Позднее возвращение

Стоит задержаться подольше в дивную августовскую ночь, а пива выпить чуть больше, то уже не задумываешься, что возвращаться домой предстоит не вечером, а под лунным светом, в темноте и тишине. Что путь пролегает через небольшое поле с высокой острой травой и маленький, но очень темный пролесок. Расстояние, впрочем, небольшое, но одинаковые предметы, которые видишь днем, совершенно по-другому воспринимаются ночью, не так ли?

Но конечно об этом забываешь, сидя в летнем кафе, с открытой ночному небу площадкой. С танцами, кино и хмельными красотками-подружками. Напомаженные, нарядные и все как одна хорошенькие. Повсюду висят фонарики и гирлянды, танцевальный пол отполирован до блеска от бесконечного топота. Музыка гремит вовсю! Щеки и глаза молодых пар горят и ярко поблескивают, не уступая блеску звезд, что любопытно глядели вниз. Но разве кто-то смотрел на них, задрав голову, когда тут внизу творилось такое  веселье?
От задорных веселых песенок с похабным мотивом, уже болят ноги в красивых туфельках. Двое, а нет, трое музыкантов давно подмигивали ей, но она даже не обращала на них внимания. Подумаешь, сдались ей эти деревенские олухи. Пусть даже от их музыки веселилась душа и хмель становился слаще. Пусть даже многие девушки в зале поглядывали на них с тоской. Пусть даже сжимали они гриф гитары не совсем как мальчишки.
Она лишь улыбалась, не им конечно же, а самой себе. Гордясь, что вечер удался. Своим изящным платьем, похожим на зонтик медузы; своими новенькими блестящими туфельками; своей ослепительной красотой, которая затмевала всех на этой площадке. И она это знала.

Проходил час, другой, вечеринка закручивалась все круче и круче как витой бараний рог. За это время, она побывала в средоточии этого мира. Ее тело было словно беспокойный зверь, мечущаяся рыба, хотя внешне она не показывала этого, гордо восседая за столиком с таинственной улыбкой, как и положено недоступной желанной красавице.
И какое ей дело до того что на улице давно стемнело, а подружки шмыгнули куда-то. Разбежались врассыпную как разноцветные бусинки на полу.
"Наверно со своими хахальками прячутся неподалеку, луной да ромашками любуются."- насмешливо подумала она.- "Но я то пришла сюда просто повеселиться, потанцевать, показать свое красивое платье и новые туфельки. Я ведь еще так молода и красива!". Так и есть.

И вот, огоньки кафе начали потухать один за одним, лампочка за лампочкой, фонарик за фонариком, пока она не обнаружила что сцена с музыкантами пустует, на полу валяются и перекатываются пустые бутылки, а подруг все так же нет.
"Ну вот, придется идти до дома одной. А ведь уже за полночь". - подумала она и внезапно рассердилась, думая о том как завтра всыплет той девице из ее школы, с которой она договорилась возвратиться вместе.
"Ну нельзя быть такой беспечной и бросать подругу, ускользнув с кем попало, прельстившись всего лишь смазливой физиономией и щегольским костюмом!"

Выйдя из кафе, она перешла дорогу и собравшись с духом, ступила из яркой полосы фонарей и безопасности, в бездну темноты и сумрака. Декоративная плитка и гладкий асфальт остались где-то позади, впереди начиналась жесткая трава, камешки да тропа меж двух плотных стен высокой полевой травы.

