Крошка Ерошка

    Жили-были Дед да Баба. Проживали они  на самом краю деревни. А вокруг  их  дома  царило  бездорожье. Рытвины да ухабы, в которых водились жабы. Дальше нет уже пути. Не проехать, не пройти.
    И вот как-то раз кончились у них соленья, кончились варенья. В общем, в  доме шаром  покати. Говорит Дед Бабе:
    –  В доме у нас ни крошки. Всё, Баба, закончилось.
    –  Какие кошки? Чего ты говоришь, Дед?
    –  Ты что глуховата, Баба? Я говорю, в доме ни крошки!
    –  А  я  чем  виновата?
    –  Я  говорю,  всё  покончалось.  Ничего  не осталось!  А
может, муки есть  немножко? Ты  поскреби  по сусекам, по
амбарам. И пирожков  испеки. Румяных.
    –  Ты  что  же  это, старый?!  Баба  глаза  вытаращила  на  Деда. –  По каким  ещё амбарам?  У  нас  амбаров  сроду не было! И  сусеков. Какие  ещё  тебе сусеки? Скажешь тоже!
    –  Будь  человеком! Пирожков  напеки! –   опять  просит  Дед. И по  животу себя  похлопал: – А  то  я  не знаю. Куда  мне деться от  этой  тоски? В желудке  так  и  гложет, так и гложет! А  может, есть  где-нибудь  горстка  муки, а, Баба? Может, где-нибудь  и  завалялась?.. –  с надеждой  спросил Дед  у Бабы  и  стал заглядывать в разные углы  –  А может быть, обойдётся? Может, где-нибудь там или  там  да  найдётся? Что-нибудь! А вдруг повезёт чуть-чуть. Можешь ты  туда  заглянуть? Не  ленись, поищи, Баба. Оторви  от  пола пяточки. Глядишь, и найдутся у нас остаточки. Где-нибудь да завалялись. Ты  б, Бабулечка, покопалась! Ты  бы, Бабулечка, постаралась! Да  не  сиди! Иди, погляди!
    –  Батюшки, свет! Что  мне  туда глядеть? –  продолжала она сидеть. – Там  тоже  ничего нет! – говорит Баба. –  Там тоже  ничего  не  осталось! Не раз  там  уже  я  копалась!
    –  Да. Не  густо.  Везде  пусто. А  мой  желудок  не хочет  примириться,  как говорится.  Мой  желудок  забастовал! – хнычет   Дед. –  Объявил  забастовку. А  ты  мне  объявила голодовку! Я  не хочу голодать.  Можешь  ты  это  понять? Где  мой  обед?  –  требует  Дед.  –   С  утра  в  желудке  ни  крошки  ведь  нет!
    –  Вот  был  бы  у  нас  сыночек.  Он  бы  нас  прокормил сердечных.   И  жили  бы   мы   себе  беспечно.   Горя  б  не знали.  На  печи  бы   лежали. И  калачи  только  б  жевали! –  мечтательно  произнесла Баба.
    –  Я уже не молод. Не хватает никаких уже сил! Терпеть
это голод! Я тебя  поесть просил! –  Бабе говорит  Дед. – А
ты  меня  словно  не слышишь! А ты  покушать  не ищешь!
    –  Какие  мыши? Говори  погромче,  не  слышу.  Эй, дед!
    –  В доме  ничего  нет. Отменяется  наш  обед, –  махнул рукой Дед. –  Давай  тогда спать. Раз нечего есть. На печку давай лезь! Раз  не можешь пирогов испечь, надо  на печку лечь, –  говорит  Дед и мечтательно произнёс: –  Эх, сейчас бы сала! Как когда-то  с тобою, бывало, его едали. Куда же оно пропало? Это сало? Отчего  так  голодно  вдруг стало?
    Накрылись они одеялом. Только сон  их стал  одолевать, вдруг кто-то  как  выскочит из печки! И  такой  маленький, удаленький, меньше свечки. И давай  кричать:
    –  Хватит, старенькие, спать! Хватит прятаться  вам там,   под   одеялом!   Солнышко   уже    давненько   встало! Дед, вставай  и  Баба!  Солнышко  давненько  встало!
    –  Это что ещё здесь за способный малый? – подивились они. –  Это  кто  там  голос  подаёт, спать  нам  не даёт?
    –  Это я  – Ерошка-крошка! Ваш сыночек маленький!
    –  Откуда ты взялся?
    –  Из печки. Пироги испёк для вас. Угощайтесь! Укусите  пирожок  хотя  бы   раз.  Ну, хотя  б  разочек, Дед  да  Баба. Маленький  кусочек! Раз да раз. И ещё  много,  много  раз!  Умоляю  вас!  Ну, чего  вы так глядите? Или  вы  и есть уж не хотите? Вам  бы, Дед да  Баба, закусить  бы  надо! Лишь  один  разочек!  Съешьте  хоть  кусочек! Или  вы  не  рады?
