Выжженная земля

Донован сегодня не приедет. Сказал, что слишком дорого лететь сюда всей семьёй, а их няня на больничном – не с кем оставить близнецов. Он ставит Сару перед фактом по телефону, теперь ей не нужно приезжать, может остаться там на сколько захочет. По инерции, Ноэл держит трубку возле уха ещё несколько секунд, а после кладёт телефон на тумбочку возле дивана, экраном вверх, чтобы видеть, если он вспыхнет, когда кто-то позвонит.

(Если кто-то позвонит)

      Со слухом в последнее время хуже всего: постоянно шумит и потрескивает, ночью он лежит, уставившись в потолок, пока залпы аплодисментов взрываются в его голове.
      Лиама он тоже хорошо слышит, тот всегда громкий. Ноэл уже не помнит, когда он приехал, но постоянно приходится прятать его от Сары. Они не особо ладят.
      Теперь он просыпается рано, это обычный старческий ритуал: продлить свою жизнь ещё на несколько часов каждый день. Четыре часа ночью – это всё, что ему нужно. Он надевает брюки и пиджак скорее по привычке, ведь сегодня он не собирается никуда выходить. На самом деле в ближайшее время.
      По телевизору ничего занятного, дебаты и новый премьер-министр, какой-то лощёный хлыщ в блестящем чёрном костюме, похож на жука-трупоеда, из тех, что лезли с крыши в его съёмную квартиру в Манчестере.

- Только посмотри на него. Настоящий пидор, - осуждающе говорит Лиам на диване рядом с ним.
Ноэл морщится и качает головой. Пора ведь уже очистить свой лексикон к семидесяти годам, но это Лиам, ругается так же смачно, будто им всё ещё двадцать.

- Что ты понимаешь, - плюётся Ноэл, - Он реформатор, - тянется к стакану воды, чтобы запить лекарство.

- Как же, - бубнит Лиам в ответ.

Хочется дать ему подзатыльник, но руки двигаются медленно, всё, как под слоем воды. Поэтому Ноэл просто откидывается на спинку дивана и ворчание раздаётся ещё некоторое время.

- Помнишь ирландцев-политиканов? Налетали друг на друга, как петухи с бабушкиной фермы, – хмыкает Лиам.

Чёрт бы с этими старыми пердунами, Ноэл помнит другую Ирландию. На холмах, покрытых нежной зеленеющей травой. Здесь она появлялась позже, чем дома. Когда они с матерью приезжали в начале лета, сразу с наступлением каникул, она только показывалась, и сад начинал зацветать: белые лепестки на яблонях. Ноэл вдыхает глубоко, чтобы чувствовать этот запах. Лиам цокает языком, недовольно зыркая. Он очень настойчив, иногда до возмутительного приставуч.

- Давай покурим, - говорит Лиам, - Не поверю, что ты бросил, гадёныш, - улыбается озорно, и он, кряхтя, поднимается в спальню.

Там у Ноэла действительно спрятана пачка сигарет, под слоем журналов полувековой давности. Отсыревшее Мальборо никак не хочет разгораться, только тлеет потихоньку. Он уж и забыл, каково это.
Ему всегда было достаточно представить, как Лиам целует его, сразу появлялся это привкус дымка во рту. Сейчас Ноэл курит, сидя на их с Сарой кровати, а Лиам рядом, вертит в руках пыльную рамку. На фотографии Сони целует недовольного Донована в щёку.

- Нормальные парни, - констатирует Лиам.

- Только никому ты не нужен, старый козёл. Кроме меня, - добавляет он.

- А? Что? – Ноэл рассеянно оборачивается, вглядываясь в него.

Глаза у Лиама синие и печальные, после всех этих лет. Тем более после всех этих лет.

      Иногда страх окутывает его, но ненадолго, потому что мысли постоянно ускользают в прошлое. Мечутся где-то там, пока голос Мэгги, что приходит убираться и готовить, или Сары, не выдёргивает его обратно в настоящее.
      В прошлом хорошо: Лиам стоит перед ревущей толпой, заложив кончики пальцев за ремень. Ноэл берёт первый аккорд и стадион взрывается, а потом их голоса смешиваются, Лиам оборачивается к нему и улыбается.

Иногда, Ноэл думает: нужно иметь так много мужества, чтобы каждый раз возвращаться из прошлого.

- Мистер Галлахер, чай на столе! – кричит Мэгги у подножия лестницы, и на тот случай, если Ноэл не услышал, начинает подниматься к нему наверх. Но он уже в проёме двери, вздыхает, и, сжимая губы, готовится к долгому спуску.

Лиам стоит за его плечом, но Мэгги конечно не видит его. Глупая девчонка. Как можно не видеть свет солнца или блики на поверхности воды?

- Не брюзжи, она в порядке, - усмехается Лиам, пока Ноэл карабкается вниз, держась за перила.

