Как в Селиярове юбилей деревни справляли

Повествование в десяти частях

1

Никто не верил, а оно получилось. При корректировке районного бюджета депутаты-таки расщедрились и дали денег на проведение юбилея. Глава деревни даже не стала домой уезжать, а сразу пошла в кабинет районных начальников. Там они и заседали - три Главы да директор Департамента культуры.

Анна Иванна, деревенская голова, в молодости была девкой бойкой,- районным комсомолом руководила. Это она в своё время принимала комсомольский зачёт у нынешних Главы района и Главы администрации, так что те теперь вели себя смирно и с АннВанной зря не спорили.

Больше всех доставалось директору по культуре. Был он человеком новым, приезжим, да к тому же мужчиной. В районе-то спокон веку культурой женщины руководили, обычно жёны предисполкома или первого секретаря. А в последние годы из центра стали всякие показатели присылать, отчитываться за них заставляли, а денег на культуру становилось всё меньше и меньше. Вот приличные женщины и ушли с этого гиблого места.

К вечеру, когда лицо культурного директора стало совсем помидорного цвету, программу праздника вчерне набросали. И началось…

2

В день юбилея, с самого утра, по деревне ходили казаки. Вроде как за порядком следить, - участковый-то всего один, а праздник не рядовой, мало ли чо случиться может. Ходили они осанистые, в глаженых штанах с лампасами, усы крутили.

- Любо, Иваныч, - кричал через полдеревни Петрович, завидя казака.
- Любо, Петрович, - раскатисто отвечал ему Иваныч.

Уже через час им надоело просто так ходить и пугать ворон казацким кличем. Стали они собираться по двое, по трое, вроде как международное положение обсудить. Ну а где по трое, там и боевой дух подкрепить не грех. Благо к празднику готовились давно, в каждой избе самогонку гнали.

Петрович, поставленный главным над казаками за несгибаемость духа, сдвинул брови и определил норму потребления: «по писярику зараз, не больше!». И пошёл себе в клуб проверить чо да как.

Да, забыл сказать. К 9 мая в деревне повесили громкоговорители, ну такие, раструбом, как во время войны. АннВанна гордилась ими страшно. Но после майских их не включали – берегли. И вот момент настал. Завклуб подключил компьютер, раструбы зашипели и…

- Тише, - сказала АннВанна директору районного Департамента культуры, - ты послушай, вникни. Сейчас он так душевно запоёт.

Голос, далёкий, как поезд в предрассветном тумане, почудился, поблазнил и, наконец, накрыл со всей дури.

- А пота-пота-по тундре, по железной по дороге…

3

Ждали Губернатора. Вообще-то он по всяким деревням просто так не ездил, пришлось подключить «тяжёлую артиллерию» из области. Было трудно, но решили.

Основную фишку – открытие стелы – как раз для губера и берегли. Хотели-то скульптурную композицию поставить, чтоб и казак-первопроходец там был, и священник с крестом, и боярин московский, и даже рыбак с неводом. Но бюджет районный уже не тот, что прежде, не потянул. Думали нефтяникам в ножки кинуться, даже скульптурку с лицом начальника НГДУ слепили и в композицию втиснули на самое центровое место, но не срослось. Пришлось ограничиться стелой. Правда, высокой, чтоб с той стороны протоки видать было.

Сама стела АннВанне не очень нравилась. Но дизайнер был самый модный в Сюргороде, да и культурный директор очень сложные слова про него говорил, биеннале какую-то поминал и даже художественный совет в области провёл. Пришлось уступить.

АннВанна, конечно, добавила бы к этой конструкции чего-нибудь понятного,- лавровых листочков, например, или солнце с лучами. Дизайнер на все её предложения отвечал «не лапидарно», а культурный директор, змей такой, ему поддакивал.

4

Беда пришла, откуда не ждали. Глызька, Баб-Нюрина собака, сбежала. Нрава она была тревожного, могла и покусать. Поэтому АннВанна строго-настрого Баб-Нюру предупредила: «Ежели чего - пеняй на себя».

Собака не абы какая - белая с чёрными пятнушками. Ежели б не общая конституция её, могла и за далматина сойти. Осталась она в деревне от геологов: те поработали в округе, да и уехали, а собачку не взяли.

Кличка, правда, у неё странная: Аглымирация. Деревенские быстро сократили до «Глызьки», на что она ещё кое-как откликалась. А на все остальные клички не реагировала никак.

Ну чо. Участковый задание получил, взял старый невод и огородами, огородами, начал охоту.

5

- Едут! – истошно завопили мальчишки, направленные в разведку за околицу.

Самые красивые девки – три штуки – румяные, грудастые, русокосые, взяли в руки каравай, расшитые полотенца, стопки с бутылочкой и по команде АннВанны выдвинулись на исходную позицию.

