-зеленые. Ты такая хрупкая... Голос у тебя особенный! Ты, наверное, поешь?
   С о н я. Пою, как все. Нет-нет, не хвалите меня! Мне неловко... Я такая простая... Необразованная... Что там - восемь классов... Вы...
   С л а в и к. Ты!
   С о н я. Ты в институте учишься. У тебя будет высшее образование! Высшее! Стихи любишь и понимаешь... А я...
   С л а в и к. А ты все еще успеешь, все сможешь. У тебя теперь есть я. Ты это знай. А ну, повтори за мной: «У меня есть мой Славка!»
   С о н я. У меня есть Слава.
   С л а в и к. «Мой» пропустила.
   С о н я. Мой Слава. У меня есть мой Слава. Мой замечательный Слава.
   С л а в и к. Он мне поможет. Он всегда будет рядом.
   С о н я. Он мне поможет. Всегда? Этого быть не может.
   С л а в и к. По-другому быть не может.
   С о н я. У вас в институте такие девушки!
   С л а в и к. Какие? Нет, конечно, замечательные, но я их как бы не замечал. Это друзья, подруги... А ты... Ты волшебная звезда. Ты морем рождена, а в небо улетела и для меня горишь своим сияньем белым!..
   С о н я. Опять стихи... Симонов?
   С л а в и к. Нет. Это - ничьи.
   С о н я. Ничьи? Значит, твои. Твои?
   С л а в и к. Разве это стихи? Это две строчки, две рифмы. Сонечка! Я потихоньку пишу, но это большой секрет! Ты первая, кому я признаюсь.
   С о н я. Ой, покраснел! Разве это стыдно?
   С л а в и к. Конечно, стыдно! Стыдно потому, что еще плохо, недостойно звания стихов!.. Но если не пытаться, не будет лучше, не вырастешь. У тебя усталый вид. Приляг, отдохни. Я постелю, вот так, пиджак. Под голову положим книгу, я ее в кепку засуну, вот так. Ложись, может, подремлешь. Скоро большая остановка, схожу за водой, а то в титане кипяток... (Славик берет бутылку, выходит. Стихает шум поезда. Музыка наплывает издалека. Соня спит. Темно.)


КАРТИНА  3


(Возникает свет, шум поезда. Славик сидит в ногах у спящей Сони, пишет в блокноте. Отвлекся, смотрит на нее неотрывно. Соня вздохнула, проснулась, приподнялась на локте.)

   С о н я. Ой, я спала?
   С л а в и к. Спала. Два часа проспала, молодец. Хочешь пить? Вот, вода из колонки. Наверное стала теплой.
   С о н я (отпивает воду). Нет еще. Уф-ф!.. Спасибо. Жалко, что я заснула: мы скоро приедем, а могли бы поговорить...
   С л а в и к. Я скоро приеду к тебе, дней через десять. На выходной отпускают раз в две недели. Давай поедим. Мне мама яиц вареных дала, хлеба, сала. (Начинает раскладывать на столике продукты из рюкзака.)
   С о н я. А у меня - ничего. Я к подруге ехала - кое-что взяла с собой, а обратно - ни о чем не подумала, как в угаре...
   С л а в и к. Еще бы! Ты присаживайся, не стесняйся. Нож у меня всегда с собой.
   С о н я. Пойду руки помою.
(Соня выходит. Слава старается красиво разложить продукты на газете, потом достает небольшой томик стихов, подписывает его. Входит Соня.)
   Все готово, садись, ешь получше, запивай водой. (Налил воду в кружку, поднял бутылку с остатками воды.) Ну, за знакомство! (Смеются. Пьют воду, едят.) Я тебе эту книжку дарю. Читай стихи.
   С о н я. Но это же... Ты их так любишь!..
   С л а в и к. А что же, дарить то, что самому не нравится? Любовью надо делиться, тогда ее будет на свете больше.
   С о н я. Как хорошо ты сказал! Спасибо. Ой, тут надпись: «Соне дорогой, чтоб читать дорогой. Чтобы в жизни долгой рядом быть с тобой.» Слава! Ты написал так... что не знаю, что и сказать! Мы полдня знакомы... Но я тоже... Я не хочу, чтобы мы потерялись друг для друга. Ты мне пиши, что ли?
   С л а в и к. Из леса не напишешь. А потом, после практики, конечно, буду писать, приезжать... И ты ко мне приедешь. Я тебя к девчонкам в общежитие устрою. Сходим в музеи, в театр. Какое счастье, что он сохранился! Ты была в театре?
   С о н я. Один раз. Нас в прошлом году с классом возили на «Ромео и Джульетту». Как здорово! Никогда не забуду.
   С л а в и к. Да, хороший спектакль. Я тоже смотрел. На все спектакли стараюсь попасть... Кино тоже очень люблю. Вот бы дожить до телевидения!
   С о н я. Что ты! Это невозможно! Чтобы кино дома смотреть! Я в киножурнале об Америке видела: сидят, перед ними стоит... ну... как радиола, такая большая коробка, а в окошечке - кино! С ума сойти!
   С л а в и к. Многие невероятные мечты уже сбылись: люди мечтали по небу летать... Ковер-самолет помнишь? Летают же! Голос на расстоянии слышать - мечта была невозможная! А теперь - радио, телефон! Золотое яблочко по серебряному блюдечку катилось, и показывало блюдо города и страны далекие... И будет, будет телевидение в каждом доме! Еще и надоест глядеть!
   С о н я. Да что ты! Никогда! Я бы кино день и ночь смотрела, без отрыва!
   С л а в и к. Ну, пора собираться. Через пять минут я на месте. А тебе еще около двух часов ехать.
   С о н я. Если бы не ты, не знаю... Ты мне так помог! Ой, поезд тормозит! Все? Уже все?
   С л а в и к. Да, приехал я. Все. Ты спала, я смотрел на тебя и думал, почему мои глаза не могут, как фотопленка, заснять тебя? Ты мне подаришь фото? Когда я приеду?
   С о н я. Могу и сейчас. У меня есть маленькая, как на паспорт. Я на документы снималась. А лучшей и дома нету...
   С л а в и к. Дай, дай мне фотографию! Я так рад! Не мог и мечтать!
   С о н я. А ты мне подаришь свою?
   С л а в и к. Конечно, когда приеду к тебе. У нас парень один с фотоаппаратом. Постоянно нас щелкает.
   С о н я (достала из сумки фотографию). Вот. Я тут какая-то надутая. Фу.
   С л а в и к. Неправда. Маленькая очень, но это ты. Эта же прическа, блузка. И глаза, губы... Надпиши, а? Готово? «Моему Славе». Замечательно! Спасибо. Ну все. До свидания, Сонечка. Жди меня! (Берет ее за руку, быстро целует ее ладонь.) Посмотри в окно. Минуты две еще постоите... (Славик выходит. Соня смотрит в окно, машет рукой. Шум поезда. Соня опускает руку.)
   С о н я. Кто мне тебя послал? Утешение мое, надежда! (Медленно тает свет.)

