Проблемы сепаратизма

    Когда кто-то от отделяется от какого-то общества, это называется сепаратизмом. Что есть сепаратизм? Это окончательное закрепление взаимонепонимания между людьми в правовых вопросах, когда понимания достигнуть не удалось, и искать уже больше и не хочется. Взаимонепонимание – путь к неприязни, и соответственно, шаг в направлении насилия и обмана в этом мире, которые произрастают именно на её почве.
    Так же сепаратизм ведёт к ослаблению общества и увеличению угрозы захвата его по частям другими врагами, и потому противодействие ему понятно для любой системы. Даже такой, которая сама построена на насилии и обмане.
    Когда сепаратизм может быть оправдан? Когда какая-то часть общества не может без того, чтобы не создавать другой части проблемы, которые не имеет права создавать. И не хочет мочь. И тогда другой ничего не остаётся, как отделиться т неё, избавившись от проблем. Сепаратизм – это ампутация. Средство, которое оправдано, когда никаких других средств лечения не остаётся.

1. ПОНЯТИЕ ВЫНУЖДЕННОГО СЕПАРАТИЗМА
    Бывает, что какой-то части общества необоснованно кажется, что оно создаёт ей какие-то проблемы, и она отделяется от него, создавая ему реальные проблемы, которые на деле оказываются куда большими, чем стоит решение её проблем. Бывает, что общество какой-то своей части реально создаёт определённые проблемы, но ситуация такова, что при всём желании оно не может их решить. И бывает, что общество создаёт проблемы, которые может решить, но не хочет делать этого и пользуется своей властью за это не отвечать. И эти проблемы провоцируют/вынуждают отделяться от него тех, кто не хочет и не обязан их терпеть,. И тогда получается, что оно оказывается само виновато  в том, что от него отделяются. А ещё бывает, когда оно не хочет решать то, что должно решать, но при этом заявляет, что якобы не может, и этим оправдывает те меры удержания своей позиции. В новоязе такой системы удобнее всего иметь одно слово для обозначения ситуации: сепаратизм.
    В чём проблема сепаратизма? Ну, представьте (образно) такую ситуацию. Трое человек вскладчину снимают комнату. Из них двое курящие, один нет. И вот они постоянно дымят в помещении, а ему приходится дышать смолами и вредить своему здоровью. И тогда он им говорит: «Я так больше не могу. Я задыхаюсь, у меня аллергия на табачный дым, это надо как-то прекращать». А ему отвечают: «Мы без этого не можем, и если мы не покурим, нам тоже станет плохо» – «Тогда, может быть, вы как-то будете выходить курить в коридор?» – «Нам это как-то непривычно-несподручно, и вообще, знаешь ли, там, где мы выросли, никто так не делал, и потому мы как-то не считаем это своей обязанностью…» – «Тогда я выселяюсь и снимаю для себя отдельную комнату» – «Не, нам вдвоём оплату не потянуть, и если ты выселишься в другую комнату, то нам придётся выселяться на улицу!» – «Если вы денег поменьше на курево расходовать будете, то, как раз, хватит» –  «Не надо нам указывать, на что тратить свои деньги!» – «Хорошо, тогда не надо мне указывать, с кем снимать комнату». А вот с этим они уже не согласны, потому, что своим выездом он им создаёт проблему, которую, по их мнению, он создавать не имеет права (это, в их понимании, нарушение целостности их общего суверенитета).
   Не курящий их спрашивает: «Почему тогда вы считаете себя в праве нарушать моё право на здоровый образ жизни? Ваша потребность курить в комнате, это что, жизненная необходимость, или просто прихоть? Или это, может, моя вина, что вы загнали себя в такую зависимость? Почему я должен страдать из-за этого? И если вас не волнуют мои проблемы, то с чего меня должны волновать ваши?». И т.д., куча вопросов в направлении, в которое их правосознание как-то не прорабатывало, и прорабатывать не спешит. И они ему отвечают так: «Твои права мы признаём наравне со всеми, и ты тоже можешь курить, сколько хочешь, и слова никто не скажет...», (таково их понимание равноправия), «…а остальные проблемы  –  это чисто твои проблемы, разбирать которые мы не обязаны. И не надо нам вообще указывать, на разбор каких вопросов тратить своё время». Он не соглашается, тогда ему предлагают голосование, где двумя против одного голоса по вопросу о безлимитном курении в помещении они побеждают в пользу решения разрешить (это у них называется демократия). И тогда он им заявляет, что сейчас он собирает вещи, а они тут могут голосовать за что угодно, а он выселяется. А ему отвечают, что если он так хочет выселяться, то он может съезжать когда хочет, но перед этим он свою долю дальнейшей квартплаты вынет и положит на тумбочку, а без этого они забрать ему вещи не дадут. А если он попытается это сделать втихую, то ему же будет хуже, и далее следуют угрозы перехода к соответствующим мерам воздействия. Так что, его предупредили, и если что, пусть пеняет на себя. И тогда он выходит из комнаты, возвращается с битой, и одной рукой кидает вещи в сумку, а другой держит биту, и замахивается, когда борцы с сепаратизмом пытаются приблизиться. Так противник демократии становится экстремистом, разрушающим целостность суверенитета.