Сценарий был таков: главный казак Петрович говорит приветственные слова, затем гостям наливают по первой, суют в нос каравай и одаривают расшитым полотенцем - утереться и на память.

Позади красивых девок, полукругом - маленькие вперёд, высокие позади – встал актив района: замы, директора департаментов и начальники отделов. За ними нестройной ордой толпились деревенские. Главы стояли в сторонке, степенные и сознательные.

Когда из-за горки показался первый джип, завклуб взмахнул дирижёрской палочкой, специально для такого случая припасённой, и неожиданно для всех несколько бабок в цветастых платках выдохнули: «не счесть алмазов в каменных пещерах».

- С самой весны репетировали, -  шепнул на ушко Главе района культурный директор. Видно было, что он гордится собой: глаза блестят, а дыхание трезвое.

Колонна джипов остановилась. В каком-нибудь голливудском фильме здесь был бы медленный наезд камеры на дверцу джипа, меланхолично падающий сухой лист и звук далёкого колокольчика в душной тишине.

В действительности так и было. Только без колокольчика.

Из передней двери джипа вышел охранник в чёрном костюме, сделал два шага чёрными туфлями и открыл заднюю чёрную дверь.

- В чёррной-прречёррной комнате на чёррном-прречёррном столе, - отчаянно грассируя, сказала девочка Люда. Деревенские обернулись к ней. Стало слышно, как дождевой червь продирается сквозь суглинок, расталкивая плечами корни одуванчиков.

6

Из джипа вышел зам губернатора. Маленькие серые глазки его, умело спрятанные возле переносицы, смотрели мимо красивых девок, мимо казака Петровича и даже мимо трёх Глав.

- Косой – подумала АннВанна и напряглась.

Зам губернатора был человеком новым, недавно присланным из самой Москвы. Его доселе никто не видел, но говорили, что он сменит губера ещё до осени.

- Началось, - подумала АннВанна, - объезжает владения…

На задах Баб-Нюрина огорода, не видимый никому из собравшихся, пробежал участковый, держа в вытянутых руках невод. Бег его был быстр и лёгок.

- Ромочка, мой золотой, - подумала АннВанна, - слови её, падлу такую. Не допусти конфузу…
 
7

Когда все построились правильной экспозицией перед стелой, Глава района махнул правой рукой. АннВанна уже успела поболтать с ним, да и с Главой администрации, о навигации и тарифах ЖКХ, налить пару раз под копчёную стерлядку, поэтому взмах его руки был округл и вял, как у одалиски из турецкого гарема. Может быть поэтому, а может по какой иной причине, только казаки, державшие в руках верёвки, потянули не все вдруг. Полотнище, закрывавшее стелу, колыхнулось справа, поползло было вниз, да и застряло.

Потянули ещё раз, аккуратно и вежливо. Без толку. Зацепилось.

Непонятно откуда, с весёлым лаем выскочила Глызька. Длинные уши неслись за ней, казалось, отдельно, и стукали по спине. Глызькины глаза светились счастьем.

Собака высоко подпрыгнула и лизнула Главу в нос и длинные молдаванские усы. Тот ойкнул, не удержал равновесия, взмахнул рукой и упал плашмя. Казаки жест Главы поняли правильно и со всей дури дёрнули верёвки.

Что-то хрустнуло, как будто бы земная ось. Мир остановился, дрогнул и завалился набок. Стела, размахивая полотнищем, как крылами, отчего-то страшно медленно опрокинулась.

- Глызька! – звонкий крик Баб-Нюры улетел на ту сторону протоки, отразился от леса и вернулся обратно.

8

Никто не заметил, как губернаторские погрузились в машины и уехали. Все спасали Глызьку. Кто-то побежал за трактором, кто-то причитал и ойкал, а казаки ухватились за проклятущую стелу.

- Ииии раз, - командовал Петрович, - ииии два…

Приподняли. Пока мужики, надрывая жилы, держали железяку, самый смелый пацан заглянул под неё.

- Нету её, дядь Петрович!
- Всмятку…

9

Громче всех горевал участковый.

- Если бы я догнал её, - оправдывался он, - если бы догнал...

Никто его уже не слушал. Деревенские, медленные и понурые, потянулись по домам. Праздник был бесповоротно испорчен.

10

Солнце, по-летнему сильно забрало к северу и там, в чёрном лесу, пыталось устроиться на ночлег. Пеструшек уже загнали в курятники, коровы приплелись с лугов, ласточки носились над самой водой. Тихо было в деревне. Скучно.

- Хоррошая собачка, хоррошая – приговаривала девочка Люда и гладила Глызьку по длинным ушам.

Они сидели, обнявшись, на пригорке возле качелей. Собака любила на них качаться, но её обычно прогоняли. А сегодня всё не так.

Глызька мотнула головой и лизнула девочку Люду в нос. Глаза её светились счастьем