Занавес.

Д  Е  Й  С  Т  В  И  Е     В  Т  О  Р  О  Е

Картина  4

(Небольшой деревянный домик. Соня несет ведро воды, ставит на скамейку у крыльца, отпирает замок. Помедлила, присела на скамейку, тихо запела.)

   С о н я (поет).
Весна не прошла  - жасмин еще цвел,
Звенели соловьи на старых кленах...
Тебя я ждала, но ты не пришел...
(Оборвала песню, наклонила ведро, пьет.) Ожидание и вода - это ты, Славик. Теперь всю жизнь я буду вспоминать тебя, когда придется пить воду и ждать... (Идет в дом. В сумерках загорается свет в окошке. Подходит Славик с той же сумкой на плече, с букетом полевых цветов в руке.)
   С л а в и к. Дом шесть. Садовая, шесть. (Опускает сумку на скамейку, садится.) Свет горит. Неужели там, за стеклом, моя Сонечка? За этим тоненьким стеклом?.. (Подходит к окну, потянулся, чтоб заглянуть в него, но устыдившись, покачал головой и тихо постучал по стеклу. В окошке появилась Соня, открыла окно.)
   С о н я. Кто? (Славик прижался к стене.) Это ты, Славик? (Славик протянул ей цветы.) Ты! (Взяла цветы. Он подошел к окну.)
   С л а в и к. Здравствуй, Сонечка! (Прижал ее руку к лицу.)
   С о н я. Слава богу! Ты приехал! Входи же!
   С л а в и к. Лучше ты выйди. Такой чудесный вечер! (Соня тут же выходит из дома, сняв косынку по пути, обувшись в туфельки на каблуках.) Ну, как ты, дорогая?
   С о н я. Слава Богу! Ты здесь! Я не хочу жаловаться, но я третий день совсем одна. Сестра уехала... Мне так жутко! Можно с ума сойти... Просила подругу поночевать у меня, так она сама боится...
   С л а в и к. Как же ты будешь?.. Я завтра должен уехать.
   С о н я. Завтра, может быть, ко мне женщина одна придет. Учительница  приезжает в нашу школу, и ей нужна квартира. Обещали ко мне поселить. А сегодня ты приехал! Как я рада! Значит, не забыл меня?
   С л а в и к. Я только о тебе и думаю: день и ночь. Ребята меня задразнили:  «Влюбился, Славка, сразу видно!..»
   С о н я. А ты?
   С л а в и к. А я и не спорю. Если видно... Я и правда, влюбился. Так ждал нашей встречи! А ты?
   С о н я. И я очень-очень ждала тебя, мой Славик! Сегодня так и чувствовала, что приедешь. Как и говорил, десять дней прошло. Не обманул...
   С л а в и к. Сонечка, я всегда правду говорю, помни это. Лгать, значит, унижаться.
   С о н я. Но ведь бывает, человек пообещал что-то, а не получится. Жизнь, все-таки. Все может случиться.
   С л а в и к. Может. Но это тогда не ложь, а... несчастье какое-нибудь.
   С о н я. Вот что, я тебя сейчас кормить буду. Пойдем в дом. Я ждала тебя, что могла приготовила.
   С л а в и к (берет сумку). Пойдем. Только... ты не боишься соседей, разговоров?..
   С о н я. Нет. Я думаю, мало им до меня дела... Не подумай, я ни на кого не обижаюсь! Люди мне очень помогли, все кто чем! Но надо теперь самой как-то жить. Своим умом. Пойдем.
   (Уходят в дом. Стена с окошком уезжает вверх. Дом виден изнутри. Ребята входят. Комната очень скромная: стол, абажюр над ним, пара стульев, узкая железная кроватка, в изголовье ее лежит томик стихов, подаренный Славиком, фотографии в рамке над ней покачиваются на нитях. На столе тарелки, накрытые тарелками, вилки, стаканы - на двоих.)
   С о н я. Вот моя деревня, вот мой дом родной!
   С л а в и к. Хороший дом родной. Мы с мамой в коммуналке всю жизнь живем, в одной комнате. Там хорошо, но шумно. А здесь такая тишина!
   С о н я. Вот-вот. От этой-то тишины и берет жуть. Садись, Славочка, что стоишь? Иди к столу!
   С л а в и к. Руки бы помыть.
   С о н я. Ой, правда! Иди сюда! Вот рукомойник, полотенце чистое!
   (Славик моет руки, лицо. Соня подает полотенце, трогает его лицо тканью, вытирает воду. Он перехватил ее руки и прижался щекой к ее щеке. Стоят неподвижно. Соня с трудом отрывается от него, прячет глаза.)
   Садись за стол,  Славик. Вот, помянем маму. Это вишневая наливка, сестра привозила, осталось немного. (Молча выпили по глотку вина.)
   С л а в и к. Сонечка, ты извини меня. Не подумай чего... Я просто обожаю тебя. Я ничего себе не позволю...
   С о н я. Я знаю. Ну-ка ешь как следует! Сейчас картошку солью: только закипела, и ты постучался. Я точно знала, что это ты! Ешь, ешь.
   С л а в и к. А ты?
   С о н я. Я не голодная. Готовила: то то попробую, то это... Винегрет вот, селедочка, сало...
   С л а в и к. Ой, я же кое-что привез!
   С о н я. Сиди! Потом. Тут еды хватит. Я на работу устроилась, на лыжную фабрику. Только вчера документы отнесла, после воскресенья выйду. Знаешь, дерево так пахнет!.. Только жалко деревья. Сколько же их спиливают! Штабелями стволы сложены. Мне почему-то особенно березы жалко!
