Как провожают пароходы?

                - 1 -

«Мечты сбываются и не сбываются…»

Припев песни Ю.Антонова               

Венька уже учился во втором классе, когда на его улице, в соседнем доме, появился мальчишка, которого звали Вовка Мартынов. Он был на один год, а может быть даже всего на несколько месяцев, старше Веньки. Трудно было сказать, чем он отличался от местных ребят такого же возраста, но это отличие было заметным, наверное, только для Веньки. Может быть, отличие было такое же неуловимое, какое можно наблюдать между деревенскими и городскими мальчиками, одетыми в одну и ту же школьную форму.
Женька Мулян, оставаясь верным себе, сразу же прилепил новому Венькиному соседу кличку «Блатной» и, кажется, впервые в жизни не попал в самое яблочко. Правда, на какое-то время эта кличка неправомерно закрепилась за Мартыновым Вовой, хотя уж точно совсем не соответствовала действительности. Скорее всего, Мулян в то время сам до конца не понимал значения слова блатной. Он, вероятно, думал, что это слово означает то же самое, что и слово особенный. Так ли это или нет, неизвестно, но среди местной ребятни кличка «Блатной» по отношению к Венькиному соседу долгое время оставалась популярной.
Эти, новые Венькины соседи, до своего появления в посёлке жили далеко – далеко от этих мест, в очень жарком городе Ашхабаде. Там Вовка Мартынов и появился на свет в год окончания Великой отечественной войны. Может, так бы он и жил в этом солнечном Ашхабаде и никогда не знал бы Венькиного рабочего посёлка, затерянного в российской глубинке среди лесов и таких же небольших поселений в центре приволжской возвышенности, но там, в Ашхабаде, случилось большое несчастье. В 1948 году Ашхабад был разрушен сильным землетрясением, в результате которого погибли Вовкины родители. Маленький Вова Мартынов тогда чудом уцелел, остались невредимыми и его бабушка с дедушкой. В то время Вовкин дед, Пётр Иванович Мартынов, ещё работал на железной дороге машинистом, водил железнодорожные составы чуть ли не по всему Советскому Союзу. Вот тогда он и присмотрел тихое и экологически чистое для проживания местечко. Спустя несколько лет он вышел на пенсию и решил осуществить задуманное, благо переезд железнодорожным транспортом ему был положен бесплатный. Скорее всего, основной целью переезда Мартыновых в несуетное, окружённое сосновым бором место, было –  сохранить как можно дольше своё здоровье, чтобы дать полноценное воспитание своему внуку.
Вот так, родившийся в Ашхабаде, Вова Мартынов оказался, спустя несколько лет после своего рождения, Венькиным соседом. Сам Венька никогда не ощущал землетрясений и поэтому не мог себе толком представить, как они происходят и, почему случаются.
- Мам, а как Мартыновы в землетрясении оказались? - как-то спросил он мать.
- Там они часто случаются, - ответила она.
Такой её ответ нисколько не прояснил Венькину голову, но больше он подобных вопросов матери не задавал, хотя они периодически возникали по мере его взросления.
- «Интересно, как складывалась жизнь семьи Мартыновых до их приезда в посёлок? Почему эти русские люди оказались в центре страшного землетрясения в далёком от их прародины Туркменистане?»
И тут же его потрясали собственные догадки.
- «Может быть, родовая ветвь Мартыновых восходит к тому Н.С. Мартынову, которого злой рок занёс когда-то в Пятигорск и надоумил сойтись у горы Машук с М.Ю. Лермонтовым?»
Но это было потом. А в то время, когда Вовка Мартынов только что поселился на их улице, Венька зашёл к нему в гости и предложил:
- Давай, сыграем в ножички.
Игра «в ножички» была у местной ребятни в то время одной из самых популярных.  Песчаная почва под ногами и пустыри между дворами и огородами располагали играть «в ножички». Желательно было, чтобы в игре был задействован перочинный нож с большим лезвием. Ребята располагались кругом на песчаной площадке и по очереди выполняли различные упражнения с ножом. Предварительно касаясь различных частей тела играющего, ножик должен был попадать на очерченную территорию, врезаясь лезвием в землю. Чтобы узнать, как близко к вертикальному положению находится  ручка торчащего в земле ножа, играющий подставлял три сложенных пальца между этой ручкой и поверхностью земли. Если пальцы проходили с трудом или совсем не проходили, то действие не засчитывалось, и ход передавался следующему игроку. Проигравший в этой игре наказывался согласно предварительной договорённости.
- Мне не разрешают играть в эту игру, - ответил на Венькино предложение Вова Мартынов.
Такого ответа Венька не ожидал. Ни один из местных ребят ни за что не произнёс бы такого. Им – местным, только законы улицы диктовали условия. Тот же Мулян поднял бы новенького на смех, если бы услышал от него такие слова. Но Венька почему-то уважительно посмотрел на соседа и примирительно сказал:
- Ну, ладно, можно в другие игры поиграть.
- Вова!.. – послышался голос Вовкиной бабушки.
Вова тут же отвернулся от Веньки и послушно засеменил домой. Так закончилось их первое знакомство. Не складывались отношения у Вовки Мартынова и с другими местными ребятами. Впрочем, вскоре внимание к нему со стороны улицы совсем ослабело, и как-то само собой вышло, что местные пацаны стали чаще назвать Вовку не «Блатным», а «Мартыном», порой вкладывая в это слово уничижительный смысл.
Вот, таким образом и стал Мартын Венькиным соседом.
Уже спустя много лет, когда его уже многие называли Вениамином Сергеевичем, вспоминая о своём приятеле «Блатном - Мартыне», он думал:
- Как же так могло случиться, что пай-мальчику Вове досталась кличка «Блатной»?
Как-то, вроде бы неожиданно, память Вениамина Сергеевича достала из какой-то своей периферийной ячейки слово «халява».
- Да ведь это слово у нас тогда имело совсем иное значение,- вспоминая своё послевоенное детство, подумал Вениамин Сергеевич.
- Халявой тогда у нас называли толпу сбившихся в стаю уличных мальчишек.
И, как бы споря с кем-то из несогласных, сам себе подтвердил:
- Да, да… Именно так называли… Не кодла, а именно халява.  «Да их там целая халява», - говорили пацаны о своих противниках с соседней улицы.
- Неужели всё это придумал один малограмотный Мулян? – спрашивал себя Вениамин Сергеевич и не находил ответа.
Воспоминания детства порой так ярко проносились в его голове, что он будто начинал снова переживать прожитое. И уж кто-кто, а Венька тогда, в отличие от школьных учителей, мог бы легко поверить в гениальность Женьки Муляна.
Этими халявами-кодлами территория посёлка была негласно разделена на зоны. Каждую зону контролировала своя кодла-халява. Среди этих холяв или кодл были «озёрные», «станционские», «лесные». Венька проживал на территории «лесных» и старался соблюдать заведённые «лесными» порядки.
Вожаком кодлы-халявы, как и в любой стае, становился сильный, хитрый, ловкий, а то и коварный предводитель. Такой неформальный лидер нужен был быть для защиты своей территории от притязаний чужих, для переговоров в возникающих порой конфликтах с соседями, а также для организации мероприятий внутри группировки. В этих мероприятиях: поход на озеро или на реку Суру, игры команда на команду, поход в кино, - обычно принимала участие целая халява. А в кино, на дневной сеанс, в то время было попасть не просто. В единственный в посёлке дом культуры народ набивался до отказа. Очередь за билетами надо было занимать заранее, но потом всё равно надо было с боем пробиваться к кассе, постоянно схватываясь с пытающимися влезть без очереди.
Вовка Мартынов кодлу-халяву не признавал, и она его не признавала тоже. Не водил дружбы со своим соседом и Венька. Вот так они и жили рядом, а друзьями не были. Прошёл год, как Мартыновы появились в посёлке. К этому времени Венькины родители построили свой дом. Новый дом стоял почти в самом лесу, а ветви огромных сосен нависали над крышей. После переезда в этот дом Венька стал совсем редко видеться с «Блатным-Мартыном».