Звезды, в беспорядке разметанные всемирной вьюгой, падали и возрождались пока она шла через поле, где трава доходила сначала до колен, потом до пояса, а потом до груди.
После головокружительного шума и веселья кафе, безмолвие черничной ночи и стрекотание сверчков вокруг, умерили пылающую голову и окутали чарующей музыкой тишины.
Уже прошла первая сладость июньских ночей, изможденный дурман июльских ночей, а теперь настала фруктовая спокойная зрелость августовских звездопадов. Ветер, теплый и душистый, старался поласковее играться с ее волосами. Трава нежно щекотала ее руки, щупала платье, гладила щиколотки. Стройные девичьи ноги торопливо шуршали по траве, спеша домой, к кровати. Ночные полевые цветы распустились и теперь поглядывали на нее с недоумением и любопытством. Невидимые совы или летучие мыши пролетали мимо и легонько задевали ее кончиками крыльев.
В эту душную звездную ночь ты возможно барахтаешься в калейдоскопе волшебных снов, или самых жутких кошмаров, или самых потаенных желаний. Или, как и многие, беспокойно ворочаешься с боку на бок, переминая белоснежный сугроб простыней и не можешь уснуть. А в это время, юная прелестная девушка возвращалась домой в полном одиночестве. Хотя это не совсем было так.
Достигшая того возраста, когда догонялки и прятки становятся неинтересными, а самодельный камышовый шалаш на берегу речки постепенно забывается, превращаясь в чей-то чужой домик. Вместо этого, появляется таинственная, необратимая тяга проскользнуть через дверь и выйти побродить, посмотреть, что же там творится в чужом мире.
Достигшая возраста когда глаз все чаще замечает мужчин, а руки по ночам все чаще ищут что-то и нередко находят. Когда кожа лопается как перепивший крови жадный клещ. Когда собственные волосы не слушаются хозяина. Когда все тело, руки и даже ноги на вкус и запах становятся странными. Конечно, она понимала что эти странные вещи связаны с переходом в другую пору жизни, наподобие метаморфоз у насекомых,
сменой шкуры у млекопитающих и прочего колдовства. Такие перемены не новость для юного организма, цветущего как дыня в солнечный день. Молодость - вечное движение, вечная любовь, вечная жизнь и вечная опасность. Особенно ночью. Когда на улице становится все темнее, звуки все громче, ощущения красочнее.
Казалось бы, что может быть прекрасней чем юная девушка, бродящая под ядрами древних звезд, источающая ароматы любви и хмеля? Сдается, что все-таки даже такая волшебная ночь не место для прелестной молоденькой девушки. Кто знает, кто или что бродит в поле помимо нее. Гуляет, прохаживается, ищет, рыскает...

Но что поделать, во всем виноват этот чудный летний звездопад, холодное пиво в разгоряченной руке, обещание любимого бабьего лета, которое обязательно сбудется. Если бы не эти всплески веселья в крови, быть может ей удалось бы выйти из гущи танцев пораньше и дойти до дома аккурат перед тем как солнце скроется за горизонт.
Теперь же, с каждым шагом холодное пиво давало о себе знать, напирая на мочевой пузырь, который становился все тяжелей и тяжелей. К тому же, прохладная влажность трав под ногами, взмокших от ночной росы, вносила свою лепту. Терпеть до дома не представлялось возможным, так почему бы не присесть прямо посреди поля? Все равно никто не видит, да к тому же ее брат делает так каждый день, когда ему лень дойти до сортира.
Она отошла в сторонку от тропинки, пригнулась под зарослями высокой травы, которая полностью скрыла ее из виду, стянула трусы и пустила напористую горячую струю мочи на землю перед собой. Ветерок шелестел верхушки трав, а повсюду заливали свои ночные баллады мириады невидимых сверчков.
"Ох, как же славно пожурчать, вот так вот, прямо посреди безлюдного поля"- едва она подумала об этом, как услышала чьи то шаги. Еле уловимые движения, но звуки эти совершенно ясно нарушили тишину. Будто кто-то неслышно  приближался,  раздвигая заросли трав, ступая по хрустящему ковру из выженной травы.

Потом шаги стихли.

