Танец со смертью

        Лежа на асфальте. Мысли человека.

        Своей давно не бритой щекой я ощущал неровности дорожного полотна. Множество маленьких иголочек впилось в кожу так, что если перевернуть голову на другую сторону, можно увидеть красные отметины. Такие иногда появляются от подушки, после сна. Вот только сомкнуть глаза я так и не смог: кругом суетились, махали руками и гомонили люди. Кто-то звонил по телефону, кто-то пытался помочь (не очень усердно), но большинство же стояло у обочины - обычные зеваки. Они наблюдали необычное зрелище, делясь друг с другом эмоциями, не особо меня стесняясь. Кажется, они думали, что я их не слышу.

       Жаркий июльский полдень нагрел асфальт, от него просто пыхало жаром. Лежать было не очень комфортно, но в целом – терпимо. Я попытался прикинуть, сколько же прошло времени? Отсюда, снизу, с дорожного полотна время казалось чужим. Оно таяло, стоило мне только протянуть к нему руку. Как расплавленный, золотой воск, время утекало сквозь мои пальцы, не обжигая. Ему не место в моих мыслях, в конце концов, какая разница, пролежу я здесь минуту или час? Или день? Боль не уходила, но и не схватывала так, что трудно дышать. Она просто была. Где-то в голове, где-то сбоку. Всему виной затуманенный разум, я это знал, от того  и время решило сыграть в прятки. Я был не против. В конце концов, разве не этого я хотел?  Отстраниться так, чтобы было видно лишь краешек асфальта (а не искалеченные ноги, или, например, завтрашний день).

       Тут что-то изменилось. Тревога! Мозг подавал сигналы, заставившие немного прийти в себя. Я прислушался: сирена скорой помощи. Эту сирену ни с чем не спутаешь. Скорее всего,  с ними была полиция, но те ехали без мигалок. Вскоре ко мне подбежал человек в белом халате. Прежде чем он успел заглянуть мне в лицо, я закрыл глаза и притворился, будто потерял сознание.

       - Он дышит? – услышал я голос другого медика. Люди заметно оживились, когда на сцену вышли врачи скорой помощи. Их шум начал меня раздражать.
       - Дышит, - ответил первый. Он взял мое запястье и пощупал пульс. – Пульс частый, но ровный.

       Вокруг меня снова засуетились. Кажется, вкололи обезболивающее и оказали какую-то первую помощь при переломах. Я не уверен. Затем чьи-то сильные руки подхватили меня и положили на носилки. Я позволил себе приоткрыть глаза, и увидел покореженный, обгоревший остов автомобиля. Жалкий и грязный, он смотрел на меня с укором: опять меня уносят на руках, а его бросают. Обгоревший и поломанный, как и я, автомобиль будет ждать эвакуатора, который подцепит его на свой крюк и увезет подальше от разозленных образовавшимся затором автомобилистов. С той лишь разницей, что за мою жизнь будут бороться до конца, бегать вокруг больничной койки, пока я не стану здоров настолько, чтобы покинуть, наконец, заветное место возле окна в душной палате. А его ждет свалка. Не сразу, конечно, но его путь прям и однозначен: гнить на городской свалке, пока проливные дожди и метели не превратят в пыль его и так искалеченное тело. Я прикрыл глаза. Мне стало стыдно.

        За рулем

        Со всей скорости я влетел в огромную колдобину, которая оказалась слишком широкой, чтобы пройти между колес. Чертыхнувшись, я вылил на себя часть виски из бутылки, которую только-только поднес к губам. Виски было не жалко, на вкус он был кисло-горьким, с отвратительным привкусом. Бутылка вызвала у меня сомнения еще в магазине (где-то на окраине, я ни разу не бывал в нем до этого), но, повертев в руках, я решил сделать покупку. Стоил виски не дорого, а большего мне и не нужно.

        Выехав на трассу, я проколесил несколько километров по пустой дороге, а потом решил вернуться обратно в город. Здесь машин было больше и иной раз мне приходилось резко дергать рулем, чтобы не попасть под фургон или легковушку, внезапно появлявшихся из-за поворота.

        Я ехал, потягивая виски и не сильно следя за дорогой. Пока осознание не пришло ко мне в мысли, но уже навязчиво крутилось где-то в подкорке. Я снова это делаю. Может, когда я выгонял машину из гаража, я этого не осознавал. Не осознавал, когда бесцельно колесил по городу, квартал за кварталом; Когда обычный минимаркет, с вывеской «Здесь вам всегда рады!», привлек мое внимание. Даже когда брал в руки бутылку дешевого виски, я не знал, чем все это обернется. Мне так казалось… Но на самом деле, все было решено с самого начала. Иначе, какой черт меня бы понесло на другой конец города в задрипанный магазинчик, кассиры в котором явно не читали слоган над входной дверью?

