Глава VII

Свен Эрикссон греб, сильно напрягая развитые мышцы груди. Не оглядывался, сидя в носу лодки спиной вперед, не проверял, верен ли курс суденышка. Зорко всматривался в удаляющуюся линию берега, в движение воды за бортом. Но назад не посмотрел ни разу. Словно на затылке у него была вторая пара глаз.
Лодка шла к южным скалам.
 - Свен, лодка идет слишком быстро, - худенькая фигурка на скамье зябко закуталась в плащ, - не думаешь, что мы налетим на рифы? Их целые россыпи у подножия скал. Я боюсь. 
- Не бойся, женушка, со мной не пропадешь, - Свен налег на весла, - Я плаваю, как тюлень. Вытащу из любой беды. Увидишь, как я хорош в передрягах!
- Лучше бы тебе забыть о передрягах, муж мой, - строго сказала Ингрид. Дрожа от холода, прижалась к подруге, которая сидела с ней рядом, свесив голову на грудь, и казалась спящей, - ты не в компании своих пиратов. У вас в головах разбой и проделки, но мы, предупреждаю, твоих шуточек не оценим. Поэтому смотри, куда направляешь лодку. Убереги нас от ночного купания в ледяной воде.
Свен усмехнулся. Он наизусть знал фьорд, все расселины, расколы, заполненные галькой и песком трещины, изрезавшие полку, примыкающую к стопам скал. Он бы с закрытыми глазами провел лодку там, ни разу не задев бортами часто разбросанные в воде рифы. Но оглянулся пару раз, чтобы успокоить жену. 
Со стороны фарватера дул ветер, донося резкие голоса. Перекликались моряки на сторожевых кораблях.   
- Спасибо тебе, Свен, - Астрид, вопреки видимости, не спала, - и тебе, Ингрид, за то, что согласились отвести меня к Камню Сиф.
Она пошевелилась, ветер сдул с ее головы капюшон, открыв белые волосы, уложенные в прическу, напоминающую корону. Ингрид крепко ее обняла.
- Вы одни у меня остались,  - продолжила Астрид, голос ее напоминал плачущий шепот лесного родника, - брат рвал на себе волосы, резал кожу на плечах, клялся отомстить Ролло за сестру, за ее сломанную жизнь, поруганную любовь. Но он пропал. Сбежал. Бросил Туру, свою жену. Жив ли он вообще...
Лодка, сбавив скорость, вошла в извилистый заливчик почти у самых скал. С боков потянулись пологие кварцитовые стенки, облепленные склизкими водорослями, заросшие колониями беззубок. Сквозить стало меньше. Низкие волны таинственно перешептывались в кавернах, в трещинах колыхались хлопья пены.
- Снорри жив, Астрид, - Свен втянул одно весло на борт, поднялся, медленно повел лодку вторым веслом, отталкиваясь им от гравийного дна в тщательно выбираемых местах, -  жив, здоров, в этом можешь быть уверена. Еще будь уверена в том, что Ролло он отомстит.
Тусклые глаза Астрид зажглись как свечки.
- Откуда знаешь?
Страдания и слезы последнего месяца не изуродовали Астрид. Она похудела, цвет ушел из ее щек и губ. Но красота девушки проявилась четче, засияла ярче.
Как-то несколько лет назад, огибая Британию, драккар хёвдинга Холдора «Морской Вепрь» попал в шторм, его отнесло далеко к западу от основного пути. Моряки увидели кручи, вырастающие прямо из моря, из расходящихся лент тумана. Услышали грустное пение.
 «Нельзя приставать, - предупредил старый Бё, - это поют морские девы. Сирены с рыбьими хвостами. Они потопят корабль, разобьют его в щепки, ударяя о рифы, а всех нас утянут на дно».
Свен был на «Морском Вепре», слышал нежное пение морских дев, от которого сердце тоскливо сжималось. Он был уверен, что Астрид сейчас похожа на сирену.      