Она осторожно приподнялась и огляделась вокруг. Никаких людей, никаких чудовищ, никаких чужаков. Трава все также покачивалась из стороны в сторону, за километр отсюда слышалось кваканье лягушек в логе. Она пошла дальше, решив никогда больше не идти домой ночью одной.
Она резко остановилась и услышала как шаги тоже остановились. Она пошла дальше и шум позади снова возобновился.
Теперь, ей хотелось вытрясти из себя это недавнее веселье, все эти дурацкие мысли, что будоражат молодую кровь. Сейчас, хотелось оказаться в своей комнате, пахнущей имбирем и фенхелем в это время года, скинуть платье и лечь в кровать, закутавшись одеалом до головы. А главное, оказаться за крепкой дубовой дверью, или дверьми, желательно с высоким забором.
Быть может ей это кажется? Быть может, сзади в траве дурачатся две влюбленные собаки. Шуршат в траве, хрустят ветками, тяжело дышат...

Теперь ей приходится прибавить шагу.
Поторопись!
Она слышит чьё-то торопливое дыхание.
Теперь ей приходится чуть ли не бежать, содрогаясь от каждого шороха, работая руками и ногами, напрячь ноги, чтобы туфельки не соскочили со ступней.
Все уже давно спят! Спят до единого все дома в поселении, спят лошади и коровы в своих стойлах, спят белки в своих дуплах, подергивая во сне носами, наверняка та девица со школы тоже спит. Ох и попадет же ей! Собаки и кошки и то спят - их шерстяные комочки никогда не найдешь ночью на улице. Не спят только совы и волки. Не спят беглые преступники. Не спят старики, измученные ночным артритом. Не спят в своих ледяных котлованах, души предателей и убийц, вечно закованные там. Не спит маньяк, бродящий где-то в поле. Не спит красавица, спешащая домой далеко за полночь.
Белонежное красивое платье, похожее на зонтик морской медузы, потемнело от влажности ночных трав и цветов. "Уж лучше бы я одела то темное, кашемировое! - сокрушалась она. Уж слишком она выделяется своей белизной в ночном поле.
А где-то за ней, может в 20 шагах, а может и 10, легкой поступью хищника, шел НЕКТО.

Еще несколько шагов и она уже нырнула в пролесок, отделяющий ее, всего лишь парой сотней метров от поселения где она живёт. Тысячи раз прогуливаясь там днем, она не догадывалась как много всего можно заметить там ночью. Летними полднями здесь неспешно проплывали облака, сейчас же, темной ночью этот пролесок превращался в идеальное место для пряток и догонялок. Но не тех пряток и догонялок, которыми обычно забавляются ребятишки. А настоящими, кровавыми, всамделишными. Там где нужно быстро бегать, чтобы убежать от смерти, и уметь хорошо прятаться, если не хочешь умереть.
Теперь же, этот мелкий пролесок окутал густой сумрак. Худые маленькие деревья вдруг резко выросли и склонились над ней как над букашкой. Снова послышался хруст, на этот раз ближе чем тогда, в поле. НАМНОГО ближе.
А помнишь ли ты ПУСТОБРЮХА? Да да, конечно помнишь. Вот он, собственной персоной, прямо заказанный из детских кошмаров. Ты в него не верила, так что же, получай дуреха!
Монстр, без лица,  без рта, без глазниц, но с животом сотканным из черепов. Человеческих черепов, а что ты хотела? Там есть и большие черепа и маленькие, почти как у тебя. Ты всегда смеялась когда слышала что он бродит глубокой ночью и съедает зазевавшихся путников, при этом запугав их до смерти. Смеялась как ненормальная. Думаешь это смешная шутка? Тебе сейчас смешно?

"Прекрати!"- прошипела она самой себе, отгоняя жуткие мысли как назойливых жирных мух.-"Ты же знаешь, он не существует. Его нет, не было и не бу...

Впереди зажглись огоньки. Они были совсем рядом. Злые огоньки, недобрые. "Колдовские огоньки"- как она тогда подумала. Они подмигивали ей, будто молча обзывая плохими словами, зазывали ее, гипнотизировали. Она от неожиданности присела на корточки за кроной какого-то разросшегося в разные стороны кустарника. Второй раз за последние 15 минут, но на этот раз осознанно прячась от кого-то. От кого?