                - 2 -

Кто-то из старых Венькиных друзей рассказывал, что к Мартыновым зачастил учитель пения. Николай Иванович занимал в школе должность учителя пения, совсем не имея собственных вокальных данных. Но, вот, зато играл он на трёхрядной гармони и на баяне отменно. Неизвестно, был ли он баянистом самоучкой или, может быть, окончил какое-то музыкальное училище, но нотную грамоту Николай Иванович знал неплохо. Приходил он в класс, на урок пения, со своим баяном и со свёрнутым плакатом. На этом плакате были изображены пять параллельных горизонтальных линий нотного стана, на которых жирными пятнами были расположены семь нот и скрипичный ключ. Он вешал плакат на стену рядом с классной доской, открывал журнал и, тыча в него пальцем, произносил понравившуюся ему фамилию. Вызвав ученика к доске, Николай Иванович предлагал ему назвать одну из семи нот, в которую упиралась его указка. Если тот называл неправильно, то Николай Иванович сажал ученика на место, а в журнал ставил жирную двойку. Если же ученик правильно называл ноту, то учитель пения благосклонно кивал головой, как бы говоря, что тройка уже обеспечена, а затем вешал себе на плечи баян, предлагая при этом ученику спеть под аккомпанемент своего баяна. Причём, песни и мелодии к ним Николай Иванович почему-то выбирал самые заковыристые. Например, он частенько предлагал ученикам исполнить песню счастливой советской птичницы, в то время очень популярную и часто исполняемую по радио:
«Цып, цып, мои цыплятки,
Цып, цып, мои касатки…
Вы, пушистые комочки,
Мои будущие квочки»
В этом месте нужно было возвести к небу глаза, развести руками и надрывно-протяжно завопить как можно более тонким голосом, повторяясь при этом дважды:
«Подойдите вы напиться…
Дам вам зёрен и водицы…»
Вот этот Николай Иванович и стал у Вовки Мартынова домашним учителем музыки. По какой методике он занимался с Вовкой неизвестно, но спустя некоторое время Мартын уже пиликал на собственном баяне вполне улавливаемые мелодии. Купить дорогой баян десятилетнему подростку с расчётом на то, что это, возможно, принесёт тому пользу, могли позволить в то время не каждые родители. Но, вот, Вовкины бабушка с дедушкой, кажется, ничего не жалели для своего внука. И Мартын надежды оправдывал. Разложив на лавке тетрадки с нотами, он самозабвенно растягивал меха своего нового баяна, ублажая звуками огромного серого кота, расположившегося на той же самой лавке. Сначала, правда, в воспроизведении музыки участвовала только одна правая Вовкина рука и «пуговицы» правой стороны баяна, но постепенно-постепенно стала подключаться и его левая рука, добавляя в мелодию басовые нотки.
Время летело незаметно. Появлялись новые интересы, порождаемые новыми возможностями. И, вот, у Мартына, первого из Венькиных знакомых ребят, появился подростковый велосипед. Это было на пустыре, где Вовка обкатывал свой новый велосипед.
- Дай попробовать, прокатиться, - канючил Венька.
- Да ты не умеешь… Ещё мне восьмёрку посадишь, - отвечал своему бывшему соседу Мартын.
И всё-таки, Вовка тогда доверил ему прокатиться на своём замечательном велосипеде. Правда, не рискуя своим велосипедом, он придерживал его за багажник и бежал, покрикивая в Венькину спину:
- Ну, хватит, хватит… Слезай, попробовал.
- У, жадина, - пробурчал в ответ Венька, слезая с чужого велосипеда и возвращая его законному владельцу.