    Аналогичным образом часто обстоит и в политическом обществе. Только в роли комнаты – экономическо-правовая система, в роли курящих – госдемократическая общественность, а в роли дыма – Пп порядок и динамоэкономика, ну и в роли аллергии – перманентное экономическо-правовое угнетение и последующая перспектива НкАк. Возникает вопрос: как себя должна вести система, чтобы не считаться провокатором сепаратизма? Варианта два: либо не позволять себе лишнего, либо разрешать отделение в какой-то форме. По первому пункту она может ответить «Будем исправлять – ждите!», но при этом не спешить это делать. По второму ответить  «Мы просто не можем позволить вам отделиться» там, где в принципе может, но не хочет. Тогда вопрос встаёт так: а где доказательства, что именно не может? Где проходит грань, позволяющая отделить одно от другого, чтобы нельзя было выдавать «не хочу» за «не могу»?  Возникает вопрос: какие слова вы знаете для отличия одного от другого?

2. КТО БОИТСЯ ВЫНУЖДЕННОГО СЕПАРАТИЗМА
    Что будет, если система позволит человеку отделиться? Будет ряд проблем, большая часть из которых в той или иной форме может быть названа официально. Кроме одной, которая официально названа быть не может.
    Если какое-то количество людей смогут отделиться от системы и смогут обеспечить свою независимость, в обществе могут произойти кое-какие изменения.
    Если какая-то часть людей сможет отделиться от динамоэкономики Пп системы, то у них будет возможность добиться лучшего образа жизни, и вся госдемократическая общественность сможет это воочию увидеть. А когда госдемократическое дно увидит на практике рабочий результат, это будет совсем не то, как когда им говорят о нём в теориях, в которые они приучены не верить.
    Если Пп система позволит кому-то внизу иерархии отделяться, верху станет жить хуже, потому, что количество угнетаемых сократится. И тогда нагрузка угнетения перераспределится, и госдемократическому дну станет тащить свою лямку труднее. Это создаст стимул для некоторых из них всё же начать соображать то, что иначе соображать они не хотели. И тогда они смогут начать понимать то, что до этого не понимали. И тогда ещё какая-то часть захочет примкнуть к отделившимся, и так цикл за циклом, в результате чего у паразитов наверху может вообще не остаться, за счёт кого они бы могли процветать. И тогда они останутся с тем, что они успели присвоить, постепенно переваривая это, и коллапсируя в самоедстве.
    Если угнетённый системой будет иметь право отделиться, то он сможет предъявить системе обвинения в Пп принципах, а в случае её ухода от ответа угрожать сепаратизмом. И тогда уклониться от ответа по отработанной схеме у них уже не получится. Он просто поставит ультиматум, что  или ему отвечают в таком порядке, который он требует, или он отделяется. И тогда у хозяев системы не останется выбора. И им придётся считаться с правами тех, с чьими правами считаться они не собирались. И придётся действовать вопреки своим принципам. Им придётся отвечать за обещания прав и свобод, которые они давали с совсем другой целью. Поэтому запрет отсоединения для Пп системы есть вопрос заведомо решённый, не зависимо от чьей-либо правоты или не правоты, или наличия какой-то реальной угрозы со стороны врага. А найти благовидные предлоги есть дело техники. И потому, какие бы не были возможности решить эти проблемы, система будет эти возможности отрицать. И даже, если не будет со стороны потенциальных врагов соответствующих угроз, система будет их искусственно создавать. Потому, что недопущение возможности сепаратизма для Пп власти является не временной мерой, а постоянной.

3. ПСЕВДОПРАВОВОЕ ПОНИМАНИЕ СЕПАРАТИЗМА
    Так устроено человеческое сознание, что какой бы ни была система, недовольные и желающие от неё отделиться найдутся всегда. Но с одной вещью трудно поспорить: чем сильнее система угнетает людей, тем больше среди сознательных и адекватных выйти из под её влияния. Получается, что чем хуже себя ведёт система, тем больше желающих отделиться. А чем больше захочет отделиться, тем опаснее для неё будет это явление. Значит, чем больше она этого опасается, тем больше, видимо, есть чего опасаться. И тогда для сознательных и адекватных возникает цепочка рассуждений на тему, кто и на сколько в чём на самом деле виноват. Однако, такое рассуждение никакой системе не выгодно, поэтому она желает иметь у своих резидентов примерно такой уровень понимания: «Если всем позволять отделяться, то каждый будет отделяться, и будет хаос и разруха. Точка».