"Он догнал меня и материализовался. И теперь стоит впереди и ждет пока я выйду. Это точно, но... Почему никто не говорил, что у него жуткие светящиеся глаза? У него же вроде не должно быть глаз?"
Следя за огоньками сквозь кусты, она тихонько сидела, раздумывая. Надеясь что может они исчезнут, может он двинется в неверном направлении, например переместится хотя бы на метр к тому поваленному стволу и тогда, можно сделать последний рывок, сделать ноги и что есть силы забежать прямо в поселение.
Но, конечно же, эти огоньки не сдвинулись с места. И не надейся что он будет стоять как истукан, выжидая когда ты вылезешь. Он просто вытащит тебя за волосы и потащит в свое логово. А чтобы ты не орала слишком громко, вырвет сначала челюсть. Он любит тишину не так ли? А эти секунды, что он дает тебе, он дает просто для того чтобы собраться самому. Может дает себе короткую передышку, перед тем как...

               
       Клюп - Клюп -Клюп...

Что это? Что то не похоже на птицу. Уши навострились совсем как у травоядного, не понимая где прячется большая кошка.

               
       Кляп - Кляп - Кляп
               
       Клёп - Клёп - Клёп
               
       Где-е-е моя девчонка,
               
   с которой я б в кроватку прилёг...

Влажная и липкая волна страха навалилась на нее, окутала волосы, вышибла пот, покрыла испариной лицо.

               
      Где-е-е моя девчонка...
               
      Где-е-е моя кисуля...
               
      С которой я не прочь...
               
      ХЛОП - ХЛОП - ХЛОП!

Последние слова, три раза ритмично сопроводились тремя хлопками. Так же хлопала в ладоши и она, пару часов назад, напевая задорную песенку с похабным мотивом. Вместе с ней, добрая половина летней площадки хлопала ладошами и притоптывала ногами.
Священный ужас заставил ее зрачки расшириться в темноте и чуть ли не лопнуть. Ее сердце сжималось и разжималось, издавая стук как тугой гигантский барабан. Стук его отдавался в глазах, ушах, горле, яремной вене. БУМ БУМ БУМ! И ей казалось что биение его сейчас ее выдаст.
Она взглянула наверх и не смогла подавить сдавленный вскрик. Там, наверху, среди путаницы ветвей, на нее светил не разлученный печальный полумесяц, а ухмыляющийся коровий череп. Пустые глазницы и осклабившийся рот растянулись в улыбке, как бы приговаривая: "А вот и я! Твое дурное предзнаменование! Добро пожаловать в потусторонний мир, кисуля!"
Она закрыла глаза, чтобы не глядеть на желтоватый череп на небе, светящий сквозь деревца. Пытаясь подавить слишком уж расшалившуюся фантазию.
Между тем, тихий голос где-то в пролеске продолжал петь. Он не пытался скрываться, более того, начал насвистывать ту самую мелодию из танцулек в кафе, от которой у нее устали ноги в красивых туфельках.
Если бы это было всего лишь кровожадное око приблудившегоеся волка или местного ворона, способного создавать иллюзию человеческих воплей - ей было бы не так страшно. Теперь же, ей было наплевать на все страшные истории и легенды о которых она слышала. Так же как и на  мертвых путников, и на кривозубых выродков, восстающих из зловонных болот и пожирающих все что ни попадя, пускающих отрыжки и содрогаясь от отвращения к самим себе.
Ей было наплевать на ПУСТОБРЮХА. Более того, она жалела, в глубине души, что столкнулась не с мифическим существом, а с реальным, куда более опасным чем все эти выдуманные создания. Больше всех вместе взятых чудищ, ее пугал человеческий свист где-то рядом и глухая бездушная полночь над ней.
Отбросив все суеверные страхи и вымыслы, приходило осознание что реальность - вот самая страшная вещь. Пугаться стоит не всех этих чудищ в потаенных уголках сознания, а существо более чем знакомое. Обычного человека, который был страшнее чем зверь, во все времена и исторические эпохи. Ничто не пугает так, как разумное создание притаившееся возле тебя, которое хочет не просто убить, а сначала поиграться с тобой. Потеребить нервишки, прежде чем поймать. Которое думает как ты, быть может еще изощреннее. Которое знает тебя.