                - 3 -


Из открытых дверей дома Мартыновых порой доносилась игра на баяне. Это Мартын разучивал очередной, понравившийся ему мотив. Он по-прежнему слыл среди уличных пацанов особенным и некомпанейским типом, с которым настоящим ребятам вообще не стоит и связываться.
Было начало лета. Шёл 1958 год. В это время в стране проходили Хрущёвские реформы. Венька закончил уже пятый класс и, выросший на природе, был довольно крепким двенадцатилетним подростком. Как раз к началу этого лета Венькин дядя подарил ему два бамбуковых удилища. По тем временам это был просто шикарный подарок. Удилища были двухколенные, прочные, прямые и очень лёгкие. Прежние Венькины удилища из орешника не шли с бамбуковыми ни в какое сравнение. Он раскладывал новые удилища у себя во дворе, держал их по очереди на вытянутой руке, делал ими движения, напоминающие подсечку. В общем, не мог нарадоваться своему подарку, и, как только представилась возможность, решил испытать их в деле.
В тот день была солнечная безветренная погода. Венька нашёл консервную банку, взял лопату и отправился на опушку леса. Там когда-то кто-то засыпал небольшой овражек древесными стружками, опилками и другим разным мусором. Теперь в районе овражка, под кучей образовавшегося навоза, водились замечательные красные черви. Венька стал разгребать навозную кучу и, с азартом настоящего охотника, отыскивать этих красных с поперечными полосками червяков, приговаривая:
- Хороший, хороший… Сам бы ел, да рыбам надо.
Набрав в банку достаточное количество червей, и дополнив её влажным навозом, он отнёс лопату домой, взял свои новые удочки с бамбуковыми удилищами и направился на речку. Его ноги будто сами летели вприпрыжку по хорошо знакомому пути. Но до этого он ловил с плотины одной удочкой, а тут собрался ловить сразу двумя. Двумя же удочками, даже с лёгкими бамбуковыми удилищами, с плотины было ловить неудобно. Там просто некуда было пристроить сразу две удочки.
Ну, ничего, - размышлял Венька дорогой, - река большая.
Чтобы попасть в район Сурской гидроэлектростанции, ему надо было пройти через весь посёлок, пересечь железную дорогу, заболоченный пустырь, где пасли своих коров и коз местные жители. Потом надо было проскочить по мосткам небольшое болотце, затем пройти вдоль пойменных участков земли, засаженных картофелем, а далее пробираться по узкой тропинке к реке, виляя между кустами черёмухи, бузины, ивы и зарослями высокой крапивы.
В этот день в районе плотины было действительно очень много народу. Здесь купались, ловили рыбу с берега и стоя у водосброса плотины по колено в воде, загорали на светлой песчаной косе и играли в волейбол. Шум падающей с четырёхметровой высоты воды и шум голосов сливались в один гул, который напоминал о массовых гуляниях в дни популярных советских праздников.
- Надо искать место поспокойнее, - окончательно решил Венька.
Тропинка, по которой он шёл вверх от плотины вдоль реки, была теперь ещё уже, чем прежде. Разминуться двум встречным можно было разве что боком. Берег здесь плотно обступал кустарник, за которым, прямо из воды торчали заросли высокой осоки.
Идти ему пришлось не меньше километра, пока тропинка не выскочила из кустов на солнечную поляну, усеянную полевыми цветами. Поляна эта вплотную подходила к обрывистому берегу реки. Река в этом месте резко поворачивала влево, и поэтому её правый берег представлял собой высокую кручу.
- Вот место, подходящее для ловли сразу на две удочки, - осмотревшись, подумал он.
Венька подошёл к обрыву. До воды отсюда было никак не меньше десяти метров. Зеркальная гладь воды то и дело нарушалась кругами, исходившими от подпрыгивающей над водой мелкой рыбёшки. Вокруг стояла тишина, и лишь стрекотанье летающих над травой стрекоз и прыгающих по траве кузнечиков доносилось до Венькиных ушей. Ещё раз внимательно оглядевшись, он заметил внизу под кручей, у самой воды, двух рыбаков. Они находились метрах в тридцати друг от друга. Пожилой рыбак сидел, подложив под себя охапку травы, на глиняной глыбе и смотрел на поплавки расставленных полукругом удочек. Второй, на вид подросток, стоял на берегу, держа в руках удилище, и ловил рыбу в проводку.
- Да это же Мартын, - узнал Венька своего бывшего соседа.
Он поискал глазами пологий спуск к реке и, не найдя его, стал спускаться вниз, цепляясь за торчащие из земли корни прибрежных кустарников.
- Здорово!.. - Поздоровался он с рыбаками, спустившись к воде.
- Тихо, ты, - зашипел на него Вовка, - а то клевать перестанет.
- Ладно, - примирительно и уже шёпотом ответил Венька.
Вовкин дедушка продолжал безмолвно сидеть на своём месте. Он лишь на секунду оторвал взгляд от своих поплавков и мельком взглянул на Веньку, как, вероятно, когда-то оглядывал летящие мимо его составов телеграфные столбы.
Поняв, что его приход не доставил сидящим здесь рыбакам особой радости, Венька решил удалиться подальше от своих бывших соседей. Недалеко, метрах в пятидесяти, за поваленным деревом, тоже была тихая заводь. Он уже сделал шаг в том направлении, как Мартын, перейдя с шёпота на свистящий звук, произнёс:
- Здесь с утра такой клёв был… Только поспевай забрасывать. Червяков у нас совсем почти не осталось. Я, вот, на маленький обрубок  сейчас ловлю… Наверное, поэтому плохо клевать стало. А дедушка на тесто пытается поймать, но у него тоже не клюёт.
- Покажи… Много поймали? – Также в ответ зашипел Венька.
- Вон, у деда в садке посмотри.
Венька подошёл к Вовкиному деду.
- Здрасте… - Ещё раз, почти шёпотом, проговорил он.
Тот, молча, кивнул головой и показал рукой в сторону, лежащего на две третьих в воде, садка. Вода была прозрачная, и Венька разглядел со своего места плавающую в этом садке рыбу. Увидев эту рыбу, он сразу вспомнил, что теряет драгоценное время, и направился вдоль берега к намеченному тихому месту.
- Эй, - услышал он, отправленный ему вдогонку, голос Мартына.
- Оставь нам немного червяков, - попросил тот. – Если, конечно, не жалко.
Честно говоря, Веньке жалко было отдавать своих червяков, потому что, как он считал, рыба просто не может быть равнодушна к его червякам. Но прослыть жадиной ему не хотелось. Отсыпав немного свежих червей своему бывшему соседу, Венька удалился на облюбованную ранее территорию. Тут он разложил во всю длину удилища, привязал к ним капроновые лески с самодельными поплавками, выстроганными из винных пробок, сломал в кустах две рогульки и воткнул их у берега настолько в воду, насколько только мог, не заходя в эту воду – подальше от берега. Затем он насадил на крючки извивающихся червяков, прибавил на леске глубину, забросил удочки и установил бамбуковые удилища на торчащие из воды рогульки.