        Сделав очередной глоток, мозги стали постепенно расслабляться. Кто-то назвал бы мое поведение опасным, и я не стал бы отрицать. Кто-то говорит, что каждый человек – особенный, способный на подвиги, способный изменить мир вокруг себя… Люди вообще любят много поговорить, в этом их проблема. Или дар, если это можно назвать даром. Но если копнуть чуть глубже, и перейти от теории к практике, от слов к действиям, то все оказывается не так радужно. Можно много говорить о самобичивании и самопожертвовании, плакаться в жилетку каждому встречному и с тоской смотреть на дно пустого стакана, рассказывая ему, что всё кончено и ты больше не выдержишь. А можно, как я, сесть за руль с бутылкой виски и нестись по тесным улочкам, редко скидывая скорость ниже 90 км/ч. Каждый хочет почувствовать себя героем книги, частью истории, которая будет написана про тебя. И каждый герой книги хочет, чтобы про него написали историю. Главный герой скалится в улыбке, когда очередной плохой парень ложится под его ударом. Девушки бросаются ему на шею и он уходит в закат, опутанный славой и всеобщей любовью. А парень, который один раз за всю книгу встретился главному герою на улице и подсказал время, поспешно уходит за угол, чтобы потом никогда не появиться вновь. Никто не знает, что произойдет с ним потом – такова участь «статиста». Что ждет его за темным углом? Он появляется в нашей жизни всего на пару секунд и бесследно исчезает, не оставляя в памяти ни малейшего отпечатка. И самое главное, что он все это понимает и не может ничего сделать. Возможно, он хочет стать главным героем, возможно, он хочет спасти принцессу из замка и навсегда сохранить подаренный ею платок. Но как бы он не бился о стены своей прочной клетки, он так и останется массовкой. Он может прыгать и скакать по улице, петь на ходу песню и  пробежать мимо главного героя, забыв подсказать ему время. Но все равно он появится в строго отведенное ему время, обратит на себя внимание зрителя, а потом скроется за занавесом, точно по расписанию. Даже если он попробует убить главного героя, чтобы переключить внимание на себя – этого не произойдет. Повествование переключится на смерть главного героя, его родных, похороны, а статист уйдет в свой темный угол. Опять.

        В ноздри ударил едкий запах спиртного. «Вот сейчас это и произойдет». Я знал это наверняка, такое со мной случалось не раз. Это как запах горелого пороха или горьковатый привкус снотворного. Быстрый взгляд на спидометр – скорость слишком велика. Бетонное ограждение неумолимо приближается, дорога поворачивает почти на девяносто градусов. Визг тормозов, вскрики людей на улице, доносящиеся через открытое окно – и вот я начинаю танцевать. Свой самый любимый и ненавистный танец со смертью.

        В больнице. Койка у окна

        Множественные переломы и ожоги тела: жить буду, но заживать будет долго. Впрочем, я не удивлен. Смерть не любит меня настолько, чтобы остаться на второй танец.

        Я осмотрел своих соседей, людей на других койках. Они не выглядят несчастными, скорее уставшими. Многие хотят домой – это видно по их глазам, когда к ним приходят посетители. Обычно это родные, реже – друзья. Ко мне никто никогда не заходит, и причина даже не в том, что семьи у меня больше нет. Я не тот человек, к которому стоит проявлять сострадание. Я не ищу сострадания, я не ищу общения. Я – та причина, по которой разрушилась и без того не крепкая семья.

        Я отвернулся к окну. На улицу опускались сумерки, картинка постепенно смазывалась. Если кто-нибудь знал меня достаточно долго, то непременно заметил бы череду несчастных случаев, чудовищных стечений обстоятельств, что то и дело обрушивается на меня. Неправильное употребление лекарственных препаратов, например. При неосторожности, даже пачка аспирина может стать опасной. Серьезно, кто вообще читает вкладыши внутри коробки? Я читал. Читал, но оправдывался перед врачами, чтобы меня не забрали в клинику для душевнобольных. Обычно, никто из окружающих не страдает.  Вождение в нетрезвом состоянии, наверное, было не лучшей идеей. Но в конце концов никто из других водителей или прохожих не пострадал - меня лишат прав и меня это устраивает.

        Сон постепенно звал меня в свои владения. Я прикрыл глаза и попытался вспомнить, с чего же все началось? Наверное каждый, увидев в новостях известие о терактах, авариях и даже убийствах, хоть раз задумывался: как хорошо, что все это происходит не со мной.  И каждый, кто хоть раз падал с велосипеда, абсолютно нелепо ударившись головой о землю в нескольких сантиметрах от торчащего куска арматуры, хвалил судьбу (или Бога) за это, крайне удачное стечение обстоятельств. Я, наблюдая за этими людьми, приходил в замешательство: моя ли это жизнь? Настоящие ли люди меня окружают? Иногда бывало и хуже, умирали мои знакомые. Но даже в этом случае я не был  уверен, что они вообще существовали: умерев, они исчезали из этого мира, но где гарантии, что они вообще в нем были? Я ощущал себя героем книги. Но книги, которая пишется не про меня, и моему персонажу в ней вообще нет места. Все мои мечты постепенно разрушились, все мои желания хоть как-то изменить свою жизнь, вырваться из потока, заставляющего идти строго по руслу, ни к чему не привели. Иногда что-то менялось, но в целом картина оставалась все такой же картонной и неестественной. Все больше мне казалось, что все вокруг – театральное представление, разыгранное специально для меня.

        И вот с этих мыслей все и началось… Я не пытаюсь убить себя (по крайней мере, целенаправленно это сделать я не пробовал ни разу). Да мне и не хватит духу пустить себе пулю в висок. Я просто больше не пытаюсь играть по правилам. Статист из меня никудышный, со своей задачей я справляюсь плохо. Единственное спасение – это танцы со смертью. Каждый раз это что-то новое, правда, концовка всегда одна. Придя в себя в госпитале, я не думаю что все кончено. Пройдут недели, может даже месяцы, меня вылечат, я снова стану на ноги, и снова начнется наш танец. Суть в процессе. Я знаю, что смерть не даст мне погибнуть, она любит меня. Любит танцевать со мной. Однако я не питаю иллюзий, что наш танец будет продолжаться вечно. Однажды она заберет меня к себе, однажды моя роль в книге станет настолько ничтожной, что смерть забудет про меня. Однажды это случится, и я вырвусь, избавлюсь от существования. Но пока, искалеченные ноги должны прийти в норму. Они мне еще понадобятся, скоро мне вновь захочется танцевать, я это чувствую. Ведь жизнь так длинна…