    Суть дела заключается в следующем. Представьте себе полицейское государство с закрытыми границами, с закрытыми информационными каналами, и окружённое по периметру колючей проволокой под током. Покинуть которое его жители возможности не имеют, и всю информацию о внешнем мире получают только из подконтрольных государству источников. Выезжать из страны никто не имеет права, кроме проверенных лиц, которые занимают выгодное положение, и не имеют мотивации сбегать и не распространяться о том, что они там видели. При этом заявляется, что покидать страну никто не хочет сам, и любой готов это лично подтвердить. Из чего официально следует, что никто из страны не уезжает не потому, что не может, а потому, что не хочет, и ни у кого нет причин желать перебраться в другое место, где всё не так хорошо, как здесь. А закрытая граница нужна для того, чтобы завистливые враги не покушались на эту прекрасную страну и не могли совершить в отношении неё диверсий. Ну а если всё-таки кто-то захочет бежать через границу, то это будет означать, что «Родина» сделала всё для того, чтобы ему было хорошо, а он такой неблагодарный, не хочет отплатить тем же. Стало быть, он предатель, с которым система имеет полное право обойтись пожёстче. Вроде бы всё складно, но одна нестыковка обнаруживается: стране, в которой действительно всё так хорошо, как заявляется, закрывать границы изнутри не нужно. Потому, что никто, ни с того ни с сего, не захочет менять свою родную землю на чужую, если тут действительно живётся ничем не хуже, чем в других местах. А вот если страна действительно живёт не так хорошо, как заявляется, тогда всё, как ни странно, укладывается. В этой стране всё так плохо, как мало где, и людей эксплуатируют так, как нигде не делают. Все информационные каналы система берёт под контроль для того, чтобы не дать просочиться внутрь информации о том, насколько же действительно на самом деле велика разница между её ложью и действительностью. Из страны никого не выпускают, потому, что многие станут невозвращенцами. А заявление каждого о том, что он ни на что не жалуется, основано либо на той информации, которую он получает, либо делается им под давлением. Тогда всё сходится: страну с противоправным режимом изолировать страну смысл есть. Если её жители узнают, что в других местах живётся лучше, уехать захотят многие. И в первую очередь именно те, на угнетении которых держится весь строй. И если они начнут уезжать, то рухнет вся иерархия, на вершине которой держится благополучие её хозяев. Если же возможность миграции не предоставить, увеличится опасность восстания. А если всё же дать, то люди поставят ультиматум: или условия их жизни кардинально меняются, или они уезжают. А это не то, что нужно эксплуататорам. Поэтому в этом случае границу не откроют никогда, а предлоги, как дерьмо – в любой заднице найдётся.
    Давайте прикинем, как выглядит ситуация со стороны для тех, чей кругозор достаточно широк, чтобы охватить и официальную версию, и всё то, что она скрывает, чтобы сопоставить и сравнить между собой все составляющие дела? А выглядит это обычно примерно так: «Откройте границы, и дайте людям возможность выезжать, и, если они будут ездить по миру, а жить возвращаться на родину, значит, всё действительно так, как вы заявляете. А вот если они не будут возвращаться, значит, у вашей страны действительно есть проблемы, которых нет у других стран. Так что, либо вы открываете границы, и тогда заявляете, что вы не рабовладельцы, либо не открываете, но тогда не заявляете ничего. А то, знаете ли, чем больше тока тратится на колючую проволоку на границе, тем меньше его остаётся на нужды жителей, а чем труднее жить в стране, тем больше желающих убежать, и тем больше средств надо тратить на охрану периметра». Всё это понятно и тем, кто это организовывает, и тем, кто наблюдает со стороны, и каждые знают, что другие это знают. Но ясно это в основном благодаря тому, что им есть, с чем сравнивать. А те, кто в такой возможности ограничен, и кому всю жизнь промывают мозги по соответствующей программе, всё могут видеть иначе. Например: «Если открыть границы, то предатели захотят уехать, и ослабят нашу оборону, а враг только этого и добивается, а предателей у нас много, потому, что... вам не понять, но вот мы точно знаем, что причины есть...».
    Аналогичным образом логично вести себя и системе, угнетающей человека, в отношении вынужденного сепаратизма. Если у общества всё нормально с правовыми нормами, то будет нужно мало кому, потому, что в отдельности жить хуже, чем в симбиозе с обществом. А вот если ущербная власть общества не планирует ничего, кроме дальнейшего паразитизма, тогда ей ничего не остаётся, кроме как вводить кроме, как работать запретами, запугиванием, и обманом.