                - 4 -

Клёв не заставил себя долго ждать, и уже через пару минут Венька вытащил колючего большеголового ерша. Он поменял наживку и снова забросил удочку. Пока Венька устанавливал удилище, поплавок второй удочки дрогнул и, набирая ход, потащился по поверхности воды в сторону. Венька бросил первую удочку, потянулся впопыхах за второй и, не сумев удержать равновесия, поскользнувшись, шлёпнулся у берега в воду.
- Хи, хи, хи, - услышал он со стороны ехидные смешки Мартына.
Кое-как оправившись от такого потрясения, Венька развесил сушить свою одежду на ветви поваленного дерева, и снова настроил свои удочки. Но рыба почему-то больше не клевала.
- Ничего, - успокаивал себя Венька, - сейчас всё успокоится, и снова клёв начнётся.
В нетерпении он то и дело вытаскивал удочки, проверял состояние наживки, возможность зацепа крючком за подводные камни. Всё, вроде, было нормально, но клёва больше не было. Венька совсем позабыл про соседей. Он весь сосредоточился на своих поплавках.
- Только бы ещё такое же повторилось, - молил он, предполагая при этом, что только что упустил крупную рыбу.
Войдя в азарт, Венька не замечал времени. Уже высохла, развешанная на солнышке, его одежда, а на его кукане появилось несколько ершей, как подул сильный ветерок. Вода тут же зарябила, и поплавки монотонно запрыгали на мелких волнах. Венька поднял голову. Издалека медленно надвигалась тёмная туча.
- Сосед!.. – Долетел до ушей Венькиных голос Мартына.
- Пойдём с нами домой.
- Не, я только пришёл, - ответил Венька, не отрываясь от своих, пляшущих на волнах, поплавков.
- Грозу по радио сегодня предсказывали, - наконец, громко заговорил Мартынов старший. – Надо собираться.
Он поднялся со своего удобного сиденья и стал сматывать свои удочки. Венька взглянул поверх сосен, растущих на возвышающемся противоположном берегу реки. Рваные тёмные облака ползли в его сторону, касаясь вершин деревьев.
Опять закружил ветерок, подняв на реке рябь волн. Прошло ещё немного времени, и тут, будто в подтверждении дедушкиных слов, блеснула молния, и послышались раскаты далёкого грома.
- Ничего… Погремит, погремит, да перестанет, - успокаивал себя Венька.
- Пусть уходят, мне рыбы больше достанется, - проснулась в нём черта мелкого собственника.
Соседи уже сложили свои удилища в брезентовый чехол и вытащили из реки садок. Ведёрный садок оказался на половину заполнен рыбой. Рыба была не крупной, но вполне годной и на уху, и на жарево.
Когда Мартыновы поднялись по крутому берегу, дедушка ещё раз показал пальцем на тёмную тучу и громко сказал, обращаясь к Веньке:
- Пойдём домой, парень… Сегодня уже не будет рыбалки.
- Нет, я останусь, - упорствовал тот на своём.
- Ну, как знаешь, - произнёс Вовкин дедушка, вскинул на плечо брезентовую котомку и исчез вместе с внуком из виду.
После ухода Мартыновых прошло совсем немного времени, как по воде пошли редкие, но крупные капли дождя. Потом вдруг поднялся такой сильный ветер, что сдувал не только тонкие лески с поплавками, но даже прогибал концы прочных бамбуковых удилищ. Ловить стало невозможно. Венька вытащил из воды удочки и, повернувшись к ветру спиной, стал их сворачивать. Тем временем, капли дождя становились всё крупнее. Венька, поёживаясь от холода, глянул вверх. Чёрная туча уже накрыла почти всё небо над его головой. Вокруг не было ни души, и только ветер шумел прибрежным ивняком. Тут он в первый раз подумал:
- Надо было идти вместе с ними. Видно, правильно сказал Вовкин дедушка, что сегодня рыбалки больше не будет.
Собственно, собираться ему было особенно-то нечего. Своих замечательных червей Венька бросил в речку рыбам на съеденье, а пяток пойманных ершей, болтавшихся у него на кукане, решил нести домой, в качестве гостинца кошке. Холодные капли дождя падали на его голову всё чаще, и от этого становилось неуютно. Он уже жалел, что дома не надел на голову кепку.
Наконец, преодолев кручу высокого берега, Венька вышел на тропу, ведущую в посёлок. Тропа виляла в зарослях густой мокрой травы и была уже очень скользкой. Дождь усилился. Намокшие ветви кустарников отяжелели и цеплялись за Венькину голову. Он попытался было бежать, но теперь это плохо получалось.
Вдруг стало совсем темно, как в преддверии ночи, а затем всё вокруг озарилось яркой молнией. Вслед за молнией совсем рядом, где-то над его головой, так загремело, что у Веньки душа ушла в пятки, и он с трудом удержался на ногах на своей скользкой дорожке. Он снова попытался бежать, но на ходу споткнулся, взмахнул по инерции руками, и кукан с несколькими рыбинками улетел непонятно куда.