    –  Слушай,  Баба.  Пироги   принёс  нам   этот  малышок. Ерошка, этот крошка!  Ты   б  немножечко  подрос. Больно  махонький.   Ростом  он    всего  с  вершок.   Очень   уж  ты 
маленький, дружок!
    –  Маленький, да  зато  удаленький!  Угощайтесь,  Дед  и
Баба! Пироги такие славные, ароматные! Ну, а  главное, на 
вкус  приятные!  Очень,  очень   вкусные!  Ну, чего  же  вы
такие  грустные? Ну, не надо  так грустить.  Надо  вилки  в ход   скорей   пустить!  Налетайте!  Пирожочки   поедайте! Угощайтесь, Дед  и  Баба!   
    –  Да, не слабо. Пирожки, что  надо! –  похвалил Ерошку  Дед. –  Молодец! Молодец наш удалец!
    –  Молодец  сосед! –  говорит  Ерошка  Деду.  –  Это  всё ведь от соседа! У него  запасов  много. И  чего  там  только нет! Ох, богатый же  у  вас сосед! У  него  всего так много! Надо  бы  его  ещё  потрогать!
    –  А причём  тут  наш  сосед?  – поперхнулся  вдруг  вне-
запно  Дед.  –  Побойся  бога!  У  кого  запасов   много? Ты кого собрался трогать? Ишь, какой охотник! До чужого ты  добра  охотник! Ты  муки, скажи, где  раздобыл, негодник?
    –  Помолчал   бы,  старый   греховодник! Ешь! Тебе  что, мало?! Баба Деду вдруг сказала, словно, в  чём-то укоряла.
    –  Не суди его так строго. Ради бога! Он  ведь взял  муки совсем немного! Он ведь взял  её немножко! Наш Ерошка!
Тут  и  выяснилось, что  не  всё  так  прекрасно. Не  всё так ясно. С этими  пирожками. И на чистом горизонте сытного благополучия появились тучки сомнения.
    –  А вы где, думали, я  это муку  раздобыл? Тут Ерошка-крошка всё  им  и  выложил. На откровения  его  потянуло. 
    –  Я  у  соседей  ваших  позаимствовал  муку. И пока  вы тут  уснули,  мы  и  умыкнули.  Утянули  эту   вот   муку,  в ихнем  здоровенном сундуку! Эту  самую  муку!  Я  добыл. Там  её  и раздобыл! В этом самом сундуку! Я –  добытчик по  своей  натуре! А  не  будет драть  с людей  три  шкуры! Этот мироед, этот ваш сосед! Он же эксплуатирует людей!   
    –  Куботей?.. Он украл муку  у наших соседей! – воскликнул  Дед. И  схватился  вдруг  за  голову.  –  С  уголовным 
прошлым оказались пирожки, Бабка! Не по Сеньке  шапка!
   –  Ах, оставь-ка! Зато мы  сыты, –  говорит Деду  Баба. –
Лучше, Дед,  ещё  отведай! Пирожок  ему  она  ещё  суёт.
    –  Ах ты, чёрт!  Какой  румяный!  Ни  единого  изъяна! –
восторгаться Дед им стал  – Я таких  и  не едал! Ну, сразил так наповал! Не  захотели  Дед  и  Баба  копаться  в тёмном  прошлом этих вкусных пирогов. И стали скорей наедаться, и  давай  налегать  на пирожки  стараться. Уж  очень  были  голодны. А когда наелись, совесть у них пробудилась. Ста-ли  они Ерошку-крошку допытывать. Тут всё и  открылось.
    –  Пирожочкам мы, конечно, с Бабкой рады. Но... может, я  сую  свой  нос, куда  не  надо, у меня  к тебе  вопрос. Так ты, уголовничек,  украл муку, выходит? Только  чего  ты  к нам  тогда  пришёл? –  спрашивает Дед  у  Ерошки.
    –  Я  же  хотел  вас накормить, Дед  и  Баба. –  Чтоб вы  с голоду не  помёрли, –  сказал  им Ерошка.
    –  Нам краденый пирожок  не  в радость. Какая  гадость!  Какая  гадость! Выходит, ты  украл!  Дед  к сынку пристал.   
    –  Скандал! Скандал! Он  муку украл! Выходит, вор наш маленький  сыночек! В  рот  бы  не  полез  чужой  кусочек! Если  б  знали, что такое  дело! Он  застрял  бы  в  горле!
    –  Я ж хотел, чтоб  с голодухи  не помёрли... с Бабой вы!    Вы  же  есть  хотели!  Ешьте  смело!  Сам  же  говорил, что таких  ты  пирогов  и  не едал!  Что  касается  муки, я  муку ведь не совсем  отнял. Считайте, я муку у них занял. Верну потом  им. Половину, –   стал  оправдываться  Ерошка.
    –  Ты  слышала, Баба? Вот тебе  и  заимели  сына! Сроду ни  у  кого  не занимали! Сроду ни у кого  не  отнимали!