   С л а в и к. Видишь, как интересно получается: я деревья растить буду, готовить к вырубке, а ты изделия выпускать... Конечно, жаль деревья, живые они... Но это промышленный лес, он людям очень нужен, особенно сейчас, когда столько нужно построить, отремонтировать. А сколько бумаги нужно! Книги тоже из деревьев... Смотри, что я тебе привез. (Достает из сумки.) Это из города - недорогие бусы, но тебе пойдут: янтарь под цвет твоих глаз, гребень - волосы закалывать, косыночка...
   С о н я. Да ты что, Славик! Зачем столько подарков? Мне просто неудобно...
   С л а в и к. Я мечтал, что тебе понравится, что будешь носить...
   С о н я. Мне так все нравится, и сказать невозможно! Спасибо! Господи! До чего же красивые вещи! Просто мечта! (Разглядывает, примеряет...) Но это так дорого стоит!
   С л а в и к. У меня были сбережения. Я не всю стипендию тратил, а еще подработал... А вот продукты: консервы, сыр, чай, конфеты.
   С о н я. Поставлю чайник. Боже мой, сыр! Такая роскошь!.. Но главного подарка не привез.
   С л а в и к. Главного? Какого?
   С о н я. Не скажу, раз забыл. (Надула губки.) А говорил, не обманываю! Вот и обманул.
   С л а в и к. Да в чем же дело, Сонечка? Скажи мне, пожалуйста! Не мучай!
   С о н я. А фотография где? Обещал ведь!
   С л а в и к. Обещал, значит, подарю. (Достает фото из книжки.) Вот. Я тут совсем старый - лет под тридцать выгляжу.
   С о н я. Неправда! Костюм, галстук... Очень хорошо выглядишь. Подписал? Подписал, молодец. (Читает.) Буду ждать. Всегда буду. (Целует фото.)
   С л а ви к. Лучше бы живого, чем бумажного. (Соня целует его в щеку и отходит к столу.) Спасибо. (Долго молчит. Соня наливает чай.) Я так чай люблю! Особенно у костра. Знаешь, у нас парень один здорово на гитаре играет! Я ему завидую даже. Мы часов до двух ночи иногда засиживаемся: разговариваем, поем... В лесу темно-темно! Деревья шумят... Мы сейчас в тех местах, где партизаны жили в лесу. Там еще землянки сохранились... Нас предупредили, чтобы осторожно ходили, вдруг - снаряд или мина... Даже не верилось, что все гудело, взрывалось!.. Так хорошо и тихо сейчас...
   С о н я. Вы там, правда, поосторожнее... Столько случаев разных: по радио рассказывают, в газетах пишут...
   С л а в и к. Не волнуйся. Я - бессмертный! Хотя... конечно, без шуток, мы поглядываем. Мама у меня и ты...
   С о н я. Ха-ха-ха!.. (Соня встала.) А знаешь, я немножко захмелела. Ой, стенка едет. Ха-ха-ха!..
   С л а в и к (удержал ее за талию). Пускай себе едет, а ты стой. Вот так. (Смотрит ей в лицо.) Ты устала, да?
   С о н я. Я плохо спала все эти ночи, с самого приезда.
   С л а в и к. Тогда иди спи. Я буду тебя охранять, можешь ничего не бояться. (Встал рядом.)
   С о н я. Ты когда уезжаешь?
   С л а в и к. Завтра в тринадцать.
   С о н я. Так скоро?
   С л а в и к. Другой поезд только ночью, а утром я должен быть в лесу. Но через десять дней снова приеду! Продержишься десять дней?
   С о н я. Продержусь. И, пожалуйста, не отправляй меня спать. Я тебя провожу завтра и весь день и ночь буду спать - обещаю! Сколько времени?
   С л а в и к. Одиннадцать пятнадцать.
   С о н я. Ой, по радио сейчас концерт «От мелодии - к мелодии», давай включу. (Включает радио.)
   Р а д и о. Говорит Москва. Московское время - двадцать три часа пятнадцать минут. Начинаем вечерний концерт «От мелодии - к мелодии». (Звучит вальс.)
   С о н я. Я уберу продукты, а то испортятся. (Складывает все в кастрюльки, ставит в корзинку. Открывает подпол, вытянув веревку с крючком, опускает вниз корзинку. Славик помогает ей.)
   С л а в и к. Холодильники теперь покупают. Красота!
   С о н я. В нашем городе я и не слыхала, чтоб у кого-то был бы холодильник. Может, у секретаря райкома... (Звучит танго.)
   С л а в и к. Позвольте вас пригласить.
   С о н я (реверанс). Пожалуйста. (Танцуют. Во время танца Славик целует Соню. Замерли. Соня нащупывает выключатель. Гаснет свет.) Все-все!
   С л а в и к. Что ты, дорогая? Что?
   С о н я. Мне стыдно. Зачем ты... мы...
   С л а в и к.Так всегда бывает, когда... любовь.
   С о н я. Я понимаю, но... ты не спеши, ладно? Я ничего не понимаю в любви. Я и книжек-то про нее мало читала...
   С л а в и к. Прости. Я не буду... Дай мне руку. Какая рука у тебя маленькая, нежная... И вся ты - фея. Вот, света нет, а я тебя вижу.
   С о н я. Это от луны. Сегодня полная луна. Слышишь? Как раз «Лунный вальс» играют! Здорово, да? (Закружилась. Он подхватил ее, но танцуют все медленнее. И снова - поцелуй.) Славочка, милый! Вот, говорил, никогда не обманываешь... Обещал ведь.
   С л а в и к. Правда. Все, не буду. Садись сюда, к самому окну, а я сяду здесь. Слушай:
