***

Какие интересные сочетания предлагаются по дороге домой:
вот стоит бывший менеджер Жора, который бросил свою работу в офисе фирмы по продаже систем вентиляции (а, может, его оттуда уволили) и пошел трудится в подземный переход на проспекте Сахарова, где у него теперь стоечка по продаже различных продуктов московских сотовых операторов.
В этом же переходе два старых хиппи играют с утра до вечера его любимую музыку в стиле Джанго Рейнхарта. И он десять лет ходил мимо них на работу, никогда с ними не разговаривал, ни разу не дал им ни денег, ни пива. Но у него каждый раз зверски ныло в районе сердца от настоящести жизни вот тут, по землей, в пределах активности хиппи-пенсионеров, пять минут целых ныло, а то и дольше...
И вот теперь он торгует тарифами сотовой связи, а музыканты играют с ним рядом на радость прохожим и, конечно, на радость Жоре, хоть даже и не догадываются о том, что изменили всю его жизнь. А если и догадываются, то им это по барабану. Да, может, это Жора просто так думает, что они что-то там изменили, а они вообще ничего не делали...
И можно еще увидеть в переходе на Сахарова толстого полицейского, который каждое утро сажает прискорбного нищего с умной собакой аккуратно посередине Жоры и музыкантов. Сам неизменно присутствует рядом и иногда пританцовывает пустой кабурой по бедру, поскольку не хочет все время стоять неподвижно и наблюдать. Помимо нищего, он охраняет еще музыкантов от излишнего обогащения и потихоньку присматривается к продавцу Жоре. И все это удивительно правильно сочетается там, под землей.
Стало быть, думается, многое в мире и держится на различных неправильных, внешне причудливых сочетаниях каких-то совсем посторонних друг другу людей, их эмоций, желаний, потребностей. Дело вовсе не в экономических связях, а "так вот само сложилось".
Вообще, все самое главное в жизни всегда просто так и складывается, вытекая совершенно из ничего или из чего-то невидимого вытекая.
Кажется, жизнь - это единственное, чего нельзя запланировать. Нет никакой гарантии, что родишься именно ты.
Еще совершенно непланируема любовь. Нет никакой гарантии, что, даже родившись, ты будешь кого-то любить.
И потому и любовь и жизнь - это одно и то же, это то, что не подлежит гарантированному определению и хоть какому-то маленькому прогнозу, мы не знаем об этом почти ничего, кроме того, что оно - "живое", то, что всегда внутри, под поверхностью проживания, и только гейзерами нерегулярно выплескивается наружу. Пространство жизни - это такая собственная долина гейзеров, для которой необязательно ехать куда-нибудь на Камчатку. Необязательно вообще куда-либо перемещаться, просто встань где-нибудь в стороне и живи на месте. На любви бывает неплохо сварить обед или вскипятить чайник, а жизнью можно легко обжечься - слишком горячие струи у этого гейзера.
Любовь и жизнь - это то, что никто не способен надежно держать, но чувствует это ужасно своим и единственно стоящим и настоящим, и не может ни предвидеть, ни загадать, но надеется все же не потерять.

Вот устроится Жора в какой-нибудь офис сидеть за компьютером, развалится группа из двух пожилых музыкантов, играющих старый цыганский джаз, сократят толстого полицейского за совсем уже полной ненабностью, а нищий по глупости разбогатеет... Часть мира, возможно, тогда развалится, исчезнут незримые связи и тонкие нежные сочетания...
И мне нельзя там дольше стоять в переходе, а то полицейский подумает, что я его за что-нибудь осуждаю, а я ни за что его не осуждаю.
Я только хотел бы заметить, сколько присутствует очень горячих гейзеров в совсем незатейливом уличном переходе, особенно же в ту пору, когда на улице дует холодный февральский ветер, падает жалкий и мокрый снег, люди не чувствуют тонких и нежных связей, непрестанно витающих между ними, и ходят от этого очень грустные.