На каждой новой ступеньке он вспоминает всех их. Всех, кого выпроваживал от Лиама. У него был целый чемодан этих приёмчиков, особых методов, если угодно. Он бы и сейчас справился с этим не хуже.

Женщины всегда цеплялись на Лиама, как репей на собаку, и пользы от них было ровно столько же.

- Тебе от твоей точно до самой смерти не отделаться, - говорит Лиам, когда они уже сидят за столом, и пьют безвкусный чай.

- Не так уж долго и осталось, - скрипит в ответ он.

С Сарой не так плохо. Не так плохо, как могло бы быть. Она, по крайней мере, не пристаёт с этими дурацкими советами на счёт холестерина и прочего старческого дерьма.

- Не женись, Ноэл, - Лиам трогает пальцем лацкан его пиджака.

У него голубые линзы в очках, выглядит совсем идиотски, будто он размалёван чем-то.

- Не видел мой галстук? – озирается вокруг Ноэл.

- Нет. Не женись.

- Не нервируй меня хотя бы сейчас, ладно? Большое тебе спасибо.

Лиам, что сидит напротив, за столом, передразнивает себя, повторяя жалобным голоском:

- Не женись, Ноэл. Не женись.

И смеётся.

- Хватит. Заткнись! – Ноэл кричит и хлопает ладонью по столу, всё дребезжит. Наверное, это звучит жалко, а не грозно, с его-то нынешним голосом, однако, довольно громко.

Прибегает Мэгги, и начинает кудахтать вокруг:

- Что случилось? Всё в порядке? Я всё уберу. Там, кажется, реюнион Касейбиан по ТВ… А я уберу здесь.

Ноэл проходит через гостиную, бросая взгляд на экран. Кому это теперь нужно?

В его кабинете всё так, каким он и оставил, тут он бывает чаще всего. Лиам усаживается на тёмный дубовый стол, осматриваясь.

- Прости. Ты должен был.

Странно, но это слова, которые он так ждал, Лиам знает, и произносит ещё и ещё.

- Ты должен был, Ноэл, должен был. И всё нормально. Это нормально, Ноэли. Мы все должны. И ты должен был. Рано или поздно.

Ноэл вздыхает, сгорбившись, пока Лиам кладёт руку на его плечо.

Он думает, что неважно, насколько ты знаменит, в семьдесят пять ты покинут всеми, кроме своего младшего брата, а на холмах Ирландии нет никакой травы, только выжженная земля.

Ну, и ещё, скорбь.

- Господи, только не расквасься окончательно, - говорит Лиам, пробегаясь пальцами по корешкам журналов и книг, по изгибу гитары.

«Приятель» - думает Ноэл, «Тебя здесь вообще не должно быть».

Ты ведь умер три года назад.

Когда он медленно поворачивается, Лиам сидит на кожаном диване, ноги, как обычно, на ширине плеч.

- Просто галлюцинация, - тихо говорит Ноэл, и прикрывает глаза. В ушах шум и писк.

- Так не пойдёт. Тебе хотя бы есть с кем поговорить. Ну, или послушать, ты, унылая задница.

Ноэл выдвигает первый ящик из длинной галереи шкафов, и выгребает оттуда все бумаги. Он разворачивает первый лист: каракули Лиама, двухстрочное письмо из Манчестера в Лондон. Есть ещё коробка, там все эти ужасные детские открытки с налепленными цветными ромашками, нарисованный Ноэл (большой человечек) и Лиам (маленький человечек). Они поистёрлись, выцвели со временем, но ещё можно разобрать.

- Нет! Так не пойдёт! Ты не можешь так поступить.

Лиам хлопочет, вертится вокруг него, пока Ноэл опрокидывает ящик за ящиком. Здесь всё: старые футболки, прядки волос, завёрнутые в пожелтевшую бумагу, значки, перчатки с огромных лиамовских рук, маленькие записочки и журналы с его лицом на обложках. Фотографии его детей. Видеокассеты и диски.

- Ты должен. Должен, - наконец соглашается Лиам.

Должен отпустить меня.

Ноэл согласен, но с каждой кучей его вещей на полу, кое-что отрывается и от него самого.

Последним, он достаёт бархатную коробочку, он не хочет открывать, просто вкладывает в руки Лиама, когда тот уже начинает отступать в темноту коридора. Ноэл окликивает его у самой лестницы, сам он всё ещё стоит посреди кабинета.

- А как же билет? Ты не взял билет! Постой, Лиам! Ты не сможешь…

Он оборачивается.

- Всё будет нормально, Ноэл.

Ты такой сильный. Ты всегда был сильным за нас обоих. Так что теперь, всё станет нормально. Это Лиам тоже имеет ввиду, Ноэл знает, даже если Лиам молчит.

Темнота забирает его. Внизу тихо бормочет телевизор, смех Мэгги. На днях возвращается Сара.

Вещи Лиама в больших чёрных пакетах. Завтра, после обеда Ноэл собирается сжечь их.