- Отомстит, - он избегал смотреть в лицо девушки, - я слышал, Снорри подался на восток, в Эйстрасальт. Там в устье реки Одер стоит большая крепость Йомсборг. Если тамошний ярл примет его в дружину, то месть состоится. Никакие силы не сдержат Снорри, если что-то втемяшилось ему в башку.
- Йомсборг? – испугалась Ингрид, - ты говоришь о йомсвикингах, Свен? Это страшные головорезы. Они не жалеют никого, когда нападают на селения, убивают, пьют кровь детей. Женщинам отрезают головы и складывают из них пирамиды в честь своих жутких богов. Среди них есть колдуны, способные обращаться в волков и медведей…
- Если что говорят - правда, Ингрид, я помолюсь у Камня, чтобы Снорри добрался до Йомсборга, - прошептала Астрид. Над их головами двигались зазубренные вершины скал, - пусть приведет оборотней к хутору Ролло. Но не сейчас, а позже, через несколько лет, когда там будет больше детей и женщин.
- Опять ты навела тучи на горизонт, женушка, - Свен поморщился от слов Астрид, незаметно сплюнул за борт, - ну и фантазерка! Знал бы, где ты наслушалась этих бредней, принял бы меры. Йомсвикинги – воины, а не звери, хоть и дерутся со звериной яростью. Мало кто может противостоять им в бою морском или сухопутном. Но сражаются они не с детьми и женами, а с мужчинами. Посему позволь дать тебе совет, Астрид, молись у Камня, чтобы Ролло повстречался со Снорри не у своего хутора, а в морском сражении.   
- Око за око, Свен, зуб за зуб, или ты не согласен? – повысила голос Астрид. – если Снорри решит, что за сестру, за ее не рожденных детей будут платить женщины и дети Ролло, так тому и быть.   
- Тише, - вмешалась примирительно Ингрид, - помолчи, Свен, вот она, Гора Верной Жены, взгляните оба. Какая красивая! Мы на месте.
На них надвигалась каменная глыба, именуемая Горой Верной Жены, замыкающая заливчик, по которому плыла лодка. От прочих утесов она отличалась серебристо-седым оттенком горной породы. И формой. Это был не массивный, грубо обтесанный непогодой и временем блок, а настоящая скульптура.
Бочкообразная у основания, к вершине скала равномерно тончала. Тело ее опутывал серпантин выступов и крохотных платформ, соединяющий разновысотные терраски. А на самом верху промеж трех рогов пряталась площадка, откуда, почти с высоты птичьего полета, во всех подробностях просматривался фьорд, очертаниями напоминавший растопырившуюся креветку. Там стоял камень Сиф, давным-давно ставший объектом паломничества девушек и женщин селения Гранвик.
Лазанье по скалам, скользким от соседства с морем, не могло считаться безопасным занятиям для юных дев. Но Гора Верной Жены в этом отношении являлась исключением - оплетавшие ее гирлянды мысиков и выступов были удобны и надежны, как ступеньки.
Лодка тихо стукнулась об обгаженный чайками валун. Свен прыгнул на плиту, занесенную илом и песком, протянул руку Астрид, чтобы она не поскользнулась на ошметках морской травы. Девушка поднялась, край ее плаща откинулся, открыв подол белого платья с вышивкой. Свен глянул, прикусил губу, промолчал.
- Мне пойти с тобой, Астрид? – Ингрид тоже поднялась, неуверенно.
- Оставайся здесь, Ингрид, - Астрид резко взмахнула рукой, - я хочу помолиться у камня одна. Ты довольно насмотрелась на мои слезы за последний месяц. Может, Сиф, добрая жена Громовника, меня услышит.  А ты…
Астрид задержалась, шагнула назад к лодке.
- Иди сюда, милая Ингрид.
Крепко обняла подругу, подержала в объятиях несколько секунд. Свен хмыкнул, сунул руки в карманы штанов, носком сапога поддел и сбросил в воду не успевшего удрать краба. Девушки разомкнули объятия.
