Письма по ветру

… Там, вдалеке, у старой мельницы, в лучах заходящего солнца, крепко обнявшись, стояли двое. В безмолвии опускающихся сумерек они стояли неподвижно, как будто тем самым старались остановить мгновение. И, действительно, со стороны казалось, что для этой пары время сделало исключение и замедлило свой ход. Пение птиц стихло и  все вокруг замерло в ожидании… Сначала он слегка ослабил свои объятия, будто решаясь, затем отстранился  и сделал шаг назад, держа в своих руках ее руку, не отводя взгляд, как будто ведя с ней безмолвный диалог о чем-то очень важном. Его глаза казались больше обычного, она решила, что виной тому боль, которая больше не умещалась внутри. Она видела эту боль, ощущала ее, сердце разрывалось на части, хотелось кричать, а где-то внутри томились готовые пролиться слезы. Она смотрела на него в последний раз, в ее душе уже начала образовываться пустота и распускаться бесконечная печаль, но сейчас, в этот самый момент - они все еще вместе, рядом и руки их пока не разомкнулись, а значит еще не конец. Взглядом она молила его о прощении, молила о том, чтобы он понял, чтобы не держал зла и она «кричала» о том, как бесконечно его любит! Но не могла произнести ни слова. Не имела права. В ее жизни все было решено, и давать бесплотную надежду она не могла, хотя, без сомнения, отдала бы многое, лишь бы она, эта самая надежда, имела хоть крохотный шанс на существование. Он смотрел на нее, прощаясь и удивляясь тому, как она спокойна, как будто ничего не происходит, как будто ничего не происходило. Он видел равнодушие в мучительном молчании, он не знал, что внутри разразилась целая буря и скоро она вырвется наружу, он просто не мог знать. Отпустив ее руку и немного помедлив, пытаясь отыскать за пеленой ее проступающих слез хоть какую-то надежду на спасение, он сделал еще один нерешительный шаг назад. Не встретив никакой реакции, он резко развернулся и пошел по тропинке вдоль поля, не оборачиваясь и не проронив ни слова. Она смотрела вслед его удаляющейся фигуре. Странное чувство – только что он был, а теперь – нет. Нет для нее. И более не будет. Никогда. Какое страшное слово...
   Прошло несколько месяцев, пока, наконец, не высохли все слезы, не затупились острые края боли, и не рассеялась плотная пелена тоски - пока все снова не вернулось на круги своя. Но то, что произошло - не проходит бесследно и уж точно не забывается. Так одним осенним серым промозглым днем она сидела у окна, глядя на капли, стекающие по стеклу и слушая печальную музыку дождя. И вроде все было хорошо, дела  шли отлично, планы реализовывались как по волшебству, все складывалось как нельзя лучше, но… Осень, вступившая в свои законные права, начала потихоньку навевать грусть, возвращая все чаще и чаще ее в прошлое, от которого она так долго и трудно пыталась убежать. И уснувшие чувства стали просыпаться против ее воли, чувства настоящие, искренние, прошедшие испытание временем и разлукой. Глядя на моросящий дождь, она вдруг осознала свою потерю. Осознала и прочувствовала во всей полноте! Поняла, что ту пустоту, что осталась у нее в душе никто и ничто не заполнит, она останется с ней. Тогда она схватила лист бумаги, перо и начала писать, писать быстро, как будто это был ее последний шанс что-то исправить. Она писала ему. Говорила о том, как сожалеет, как ей трудно и о том, что больше всего она хочет, чтобы он знал – она любила и не перестает любить ни на минуту, ни на одну секунду, ни на одно крошечное мгновение. О том, как трудно ей далось это решение, о том, как… Письмо получилось длинным, полным искренности, откровений, признаний и слов нежности, что до сих пор были надежно и умело скрыты. Закончив, она взяла мелко исписанные листы, убедилась, что дождик перестал и, возбужденная, выбежала на улицу. Ее глаза горели, а сердце бешено стучало – наконец-то она высказала, излила душу, осталось только донести их до адресата. Она бежала к высокому обрыву, где поодаль внизу размеренно текла река, отражая плывущие по небу серые, тяжелые тучи. Она верила, что, если пустить письмо по ветру, то оно обязательно попадет именно к тому человеку, которому оно предназначается, и не важно, как много времени это займет. Главное – чтобы он узнал! Подойдя к краю, она вытянула вперед руку с листами, мысленно попросив ветер быть аккуратнее и не растерять ее послание, разжала пальцы… Листы бумаги закружились и полетели вдаль, как большие белые мотыльки. Они порхали, постепенно спускаясь и приближаясь к земле, но она уже шла в сторону дома. На душе было легко, теперь она поделилась с ним всем, что было у нее на душе, она верила, а исповедь, разлетевшаяся по округе, была высказана, вырвана из больной души, как саднящая заноза, и хоть ранка еще кровила, но боль уже начала стихать, а из-за угрюмых туч вдруг выглянуло яркое солнце…