Река времени 6

–––––––––

Мир без любимых книг, без поэзии чувств несчастен, гол, скучен. Несчастен и жалок человек с односторонне развитым умом и невоспитанными чувствами. Ум его бесцветен, бесплоден и одинок. Это Клим Самгин.





–––––––––

Ранние вещи Гоголя в прозе. "Арабески". Вдохновение пророка. Иногда вспоминается И. Бунин, очерки путешествий по святым местам Востока. Совершенно тот же стиль, тот же полёт души, то же поэтическое волнение, экзальтация. Гоголевское крыло, несомненно, опахнуло его в юности.
Бесконечно жаль людей, никогда в жизни не осеняемых благодатью гения, не ищущих её.

––––––––

Удивительно живая душа! Птица-гоголь. Как будто рядом с тобой, всё чувствует, всё понимает: признак настоящего писателя.
Как много передумал он ещё в юности! Как много открылось ему! И сколько всего будит он в душе другого человека-читателя!
Самобытен и празднично ярок во всём, от записок учёных до поучений. Какая рокочущая музыка в слове! И как умён! Не умничаньем, а сутью, не немецкой выучкой, а полётным всечеловеческим гением.
Читайте Гоголя. Он услаждение души, свет и жизнь.

————

Настоящая свобода есть такое состояние души, когда все её лучшие способности поднимаются на высоту поэтического полёта и доставляют наслаждение, равное наслаждению любви.

–––––––––

Отчего между людьми несогласия? Оттого что душа одного из них, а, может быть, и обоих сразу, в мути и грязи. Тут можно сказать только одно: очисти душу, найди в ней добро, подходи к другому со светлой душой. Если оба так: несогласия быть не может.
Не об этом ли дневники Пришвина? В них вся жизнь души, но очищенная от сора случайностей.

–––––––––

Когда умирает поэт или пророк, о нем начинают говорить в превосходной степени, но к тому чувству, с которым каждый отдельный человек когда-то открыл его для себя, уже ничего прибавиться не может.

ВОЗМУТИТЕЛЬ СПОКОЙСТВИЯ

Можно сказать о В. Высоцком, как когда-то говорили о Маяковском: "Он дал голос улице". Более того, он вернул нам естественность, от которой нас успели отучить. Растревожил полуспящую душу, и, может быть, не только нашу, но и человеческую вообще. Его песни - не песни, а крик изболевшейся души, которая уже не может молчать, утробный крик человека, доведенного до отчаяния. Его как бы вырвало ложью и притворством, которыми пропитана наша жизнь.
Но он же и Хлопуша из пушкинской "Капитанской дочки". Рёв и крик. "Бунт бессмысленный и беспощадный".

–––––––––

Сожалея о смерти, упрекая кого-то, в чём-то виня, мы забываем о судьбе, о том, что её решения грозны и непреложны. Их надо только принимать, не сетуя, не возмущаясь.

————

Примеряя на себя чужую жизнь, мы часто судим ближнего, забывая заповедь: "Не судите, да не судимы будете".

ПРИЧИНЫ НЕСЧАСТИЙ

Отчего несчастен человек? Одни говорят: от черни в душе, от болезней; другие ; от несправедливости; третьи — от бедности. Но вот и сыт человек, и богат, и здоров, а несчастен. Верно говорят, что счастье и несчастье — в душе. "Не родись богатым, а родись счастливым".
Но как сделать, чтобы душа была счастлива?
Путь к счастью простой: любить, не желать лишнего, не делать зла, быть самим собой.



–––––––––

Горе народу, не умеющему уважать своих лучших людей, даже не умеющему распознать их. Это значит, что народ не чувствует этих свойств в себе самом.
Еще Гоголь в "Избранных местах из переписки с друзьями"  сказал, что правительство выходит из тех же людей, которые составляют народ. И потому, прежде чем желать порядка в государстве, найди его в себе. Его не поняли, да не захотят понять и сейчас.
Между тем, распознать, кто чего стоит, нетрудно. Надо начинать с честности. С замены правителей и начальников, делая упор на хороших людей. Делу они быстро научатся, а честности не потеряют. А то ведь настанет время, когда такие люди выведутся, и взять их будет неоткуда.

––––––––––

Бывает, мы удивляемся на человека без стыда, что всё ему сходит с рук, ничто его не берёт, и он живёт даже лучше честных людей. Но и на него есть свой час. Как бы ни был силён человек, судьба всегда найдёт в нём слабое место. И Голиаф бывает побит Давидом.