- Я помолюсь за тебя тоже, Ингрид, попрошу, чтобы богиня подарила тебе красивых деток.
- Астрид…
- Для себя я попрошу малое. Нет, не думай, не Ролло, который отдал свои ласки другой. Я попрошу забрать из моего сердца тоску по нему, горькую боль, что не дает спать мне ночью, желчную ненависть, что отравляет мой день. Я хочу освободиться, только и всего. Это не очень много, правда, Ингрид?
Ингрид быстрым движением стерла скользнувшую по щеке слезинку.
- Иди, молись, Астрид, Сиф услышит обязательно. Свен проводит тебя до лестницы… Иди и возвращайся скорее.
 - Хорошо.
Астрид ушла, Свен сопровождал ее до края платформы, девушка не оглянулась на него ни разу. Когда, подобрав полы одеяния, она стала карабкаться вверх по ступенькам, Свен вернулся к лодке.
- Не нравится мне все это, - проворчал он, садясь на скамью и прижимая жену к себе, -  зачем Астрид так нарядилась? Я видел вышитый на подоле ее платья Молот Мьёльнир.
- Да, это ее свадебное платье, - тихо вздохнула Ингрид, - а волосы… Так мы придумали заплести и уложить косы Астрид в день ее свадьбы с Ролло. Если богиня увидит, что плакать к ней пришла не простая девушка, а невеста, то, услышав ее жалобы, поймет, как глубоко она ранена. А если поймет, то пожалеет, исполнит просьбу паломницы. Укажет путь.    
- По мне, лучше принести в жертву девять тварей разного рода Всеотцу. Обратиться к богине Фрейе. Так надежнее.
- Ах, муж мой, - Ингрид прилегла головой на его плечо, лодка под ними медленно плясала на низкой волне, - ты ругаешь меня за фантазии, за то, что слушаю старух и их небылицы-россказни. Но благодаря им я знаю…
- Что знаешь?
- Знаю, почему скала зовется Горой Верной Жены, откуда на ней камень с вызолоченными рунами. Вам, мужчинам, не интересно это. Вас влекут дальние странствия, битвы, крики врагов, грохот щитов, а мы ждем вас, пока вы воюете. И ходим к камню Сиф.
- Расскажи…
- Старуха Хлекк сказывает: за дочерью надо идти к богине Фрейе. Сына подарит ее брат-близнец Фрейр. Тор благословит брак. Но если моряк ушел в плаванье и не возвращается, если встретил в чужих землях кельтскую колдунью, а возлюбленную позабыл, надо идти к Сиф. Ей мы, женщины, споем, как мужественен тот, кто стоит на палубе драккара. Как тянется к нему наше сердце. Расскажем и о неудаче в любви. Сиф примет наш плач. Сиф подскажет.  И я ходила сюда, когда Финн не приплыл назад…
- Не нужно, Ингрид.
- Я давно не думаю о нем, мой Свен. Сиф подарила мне тебя.
 Некоторое время молодые супруги не говорили, слышался робкий звук их поцелуев.
- Астрид найдет успокоение у Сиф, я верю, - продолжила позже Ингрид, - богиня исцелит ее раны. Предательство Ролло пронзило Астрид, как острый гарпуном. Я знала, что она любит его, но и подумать не могла, что так сильно…
- А я и сейчас не думаю, - буркнул Свен, - Астрид ведет нехорошие речи. Думается мне, что раны нанесены не любви, а женской гордости.
- Разве Снорри, твой друг, не горд, не мстителен, не жесток? Его сестра такая же. Она уязвлена, Свен, однако это совсем не значит, что она не любит. Я вижу, как она убивается весь месяц, хотя многие достойные мужчины были бы счастливы назвать ее своей женой.
- Это верно.
- Порой я сама готова проклинать Ролло, призывать на его голову гнев всех богов.
Из чрева скалы, которая была, скорее всего, полой, доносился хрустальный перезвон капель. Шумели невидимые водопады.