«Не верят в мире многие любви
И тем счастливы, для иных она
Желанье, порожденное в крови,
Расстройство мозга иль виденье сна.
Я не могу любовь определить,
Но это страсть сильнейшая - любить...»
   С о н я. Прекрасные стихи. Чьи?
   С л а в и к. Это Лермонтов «11 июня 1831». Больше ста лет прошло, а все, как про меня...
   С о н я. И про меня...
   С л а в и к. Сонечка, ты правда - тоже...
   С о н я. Правда. Я каждый день тебя вспоминала, даже в день похорон мамы. И так ждала! И - то верю, то не верю, что приедешь...
   С л а ви к. А я фотографию твою целовал. Стихи писал.
   С о н я. Почитай, а?
   С л а в и к. Нет, потом, ладно? Они должны немного отлежаться, забыться. Потом перечитаю - пойму, чего они стоят.
   Р а д и о. Наш концерт окончен.
   С о н я (выдергивает вилку). Не хочется слова чьи-то слушать. Смотри - и луна, и звезды! Небо синее, не черное...
   С л а в и к. Присмотрись, прищурь слегка глаза и всмотрись в звезды. Видишь у них лучики? Звезды лучики эти к Земле, к нам тянут. Как золотые паучки: нитка к земле прикреплена и к звезде. Луна близко, как будто приклеена на небо, а звезды далеко... И тянутся - тянутся к нам... А ведь это миры! Я в детстве мечтал: зацеплюсь за звездный лучик, он как резинка сократится, и я уже там - в другом мире...
   С о н я. Только без меня не цепляйся за звездный лучик, ладно?
   С л а в и к. Конечно. Теперь только вдвоем - везде и всегда.
   С о н я. А какой ты был в детстве? Расскажи.
   С л а в и к. Какой-какой... Как все.
   С о н я. Ну, пожалуйста, расскажи!
   С л а в и к. Я расскажу. Только давай так, ты устройся поудобнее. У тебя голос совсем сонный.
   С о н я. Ну, я же Соня... В поезде все проспала...
   С л а в и к. Нет, ты бессоня! Давай так, приляг поверх одеяла, а я сяду в ногах, вот так, ноги на стул положу. Отлично. Ну вот... Двор у нас маленький. Дом старый двухэтажный, всего на двенадцать квартир. Все друг друга знают, как родственники. Фактически в доме две квартиры: на первом этаже и на втором. Раньше это был дом купца с лавкой: Каменный низ - лавка, склады, и жилой верх - деревянный. Но заселили в каждую комнату по семье с двумя общими кухнями. Мама моя в институте немецкий преподавала, а папа на автозаводе инженером был. Я дружил с одним мальчиком, Петей Хавкуновым, из соседнего дома. Лет с пяти его помню. Он раньше меня читать научился - часто читал мне вслух. Его отец работал в обкоме партии. Дом их был особенный: квартиры отдельные с удобствами. Мы играли в моряков: на дереве круг повесили вроде штурвала, кусок простыни - парус...  Петя, конечно, капитан, я рулевой, матрос, качегар... Песня у нас была: «По морям, по волнам, нынче здесь, а завтра там...» И вот однажды папа мой говорит маме: «Смотри, Машенька, опять к обкомовскому дому «Воронок» подъехал (а такое уже было: подъезжает машина, и кого-то увозят). Мама штору чуть-чуть приподняла, стоят, смотрят. А я в кровати лежу, вроде сплю. И слышу, мама шепчет: «Кто это? Смотри, это же Ховкунов! Не может быть!» И папа, а голос у него дрожит: «Он, Машенька, он, Василий Егорович!» И, а я раньше такого не видел, папа с мамой крепко-крепко обнялись. И стояли так долго-долго, пока я не заснул. Больше я никогда своего друга Петю не видел. Рано утром мама его увезла куда-то, а потом и сама исчезла. И вот с тех пор у меня как бы детство кончилось. Потому что началась война. Нас эвакуировали на Урал (папин завод переезжал), и во время переезда папа погиб под бомбежкой.
   С о н я. А вы тоже с ним ехали?
   С л а в и к. Нет, семьи вывезли раньше. А завод в это время срочно демонтировали. Мама так страдала... Начала курить... Ну, поселили нас под Свердловском на железнодорожной станции, мама стала на заводе работать и на вечерних курсах немецкого языка. А я пошел в школу. И там узнал стихи Симонова... А мама очень Лермонтова любила. Все мне колыбельную пела на его стихи. (Тихо поет):
  « Спи, дитя мое мое,
   Спи, усни, спи, усни,
   Сладкий сон к себе мани...»
(Под колыбельную задремала Соня, и Славик, поняв это, умолк, задумался, задремал...)
   Голубой лунный свет переходит в полную темноту, но тут же начинает светлеть. Разгорается утро. Славик вздрогнул, открыл глаза, осторожно опустил ноги на пол, трет затекшую шею, смотрит неотрывно на спящую Соню. Взглянул на часы, тихо прошел через комнату, вышел. Через пару минут вернулся с корзинкой. Помыл в тазике картошку, почистил несколько штук, отнес в сени - там, видимо, керосинка. Вернулся, подошел к рукомойнику, но передумал. Набрал воду  в кружку и умылся с одной руки, причесался у зеркала. Подошел к окну, покачал головой, вышел в сени. В комнате потемнело. Сначала вдалеке, а затем над самой крышей раздался грохот грома. Соня села на кровати.)
