Обжорство

Эту девушку звали Аглая, говорят, она была самой страшной девушкой того времени. Конечно, никто не знал, как выглядят девушки других континентов, стран, да что там. Никто не знал есть ли еще какие-то девушки, кроме тех, что жили в их городе, поэтому, она была самой страшной девушкой того времени. Стоит отметить, что стандартом красоты их народа было следующее: спортивное, подтянутое тело. Аларийцы жили на земле, которая сейчас именуется Турцией, никаких отголосков от машин, да даже повозки, в то время и не было, соответственно, все ходили пешком, если путь предстоял долгий – женщин оставляли дома следить за хозяйством, а мужчины садились на лошадей. Смуглая кожа, черные, как смоль, волосы, карие глаза дополняли спортивное телосложение. Губы были чуть пухлые, нижняя губа была немного больше верхней, нос горбинкой, а карие глаза всегда отдавали некой задоринкой, которая внушала доверие, а мужчин вдохновляла на победы в войнах. Кстати, воевали они не с другими народами, а со своим, но это не главное …
- Аглая! – раздался высокий женский голос, уже немолодой, женщины, которой на вид было около сорока. Кстати, женщины здесь не доживали и до пятидесяти, однако мужчины имели более долгий срок жизни, они доживали до шестидесяти лет. Темноволосая девушка резко повернулась на зов матери, быстро убрав под свою кровать какой-то сверток. Она так волновалась, вероятно, боялась, что его заметит мать.
- Аглая! – еще раз повторила женщина, ворвавшись прямо в палатку дочери, которой было уже двадцать лет. По законам аларийцев, девушки по исполнении двадцати лет имеют полное право уже жить отдельно. Конечно, в данном возрасте абсолютно все девушки уже давно замужем, а некоторые и с детьми, однако эта участь обошла Аглаю стороной. Конечно, мать переживала, однако своего расстройства не показывала, ведь глядя на свою дочь, она все понимала. Женщина заглянула в палатку, первым делом, осмотрев ее. В глаза не бросалось ничего, разве что горка под одеялами дочери. Доредо, так звали женщину, резким движением руки отогнула одеяла, увидев под ними лежащий сверток, который весь сочился алой кровью. Женщина развернула его, ахнув. Ее дочь в который раз завернула в сверток целую тушу свинины, по сути, этой тушей можно было бы накормить минимум пятерых взрослых, или около пятнадцати детей. Это только мясо, так как жир и кости аларийцы сжигали для пожертвования Богам.
Аглая смущенно опустила голову, пряча от матери глаза. Девочка была совсем не похожа на своих ровесниц, да и на весь народ в целом. Некоторые говаривали, будто Аглая проклята Богами, а мать девочки, Доредо, молилась Богам чаще, чем положено. Если все девушки отличались милой красотой, то Аглая отличалась разве что способностью много кушать, а еще своим уродством. Весила девушка, словно четыре аларийки, волосы она срезала себе почти под корень самостоятельно, лицо было пухлое, нос картошкой, уши выпирали из-под коротких черных волос, а глаза были хоть и карие, но без задоринки, они были потухшие и жадные.
- Ты опять ела! – начала возмущаться мать, - да что там ела! Ты обжираешься вечно! Только посмотри на себя: ты позор нашего народа, - закричала мать, ударив дочь ладонью по щеке, оставляя на ней красный след. Аглая подняла глаза на мать, которая держала в руках сверток со свиной тушей.
- Отдай его мне, - тихо произнесла девушка, ее карие глаза резко зажглись ярким огнем, а толстые короткие руки уже тянулись к столь желанному куску.
Доредо отошла на пару шагов назад, крепче сжимая сверток. Признаться, единственное чего она боялась в жизни – это свою дочь в такие моменты. Аглая была похожа на демона, имя которого знал весь народ. На демона, которого все боялись. На демона, которым старшие ребята пугали младших, сидя у костра. На демона, имя которого мудрые старейшины боялись даже произносить.
Ее имя – Джеро.
В ярости эта демоница была опасна. Считалось, что каждая проигранная битва аларийцев – вина Джеро.
- ОТДАЙ. МНЕ. ЧЕРТОВ. КУСОК! – не смотря на свой жир, Аглая на удивление быстро двигалась, правда, это если только дело касалось еды. Девушка повалила мать на пол, навалившись на нее всем весом, вырывая сверток из мертвой хватки рук Доредо. Однако женщина была не так проста: не зря она единственная, кого мужчины периодически брали с собой на охоту. Свою добычу она не отпустит никогда, даже ради дочери. Понимая это, Аглае ничего не оставалось, кроме как …
… Из палатки Аглаи раздались ужасные вопли, принадлежавшие женщине. Не просто женщине, а женщине, которой очень больно. Она вопила не столько от боли, сколько от ужаса. Когда в палатку вбежали мужчины, первым делом им в глаза бросились две женщины, которые лежали на полу. Одна из них, которая лежала снизу, истекала от крови, а вторая делала повторяющиеся движения острым концом копья ей в брюшную часть тела. Рядом с женщинами лежала свернутая туша свинины.
- ОТДАЙ МНЕ МОЙ КУСОК! – орала та, что сверху, не уставая ударять мать снова и снова. Это было поистине жуткое зрелище: Аглая убивала собственную мать, снова и снова, даже не заметив, как та уже перестала дышать. Аглая все втыкала и втыкала копье в мать, при этом ее глаза горели, а во рту начала накапливаться пена.
Мужчины, одумавшись, оторвали Аглаю от мертвой матери, оттаскивая ее в конец палатки, кто-то начала спешно подбирать тело матери, кто-то унес кусок мяса, через тридцать пять минут начнется ужин. Дети совсем проголодались, ведь они практически не питаются – больше половины сжирает Аглая. Кто-то видел, как Аглая опускала в кипящую воду свои жирные пальцы, привыкая к этому ощущению. С помощью этого она могла первая хватать, только что приготовленные, самые вкусные и свежие, куски еды.
Мужчины продолжали держать Аглаю, заламывая руки ей за спину, она все еще была в ярости, все еще была в опасности. Ходили слухи, будто сама Джеро вселилась в Аглаю, а теперь мучает девушку. Выход, к сожалению, тут был только один ...
- МАМОЧКАА, ГДЕ ТЫ?! – девушка была совершенно не похожа на ту, которая убивала мать. Сейчас она даже не знала, что ее мать мертва, тем более от ее рук. Сейчас это была простая толстенькая девушка, которая сгорала на огне заживо. Мужчины крепко привязали ее к шесту, раздев догола. Считалось, что во время такого акта тело должно быть раздетое, иначе Боги не примут дар из-за грязной одежды. Девушка продолжала истошно вопить, зовя мать со слезами на глазах.
Вот огонь добрался до живота девушки, откуда постепенно начал вытекать, а затем и закипать жир. Ноги девушки были обуглены, кожа отваливалась, давая огню пожирать мясо девушки. Правда, стоит признать, что мяса было гораздо меньше, нежели жира, так что …
- МАМОЧКААААА! – издала последний вопль девушка, прежде чем замолчать навсегда.