                - 5 -

Опять рвануло где-то совсем рядом, и дождь полил как из ведра, а вместе с этим дождём на землю горохом посыпались градины. Под ногами у него уже не только булькало, но и скрипело. Дорожка стала меньше скользить, и он снова побежал, прикрывая ладонью, освободившейся от кукана, руки свою голову. Порой дорожка пропадала из виду, и ему приходилось сбавлять темп бега. Орудуя удилищами, как посохом, Венька нащупывал дорожку. Потом местность озарялась молнией, и он продолжал бежать дальше.
Теперь молнии сверкали одна за другой, а раскаты грома слились в один сплошной гул. Градины стали гораздо крупнее, чем в начале грозы. Некоторые из них напоминали по форме и размеру птичьи яйца малиновки или трясогузки. Они так больно колотили по пальцам Венькиной руки, прикрывающей голову, что он не выдержал и с разбегу ткнулся головой в стоящий недалеко от тропинки высокий бурьян. Это были заросли крапивы. Теперь град колотил по его спине, но это было уже не так больно. В таком положении он пробыл недолго, а запомнилось оно ему на всю жизнь.
Град ещё продолжал барабанить по Венькиной спине, руки жгло и кололо, а под коленками ощущалась противная слякоть, когда он почувствовал, что гром начинает уходить в сторону. Наконец град прекратился. Дождь ещё лил, когда Венька выбрался из зарослей крапивы и руками нашарил свои бамбуковые удилища.
- Кажется, утихает, - подумал он, услышав далёкий грохот грома.
Вот, наконец, островками, меж пойменных кустов, стали появляться картофельные участки. Венька облегчённо вздохнул. Оставалось миновать картофельные участки и переход через болото, а там и посёлок будет видно. Только он так подумал, как темноту над его головой разрезала зигзагообразная молния, а вслед так шарахнуло громом, что Венька, озираясь, присел на своей тропинке. Здесь прятаться было некуда, а вселенский кошмар, в виде крупного града, снова посыпался с небес, как из рога изобилия.
Вдруг, совсем недалеко от себя, рядом с кустарником, выросшем на границе картофельного участка, Венька заметил сооружение, очень похожее на небольшую палатку.
- Эй!.. – Крикнул он что было силы.
Полы палатки раздвинулись, и оттуда раздался знакомый ему голос:
- Давай к нам скорее! – Звал его Мартын.
Когда промокший до нитки Венька оказался в «палатке», то ему стало ясно, что это была совсем не настоящая палатка. Сооружение, напоминающее палатку, было выполнено на базе трёх кольев, стоящих к земле и друг к другу под углом. Сверху концы кольев были примотаны друг к другу лыком. И накрыто было это сооружение брезентовым пологом, точно таким же пологом, каким накрывали на железных дорогах особо ценные грузы, предохраняя их от нежелательных климатических воздействий.
После этого случая Мартын стал для Веньки настоящим товарищем, а у самого Мартына появился первый и единственный среди его сверстников в посёлке близкий друг. Стоит, однако, сразу оговориться, что их дружба продолжалась сравнительно недолго. Спросите, почему так получилось? Наверное, время для них было такое. Однако всё по порядку.
Теперь, если Мартыновы собирались идти на рыбалку, то Вовка заходил за Венькой и предлагал составить компанию. Тот обычно соглашался, и они вместе шли добывать наживку: копать червей, ловить кузнечиков или расковыривать на опушке леса трухлявые сосновые пеньки, выискивая из них личинки короеда.
Как-то раз Вовка Мартын пришёл к Веньке и предложил поехать за земляникой:
- Знаешь сколько там земляники? – Спрашивал он своего друга.
- Сколько? – Вопросом на вопрос отвечал Венька.
- Лопатой греби, - говорил Мартын, не сомневаясь в истинности своих слов.
За этой земляникой надо было ехать в соседний лес, который находился километрах в десяти или чуть больше от посёлка. Земляника росла, конечно, и в ближнем лесу, побродив по которому несложно было набрать пол-литровую банку. Но, чтобы лопатой?.. А самое малое Мартына почему-то никогда не устраивало.
Добираться до дальнего леса было не просто. Но, кажется, Мартын нафантазировал тогда лишь самую малость. Порой, земляничные поляны в том, сосновом бору, напоминали садовые плантации. Земляники там было действительно столько, что Венька без особого труда набирал лесной земляники полный пятилитровый бидон.
После ягод начиналась грибная пора.
- Венька, в этих ближних лесах грибы не успевают расти, как их уже срывают всякие ушлые грибники. Надо открывать новые места. Надо идти туда, где людей совсем мало или они там не бывают вообще. – Убеждённо объяснял Мартын.
С этой железной логикой трудно было поспорить.
- Там настоящие грибы, - настаивал он, указывая пальцем в сторону леса.
Венька недоверчиво посматривал на друга.
- Волжанки и подберёзовики кругом здесь растут.
- Это не грибы. Грибы – это грузди и белые, ну ещё, может быть, беляки с рыжиками, а остальные так себе. Надо исследовать весь лес, - не отступал приятель.
В один из таких поисковых походов ребята ушли от дома очень далеко. Никаких сигналов цивилизации в виде гудков или рычания моторов, ни покрикивания грибников здесь не было слышно. Вокруг не было видно ни души, а лес действительно казался непроходимым. Вдоль ручья в балке пролегала узенькая тропа, вытоптанная какими-то копытными животными. На пути то и дело попадались поваленные деревья, под ногами потрескивали упавшие сучья, а лицо постоянно натыкалось на невидимую паутину.
Мартын шёл впереди напролом, потрескивая валежником и ломая тонкий сухой кустарник. Он как танк Т-34 прокладывал себе и Веньке дорогу к заветной цели. Вдруг Мартын потерялся у приятеля из виду, и его даже не стало слышно. Венька засунул в рот два пальца и пронзительно свистнул.
- Давай сюда. Нашёл!… - Послышалось в ответ.
Действительно, на пологом спуске в балку, который облюбовали для себя липы с берёзами, Мартын нашёл большую поляну груздей.
- Нашёл!.. Нашёл!.. – уже торжествующе кричал он, и эхо его голоса прыгало по ветвям деревьев этого нехоженого леса.
Незаметно для Веньки пролетело то лето 1958 года.
Наступила осень. Вовка Мартын пошёл в свой седьмой класс, который в то время считался выпускным классом начальной школы. Учился он в железнодорожной школе, куда брали преимущественно детей железнодорожников. Венька в ту осень стал шестиклассником поселковой школы. Разные школы и различные интересы временно отдалили их друг от друга.
Вениамин Сергеевич задумался. Он напряжённо пытался вспомнить последовательность тех событий.
Шёл уже 1959 год.

