Морошка

                Из книги «Вкус маранги»


              Жизни верь, она ведь учит лучше всяких книг.
                Гёте



Жизнь - она разная, как вкус маранги. Ягода такая в тундре – морошка. И удовольствие, и наслаждение, и услада для коренных жителей Крайнего Севера. Рядом с болотами целые плантации, словно кто посеял красоту диковинную. Ярко красная - необыкновенно красивая, так и манит к себе, а наклонишься сорвать, сразу почувствуешь твердую косточку - и больше ничего, всякая охота и аппетит разом пропадают. Ждать нужно, когда поспеет. Это потом вкус и запах неповторимые, ни с чем не спутаешь. Пока же ягода не сладкая, хотя и как малина красная и по строению похожая на нее. Среди болот набирается водой, а солнце в тундре светит сутками, да не греет, как в средней полосе.
Как человек меняется, так и природа откликается в разное время по-разному. Молодой, красивый, умом не обижен, а упрется, что тебе одержимый максималист, нет в нем ещё разумного понимания, мягкости от доброты, способной простить, быть терпимым. Время и жизнь такого пообточит, да с возрастом помягчает, и взгляд изменится – острый, но с умом и чуть со снисходительностью, ещё немного доброты добавят переживания, а там и мудрость придет. Так и морошка. Постоит, нальется соком, куда и задористая краснота её денется, станет оранжевой, потом совсем солнечной, будто и в самом деле солнце в каждую ягодку заглянуло, сделается мягкой, почти прозрачной. Вот теперь сама просится в рот, только собирай.
Этому обилию, красотище просто поразилась, увидев впервые немереное поле северной экзотической ягоды. Но такое «море» у дороги не растет, вглубь тундры надо идти, подальше от людского глаза. Мы с коллегами по журналистскому цеху, прогуливаясь вдоль заброшенной железной дороги Салехард - Игарка - пресно памятной 501-й стройки ГУЛАГа, приметили издали на зеленом ковре солнечно-золотистые пятнышки. И росла морошка у места зимнего стойбища оленеводов. Определить было не трудно, осталась железная печурка, да с пяток костей от животных. После воскресных пикников городских туристов в разы больше всякого хлама остается – явные следы «цивилизации». Ненцы так не поступают, после многомесячной зимовки, часто перемещаясь, покидая стойбище, всё приберут за собой, да и пока живут, особо не засоряют - знают, что вернутся сюда вновь, в следующем году. Страшно и стыдно вспоминать, что оставалось в тундре после строителей, геологов - трубы и техника, которую засасывали болота, мешки из-под цемента, остатки того же цемента, различных химреагентов, строительных материалов и прочее хламье.
Нас было четверо: Валерий Камитов с женой Лидой, Людмила Мазунина и я. Мы быстренько, минут за сорок, набрали по ведру морошки и любовались раскинувшейся вокруг красотой, упиваясь тихим безмолвием тундры. Жалко было, ступив, раздавить ягоды, они, как солнечные брызги, - из-под ног. И, как же я понимаю маленькую Пальку, которая лежала, ползала среди морошки и потихоньку набиралась сладенького и сочного деликатеса, а наевшись, совсем не хотела наполнять ею ведро или чайник - что досталось. Нет, это не лень, это - наслаждение, его ничем не заменить. Что эти ведра и прочие посудины, которые вручали ребятишкам для заготовки?! На всю жизнь всё равно не заготовишь: а она - вон какая красивая маранга, словно волшебная, и звучит-то как приятно – ма-ран-га! Это вам совсем не то, что «сладку ягоду ели вместе». И валяется ребенок на травке, ягодку по ягодке кладет в рот, радостно и блаженно ему. Оберет рядом веточку, дальше ползет. Летняя ягушка повлажнеет от сока ягод, от непросохшей до конца земли, но это такие пустяки по сравнению с теплом, согревающим душу, единением с природой, слиянием с ней, как будто не ты ползешь по траве, а она обнимает тебя и отдает свою силу и свои вкусные ягоды.
Лишь внимательный человек приметит, что крутится ребенок по полю много и долго, но с направления не сбивается, все его движения к солнцу. Так воспитан с пеленок, – все движения, все действия идут в направлении солнца, и оленей так водят, и любое дело выполняют по солнцу. Этот маленький секрет, как завет, прост, и именно поэтому коренное население тундры легко ориентируется в её бескрайних просторах.