–––––––––

Может быть, мы и доживём до того времени, когда честных людей будут опять ценить и уважать и к ним обращаться за советом. К тому идет. Не опоздать бы. А уж забот у этих людей будет выше головы. И будут они в поте лица перепахивать землю русскую, очищая  её от плевел, скверны и змеиных зёрен, и будут неусыпно оберегать урожай от неизбежных бурь, засух и хищных птиц. Тогда вернутся на Русскую землю защитники, тогда понемногу всё встанет на свои места. Люди будут прямо смотреть перед собой, и яснее будет, кто чего стоит: где ум поддельный, вычитанный, а где настоящий, где правда, а где кривда. Без различения же этого будем всегда блуждать в темноте, натыкаясь на камни, разбиваясь, теряя веру в то, что есть на земле ясный свет правды.

–––––––––

Пасынком стал русский человек на родной земле, да ещё и нелюбимым. А нелюбимый пащенок - часто и "дурак", и "пьяница", особенно в чужих недобрых глазах. Сначала человек лишён народного имени, памяти, родства, потом чести и совести ; и так с каждой ступенькой опускается всё ниже, пока не окажется в грязной канаве. И вот уж его брезгливо обходят все, кому выпала более счастливая доля.
Случилось всё, от чего упреждал Ф. М. Достоевский в "Бесах". Надо вернуться назад, чтобы идти вперёд, а не в сторону.

–––––––––

Нормальный человек, путь которого прошли все народы Запада, со всеми их ошибками и преувеличениями личности, должен быть безусловно дорог нам. И наши романтики-идеалисты, сотни прекраснодушных мечтателей ближе к идеалу русского человека во всей его русскости, чем наши отечественные "печенеги", говоря словом А. П. Чехова из одного его рассказа. Чацкие, Печорины, Рудины достойны уважения, а не осмеивания и презрения. В "Истории города Глупова" этих имён нет.

––––––––

Всё это утро легко писалось. На душе хорошо, как в далёкие годы. И я подумал: "Может быть, и в самом деле, есть Бог, и Он послал мне то, о чём я просил его? И, если есть, то, наверное, услышит, что я думаю о Нём, и зачтёт мне это".
Думая так, я поймал себя на том, что уже ни о чём не могу подумать просто, без задней мысли.
- Разве так надо? — спросил бы меня Господь.
- А как, Господи?
- С чистой верой, с детской душой, без лукавого разума.
-С чистой верой? Без лукавого разума? Хорошо бы... Да как в нашей жизни с одной только верой без лукавого разума?

–––––––––

Есть государственные, и есть народные начала. Где они переплелись и где разошлись, сейчас уже не скажешь. Только ясно: если государство вырастает не из народа, а, наоборот, вторгается в народ, жизнь становится неестественной. У государства свои законы, а у человека свои. Чем больше государственности, тем меньше человечности. И потому ничего удивительного, что в жизни там много лжи. Где больше государственных людей, там больше бюрократов и меньше частных людей. Бюрократ же просто паразит. Он  питается соками и кровью того народа, на шее которого сидит, как клещ на дереве. Оно рухнет - и паразит погибнет. Но он и этого не понимает. И зачем ему? Его задача ; высасывать кровь и соки, а что из этого выйдет, об этом думать нечем, некогда и незачем.
Как укротить такое чудовище, охватившее дерево снизу доверху своим змеиным телом? Способ только один: разлучить дерево и змея.

––––––––

Спросите себя, чем была и что есть для нас власть? Всегда это нечто чуждое, незваное, насильственное, мешающее жить, всегда появляющееся для того, чтобы чему-то помешать и очень редко помочь. Мешая жить, такая власть толкает людей на неправильные решения и поступки, а потом наказывает их за это. И вся её задача в том, чтобы не разорвался этот заколдованный круг. Наказание за такой образ жизни: растерянность и слабость одних, и торжествующая наглость других.

–––––––––

Всё проходит, и все проходят. Всё на свете только сон, отделяющий от последнего пробуждения. Но, может быть, это взгляд усталого ума? Для свежего человека и молодого народа каждый миг жизни трагичен или радостен. И с такой точки зрения, любая жизнь есть подвиг, правда, всегда с чертами комедии. Но, когда жизнь — борьба, это и комедию преображает в подвиг.
От способа жить - и точка зрения. Тут всё зависит от уровня правды, в которую веришь.

