Мой Чернобыль

                Мой Чернобыль

 
Говорят, от судьбы не уйдёшь. А кто её, эту судьбу знает? Уже много лет спустя, понимаем, что быть по -  другому и не могло быть
 С рождения я был знаком с атомной энергией, родился вблизи Семипалатинского полигона, жил целых двенадцать лет под грохот взрывов. Если не слышно было звука, взрыв давал знать о себе содроганием земли. Выпадали странные дожди, погода менялась по нескольку раз в день. Но нас, детвору это мало беспокоило, ходила молва, что это где – то в Каракумах, значит далеко и не опасно.
 Видимо судьбе было угодно устроить мне с радиацией вторую встречу. Был призван на ликвидацию последствий, как тогда это называлось. Просто взяли документы и велели на следующий день быть с вещами.
 Телевизор показывал много о событиях в далёкой Украине, взрослой головой уже понимал, не всё там просто, может и пострашнее Семипалатинского полигона. Большинство из нас ехали не упираясь, надо, значит надо. Чуть позже у многих  «возникали» всякие заболевания, даже эпилептик случился, его отправили домой. А сколько было справок о внезапной женитьбе. Начинался мандраж.
 Этот самый мандраж сопровождал всех нас до самого отъезда из зараженной зоны. Страх, конечно, прятали, хотя присмотревшись, можно было отыскать в глазах тревогу. Иногда много смеялись, по самым невинным поводам.
 Гармонист пел многократно переложенную песню про смерть молодого коногона, но уже на чернобыльскую тему.  Очень популярны были анекдотчики, возле них всегда был смех и веселье.
 Любое свободное время использовали для сна, старая солдатская заповедь. Перед сном развлекались оригинальной игрой. В палатках было довольно много мух, от этих интервентов мало способов избавиться. Вынимали из марлевой повязки резинку, и упражнялись в меткости. Раздавленныё ударами резинки мухи, уже не донимали, хоть таким способом мстили насекомым.
 В металлическом ангаре два раза в день крутили фильмы. На удивление, почти не показывали патриотические, несколько фильмов о войне, остальное комедии и просто о жизни. Фильм «Любовь и голуби» показывали чаще всего, почти каждую неделю, он совсем не надоедал.
 Я не пишу о работе в зараженной зоне, обычная рутина. Ремонт понтонного моста, сапёрных катеров, это и было моей работой. Героизмом, конечно, не пахло, если не считать, что в воздухе радиоактивная пыль, техника прилично излучает набор осколков мирного атома.
 Недавно прозвучало интересное высказывание: В Чернобыле было труднее, чем в Афганистане. Трудно было и там, и там. Одно различие, афганцы имели возможность обороняться с помощью оружия. Мы же были как мишени, одно средство защиты, марлевая маска «лепесток». Даже заменить зараженную одежду было не совсем просто, надо было требовать и требовать. Зам по тылу хвалился, что может за неделю переодеть весь батальон, сомневаюсь.
 Возили нас на работу в самых разных машинах, некоторые были ещё с первых дней аварии. Относились к этому с некоторым «пофигизмом», русский авось, как жизненный принцип.
 Курить в Зоне не разрешали, вообще даже снимать «лепесток не рекомендовалось. Что может остановить страстного курильщика, сигаретой прожигалось отверстие в «лепестке» и дымящая сигарета торчала из маски, к удовольствию самого курящего.
 Ещё до приезда в Чернобыль, слышал про гигантских крыс, шестиухих диких кабанов и прочих ужасных монстров. Слегка разочарую. Крысы встречались самые обычные, дикие кабаны не стояли на обочине, не махали ушами проезжающим. А вот крысы были нахальней. Часто с визгом бегали между двойными стенками палатки, иногда по ночам бегали по спящим людям. На попытки прогнать, реагировали вяло, просто лениво скрывались в щелях пола.
 На мой взгляд, в зону возили много лишних людей, видимо отправлять домой лишних не было приказа. Один из очередных комбатов так ляпнул с похмелья, оказывается его задача, пропустить личный состав через зону и отправить домой. Черноватый, скажу, юмор.
 Отработав свой срок, уезжал  через Киев. Поезд домой уходил поздно ночью, уговорил земляка попутчика посмотреть город, сколько успеем. Выходили из метро, немного ходили по улицам, снова ехали на метро до следующей станции и так, пока было возможно. Город, конечно, впечатлял, не смотря на ночное время и близость беды. Почему – то подумалось, что увидеть Киев больше не получится, это не было предвидением, просто подумалось.
 Забавно, по отъезду домой, мне выдали медицинскую справку, на бланке стояла запись о полученной дозе радиации и всё, ни какой печати, подписи.
Дома я не пошёл в больницу, не люблю кабинеты, анализы, процедуры. Лежать под капельницей, якобы с поддерживающим здоровье лекарством, получать множество уколов, это не для меня. На этот день, у меня нет даже худенькой медицинской карточки, несколько раз случались травмы, но это проходило и дальнейшее общение с медициной прерывалось.
 Нынешний юбилей аварии, чёрный юбилей. Много чёрного юмора ходит о чернобыльцах, не мы его выдумали, пусть это остаётся на совести авторов.
 На одной годовщине, у стелы в память о живых и умерших, чиновник поздравил присутствующих с годовщиной взрыва. Юмор это или глупость, не могу определить.
 Люди помнят о нас, ко мне сегодня подходили и упоминали о давно прошедших событиях. Это греет душу.