Дыни

*  *  *
Мы с мальчишками идем за дынями на колхозную бахчу. Я дыни люблю. Эти круглые желтые мячики похожи на солнышко: съешь кусок —  и словно сам начинаешь светиться.
Мальчики, наверное, тысячу раз ходили. Я — первый. Раньше меня не брали, говорили - маленькая. Я, конечно, больше не стала, но после того, как неделю назад упала с каштана, разбив коленку, и не заревела - зауважали. Сейчас иду вместе с ними и думаю, что скажет бабушка. Я знаю, что воровать - очень плохо, но мальчишки... Значит, мне тоже можно.

Все кругом - хутора, похожие на бабушкину запеканку, бескрайние маковые поля, сочные кукурузные заросли —  все выглядит крайне соблазнительно, но мы идем мимо. От долгого хождения нога посинела и распухла, вдобавок, еще натерла мозоль на ступне. Больно. Но я плетусь дальше, закусив губы и проклиная все на свете. У меня сейчас только одно желание - дождь. Сумасшедший холодный ливень! К несчастью, на небе ни облачка, а впереди дорога, дорога, дорога... Наконец, замелькали фруктовые сады, бесконечные виноградники. Скоро бахча. А меня грызет совесть. Эта непрошеная гостья отравляет все существование. Пытаюсь выгнать ее прочь - не получается. И мне почти не надо никаких дынь. Только резкий свист вернул меня на землю.

— Тихо, хлопчи, тихо, —  предупреждает наш вожак, мальчик лет десяти, самый старший из нас. —  Там намыт (сторож). Если поймает - посадит в тюрьму.
— Ни, мыни не поймает, —  отвечает соседский Микола.

Я в тюрьму не хочу, поэтому стараюсь не дышать, ступая неслышно. Вот они, долгожданные, солнцем нагретые плоды. Растут себе, не зная, что чья-то детская рука прервет их беспечную жизнь. И я рву дыни, но мне это не доставляет никакой радости, наоборот, чувство непоправимого увеличивается с каждым новым плодом.

Обратной дороги я не помню. Память играет со мной в странные игры, фрагментарно пролистывая обрывки прошлого, жестко нахмуренное бабушкино лицо. От этих глаз хочется залезть под кровать. Или эти злосчастные дыни, лежащие на обеденном столе. Или постыдная дорога обратно. Только разговор со сторожем крепко врезался в сознание.

— Дедушка, я дыни принесла.
— Какие дыни? —  удивился он, увидев поздней ночью ребенка, прижимающего к узкой груди какой-то сверток.
— Ну, эти... - промямлила я.
— А, —  догадался старик. —  Это вы, что ли, давеча были?
— Мы, —  отвечала я, совсем оробев и ожидая страшной кары.
— А, —  снова сказал он. — Сколь вас прибегало?
— Десять, - все еще не понимала я.
— А, —  в третий раз сказал старик.  —  А пришла только ты. Ну ладно, ты вот что. Положь в камору, —  и он указал на сарай, стоящий рядом, —  а к завтрему приходь сюды. Я тебе сластей разных дам.

Что было потом, будто выветрилось из головы. Да и не нужно это.