    –  Я же  сказал:  верну. Половину. Потом. Тебе  что, Дед, этого  мало?   Разве   тебе  хуже  стало?  Ерошка  обиженно надул губки. – Для  вас же старался!.. А  кто, скажи, сейчас
пирогов наедался?
    –  Нет, смотри,  Баба!  –   хмыкнул  Дед. –  Он   же  нас и 
попрекает!  Ворованным  куском!.. Посмотрел  Ерошка  на  них  с  тоской. –  Эх, вы! Не  оценили  мой поступок!
    –  Хватит  нам   этих  уступок!  Сделок  с   совестью!  Ты  поступил нечестно! Оно, конечно, сосед Куботей  богатей! Он мироед, наш  этот сосед! Обижает, грабит  людей! Этот Куботей,– сказал Ерошке Дед.– Но, что же это получается? Грабь награбленное? У нас  не такие  методы! Лучше мы  с  голоду  умрём! Но, ни  у  кого ничего  не украдём. Так  что верни, как хочешь, соседу муку. Уходи. Ты встал, Ерошка, на  опасный путь! Не забудь  всё  вернуть!
    –  Тут  ясно  и  дураку,  надо  идти,  –   горько   вздохнул  Ерошка. –  Ну, куда  я  пойду  обратно? Муки-то  всё равно  не  вернуть! Пропала мука безвозвратно!  Неужели тебе не понятно, дедуля?  – заплакал  Ерошка. –  Могу я  у вас ещё ненадолго остаться, дедуля? 
    –  Нет уж, дулю! Уходи, «сынуля»!– воспротивился Дед.
    –  Прощайте, Дед  и  Баба. Я  вас  никогда  не  забуду!
    –  Ну, что  мы...  не  люди?   –   зарыдала   Баба.  –  Пусть остаётся. Простим  его. Слышишь, Дед? Семь  бед  –  один ответ.   Сделаем  вид, что  ничего  не  произошло.  Ничего!
    –  А  совесть?  –  воскликнул  вдруг Дед  с  пафосом. – А принципы?  Я  не могу поступиться принципами!
    –  Ну, раз принципы, – с грустью сказал Ерошка. – Тогда  я  лучше пойду. Я  понял, что  я  у вас  лишний.  Жаль,  что так  вышло.   –  Нам  не  нужен  сын-вор!  –  сказал  сурово  Дед. И  это  прозвучало, как приговор!
    –  Ты  не  лишний!  Ты  не  лишний! –  закричала Баба. –  Оставайся, Ерошенька!  Я –   «за!».   –  А  я  –   «против», –  сказал  Дед. – У меня  принципы.
    –  Ну, раз ты такой принципиальный, то  и  оставайся  со
системы? И положил пирожок Дед на место. – Давай, дружок, закроем эту тему. В общем, стал Дед оправдываться и говорить  что-то  несуразное.  –  Я  подумал,  а  может, они того... не  того. А  может,  они  неправильные?  Вот  решил попробовать.  Да  я  немножко... Немножко-то  и  съел.  Не очень-то  я  и  хотел.  Только  попробовал  чуток.  Так,  что прости, браток, за  недоеденный  сей  пирожок.
    –  Ладно, Дедуля. Не  будем  нервничать.  Не  переживай  ты  так. Ешь  на здоровье. Ешь сало,  ешь  колбасу. А  если тебе  будет мало, я  тебе  ещё принесу. Ты  наливай молоко  коровье. И  красную  икорку ешь. И  чёрную. Ты  напирай, напирай. Не стесняйся. Ты  уж, Дедуля, давай  постарайся!
    –  Спасибо,  сыночек. Дед   ел  и  плакал   от   умиления. Довольный он был сыночком. – А  можно  ещё молока мне глоточка? –  спросил  он  растроганно.  – Запить  это  дело?
    –  Можно. Всё можно. Пей смело.  Вот,  вытри,  возьми,  моим  платочком!  Губы   вытри, дедуля,  платочком!
    –  Спасибо,  сыночек. В  голове    просветление   от  этой икорки. У меня с  утра в желудке сухой корки не было! А у тебя  и  молоко  коровье! Целый  жбанчик. Мне  бы только стаканчик. Мне  бы  только  поправить здоровье. У  соседа ведь целое  поголовье! Вон, какое стадо! Не  убудет. А мне на пользу будет. Мы и стаканчику рады. Какой ты всё-таки молодец! Умеешь  как-то, Ерошка, вывернуться. А мы  вот с  Бабой  всю  жизнь  еле-еле  концы   с  концами  сводили! Чуть  с  голоду друг  друга  не уморили!
    –  Так что ешьте, Дедуля, и  не учите больше меня жить. Лучше, Дедуля,  помалкивайте.
   –  Не  буду, не  буду, сыночек. Буду  помалкивать. Делай, что  хочешь. Живи, как  знаешь. Буду  помалкивать.  И Дед снова налегал на икорку. И на красную. И на чёрную.