   С о н я. Что это? (Оглянулась, вдруг закричала.) Славик! Славочка!
   С л а в и к (вбегая). Что? Что случилось?
   С о н я. Ничего. Слава  Богу, ты здесь. Я так испугалась...
   С л а в и к. Это гроза, Сонечка. Дождя еще нет, но туча невероятная, черная и куполом!
   С о н я. Ой, сейчас крыша потечет! (Хватает тазик, ставит посередине комнаты.)
   С л а в и к. Я посмотрю. У тебя молоток, гвозди есть? Где они?
   С о н я. В сенях в углу. Не стоит, Славик! Зачем время терять?
   С л а в и к. Да что ты, Сонечка! А вдруг неделю будет лить? Вон у тебя  на потолке какое пятно рыжее! (Соня стоит в дверях, а Славик отвечает из сеней, гремя инструментами.)
   С о н я. Я подержу лестницу! (Минуту сцена пуста, только раздается стук наверху. Вбегает Соня. Быстро умылась, причесалась. Шум дождя. Вбегает Славик, отряхивается.)
   С л а в и к. Ну как, не течет?
   С о н я. Пока сухо. Неужели получилось?
   С л а в и к. А чего там? Натянул толь кое-как, прибил кусок... Надо хорошую заплату сделать. Найду кусок толя и в следующий раз починю как надо.
   С о н я (накрывает на стол). Давай завтракать. Сколько времени?
   С л а в и к. Полдесятого.
   С о н я. Ого!
   С л а в и к. А почему ты все время спрашиваешь? У тебя нет часов?
   С о н я. Нет. Откуда? А ходики, вон, сломались, уже давно...
   С л а в и к. Возьми мои часы. Они, правда, старенькие, но...
   С о н я. Нет! Нет! Ни за что! Тебе ездить, учиться!.. Нет, и слушать не хочу!
   С л а в и к. Ой-ой, сколько шума! Ешь, ласточка моя, я ходики посмотрю, может исправлю. (Соня сидит, а Славик стоит, положив руки ей на плечи. Он наклонился, прижался щекой к ее щеке. Соня повернула к нему лицо, встала, обняла. Поцелуй при свете дня смутил обоих.)
   С о н я. Знаешь, я думала, мы пойдем с утра к речке, погуляем, а тут гроза... А ты и в грозу в лес поедешь?
   С л а в и к. И в грозу, и в метель... Это ведь  работа. Я буду теперь всю жизнь в лесу - лесничим... А ты согласишься уехать со мной?
   С о н я. Я... с тобой...
   С л а в и к. Конечно, сначала надо другое спросить... Ты... ты, Сонечка... ну... женой мне будешь?
   С о н я. Когда?
   С л а в и к (смущенно смеется). Как когда? Всегда, конечно...
   С о н я. Это что же, ты...
   С л а в и к. Да. Я тебе предложение делаю. Очень-очень серьезно ответь мне.
   С о н я. Я  - да! Да! Но мне нет восемнадцати...
   С л а в и к. Я подожду. Спасибо, дорогая! Ты теперь невеста моя. Я так рад, счастлив! Спасибо тебе! Можно, я тебя поцелую?
   С о н я. Можно. (Поцелуй.) Садись за стол. И ешь. А я на тебя посмотрю. Вот, я знаю тебя... (Смотрит на часы, считает.) Так... в поезде четыре часа... Со вчерашнего вечера четырнадцать... Всего восемнадцать часов! А ты мне самый родной, самый дорогой на свете! Как это? Почему?
   С л а в и к. Я тоже это чувствую. Представляешь, какое нам счастье выпало? (Целует ее руки.)
   С о н я. Который час?
   С л а в и к. Полодиннадцатого.
   С о н я. Так много! Во сколько тебе выходить?
   С л а в и к. За полчаса добегу.
   С о н я. Значит, в полпервого? Господи! Уже...
   С л а в и к. Дождь кончился, хорошо. Давай сюда ходики.
   С о н я (снимает ходики). Может, не надо? Посидели бы так...
   С л а в и к. Тебе на работу ходить... Так, отвертку неси. (Соня приносит.) Пружина в порядке - самое главное. Э... здесь паук живет. А ну, удирай, пока цел! А, ерунда! Пойдут ваши часики как миленькие. (Напевает.) «По морям, по волнам... нынче здесь, завтра там. Там-там-там-там...» (Соня стоит позади, смотрит на его руки, шею, сдерживает слезы.) Ну, по-моему, готово. Сейчас заведем. (Переворачивает часы, вешает, подтягивает цепочку маятника. Ходики идут.) Ура. Кричи «ура». (Ставит стрелки на одиннадцать пятнадцать.)
   С о н я (тихо). Ура. Время пошло. (Объятия. Стучит маятник часов, громче, громче, быстрее.)
   С л а в и к. Ого! Пора собираться.
   С о н я. Нет, нет! Нет еще...
   С л а в и к. Ну... не на войну же ухожу... Жди меня, и я вернусь. Только очень жди... (Говорит это шутливо, но очень взволнованно.)
   С о н я. А ты меня помни...
   С л а в и к. Даже убили бы меня, не забыл бы... Я тебя прошу, не провожай меня. И чтоб тебя люди не донимали расспросами, я выйду и побегу на станцию. Так... Вот моя сумка. Ну... (Целует ее.) Ты что, плачешь? Не смей! А ну, улыбнись! Так... Все. (Отрывает ее от себя и убегает. Соня смотрит в окно. Вдруг вскидывает руку, машет. Громче и громче стучат часы. Гаснет свет.)


