Укусы

– Не бойся, сынок, – сказала мать, – собака тебя не укусит.

Потом наступили будни. Они были велики и тяжелы, как камни. Это были бесконечные недели. Я проводил их вместе с другими, укушенными кто змеями, кто тиграми, кто ещё кем. Все они были отравлены.

Мы ложились спать под абажурами и видели в своих снах своих героев. Я часто видел угнетённые народы, мирские империи, и ни разу во сне ко мне не приходили животные. Один человек сказал, что нам необходимо увидеться, и я понял его интонацию. Она была больной, эта интонация. Но он призывал меня, пытаясь произвести впечатление своими познаниями в примитивной анатомии. Я поверил ему.  И он вёл меня длинными коридорами мимо дверей, утыканных метательными ножами, мимо палат умалишённых, где они пили чай из восточных сервизов.
 
После был выход в районе отпечатков следов механических животных. Тут были и лошадиные копыта, и собачьи лапы, и бороздки от многоножек. Они (следы) располагались очень равномерно, с геометрической точностью. Так, что можно было разглядывать замысловатые фигуры, которыми были зашифрованы плотоядные послания действительности.

Мы пришли в новый дом, о котором ещё никто не знал. И этот человек объяснил мне нечто касающееся моей болезни и обещал вылечить, подарив медальон.
Я понял, что это означало окончание всех рабочих недель и воздух, который летал над морем. Мы были иссушены. Мы все были страшно иссушены. Но теперь я знал, что к каждому кто-то пришёл, и даже чувствовал, как сверкают медальоны на их измождённых, но ещё сильных телах.

Сведения о существовании искусственных моделей животных вновь пришли ко мне. Это было похоже на шахматную атаку, такую же удивительную и неповторимо сложную. Я никогда не смог бы точно описать, в какой момент жизни мне всё это было показано. Но я чётко ощущаю тот дух исцеления от ядовитых укусов механических животных. С некоторой поры я даже вижу их глаза, упрямые и чёрные, но по-своему живые. Я чувствую, что они принимают меня, и знаю, что с других направлений к центру движутся такие же, как я. И у нас нет иного занятия, чем собирать те крохи прекрасного, ту информацию из бездны, которой была наша память, возвращённая во снах.