                - 6 -

Как-то Венька встретил Мартына в поселковой библиотеке. Библиотеку эту Венька просто обожал. Библиотекарь, Полина Петровна, давно приметила его, и даже иногда предлагала пройти к стеллажам. Он этим очень гордился и старался быть предельно аккуратным в этом замечательном месте. А в этом месте на пути юного читателя следовали одно за другим новые открытия: то он открывал для себя Жуля Верна, то Фенимора Купера, то Майн Рида.
Мартын за то время, пока Венька его не видел, сильно вытянулся. Теперь он был на несколько сантиметров выше Веньки. В руках старый приятель держал небольшую книжку в мягком переплёте. Венька же предпочитал брать в библиотеке книги в твёрдых переплётах, и поэтому он осторожно спросил друга:
- Что это ты взял себе почитать?
- Это справочник для поступающих в техникумы, - важно, как разговаривают старшие школьники с первоклашками, ответил Мартын. Он внимательно посмотрел сверху вниз на Веньку, будто пытаясь оценить, достоин ли тот конфиденциальной информации. Сделав длинную паузу, он сообщил своему приятелю:
- Поступать буду… Здесь вся программа. По русскому языку и литературе… По математике.
Венька растерянно молчал. Кажется, до этого он либо вообще ничего не слышал про техникумы, либо слышал, но пропускал мимо ушей, как что-то такое, что совсем его не касалось. Видя растерянность товарища, Мартын перестал важничать и стал настойчиво объяснять, как это умел делать только он:
- Что наш посёлок? Его даже на карте Советского Союза нет. Десять лет в нашей школе учиться – только время терять. Я решил поступать в железнодорожный техникум. Закончу – будет у меня раз в год бесплатный билет на проезд в любой конец страны. Представляешь? Берёшь и едешь к Японскому морю…
- А где оно? – не удержался от вопроса Венька.
Мартын, возмущённый невежеством друга, закатил глаза и наставительно закончил:
- Тундра… Весь мир надо посмотреть. Учи лучше географию.
Венька и не сомневался, что ради того, чтобы открывать для себя новые миры, Мартын был готов на многое. Выучил же он самостоятельно нотную грамоту, освоил же игру на баяне, нашёл новые грибные и лесные ягодные плантации. Значит, он и в техникум поступит, а когда его закончит, то приедет на берег Японского моря и будет с берега долго любоваться его японской красотой.
Теперь Вениамин Сергеевич знает, что отчасти так и вышло. А, может быть, не только отчасти. Но последнего он, к своему сожалению, уже не узнает никогда.
Пришло время, и, после окончания семилетки, Вова Мартынов поступил на первый курс железнодорожного техникума, находящегося в областном центре. Они ещё продолжали дружить, ходили иногда вместе на рыбалку и за грибами, но в остальном их интересы стали разными. Да и появляться в посёлке Мартын стал редко. Вначале он приезжал каждое воскресенье, а потом и того меньше.
Но когда Вовка приезжал, то обязательно привозил Веньке какие-нибудь новые истории, делился с ним впечатлениями о своей новой городской жизни. Он называл себя студентом, стал стричься по моде, лучше одеваться, а его голова была забита неизвестными Веньке заботами.
- Знаешь, какой был у нас конкурс? – Слышал тот от Мартына.
- Какой? – Переваривая новые слова, спрашивал Венька.
- На мою, самую современную специальность, было три с половиной человека на место.
Специальность, на которую Мартын поступил в железнодорожном техникуме, называлась «Механизация и автоматизация погрузочно-разгрузочных работ».
- Волчок (так звали на улице его школьного одноклассника) поступал со мной… Не поступил. Аким поступал… Не поступил, - называл он по кличкам местных ребят.
А потом назидательно советовал другу, совсем у того не интересуясь, где тот хочет учиться:
- Начинай уже сейчас готовиться. Я с комендантом нашего общежития разговаривал, чтобы нас с тобой на будущий год в одной комнате поселили.
- А чему там учат? – Робко спрашивал Венька.
- Чему учат? – Переспрашивал Вовка. – Всему учат.
- Ты сейчас ничего не поймёшь, - продолжал новоиспечённый студент. - Сначала проходят те же предметы, что и в старших классах школы, а потом постигают специальные и защищают дипломный проект. Когда я окончу техникум, то получу направление на работу в какой-нибудь крупный портовый город.
Он сделал паузу, а потом тихо и мечтательно повторил:
- Точно, в крупный портовый город.
На слове «портовый» Мартын делал особенный упор. Чувствовалось, как нравится Вовке это слово.
- Представляешь, - продолжал он, - город Одесса, Феодосия или Севастополь?.. Морской порт… Вокруг причала океанские пароходы стоят под разгрузкой. Огромные краны и всякие автоматические механизмы перемещают грузы с кораблей на одни железнодорожные поезда, а с других поездов свободные от груза корабли загружают.
Венька, как завороженный, глядел на Мартына широко раскрытыми глазами. Он старался себе представить морской порт, океанский пароход и огромный кран, нависающий над пароходом. Потом он попытался представить себя в этом сложном процессе механизированной погрузки. Вот, он стоит на палубе океанского парохода и машет крановщику руками, показывая, куда нужно поставить груз. Нет, это слишком просто решил он уже в следующий момент. Не этому же там все четыре с половиной года учат. Вот, он, Венька, сидит в кабинке крана. Кабинка поворачивается вместе со стрелой этого крана, перемещая подвешенный на металлическом тросе груз. «Мамоньки, высотища-то какая!..», - почти натурально ощутил страх Венька.