КАРТИНА  5

Декорации второй картины. Соня в белой сорочке стоит напротив Славика.

   С о н я. Я так ждала тебя! Сначала десять дней,
А после каждый день, час, каждое мгновенье!..
   С л а в и к. Я знаю. Я не мог...
   С о н я. Но кончилось терпенье:
«Поеду в институт. А гордость... леший с ней!
Мне б только посмотреть ему в глаза. Пусть вспомнит,
Зачем он приезжал? Зачем вся эта ложь?
Но поздно. Прождала... Срок практики закончен.
Каникулы. И он уехал, не вернешь...» -
Так думала тогда. Осеннее ненастье
Ждала, как ждут весну, как дети - Новый год!..
Но тут в моей судьбе еще одно несчастье!
И кто подумать мог, что Шурочка умрет!
В Воронеже сестра работала на стройке.
Там что-то рухнуло на головы людей!..
Она погибла. И остались трое:
Муж-инвалид да двое сыновей.
Так я тогда в Воронеже осталась...
Представь, ведь на два года задержалась!
А ты?
   С л а в и к. А я... Узнаешь обо всем.
Сначала ты расскажешь, я потом.
   С о н я. Четырнадцать тогда Володьке было,
А Павлику всего двенадцать лет.
Я на работу на завод ходила...
Стирала и готовила обед...
Потом Володя паспорт получил
И на завод работать поступил.
А Павлик стал в ремесленном учиться,
А зять, представь себе, решил жениться!
К Василию пристроилась вдова...
И слава Богу! Я смогла уехать.
Домой хотелось! И за первым снегом
Вернулась я, здорова и жива...
Учительница у меня жила,
И дом как полагалось содержала.
Она меня жалела, уважала...
И место я на фабрике нашла.
Но в первый день, как только получилось,
Я выехала в город, в институт.
Я знала: кончен курс, диплом получен,
Разъехались... Куда? И где он  твой приют?
Но стоило спросить, ответ сквозь злость, сквозь зубы...
И ничего никто не может объяснить.
А секретарша мне сказала прямо, грубо:
«Руководитель курса осужден и сидит.»
Он оказался, мол, подлец, врагом народа!
А остальные все, с кем он преподавал,
Сбежали кто куда... ушли на дно... под воду...
   С л а в и к. Враги? Один был враг... Народ его назвал.
Ну, дальше!.. Что же было, дорогая?
   С о н я. А дальше... Встретился старик... интеллигент
И рассказал, что понаслышке знает:
Да, года два назад в лесу погиб студент.
Профессор думает, на вашем бывшем курсе.
На практике... На мину наступил.
Я убежала! Не хотела слушать!
Не допускала, чтобы ты им был!
Я больше знать об этом не желала
И про себя все время повторяла:
«Он жив. Он просто полюбил другую
В сто раз красивей и умней, чем я!
Он счастлив! Я нисколько не ревную!..
А у него есть все: диплом, любовь, семья!..»
   С л а в и к. Нет, не забыл тебя я, дорогая.
Я был твоим и, верь, я твой, я вечно твой!
   С о н я. Молчи! Не говори! Я ничего не знаю!
   С л а в и к. А дальше? Расскажи...
   С о н я. А дальше... Боже мой!
Я... нет, не успокоилась... смирилась.
И потянулась нить унылых дней...
Работа, огородик... и сдружилась
Я с Валей, квартиранткою моей.
Я думаю, не без ее совета
Приехал к ней однажды младший брат.
Он полюбил меня, признаюсь в этом,
Два года наезжал - все ждал ответа...
Я согласилась... Как же был он рад!
Он был хорошим, работящим, честным...
Но то был он, Григорий, а не ты...
И все. Другим я стала человеком.
Нет Сони той, твоей... Ушли мечты.
Я одного хотела: жить достойно,
Быть доброй матерью и честною женой.
Ну, а теперь скажи... душе так больно!
Тогда... случилось... именно с тобой?
   С л а в и к. Да, дорогая. Краткое мгновенье
Невероятной муки! И - покой...
И в этот страшный миг, как озаренье -
Ты, дорогая... Милый образ твой!..
   С о н я. Любимый! Миг один!.. Миг боли, муки!..
И жизни нет. И я одна. Одна!..
Какое зло к тебе тянуло руки?!
   С л а в и к. Да, зло... Его припрятала война.
Оно, как талый снег, еще лежало
Под мусором, в тени себя храня...
Змея! И это яростное жало
Ударило. И выбрало меня...
   С о н я. Но вот ты - вот! Тебя я ясно вижу!
Я говорю, любимый мой, с тобой!
   С л а в и к. Так подойди ко мне. Так обними же!
   С о н я. Я... не могу... Я... стала я другой.
Старуха на своем седьмом десятке!
А ты - ребенок, юноша...
   С л а в и к. Да нет!
Не сомневайся... Так же, как когда-то,
Мне двадцать, а тебе семнадцать лет.
Я старше, я взрослее, я сильнее.
И я пришел, чтоб защищать тебя,
Беречь, любить. Чтоб красотой твоею
Наполнить смысл иного бытия.
Спасибо, что хранила мой подарок:
Янтарь сияет, как твои глаза!
Их цвет, то золотой, то темно-карий,
Напоминает звезды в небесах...
А волосы!.. Они полны движенья -
Морские волны с отблеском луны...
   С о н я (идет к зеркалу). О, Боже!.. Посмотри! Нет отраженья!
   С л а в и к. Я знаю. Но друг другом мы полны.
Ты отражаешься во мне, родная,
А я в тебе. Дай руку. Посмотри:
На подоконник мы легко вступаем,
На звездный луч, как на канат ступаем
И заскользим по небу!
Раз - два - три!
(Ослепительная вспышка, другая, и музыка уносит к звездам две яркие светящиеся точки. Темнота, тишина.)


КАРТИНА  6

(Дневной свет в комнате матери. Зеркало закрыто черной тканью. Слышен звук отпирающегося замка. Входит Лариса, ставит сумку на стул, оглядывает комнату, опускается в кресло. Через минуту - всхлипы, рыдания.)

