Студенческая дружба

            
       После школы он сразу поступил в институт. Таких бывших школьников собралась целая группа. На первый взгляд ребята как ребята, но, конечно, не без амбиций. И пошли учебные будни…

      Вместе все ходили на лекции и на завод. Тогда студентов Хрущев бросил на заводы, чтобы «интеллигент» сразу окунулся во взрослую жизнь и понял, что его задача – не только учиться, но и работать в поте лица на благо Родины. Все попали на 1ГПЗ в цех точного подшипника.

      Утром работали, вечером учились, и наоборот. Тут оказалось, что юнец не такой, как все, а особенный. На завод пришли, а у него уже третий разряд токаря и документ об этом имеется. Узнал начальник цеха, что паренёк ещё в школе на заводе «Коммунальник» во время трудовой практики на вертикально-револьверном ДИП-500 для корабельных стиральных машин валы весом 150 кг точил.

      Тогда умельца на такой же ДИП-500, только горизонтальный определили кольца для больших и очень больших подшипников  точить. Вес каждого колечка от 20 аж до 100 кг. Через неделю у него уже 4-ый разряд. По заводским понятиям уважаемый человек, и по имени-отчеству стали называть. А его однокашники пока в учениках ходят…
 
     В институте тоже оказалось всё не так. Оказывается, что помимо обычной школы  он ещё и физмат школу при МГУ окончил. Так что все эти уроки ему были как семечки. Тут и друг нашёлся, тёзка, которому он охотно помогал,  да и домашние задания списывать давал сколько хочешь. В общем, парень был не жадный и всегда знаниями делился с любым желающим.

     Вот и девушки на него стали заглядываться не только из группы, но и из потока. А чего заглядывались, он и сам понять не мог, потому что он ходил в зеленом пиджаке букле. Он его называл для смеха от «Дуремара». С девушками старался держаться ровно.

     Однако в группе одна студентка стала к нему дышать весьма не ровно. Пришлось ему серьёзно поговорить с однокашницей: «В театр, кино ходить не против, но без обязательств».  Скажем прямо, после этой беседы девчонка затаила на него зло.

     Новый  его друг, из группы, души в нём не чаял. На заводе после помощи и объяснений товарища и сам на токаря 3-го разряда сдал. Стали на станках рядом работать. У одного станок побольше, а у другого чуть поменьше – ДИП-220.
 
     В этом институте, в отличие от многих других, весь первый курс учили будущих инженеров рисовать. Курс этот назывался «техническое рисование». Он входил в дисциплину под названием «начертательная геометрия». Оказалось, что парень недурно рисует, да ещё и быстро.

     За занятие он не только себе успевал нарисовать, но и ещё и всем желающим, если преподаватель не видел. Конечно тем, которые без него рисовали гордо, -  он не мешал получать то, что заслуживали. Преподаватель – профессиональный художник, член СХ СССР, когда сам не успевал, даже стал его просить  присмотреть на занятиях за другими в плане помощи и объяснений. Что до рисунков самого студента, то их вывешивали на кафедре как образцы.
 
     Так или иначе, общими усилиями группа в целом по техническому  рисунку стала учиться в среднем на «3-4». А заслуженный художник, который технический рисунок вёл, удивлялся: «Как же все у него хорошо рисуют, прямо на удивление».
   
     Бывало и на других  занятиях  рисовал у себя в тетрадке. Соседям нравилось.  Листы эти  – когда шарж, а когда и серьёзно, парень раздаривал.  Видимо, кто-то из тех, кому картинки дарили, показал её кому-то из комитета ВЛКСМ института. Однажды его туда вызвали и дали комсомольское поручение: быть художником многотиражки.

     Так проскочил весь первый курс, и второй пошёл. Завода уже не было, - теперь одна учёба. Этот выдающийся всё так же легко учился и уже в многотиражке рисовал. А потом настал третий курс. И решил он зимой бросить инженерный институт и пойти учиться на художника.

     Зимнюю сессию пропустил, одна хвостовая осталась. Однако нашлись умные люди, Они разъяснили студенту, что художником стать он ещё успеет, а вот инженером уже никогда не будет. Решил он тогда продолжить учёбу в институте и за хвостовую сессию всё сдал на 4 и 5. В результате и стипендия ему светила. Но неприятности пришли с другой стороны…

     Хорошие ребята решили свести с ним счёты за превосходство, -  коль случай представился. Хоть никогда никого он не обижал и радостно делился со всеми всем, чем мог, но оказалось, что за два с половиной года выросла в группе к нему большая зависть. И теперь коллектив единомышленников собрал комсомольское собрание и решил его выгнать не за что, ни про что.

     А девица, которая к нему на первом курсе неровно дышала без взаимности, стала главной запевалой этого процесса. Она была комсомольским секретарём группы.

     Какие же претензии выдвинули ему товарищи?  Оказывается, он учится  легко, не выкладывается, как другие, и небрежно получает приличные оценки – от 3 до 5. А мог бы быть отличником…
 
    Собрали комсомольское собрание. Он всё выслушал, а когда ему дали слово, вместо раскаяния и чтобы слезу пустить, сказал: «Это болезнь, лечиться надо».

    Тогда  комсомольцы группы постановили ходатайствовать об исключении парня из комсомола и института и отправили бумагу на факультетское бюро.

     Вызвали «провинившегося» на бюро опять зачитали претензии и дали слово, а он опять своё: «Лечиться надо» - и пошли бумаги в институтский комитет. Пригласили его, зачитали эти бумаги. Он всё это выслушал и в этот раз вместо своего «Лечиться надо», сказал: «А какие на самом деле претензии?» - и комитет комсомола задумался…

     Действительно: в многотиражке работает, им все довольны, отдельные поручения выполняет  - недавно задник на сцене ДК расписал, сессию на стипендию сдал. Пригласили представителя из группы и спросили: «Какие претензии?». Та мямлила, мямлила и, наконец, сказала: «Не нравится он нам».
    
     В комитете обалдели от этих слов и подвели резюме: «То, что он вам не нравится - это ерунда, а вот нам не нравится, что вы из института собрались выгонять хорошего студента, комсомольца". И приняли решение – чтобы ни кому обидно не было, вынести строгий выговор с занесением в учетную карточку  выдающемуся парню, секретарю комсомольской организации факультета и секретарю комсомольской  организации группы, чтобы ерундой не отвлекали от работы комсомольский комитет института.

      После этого соломонова решения почему-то в группе за исключением его друга все перестали с ним разговаривать. Так и на целину ехали – в молчанку.

      А уже там, в целинной степи его друг и тёзка сказал: «Ты знаешь, что-то тебя все в нашей группе не любят. Я, конечно, понять не могу за что, но это и на меня распространяется. Ты знаешь, я буду как все. Мне с тобой дружить не с руки».
       
      «Вольному – воля», - ответил ему его выдающийся друг, и они уже пошли поврозь по волнующейся от ветра траве целинной степи.

      Прошло много лет после окончания института и группа решила собраться, конечно в ресторане, чтобы посмотреть у кого как жизнь сложилась. Был приглашён и "выдающийся". Тот долго думал, идти или нет. За это время он уже давно отработал своё на п/я, как инженер, и уже давно стал художником печати, да не просто, а Главным художником центрального журнала, наверное, второго в СССР.

     Парень был не лишён сентиментальности. По прошествии многих лет давние события стали казаться смешными… Он и тогда не очень понимал причины возникшей вражды. Пришёл… 

     Его встретили как родного, и первым делом извинились за глупую зависть,а потом со мехом предались воспоминаниям. Его бывший «друг» не пришёл…