                - 7 -

Появившись в очередной воскресный день в посёлке, Мартын с гордостью сообщил Веньке, что стал заниматься в секции спортивной борьбы, организованной при каком-то городском дворце культуры. У Веньки даже слюнки потекли от зависти. Он тоже бы хотел заниматься в спортивной секции. Жаль, что в посёлке таких секций не было.
- Вот, поступишь к нам летом, - предсказывал Вовка, - будем в секцию вместе ходить.
А ещё он рассказывал, что в общежитии у них комнаты на двоих или на троих студентов. Что их до отвалу кормят в студенческой столовой, и, что весь такой обед стоит сущие копейки. А также он говорил своему младшему другу,  что уже побывал во всех городских кинотеатрах, где перед каждым киносеансом предлагают сливочное мороженое с изюмом.
- Давай, - говорил он перед прощанием на перроне вокзала, - ты, главное, всё, что во вступительной программе справочника написано, выучи, и тогда обязательно к нам поступишь.
Пригородный поезд уже стоял у перрона, а впереди вагонов сипел паровоз, готовый дать свисток, как Мартын неожиданно произнёс:
- А ты знаешь, как провожают океанские пароходы?
- Как? – Спросил Венька.
- В порту собирается очень много народу. Все люди туда приходят с букетами цветов. Когда океанский пароход готов к отплытию, он даёт длинный гудок. В это же время на берегу играет музыка и гремит салют. Духовой оркестр играет марш «Прощание славянки». Стреляют в воздух холостыми патронами несколько раз, до тех пор, пока пароход не удалится от причала за самые далёкие буйки. А толпа всё стоит на пирсе и машет руками вслед белому пароходу. Когда пароход совсем скроется из виду, только после этого народ начинает расходиться.
- Да… - Только и смог сказать в ответ Венька. – Садись, а то тронется.
-Успею, - бодро ответил Мартын, забираясь на подножку пригородного вагона.
В ту воскресную ночь Веньке привиделся большой белый пароход. Он плыл в открытом море, рассекая тёмные волны.
Наступила весна 1960 года. К этому времени Мартын уже оканчивал первый курс техникума. Он уже вполне освоился со студенческой жизнью, и в посёлок наведывался не каждую неделю. Собственно, даже когда он приезжал, то занимался дома какими-то неотложными делами. С Венькой они встречались теперь только на перроне вокзала. Тот специально прибегал к заданному времени на перрон, чтобы встретить и проводить друга. В одну из таких встреч Вовка достал из своего небольшого чемоданчика новый справочник для поступающих в техникумы.
- Вот, для тебя купил. Новый… Дарю, - сказал он, протягивая справочник товарищу. – Здесь новая вступительная программа.
Надо сказать, что Венька учился в школе хорошо. Правда, если первые четыре школьных года он был круглым отличником, то остальные – только хорошистом. Учился он без особого напряжения: легко заучивал большие стихотворения, но очень не любил учить правила по русскому и немецкому языкам.
Прочитав в справочнике, подаренном ему товарищем, вопросы вступительных экзаменов, Венька понял, что многое он уже забыл, а если, что знал, то недостаточно, чтобы уверенно поступить в железнодорожный техникум на такую престижную специальность, как «механизация и автоматизация погрузочно-разгрузочных работ». Это открытие заставило Веньку серьёзнее относиться к школьным занятиям и больше заниматься уроками дома. В общем, к концу седьмого класса он подтянул свою учёбу и в его табеле за седьмой класс средней поселковой школы среди отличных оценок стояли только две четвёрки: одна по немецкому, а другая по русскому языку.
Каждое новое воскресенье Венька поджидал с нетерпением, чтобы пообщаться на перроне вокзала со своим старым товарищем.
- Ты уже занимаешься по программе? – Строго спрашивал Мартын, войдя в роль опытного наставника.
Здесь же, на железнодорожном вокзале, Венька частенько видел Вовкиного дедушку, а когда стояла хорошая погода то на вокзал, провожать внука, приходила даже Вовкина бабушка. Видно было, что для стариков Мартыновых Вовка был больше, чем внуком. Непоколебимая уверенность Мартына в том, что в жизни надо обязательно спешить, а не терять драгоценное время, просиживая его в школьных классах, передалась и Веньке.
Мать, заметив повышенный интерес сына к новому справочнику, забеспокоилась. Через некоторое время, недовольная тем, что от неё что-то скрывают, она решила всё окончательно выяснить.
- Я смотрю, ты вон в тот справочник постоянно заглядываешь, - обратилась она к сыну.
- Не иначе, как в техникум собрался поступать, а родителям ничего не говоришь… Как же это так?
- Может, ещё не поступлю, - попытался замять разговор Венька.
- Почему же не поступишь? – Насторожилась мать.
- Там конкурс будет большой, - он щегольнул знанием нового слова.
- А в какой техникум и на какую специальность ты решил поступать?
- Хочу, как и Вовка Мартынов, в Железнодорожный. Этот техникум в справочнике есть. И, вот, смотри,  новая престижная специальность, - говорил матери Венька словами Мартына, показывая нужную страницу справочника.