   Л а р и с а. Мамочка моя! Дорогая моя! Зачем же, зачем? Мама!.. Господи! Как же теперь?! (Идет в кухню, возвращается со стаканом воды и таблетками. капает из пузырька в ложку, пьет, всхлипывая, глотает таблетку, садится в кресло, успокаивается понемногу. Звонок по телефону.) Да? Я, сыночек, кто же еще?.. Зашла продукты из холодильника забрать да счета. У бабушки за квартиру еще не плачено. Да, побуду. Пыль вытру, отдохну немного. Ну, часок, наверное... А что? Уходишь? Понятно. Значит, до вечера. Нет, нет, не буду плакать. Обещаю. Пока. (Сидит, глядя в одну точку. Зябко поежилась.) У... как от окна тянет... Похолодало, а они батареи как раз отключили. Экономисты!.. Надо поискать фотографию мамину для памятника. Давно она не фотографировалась! (Берет альбом, листает.) Ой, совсем молодая! До чего ж хороша! Иди-ка сюда (ставит фотографию за стекло книжного шкафа рядом с фотографией Славика). Чей же это мальчик? Почему здесь? Может, первая любовь? (Читает надпись на обратной стороне.) Да, он, Славик. Вот и вернулся он к тебе, мама!.. Какая пара красивая! И фотографии подходят друг к другу: и ракурс, и размер, и качество... Так, ну вот эта, видимо, подойдет для памятника. Здесь ей лет пятьдесят восемь... Саша фотографировать учился... Я схожу с ума - сама с собой говорю! (Лариса кладет фото в сумочку, берет из шкафа тряпку, вытирает пыль. Звонок в дверь. Недоуменно пожав плечами, идет открывать. Входит Сергей.) Сережа? Здравствуй. Входи. Да не разувайся!
   С е р г е й. Здравствуй, Лора. Вот... поговорить надо... Куртку сниму.
   Л а р и с а. Да, проходи, садись.
   С е р г е й. Я хотел... я у вас был, с Сашей говорил... Он сказал, что ты здесь побудешь, я и подъехал... На похоронах не мог же...
   Л а р и с а. Спасибо тебе, Сережа! Ты очень помог. Да без тебя, я не знаю, как бы мы справились! Спасибо!
   С е р г е й. Что ты, Лорочка! Я ж не чужой! Я ведь очень любил Софью Николаевну. Мамой не называл, но всегда считал родной. Ты же знаешь, моя мама рано умерла, от отца с мачехой пацаном уехал... А Софья Николаевна, она... Да я никогда никого добрее и отзывчивее не встречал! Когда у нас с тобой... Я страшно переживал: как мама огорчится, что обо мне будет думать... Я вот сейчас вошел сюда, как в родной дом! На работе все заметили, что у меня горе, а когда сказал, что тещу хороню, удивились, что я так о ней жалею... Мы ведь с ней ни разу не поссорились, не ругала она меня...
   Л а р и с а. Ты был хорошим зятем. Она тебя уважала и любила.
   С е р г е й. Подвел я ее. Когда уходил, она сказала: «Смотри, не пожалей, Сережа. Имеем - не ценим, потеряем - плачем...» Как в воду смотрела...
   Л а р и с а. О чем ты?
   С е р г е й. Обо всем. Я вот чего пришел... Ты, Лорочка, что собираешься с квартирой этой делать?
   Л а р и с а. Да вот думаю. Платить за нее накладно. Саше мама завещала, он и прописан тут... Но каждый месяц надо денежки отстегивать. Хорошо бы сдать надежным людям. А у тебя что, кто-то есть на примете?
   С е р г е й. Есть. Затем и пришел.
   Л а р и с а. Хорошо. Можно обсудить. Только... ты же понимаешь, Сергей, у нас это единственное стоящее имущество, Сашино будущее... Так люди должны быть очень порядочные...
   С е р г е й. Это я, Лорочка.
   Л а р и с а. Что, ты?
   С е р г е й. Я хочу здесь поселиться. Ты не думай, я буду платить, как любой другой квартирант!
   Л а р и с а. Сережа! С кем ты собираешься здесь жить? Я не  хочу...
   С е р г е й. Один. Конечно, один! Чем ты поражена? Экая невидаль - разойтись с женой...
   Л а р и с а. Ты серьезно? На какое время?
   С е р г е й. Лариса, я ухожу от Ленки, навсегда. На развод подал, скоро суд. Детей нет, оба согласны, разведут без проволочек. Деньги я отложил на это... Так что - все. А жить там, у нее, не хочу и дня. Если ты согласишься сдать мне квартиру, перееду прямо сегодня, сейчас.
   Л а р и с а. Заселяйся. Вот ключи. Я дверь захлопну и все. Дома у меня, вернее, у Саши, есть комплект ключей. Мы, конечно, без звонка не будем приходить, но иногда придется, так что...
   С е р г е й. Когда угодно, без предупреждения.
   Л а р и с а. Ну... сейчас так, а потом... Одинокий свободный мужчина...
   С е р г е й. Лора! Мне горько думать о своей свободе, а еще горче от одиночества... Я только тем и счастлив, что у меня есть сын, который, несмотря на мое предательство (да, именно предательство!), он... все-таки не отвернулся от меня, не проклял... Хотя сам себя я сто раз проклял!..
   Л а р и с а. Что это ты, Сережа, у меня сочувствия  что ли  ищешь?
   С е р г е й. А если и так? Ты всегда меня понимала, уважала... Ты была не только женой, но и другом, близкой душой... А с Ленкой...
   Л а р и с а. Но жилеткой твоей я не буду! Не надо мне плакаться на свою судьбу, тем более на новую жену! Я не желаю!
   С е р г е й. Ты права, прости! Я дурак... Только... не сердись, а? Ну, противен я тебе, это понятно, но... хоть иногда позволь мне поговорить с тобой, хоть бы на общие темы?..
   Л а р и с а (чуть усмехнувшись). Ну, на общие темы, это можно... Вот что, там в холодильнике кое-что есть: пельмени в пачке, курица в морозилке, сырая, конечно, подсолнечное масло... И там есть сахар, крупа, макароны... Ты используй их. Хлеба только нет...
   С е р г е й. Да нет, не надо, забери все, вам пригодится! Или... вот... возьми деньги...
   Л а р и с а. Да брось ты! Сегодня ты мой гость. Можем даже обмыть сделку. Хочешь?
   С е р г е й. Хочу. Очень хочу.
   Л а р и с а. Тогда давай, помогай. Я сварю пельмени, а ты открой консервы. У меня, слава Богу, булочка в сумке, нам хватит. (Быстро собрали на стол. Сергей весь светится счастьем.)
   Л а р и с а. Вот, от поминок водка осталась. Бабули соседки все со столов собрали и сюда принесли. Ну, продукты я им отдала, а водку оставила, вдруг что починить понадобится. Эта открыта была, давай, не чокаясь, сначала маму еще раз помянем.
   С е р г е й. За светлую память Софьи Николаевны.
   Л а р и с а. Царство тебе небесное, мамочка. (Выпили.) Ты ешь, Сережа, закусывай.
   С е р г е й. А ты знаешь, Лорик, я сегодня как камень с души снял, даже ем с аппетитом. Ты не представляешь, какое счастье за столом видеть напротив себя родное  доброе  лицо!
   Л а р и с а. Перестань, Сережка, не подлизывайся! Родное доброе лицо... Я тебе не тетушка, не матушка...
   С е р г е й. Ну тогда... красивое, одухотворенное, милое лицо... Ты чего покраснела?
   Л а р и с а. От водки, чего ж еще! Замолчи, дай поесть!
   С е р г е й. Я еще налью, а? Ну, за наш договор, за наш союз!
   Л а р и с а. Ага! Живите, уважаемый квартирант, в свое и наше удовольствие! Кстати, счета за квартиру надо выложить. (Лезет в сумочку.) Вот. Оплата вперед. Ха-ха! Опешил?
   С е р г е й. Просто рад. Это же самое надежное: заплатил, значит, дело в шляпе! Ха-ха! Хозяйка любезная! А не уважите ли гостя? Ежели душевно вас попрошу, а? Не споете ли чего? Что ваша душенька пожелает? (Несет гитару.)
   Л а р и с а. Да ты что, Сережа! Не буду я петь!  Только маму похоронили!..
   С е р г е й. Ну чего ты возмутилась? Не только от радости люди поют... А мама так любила твои песни!.. И ты раньше как говорила? Для того и выпить можно, чтобы потом спеть...
   Л а р и с а. То когда было!..
   С е р г е й. Когда? Да вчера. Совсем недавно.
   Л а р и с а. Для кого недавно, а для кого... ох как давно! В той, прошлой жизни!.. Спою. (Перебирает струны, настраивает.) Спою, чего ты не слышал... новую свою... (Поет.)
Нет, мой миленький, нет, хорошенький,
Нет нам счастья с тобой.
Рано ль свиделись, поздно ль встретились
Под одною звездой.
Нет, нет-нет-нет, нет, дорогой!
Нет, мой миленький, нет, хорошенький,
Я тебе - не судьба.
Обойди меня, не тревожь меня,
Время - строгий судья!
Да, да-да-да! Да, дорогой.
     Нет, мой миленький, нет, хорошенький!
     Не зови ты меня!
     В страны дальние сны печальные
     Не отпустят, кляня!
     Нет, нет-нет-нет. Нет, дорогой.
Нет, мой миленький, нет, хорошенький,
И в объятьях огня,
В горе яростном, в счастье сладостном,
Вечно помни меня!
Да! Да-да-да! Да, дорогой!
Нет. Нет... нет, нет, нет...

