И снова в памяти моей

  Благовещение

     Я проснулась от того, что меня кто-то ласково гладил по щеке. Было так уютно и тепло! Глаза открывать не хотелось, но побороть любопытство я не смогла. Приоткрыв один глаз, увидела, что рядом никого нет. В окно светило яркое солнышко.  Оно  ласкало  меня своими лучами!   Из кухни раздавались осторожные шаги, и я поспешила туда, едва накинув на плечи бабушкин старенький полушалок, лежавший на сундучке. Кухня была залита ярким солнечным светом. Дед, улыбаясь, торжественно расставлял стулья вокруг большого дубового стола, выдвинутого на середину кухни.  На столе красовалась новая кружевная скатерть, которую бабушка вязала всю зиму. Моё внимание привлёк поднос, накрытый  белой салфеткой с кисточками по краям.  Возле иконы горела лампада. Вкусно пахло пирогами, душицей и воском. Я догадалась, нынче праздник! А где же бабушка?
       В это время с улицы донёсся праздничный колокольный звон... Городок был маленький и, когда в церкви звонили в колокола, их  слышно было очень далеко.
        Я, сунув ноги в валенки, стоявшие у порога, выбежала на крыльцо. В воздухе пахло  чем-то свежим, пряным, чистым.  Благовест разливался по всей округе!
   Нарядно одетые люди возвращались из церкви. Тихо переговариваясь,
они улыбались. Впереди, прыгая с ноги на ногу,  подталкивая друг друга, бежали подростки. Всем было весело, ведь дома ждал празднично накрытый стол.     Праздник! Благовещение!
 

                Бабушкины жаворонки.

         Открылась  калитка и во двор вошла бабушка.
На её плечах красовалась, связанная из разноцветных ниток, шаль. Теперь я догадалась, зачем бабушка зимой распускала старую мамину кофточку и сматывала нитки в клубок. Бабушкино лицо сияло от улыбки.  «Что, перепёлка, проснулась? Ну, пойдём в избу.  Ишь! Выпорхнула», - ворковала бабушка, взяв меня за руку, и повела в дом.  «А  ты, старый, куда смотрел?» - обратилась она к деду. Дед, загадочно улыбаясь, засуетился вокруг стола:  «Не  томи, мы с внучкой заждались тебя. Раздевайся скорее». Бабушка раздевалась не спеша, будто дразня деда, и всё время поглядывала на меня. Наконец, надев праздничный передник с оборкой, она подошла к столу. Дед от нетерпения потирал ладони…  «Так и быть»,- сказала бабушка и сняла с подноса салфетку. Я не поверила своим глазам. На подносе разместился целый хоровод румяных птичек разного размера,  выпеченных бабушкой из теста. Они были такие яркие и красивые, что мне казалось, спугни их, и они разлетятся по кухне. Я не удержалась и захлопала в ладоши. Дед тоже  захлопал в ладоши и, как маленький, подпрыгнул на одной ножке. Бабушка покачала головой и сказала: « Неугомон, да и только.  Ну, чистое дитя!»
     А вечером все родственники собрались за праздничным столом.  В центре стола пыхтел,  начищенный до блеска, самовар. На, расписанном узорами, блюде, которое доставалось из сундука только по праздникам, высилась горка пирожков с картошкой. На тарелочке лежали кусочки сушёной моркови, их использовали вместо заварки. Вкусно пахло тыквой, запеченной большими кусками в печке на углях, и теперь являвшейся главным угощением. Пост ещё не кончился.
Дед гордо сидел во главе стола.  Он где-то раздобыл кусок сахара, величиной с кулак, и  теперь колол его специальными  щипчиками на мелкие кусочки и складывал их в стеклянную вазочку. Бабушка умилённо поглядывала на всех.
      Улыбнувшись, дед подмигнул мне, будто говоря, - « Вот, знай теперь  наших!  Гулять, так гулять!»