КУЛЬТОВОЕ СОЗНАНИЕ

Думаем и пишем о Сталине: одни как о великом вожде, другие как о великом злодее. И в том, и в другом случае остаёмся в плену культового сознания. Злодейств на совести этого человека много. Но что, если не в нём одном дело? Если он выражал собою дух времени, болезнь нашей истории? Ведь всякий Наполеон рождён обществом и выражает собой все представления общества о добре и зле.
Дух времени сказался на характере его правления. Но и личные свойства — тоже. Сталину было свойственно мессианское сознание спасителя человечества, понятое ложно, сопряжённое с гордыней и желанием беспредельной власти. Чувство власти постепенно затемняло в нём сознание первосвященника социалистической идеи. То и другое с самого начала было в тугом и неразделимом сплетении в его душе. Власть и страх занимали в ней всё больше места. И от страха и жажды власти шли злодейства. Иначе он уже не мог.

НАУКА О ЛИТЕРАТУРЕ

Наука о литературе до сих пор (особенно практика преподавания) сводится к апологии нескольких лиц, к культу  имен, а не к изучению процесса литературы. Это я называю преподаванием по монографическому принципу. Надо строить по историческому. Тут всё другое: и критерии, и масштабы, и общая картина, и частности. Монографический подход возможен, но надо, чтобы из этого не получались апологии одних и анафемы других. До сих пор нет исторической оценки многих и многих лиц. На некоторых клеймо проклятия. Как люди, булгарины и гречи, может быть, и не заслужили более высокой моральной оценки, но и в литературном синодике они занесены в список отлучённых. А в живой литературе они были заметными фигурами.
Прежде всего, нужна полнота представлений об исторической картине литературной жизни.

––––––––––

Когда нет правды в жизни, люди усиленно ищут её в мире идеальном. Отсюда парадокс: в неправдивых странах особенное внимание к правде в искусстве.

ГОРДЫНЯ

Теперь, когда встречаюсь с неприятными мне людьми, чувствую к ним и к тому, что они обо мне думают, почти полное равнодушие. И по этому вижу, как много отошло от меня за последние годы. Вижу в людях слепую гордыню и думаю, что когда-то и сам был таким. И не вся она ещё и теперь отошла от меня.

––––––––––

Поглядел на исписанные за последние два года листки. Их довольно много. Это напомнило молодые годы, когда я только начинал писать. Тогда всякая "мелочь": меткое слово, образное выражение попадали в записную книжку, казались драгоценными, радовали. О том, чтобы они стали достоянием гласности, общей собственности не было и мысли. Всё писалось для себя. Именно, пишу, как дышу. Я был тогда свободен. Единственное моё богатство были эти записки. И теперь, когда я освободился, опять начал собирать по крупинкам свою душу.

СЦЕНКА В ВООБРАЖЕНИИ

Бывает, вспыхивает в сознании какая-нибудь сцена или картина. Иногда она обрастает подробностями и получается рассказ. Иногда остаётся сама по себе как карандашный набросок, эскиз. А бывает, и вовсе не видишь никакой картинки, а только повторяешь её образ, сложившийся не в зримых чертах, а в словах, как вот эта сцена побега, может быть, из лагеря.
Бежать или не бежать? Он побежал. Одна пуля жикнула рядом, другая ударила ему под лопатку. Он был убит. Он это знал, но ему не было страшно. И с этим чувством он умер.

––––––––

Не говорите, что "Аве, Мария" Шуберта, хоралы Баха или  "Троица" Рублёва - только искусство, только музыка, только икона. Всё настоящее вырастало из веры, у кого в бога, у кого просто — в идеал. Сначала было одухотворение темой, потом вознесение к высотам творчества.
Пустота многих современных произведений искусства происходит от отсутствия одухотворённой мысли.

––––––––

Рождество... Звезда Вифлеема... Крещение... Правда ли? Сказка? Не мешайте людям верить в то, во что им хочется верить. Нельзя убивать веру. Ею жива душа.

––––––––

Как псалмы Давида утешали Израиль в обидах его и бессилии, так утешало Евангелие лишенную сил, истерзанную Русь. Поэтичность книжного языка - не последняя причина завоевания умов и душ, как и великолепие церковное.

––––––––

"Красно украшенная Земля Русская...". Потомки забыли, что это, значит. Может быть,  была, и в самом деле, некогда сильная, светлая и начинавшая устраиваться земля, или могла такой казаться. А потом всё изменилось. И люди перестали верить в то, что так могло когда-нибудь быть. Земля эта, вера в неё погибли. Осталась только в смутных воспоминаниях, как загадочная Атлантида.