Аплодисменты в самолёте

Сегодня первый раз за долгие годы аплодировала в самолете.

Рейс Берлин-Москва. Вылет по расписанию. Небольшой аэробус и тот неполный. Удачно сижу: между мной и соседкой свободное место - можно, при необходимости, воспользоваться ничейным столиком, затолкать набитый до отказа рюкзак под кресло впереди не тебя сидящего пассажира и, наконец-то, вытянуть ноги.

Многие люди моего возраста и старше, заставшие советский и ранний постсоветский периоды нашей славной гражданской авиации, помнят те светлые времена, когда аплодировать пилоту, после успешного приземления, считалось нормой.
Довольно рано начав свою путешественническую «карьеру», я узнала, что в цивилизованных странах это не принято, и на наших нерадивых во всех остальных смыслах граждан и тут смотрят косо. У меня осталось сомнение: почему бы не поблагодарить хорошего летчика и его команду? А с другой стороны, и взаправду, способ какой-то... неуместный, что ли. Чтобы быть справедливой до конца: лучшего пока никто не придумал. Но аплодировать я все же перестала. Как-то не моё.

Полёт проходит самым обыкновенным образом, нас даже не трясёт так, как трясло по дороге в Берлин, каждый занят чем-то своим, пока командир корабля не объявляет о начале посадки и все с нескрываемым неудовольствием (в том числе и я) не начинают выключать свои многочисленные и весьма разнообразные электронные девайсы. Внизу виднеется старое доброе Внуково. Погода заметно лучше, чем обещали. Всё штатно.

Подлетая к посадочной полосе, мы ещё были в полной уверенности что сядем.

Я чётко слышу звук выезжающего шасси - всё в норме. За столько лет, «проведённых в воздухе», у меня «наработан» внутренний счётчик. С ошибкой в 1-2 секунды всегда могу сказать, когда колёса коснутся земли.

Всегда, но не сегодня.

«Раз, два, три» – считаю я в уме те секунды, когда шасси уже должны были слиться с землёй в радостном для всех нас порыве.

Но этого не происходит.

«Четыре, пять, шесть»… И мысль: «посадочная полоса скоро закончится…»
Открываю глаза: мы несёмся ровно по горизонтали, между нами и асфальтом – сантиметры… И вдруг – рывок! Рывок такой силы, что трудно себе представить. Нас впечатывает в наши кресла. В салоне гробовая тишина. Даже плакавший от боли в ушах ребенок затих.
Полоса и вправду закончилась...

Мы летим ввысь.
Градусов 60-70, наверное. Или так только кажется?.. Я в этом не разбираюсь. Вы были на авиашоу? Что-то в этом роде.

Только нас внутри много…

Почему-то совсем не страшно. Возможно, потому что я когда-то для себя решила, что паника в безвыходных ситуациях всё равно ничего не меняет, а только наводит смуту.
Совершив несколько «па», пережив несколько кренов, мы достигаем той высоты, когда у пилота появляется возможность говорить. Он сообщает, что по неизвестным (!) для него причинам наша посадка была прервана (прервана – мягко сказано!), что информацией он не (!) владеет, и как только что-то узнает, оповестит.
Полёт вверх продолжается. Уже не 60-70, но всё же… Ощущения томительно острые. В салоне не гам, но гул, как в улье. Все крутят вовсю головами, пытаясь оценить и тут же обсудить обстановку. (Зачем обсуждать?)
Минут через 5 командир корабля обращается к нам снова, уже на немецком (я его когда-то учила и, пробыв в Германии 5 дней, немного освежила, что-то отрывочно понимаю): «Уважаемые пассажиры, бла-бла-бла… Посадку завершить нам не дали в связи с (!) сильным боковым ветром. Учитывая, что нам не удалось произвести посадку по расписанию, в ожидании следующей возможности мы вынуждены «покружить» ещё минут 10-15». Ну и т.д.
Я трезво оцениваю своё знание немецкого, которое сильно оставляет желать лучшего, да и застарело до потрескивания, пыли и плесени. Засим, жду. Жду дубля на английском...
«Уважаемые пассажиры…» и далее – про боковой ветер и предстоящие 15 минут в воздухе.
Тем временем, мы уже планируем на довольно большой высоте. Народ, как ни в чём не бывало, берёт из спинок впереди стоящих кресел журнальчики и, со вздохом облегчения и полного морального удовлетворения от озвученного объяснения, углубляется в дебри духов и бижутерии.
А у меня из головы не идёт полёт над посадочной полосой вкупе с «сильным боковым ветром». В мозгу неизбежно загорается красная лампа: «Брреееед!».

Вторая посадка произошла, как и было обещано, через 15 минут. Все это время я думала о том, что если она будет более удачной, чем первая, обязательно переступлю через свой снобизм и поаплодирую этому человеку.
Он сел так плавно, что ни одна крошка не упала бы с самого края вашего откидного столика, если бы он был открыт. Как-будто не посмел пугать нас снова, оберегал. Я думала, что так сажать самолёты умеют только наши пилоты: как в вату.

Мы долго не могли поверить, что сели. После довольно продолжительной паузы начались единичные аплодисменты. Потом их подхватили остальные. В итоге, казалось, не осталось в самолёте пассажира (разве что, кроме маленькой девочки, той самой, у которой от перепада давления заложило ушки), не аплодировавшего пилоту.
Хотя, у меня до сих пор остаётся ощущение, что далеко не все поняли, что для нас сделал этот человек.

Когда нас деликатно высаживали в «рукав», он по традиции вышел из своей кабинки и с добродушной улыбкой прощался с нами. К моему удивлению, оказался довольно молодым парнем, лет 45, от силы - 50. Один немец подошёл и пожал ему руку.
Один!
Я только и смогла выдавить из себя: «Vielen dank» и внимательно на него посмотреть, чтобы на подольше запомнить это лицо.

Паспортный контроль и получение багажа прошли скоропалительно и оттого незаметно. Зато на выходе досмотру подверглись все. Хоть и ломились в «зелёный коридор», создав в маленьком Внуково огроменную очередь.
Посмотрев внимательно на меня, дяденька в форме строго спросил: «С какого Вы рейса?» и, получив ответ "из Берлина", громко объявил, что пассажиры с этого рейса могут проходить без досмотра.
Желание наших дорогих властей досмотреть всех в «зелёном коридоре» тоже навеяло всякие невесёлые мысли про «боковой ветер»…
Но кто его знает? При нашей системе безопасности мы вряд ли когда-нибудь узнаем правду. Ведь ничего не произошло. А у нас принято о том, что не произошло – ни звука. Верно? Всё по-тихому, междусобойчиком, уладили и ладненько.

Но не придумывайте ничего лишнего в попытках истолковать этот мой рассказ.
Он всего лишь о том, как один немец спас сегодня несколько десятков человеческих жизней.

24.04.2014