Папа

Мы с сестрой сегодня снова вспоминали папу. Да, он не был идеальным, но он любил нас, как никто другой, и с его уходом в вечность мы действительно осиротели. Мы это ощутили вполне и сразу. И тем дороже воспоминания о тех днях, когда он был с нами.


…Лето – благодатная пора для заготовки сена. Помню, как впервые напросилась с отцом запасать на зиму траву для наших коз. Ранним утром, привязав косы к велосипедам, мы устремились к заранее облюбованному пятачку разнотравья в районе заброшенного карьера. Отец обычно выбирал самые сочные молодые злаки, и они у него ложились ровненько, как под линеечку. У меня же коса то и дело вонзалась в землю или застревала в невесть откуда вынырнувшем кустике лозы. Но какое же это было наслаждение – вдыхать прохладный утренний воздух, пропитанный ароматом свежескошенных трав, ощущать приятное тепло первых лучиков солнца, необъятный простор родной земли и присутствие отца рядом – сильного, ловкого, умного!


…Вот и школа уже позади. Выбран вуз, и пора везти документы. В том числе и на месячные подготовительные курсы. Утром мы выходим со двора. Папа несет новый коричневый чемодан из «кожи молодого дерматина», я волоку сумку с провиантом: впереди, минимум, три недели подготовки вне дома. Чем ближе вуз, тем отчетливее понимаю, насколько я домашняя. А тут еще и папа… Как только вышли из троллейбуса на остановке «Университет», спокойненько так говорит: «Ну, ты неси документы, а я покурю».

Я выстаиваю очередь в приемную комиссию, потом к столику, где можно разузнать о подготовительных курсах. Потом возвращаюсь к папе:

– Па, я не хочу в общежитие. По крайней мере, сейчас не хочу.

– А что мамке скажем?

– Па, я поступлю… Ну, постараюсь поступить… Только забери меня обратно.

– Эх, была не была!.. Но поедем последним автобусом, чтоб мать не ругала.

Мы гуляем по незнакомому городу, пьем ситро и жуем какие-то пирожки, мы впихиваем в себя по две порции мороженого. Я ликую: мне не нужно оставаться здесь – в этом большом и чужом мне городе!

Когда, пробежав уже от родной окраины пару километров по соснячку, мы входим в поселок, где живем, папа предупреждает:

– Только в хату входишь молча.

– Угу! – соглашаюсь я.

– Вань, то ты? – не отрывая головы от подушки, спрашивает мама, когда мы приоткрываем дверь в комнату.

– Я, – говорит отец.

– Дитя отвез?

– Отвез, – и папа, повернувшись ко мне, показывает жестом: рот на замок и спать.

Утром я просыпаюсь от скандала. Это мама рассказывает папе, как надо реагировать на детские капризы.


…Муж болеет, а огород копать надо. Тем более что на грядках еще остается картошка и свекла.

– Пап, ты поможешь? – спрашиваю я.

– А куда ж тебя деть? – раздается в ответ.

И вот уже и солнце закатилось за горизонт, а мы на огороде. До дома километров десять. Ровно столько же до погреба. На дорожке стоят мешки с картошкой и свеклой, а мы энергично копаем огород.

– Пап, может, ну его? Может, я после как-нибудь? Уже одиннадцать.

– Когда ты его потом вскопаешь? Давай-ка еще чуток. Не сахарные.

И мы продолжаем нарезать порции земли и переворачивать их внутрь слегка остывшим пеплом от только что прогоревших последних сорняков. Еще рывок, и приступаем к погрузке собранного урожая. Ехать не получится.

– Пойдем пешком, – потуже затягивая жгут, крепящий мешок к велосипеду, спокойно говорит папа, и улыбается вопросительно: – А ты давно по ночам гуляла?

Ноги гудят, рук не чувствую, но рядом папа, и киснуть не принято. Мы размеренными шагами выталкиваем велосипеды на трассу и, тихонько разговаривая, направляемся в город. Потом шагаем его улочками далее – к родителям в поселок.

– Явились, – с облегчением вздыхает мама, когда мы далеко за полночь вырисовываемся на пороге. – А я так и сказала: «Эти два дурака, пока все не сделают, не успокоятся».


…Прошло более десяти лет с того момента, как папы не стало. Но как же нам его не хватает! Да, он не был идеальным, но он любил нас, как никто другой, и с его уходом в вечность мы действительно осиротели.

9.03.2012