Мой друг

Наверное, было  непонятно для многих, что нас могло связывать. Он запросто мог быть моим отцом. Вот из-за этого непонимания окружающих, мы больше не смогли общаться. Для меня он был нитью связывающей с отцом. Но прежде всего он был другом.
Он мне говорил:
-Лена, чувство юмора, это показатель высокого интеллекта. Это гибкость и аналитика ума. Об этом еще писал Геродот. Люди, которые не умеют шутить и смеяться, это закрытые люди, ограниченные.
 Наши частые беседы о смысле жизни. Мне нравилось его чувствовать, в его скульптурах. Всех своих женщин он возвеличил в камне. В его жизни было много женщин, очень сложно было пройти мимо него. С ним я познавала искусство общения. Он постиг мудрость красноречия и дипломатии, он  говорил одной женщине комплимент так, что все остальные при этом чувствовали себя богинями.
В его жизни было две любви, женщина - родившая ему детей. А потом Она. Он встретил её, когда ему было 52 года. Это момент, я помню очень хорошо. Она, я смотрела на неё его глазами, это было облако, двигающееся, улыбающееся облако. Она не было худенькой. Она говорила:
- Что такое маленькая птичка колибри, я большая и красивая птица лебедь!
Он стал отцом её детям.  Она была его музой. Его многие осудили за этот поступок.
Но она была праздником, она сочиняла на ходу песни. Мне тогда было интересно с ними. Мне всегда было интересно с ним. Первые анекдоты про поручика Ржевского, были подслушанные мною из-под стола. Когда он говорил, хотелось молчать и слушать. Его первая жена научила меня читать, родители обнаружили, что в 3 года я читаю.  Это сложная ситуация, когда тебе приходиться выбирать между близкими людьми. Между двумя его семьями. Но его дети были хорошо старше меня, и у нас не сложилась дружба. С ним же, мы дружили.
 Я выросла, и мы просто говорили обо всем. Меня до сих пор удивляет, как такой мудрый удивительный человек, мог со мной общаться. Почему? Но нам было интересно вместе. Я судорожно пытаюсь вспомнить о чем мы говорили. Самое интересное у нас не было барьеров, мы спокойно говорили на любые темы. Я приезжала, он меня встречал, мы садились во дворе, я курила. Он никогда не сделал  мне замечания по этому поводу. Если он меня чему-то учил, то в какой-то очень мягкой, свойственной только ему манере. Он не читал мне нравоучений, он все это делал как-то особенно по-другому. Он был очень тактичен, но я не могу сказать, что сдержан. Он никогда не позволял себе шутить над кем-то, он шутил над собой. Он не боялся казаться смешным. И мы с ним выплясывали цыганочку на моей свадьбе. Он ни чего не боялся.
 Он учил меня практической анатомии, золотому сечению. Он был моим первым учителем в чтении лиц. Лицо человека формируются, под  напряжением определенных мышц.  Мимика, эмоции, внутренние процессы, свойственные человеку делают его  лицо. Мы можем без труда отличить в толпе иностранца, потому что другая артикуляция, и от этого форма губ.
 Потом Она умерла, и её дети тоже. И он стал внутренне холодным, у него потух огонь жизни. Он несколько лет возрождался, наверное эта огромная любовь оставила тот отпечаток не мыслимой боли, след любви.
Потом было еще много женщин, они приходили и уходили. Большую часть я даже не отличала друг от друга.
Он был мужчиной с большой буквы, до мозга костей. Был ли он красив, не знаю, у него была настолько огромная внутренняя красота, что для меня он был очень привлекателен.
Я ходила по его дому, как по музею, у него все было изящно, я ходила вместо того, чтоб задавать вопросы. Нам было комфортно даже молчать. Он много лет прожил на востоке, это пронизывало все его творчество и жизнь.
 Мне так надо было задать ему один вопрос. Но я знаю ответ.
Он бы мне сказал:
- Лена, любовь она не думает о последствиях, если любишь человека, любой ценой ты будешь с ним, и даже если за спиной останутся сожженный мосты. А все остальное это не любовь.
 Я не успела, я не провела его в последний путь. Я думала, что времени достаточно, что мы еще сможем поговорить. Если бы я настояла, если бы не соблюдала, дурацкие никчемные правила приличия… Если бы… Самое страшное слово, вместо того, чтоб делать, пятнадцать раз обдумать…
И все конец, а ты сидишь и давишься горечью сожалений, вместо того чтобы любить и общаться.
 Копим обиду, злимся, тратим много времени на выяснения обстоятельств. Вместо того, чтоб набрать номер и сказать, давай встретимся.
Я знаю, чтобы он ответил на мой главный вопрос с иронией и сарказмом:
-Ты такая молодец, ты так хорошо все обдумала, еще пару лет по сиди и подумай, как это могло бы быть, и что из это выйдет, главное не торопись.  Хватит думать и рассказывать, делай что-нибудь на конец! 

Он научил меня не бояться, он научил меня жить…