   С е р г е й. Лора... У тебя кто-то есть?
   Л а р и с а. О, вопрос, конечно, интересный!.. К чему бы это?
   С е р г е й. Не хочешь ответить...
   Л а р и с а. Не хочу. Но могу - нет. У меня никого нет.
   С е р г е й.Правда?
   Л а р и с а (напевает). Нет, нет-нет-нет. Нет, дорогой. А ты предпочел бы слышать другое?
   С е р г е й. Ни за что. Я просто рад.
   Л а р и с а. Какой ты, оказывается, злой парень! Он рад! Да... эгоизм неисчерпаемый...
   С е р г е й. Ты права. Я рад именно за себя! Я знаю, ты можешь считать эти пять лет жизни твоей - украденными, изломанными мною. Бог меня наказал и еще, скорее всего, накажет. Но мне дан шанс на один вопрос, и я ни за что не упущу его! Я спрошу тебя, но ты не спеши ответить. Не говори сейчас ничего, а я до смертного часа буду ждать или твое «да»  или «нет». Но прежде я скажу тебе. Я... я смотрю на тебя, и вся моя душа и горит, и болит, и радуется!.. Я знаю, что ты для меня - единственная. Я знаю, что готов за тебя на любые муки пойти, лишь бы искупить... помочь тебе... Я мечтаю о твоей любви, я хочу тех ночей... Вот сейчас, здесь, где, может быть, еще витает дух твоей матери, я прошу тебя: прости ты меня, дурака несчастного! Прости! И скажи, может быть, когда-нибудь мы сможем быть вместе? Нет-нет, молчи! Пока молчи... молчи, если «нет»...
   Л а р и с а. Молчу. Ты Саше что-нибудь говорил?
   С е р г е й. Все сказал. И просил простить.
   Л а р и с а. А он?
   С е р г е й. Он... (Заплакал.) Он сказал: «Папа, я тебя люблю. Судить тебя не могу...»
   Л а р и с а. Ладно, Сережа, ты верно сказал: здесь еще мамин дух витает. Я кривить душой не буду. (Сергей весь застыл.) Я человек очень несовершенный, плохо приспособленный к этой жизни. Я так и не научилась жить умом. Живу, как сердце велит. Поэтому... я не скажу тебе «нет». (Сергей вскочил, Лариса остановила его жестом.) Может быть, когда-нибудь... Потому что так я создана - любить раз и навсегда.
   С е р г е й. Я знаю, ты - это ты. Говорю же - единственная. (Целует ее руки.) Спасибо, родная. Счастье мое!
   Л а р и с а. Ой, смотри, уже вечер! Звезда на небе - такая яркая, лучистая! Небо голубое и - звезда! «По тонкой нитке - звездному лучу - к тебе, к твоей любви прийти хочу...»
   С е р г е й. Новые стихи?
   Л а р и с а. Нет, уже старые. (Стоит спиной к зрителям, глядит в окно, и Сергей осторожно обнимает плечи Ларисы.)



З  А  Н  А  В  Е  С