                - 8 -

Мать долго читала название: «Механизация и автоматизация погрузочно-разгрузочных работ», потом пожала плечами, но ничего не сказала. В этот день она больше ни о чём его не спрашивала, но через несколько дней снова начала разговор.
- Веня, - сказала она, - я сегодня встретила Лидию Петровну.
Лидия Петровна руководила в школе художественным кружком, который раз в неделю посещал Венька, и была его классным учителем рисования.
- Она говорит, - продолжала мать, - что из тебя мог бы получиться хороший художник. Она советует тебе поступать в художественное училище.
Венька, насупившись, молчал.
- Ты очень часто что-то рисуешь. Признайся, тебе нравится рисовать?
- Нравится… Я буду рисовать, когда будет желание. Но, вот, например, я окончу художественное училище, как сама Лидия Петровна. Отошлют меня в какое-нибудь глухое село учителем рисования, как Лидию Петровну…
- У нас не глухое село, - обиженно сказала мать.
Но Венька, сделав небольшую паузу, уже продолжал дальше:
- А я, окончив Железнодорожный техникум, буду работать в большом морском порту. Там так интересно. Постоянно приходят и уходят большие океанские пароходы, там продают всякие заморские товары, какие в нашем посёлке даже никогда и не видели. Там море, которое соединяется с океаном, там тысячи разных людей, которые говорят на разных языках, там магазины, полные товаров, и люди не давятся в очередях, а спокойно покупают то, что им хочется.
Он говорил всё это конечно со слов своего друга Мартына, но говорил, как ему показалось, очень убедительно. Однако, мать на этот раз не отступала.
- А ты, сам-то, что будешь делать? Будешь командовать бригадой грузчиков? Или как?
Вот об этом Мартын почему-то ничего ему не говорил.
- Там видно будет, - уклончиво ответил он матери.
- Как это «там видно»? Там уже поздно будет что-то менять.
Она взяла в руки справочник, раскрыла его, ткнула в напечатанную страницу пальцем и сказала:
- Если уж в техникум поступать хочешь, то не лучше ли вот в этот, приборостроительный.
При этом она внимательно поглядела на сына и добавила:
- Работа чистая… В белых халатах.
Венька вспомнил: совсем недавно в доме культуры шло кино, перед которым показывали киножурнал о достижениях в экономике СССР. На экране всё время мелькали люди в белых халатах, только показывали не больницу, а какие-то научные лаборатории. Люди в белых халатах и белых шапочках смотрели в микроскопы, трогали пинцетами какие-то маленькие штуковины и при этом ещё смотрели на панели каких-то загадочных приборов. При этом комментатор голосом, похожим на голос Левитана, сообщал:
- На вновь открываемых передовых производствах СССР произошла конвергенция умственного и физического труда. Тяжёлый физический труд повсеместно заменяется работой с приборами.
И в подтверждении этих слов на экране демонстрировался аппарат, похожий на первый искусственный спутник Земли, в окружении людей в белых халатах и белых шапочках.
В эту ночь Венька также долго не мог заснуть. Он всё ворочался и думал:
- Так что же лучше? Быть бригадиром грузчиков, пусть даже механизированных, или работать с приборами в белом халате и белой шапочке…
Он так и не пришёл ни к какому выводу, и крепко заснул уже после того, как в сарае за домом несколько раз прокукарекал голосистый петух. А уже через несколько месяцев Венька тоже, как и Мартын стал студентом техникума. Но, вот, обучались они в разных техникумах.

ЭПИЛОГ
Жизнь у Вениамина Сергеевича сложилась так, что ему пришлось очень много учиться. Он окончил не только техникум, а также вуз, и даже аспирантуру, потом и докторантуру. Почти всю свою жизнь он учился. Но почему-то ему всегда казалось, что самое заманчивое прячется за горизонтом и нужно лишь слегка самому приподняться, чтобы это заманчивое обнаружить. Не всем оно показывается. Это правильно. Если бы рядом был Мартын… А разве всё заманчивое не похоже на ту огромную поляну спелой земляники, найденной им, Вениамином, вместе с Мартыном, в том дальнем сосновом бору.
Вы спросите: «А был ли у Вениамина когда-нибудь белый рабочий халат с такой же белой шапочкой?» Да, были когда-то у него и белый халат и белая шапочка. Правда, они почему-то ему не очень шли и не слишком нравились.
Своего друга детства, Мартына, Вениамин Сергеевич часто вспоминает. Но, вот, где он и как сложилась его дальнейшая судьба?.. Этого, к сожалению, Вениамин Сергеевич не знает. В общем, с тех юных лет он его никогда больше не встречал.
Скорее всего, Мартын действительно получил направление после окончания Железнодорожного техникума в один из приморских городов СССР. Возможно, потом он перевёз туда и бабушку с дедушкой. Так думает Вениамин Сергеевич. А почему он так думает? Да потому, что Мартын во всём и всегда достигал своей цели сам, не вливаясь ни в какую кодлу-халяву, не ища расположения у сильных мира сего.
Если с Мартыновым Владимиром всё случилось так, то этому и удивляться не стоит. Можно удивляться другому. Удивительно то, что на склоне своих лет Вениамин Сергеевич всё чаще представляет себя сидящим в кабине высоченного крана, который стоит на пирсе в каком-то приморском городе. Стрела крана всё время движется, нависая над пришвартованными к причалу пароходами и кораблями. Светит яркое солнце, а его лучи согревают морские волны. Белые чайки кричат и кружатся рядом со стрелой портового крана. Взгляд Вениамина Сергеевича уходит к горизонту, туда, где белёсый туман соединяется с кромкой моря, а само море играет чистыми изумрудными красками. Вениамин Сергеевич слышит музыку. Это на причале почему-то стоит в полный рост с баяном Николай Иванович, бессменный учитель пения, смотрит вдаль удаляющемуся белому пароходу и играет марш «Прощание славянки».


14 марта 2012 г.