- Ролло уже наказан достаточно, - проговорил Свен, крепче обнимая Ингрид, - я был на его свадьбе, ты не забыла, жена? Был и говорю тебе – он наказан достаточно.
- Тем, что женился на дурнушке? Сомневаюсь. Он назвал ее прекраснейшей из женщин, помнишь?
- По мне, лучше никогда не познать женщину, чем отправиться в постель с этой мокрицей, - Свена против воли передернуло от омерзения, - я никогда не обращал внимания на Скидди, не замечал ее. Но на свадебном пиру я хорошо ее рассмотрел. У нее красота могильного червя.
Ингрид пальцами вцепилась в ремень Свена.
- Свен, расскажи мне, как прошла свадьба! Я хотела бы знать! Не спросила раньше, потому что была занята Астрид. Было ли там весело? И… счастлив ли был жених?..
- Жених был счастлив, - проговорил глухо Свен, - не сводил с невесты глаз. Взгляд его блестел, малышка Ингрид. Но, по мне, это был странный блеск, нехороший... А вот веселья на свадьбе было не больше, чем на тризне. Мать Ролло тихо плакала, отец был угрюм, воины в полном молчании упивались медовухой. Тюр, кровный брат Снорри, сидел рядом со мной, в полголоса изрыгая проклятия. С каждой кружкой голос его крепчал, и мне пришлось выдворить Тюра, пока не вспыхнула ссора. Ссориться с Ролло нежелательно никому.
- А невеста?
- Я же сказал тебе, - взглянул на Ингрид молодой муж, - хотя погоди. Было одно событие, когда пир подходил к концу, и три четверти дружины свалилось под стол. В дом вошел старик, худой и серый, как мертвец. Мы не узнали его. А он подошел к жениху и невесте, выложил сверток на стол. Ролло откинул дерюгу, там меч. Блеск лезвия осветил весь чертог, жена…. Старик же, я узнал его…
- Кто это был?
- Кузнец Ульвбрехт, отец Скидди. Он просипел голосом, подобным скрипу ржавых уключин: «Пока я ковал этот меч, зять мой, я не ел и не спал. Месяц четырежды рождался на небе, рос и умирал, но я не отходил от кузнечного горна, не выпускал молота из рук, лишь пил воду, которую мне подносили карлы. Я состарился на сотню лет от усталости».
- Какие ужасы ты говоришь, муж!
- Тихо, слушай дальше. «Меч сей, - продолжил кузнец, - выкован из лучшей руды, вытянутой из горных жил, он легок, но крепок, им ты разрубишь и дерево, и железный доспех, и камень. Рукоять его не скользит в ладони, прирастая к ней в бою, а в изгибах узора, выгравированного на клинке, живет сильный дух. Не расставайся с мечом, он защитит тебя от ран и смерти. 
Ингрид слушала, затаив дыхание. Свен продолжал:
- Меч был прямой, длинный, словно солнечный луч. По лезвию пробегали багровые и ледяные искры. Скидди коснулась его, искры скакнули ей на пальцы. Мне показалось, огонь проник в ее тело, потому что она вдруг расцветилась, зарумянилась, ожили ее рыбьи глаза, заалели губы. А узор на клинке вдруг задвигался, начал извиваться…
- Что это был за узор, Свен? Кого он изображал?
- Узор изображал … - начал Свен и осекся. Ему почудился шум над головой. Хлопанье крыльев большой птицы.
Что-то белое с жутким хряском упало на камень рядом с лодкой. На Ингрид брызнули горячие капли. Она отдернулась. Тело Астрид тяжело соскользнуло с рифа вниз. Раздался тягучий плеск, белый подол развернулся, колышась по волне, тут же ушел в глубину. Свен ругнулся, толкнул жену в лодку. Рукой сотворил в воздухе знак, защищающий от нечисти. Ингрид, размазывая по лицу кровь подруги, отчаянно вопила.