Вроде и недолго собирали, любовались ягодами, а время пролетело моментально, говорят, уже и домой пора идти. Что делать? Нести пустое ведро? Стыдно. А если схитрить? «Гораздо меньше стыда, если положу на дно ведра траву, а сверху прикрою ягодками», - думала девочка. Хотя и не хорошо обманывать, но ещё страшнее пережить стыд, придя с пустым ведром. Ничего не скажут, но всем и так будет понятно, что поленилась, ленивая девочка, не поработала. Пока по едва приметной дорожке дети пробирались к чуму, несмотря на то, что полярный день, солнце пошло в сумерки. Родители беспокоятся.
Всякое в тундре бывает, пусть и знакома она каждой кочкой и блюдцем-озерком. Ребятишки всё знают, как поставят чум на новом месте, они, как следопыты, тщательно исследуют округу на десятки километров. Знают, где лебединое озеро - сколько раз наблюдали, как расправляют белые крылья чудные птицы, как нежно прикасаются друг к другу. И орла, взмывающего в небо, выследили, знают, где у него гнездо. Иногда среди кустарника - не ждут, не гадают - неожиданно обнаружится живность непрошенная.
Однажды, когда собирали ягоды, Анну маранга завела близко к речке. Там кустарничек. Тишина вокруг, на десятки, а может, и сотни километров, нет и признаков человеческого жилья. На городского, к примеру, человека, не привыкшего к жизни на природе, она давит, до звона в ушах. А Анне хорошо - покой, прямо космическое состояние - небо низко, Господь близко. Услышала шелест глухой, что-то в кустах закопошилось, она не испугалась: ничего страшного, - может, зверек там спал и проснулся. Подняла голову - батюшки мои, на неё глаза в глаза бурый медведь смотрит. За долю секунды вся её жизнь пролетела, стремительно, словно спираль развернулась. Испуг не успел промелькнуть, как взглянула черными глазищами морда в шерсти, резко развернулась и быстро потопала, закосолапила вдоль реки. Онемевшая Анна присела и стала неистово молиться Всевышнему, богу неба, благодарить медведя, что не тронул, что миром закончилась встреча.
По-разному, конечно, случается и не всегда миром заканчиваются встречи с медведем: животное - оно и есть животное. И поведение его подчас непредсказуемо. Поговаривали и скальп с кого-то снял. Ненцы не шумят, не палят из ружей в непрошенного гостя, а пытаются договориться. Иногда подойдет близко к чумам такой хозяин и оленя завалит. Да, бог с ним, с оленем, зверю тоже питаться надо, только людей бы не трогал. И договариваются с ним бабульки, разговаривать начинают, молитва их звучит как причитание,  и  обращаются  они к нему  ласково: «Хакэ, Хакэця»  (бабушка, бабулечка). Вслух  никто  из  ненцев  не  произносит  слово  варк -  медведь. Уши  его  должны  слышать  только ласковое обращение,  и  молятся  они  молча,  про  себя: «Не  ходи, Хакэця,  нашей  дорогой, здесь у нас   детишки,  не  трогай  их». А  если  случится  следы медведя  увидеть в пути, то  руками проводят поперечные полосы по следам, как бы  зачеркивают  его  дорогу  к  себе,  отводят  путь  его  в сторону.
Встречи со зверем всегда случайны. Не знаешь, где он выскочит, где бродит. Однажды Денис, племянник Нины перегонял оленей, и вдруг видит - животные засуетились у переправы, не очень-то им идти в воду хочется, жмутся друг к другу. Смотрит, а мишка придавил олененка и держит своей огромной лапищей. И к небу, и к бурому обращаясь, взмолился, запричитал в  душе Денис: «Хакэця, не трогай ты моего теленочка, дай ему пожить. Прошу тебя - оставь ему жизнь.» И по своему, по-ненецки, договаривается с косолапым. Может, тому не шибко есть хотелось, может, понял искреннюю боль и мольбу человека за жизнь олененка. Остановился медведь, и прямо что в цирке, схватил крепкими лапищами олененка, словно по-отцовски отшлепать хотел, и как швырнет его с силой, да так, что тот перелетел на другую сторону реки.
Вот вам и красота мест, где растет морошка! Тундра - не безопасна, и лужа с тарелку может оказаться глубокой ямой, настоящей бездонной воронкой. Хорошо, если напугает невинная птаха, выпорхнув из кустов, раскричится, стараясь увести человека от гнезда, где птенцы её сидят. Это нормально. Намного страшнее встреча с косолапым варком (медведем, значит).