Что такое звуки тишины? Что из себя представляют?
Это подземный туннель, вырытый кротами в холодную ночь. Это погребальная песнь, застывшая в устах усопшего. Это отражение леса на поверхности стоячего озера. Когда какое-то деревце, близко наклонилось к воде и каждый год шепчет озеру его будущее, прошлое и настоящее.
Это девушка, притаившаяся ниже зарослей в самом темном месте.
С умом, погруженным в молитву. С сердцем, переставшим биться. С сердцем легчайшего веса, веса петуха, ожидающего когда острое лезвие обрушится на его шею.

А потом, он произносит ее имя.
Совсем близко, за ухом. Имя нежное, как напев горлинки утром.

Крик, застывший как глыба льда, еще секунду повис в её миндалинах, а потом треснул и взорвался с оглушительным взрывом. Пронзительный девичий крик от которого звенит в ушах. Крик, от которого в темное небо испуганно вспорхнули птицы.
Ну а потом, тело проламывалось через сети ветвей, не замечая колючек шиповника, объятий ежевики, спотыкалось об острые камни и сухие бревна на земле. Проламывалось с такой силой, как проламывает ветки деревьев, летящий вниз человек. Тело живое, но до смерти испуганное.
Она растоптала целое семейство грибов, которые были не насмешливыми, подмигивающими ей глазами ПУСТОБРЮХА, а обыкновенными грибами, светящиеся по ночам фосфором. Они росли на возвышенном холмике, тесно прижавшись друг к другу. Мелкая сетчатая вуаль, спадала с их шляпки на землю, излучая зеленовато-неоновый мягкий свет. Ее каблуки разорвали в клочья половину грибов, втоптали в землю, как кабан втаптывает в землю несчастную жертву. И она даже не заметила этого.
Обезумев от страха, она схватила по пути лежавшую на земле огромную сухую палку и отбивалась от невидимого преследователя, размахивая ею в разные стороны. Еще два прыжка, еще один гигантский скачок, и вот она врывается с воплями в свое поселение, в разорванном грязном платье и корягой наперевес.

Один за одним, окошко за окошком, фонарик за фонариком зажигается свет в поселении. Собаки оглушили ночь тревожным лаем, поднимая с постелей сонных жителей. Вот уже люди с фонарями и винтовками вышли в пролесок, но никого не нашли, кто бы мог напугать бедняжку. Ни следов, ни отпечатков, ни запахов.

Молодость - вот она самая прекрасная пора, когда можно беспечно гулять, сбегать и любоваться миром за пределами твоего порога.
Вечное движение, вечная любовь, вечная жизнь. И вечная опасность.
Вот именно, опасность. Ведь молодость так хрупка, хоть и кажется полной сил.
Вечное ожидание опасности и бдительность, теперь стали основой жизни для одной молодой и очень прехорошенькой девушки, живущей в поселении. Самом безопасном месте в мире, как считали многие его жители. Все, кроме одной.
Которая на ночь запиралась в своем доме на множество засовов, которая хранила огромную палку, почти что корягу, возле самой кровати. Которая каждый день проверяла за шкафами, под кроватью, на крыше и даже под старым колесом во дворе, не прячется ли кто. Которая наконец завела собаку и никуда без нее не выходила.
Которая почти забыла, что такое веселые и неприличные песни и танцы на летней площадке, открытой ночному небу.