Рядом с человеком кормится зверь, далеко на охоту не пойдет, стадо животных быстрее и легче распознать и по запаху, и почти бесшумному бегу, или услышит, как хоркают олени, или, мотая головой с ветвистыми рогами, отряхивают надоевший гнус. Десятки, сотни признаков и примет видны охотнику. Так что незадачливых оленей, птиц ли обнаружить совсем не трудно; терпения хватит, и рыбу в речке поймает – это от вкусов и аппетита зависит, что на обед отведать.
Мне довелось несколько месяцев жить на островах Карского моря - Белом и Вайгаче. Сколько насмотрелась – весь зоопарк, конечно, без львов и тигров, да африканской фауны, рядом оказался. Сразу всех не увидишь, надо присмотреться, ведь они хозяева тундры, а хозяева всегда сами выйдут навстречу гостям. Щенки песцов совсем ещё небольшие, не обросшие пухом, серые и невзрачные зверьки гуляли по помойке - отходы от пищи выбрасывала рядом с вагончиком, они и стали приходить, кормиться. Словно, щенки не породистой собачушки толкаются, хватают еду и почти по-собачьи лают. Им такая кормешка очень, видно, нравилась, не надо рыскать километры, подкарауливать леммингов; только прибежать на запах - тебе уже и стол накрыт. Специально рано поднималась, чтобы подбросить еду щенкам. Эта история забавляла меня.
Метрах в тридцати разглядывала белого медведя, который пришел прямо к Рогозинскому маяку. Не понятно, что он мог там найти. Может, из любопытства. Ещё больший увалень приходил к дизельной на Вайгаче. Полярники, особенно молодые, хоть и выдержанный народ, но активный, чтобы не спугнуть зверя, молчаливой ватагой помчались смотреть на хозяина Арктики. Потом закричали, затопали, напугали белого пришельца, и он проворно, огромными прыжками добрался до воды. Здоровая белая туша, метра в четыре длинной, плюхнулась в море, и надо заметить, просто изящно и быстро скрылась в туманных водах. Настоящим бонусом была картина отлетающих на юг птиц. Они кричали, заслонив всё небо вокруг, и произошло это не вдруг, а продолжалось несколько дней подряд. В такие моменты ясно сознаешь, что природа жива, что ничего не пропало, не исчезло, что ты исчез для нее в городской жизни, погряз в совершенно пустяковых, по сравнению с её могуществом, хлопотах. Жаль, что такое видишь лишь изредка, может, раз в жизни, а то и этого подарка она тебе не отведет. И, когда встречаешь людей, понимающих природу, живущих по её законам, то по-хорошему завидуешь им, их чистым помыслам и взглядам на мир.
А родители встретили ягодников, действительно, обеспокоенно, хвалить стали работящих ребятишек, и одновременно сокрушаться, что поздно пришли. У всех по два полных ведра, впрочем, не у всех - у девочки Пальки лишь сверху ягодка, а под ней травка. Маскировка правильная - все же видят, кто сколько несет. Взрослые спрашивали:
- Кто больше всех собрал?
И она увлеченно вместе со всеми громко кричала:
- Я, я!
Чаще уставшие, присмиревшие возвращались тихо, чтобы не разбудить папу, которому в ночь на работу - выпасать и охранять оленей или добывать рыбу. Но все равно он просыпался, и сонному каждый свою посудину с ягодой нес попробовать. Чтобы не обидеть никого, папа пробовал понемногу из каждой посудины и всё нахваливал:
- Саво! Саво маранга! Хороша маранга! Вкусно-то как!
Мама, как бы невзначай бросит:
- Ничего в другой раз наберет полное.
Все понимали, что речь идет о Пальке. Могла и ничего не сказать. В ненецких семьях особо не принято ругать детей. Тем более из-за ягоды. Она радость, наслаждение, лакомство. Подрастут, сами поймут. Так оно и было.
Во взрослой жизни Нина, став Хакэ, точно также собирает морошку: с начала налюбуется её великолепием, потом ягодку по ягодке, при чем лежа, отправляет в рот, и как в детстве, обнимая землю, передвигается по траве, получая от этого огромное удовольствие. Напитавшись энергией родной земли и пряным, напоенным свежестью трав воздухом, она чувствует внутреннее очищение, которое помогает ей надолго сохранить душевное тепло близких ей людей, родного запаха чума. От этого глубокого понимания природы и родился её рассказ «Маранга 2007».
Маранга как жизнь. Всё расставит по местам. Много воды утечет, пока разберется, поймет мир человек. Вот она и зрелость пришла, набрался опыта, мудрости, однако пора уже и лапти плести, ласты клеить. И всё-таки, сколько интересного увидел, как много пережил…