Девочка с волосами как медь

Когда-то, лет двести назад, в Лондоне появилась на свет девочка, объявив о своем появлении громким криком. Жизнь в тот день текла, как и прежде: люди спешили по своим делам, по дорогам проносились омнибусы, гувернантки чинно прогуливались в парке со вверенными их заботам отпрысками богатых семей, а в Парламенте, надо полагать, вновь обсуждали очередную целительную для народа меру. И ровным счетом никто из обитателей огромного Лондона не догадывался о рождении девочки. В тот день только мать с отцом склонились над колыбелью новорожденной, это было огромным счастьем для семейства Сиддалл, хотя глава - мистер Чарльз Крук Сиддалл – тайком от супруги все же качал головой и печально вздыхал:
- Ах, если бы это был сын! – он действительно связывал с наследником самое сокровенное свое желание, - будь у меня сын, он бы поддержал меня, продолжил мое дело и вместе мы бы доказали благородное происхождение нашей семьи.
Спустя несколько лет семейство разрослось, у Сиддаллов родилось еще четверо детей, и мальчики, и девочки – настоящие дети своих родителей. Они были крепко сложены и твердо стояли на земле: они видели и верили лишь в то, что представало их глазам. Исключением был только Господь Бог, в которого – дети это твердо знали – должен верить каждый, не задавая лишних вопросов.
Самая старшая из детей, Лиззи, рожденная в тот самый жаркий июльский день, совершенно отличалась от своих братьев и сестер, как беспечная канарейка отличается от практичных курочек-пеструшек. Будь кому-то до этого дело, миссис Сиддалл заподозрили бы в том, что она морит родную дочь голодом – до того она была худа – хотя, правду сказать, миссис Сиддалл была хорошей матерью и готова была последний кусок отдать детям.
И стар, и млад дразнили Лиззи подменышем. Как-то она, идя в сопровождении родителей по Стрэнду, услышала разговор девочки со своей матерью:
- Мама, а правда, что дети всегда походят на своих родителей?
- правда, милая.
- Но та девочка совсем ни капли не похожи ни на отца, ни на мать, - указательный палец девочки устремился в сторону Лиззи, - я думаю, что ее когда-то подменили эльфы. Положили в колыбельку, пока ее родители спали, а их настоящего ребенка забрали в свое царство, как в той сказке, которую ты мне рассказывала.
- Полно, Китти, - матушке не хотелось разрушать веру дочери в чудеса, и она сказала, - эльфы должно быть, давно не появлялись в здешних местах. Только представь, до чего невыносимо им жилось бы среди этого гвалта и каменных улиц.
Удовольствовавшись этим ответом, златокудрая малютка Китти, увлеклась своей новой куклой в синем платьице и зашагала прочь, совсем забыв о существовании Лиззи. В тот день Лиззи не подала виду и не рассказала об услышанном ни родителям, ни сестрам. Был ли толк рассказывать о том, что ей постоянно приходилось выслушивать о себе?
Лиззи и правда была так бледна, что кожа ее, казалось, светилась и не принимала солнечного света. Черты лица у нее были чуть заостренные, что придавало ей сходство с фэйри, но самое главное – у нее были рыжие волосы.К сожалению, что кажется красивым в одном веке, считается совершенно уродливым в другом. «Волосы Иуды,» - говорили одни, «рыжие волосы - к несчастью,» - вторили им другие. Каждый из  небольшого круга знакомых считал своим долгом напророчить беднаяжке судьбу, полную невзгод и тягот.
Когда Лиззи выросла, кумушки принялись сетовать, что  ей ни за что не найти себе достойного работящего мужа – найдется ль охотник до такой болезненной красоты да еще несущей на себе несчастливую метку? К счастью ли, или нет, но Лиззи скоро наскучили бесконечные разговоры о несчастливых предзнаменованиях – слишком много было интересного вокруг.
Мистер Сиддалл сам выучил детей читать и писать – на школу попросту не хватало ни времени, ни денег. Семья жила скромно и рабочие руки не были лишними. Мальчики пошли по стопам отца, девочки помогали матери вести хозяйство, учились штопке и шитью. Лиззи потратила немало часов, чтобы строчка выходила ровной и аккуратной. То ли дело, Клара – у нее всегда работа спорилась и пока Лиззи отчаянно пыталась залатать крошечную прореху на жилетке отца, Клара успевала подшить юбку да еще вышить забавную картинку на платочке младшей сестры Лидии. Самым неприятным в этой работе было сидеть по нескольку часов с ниткой и иголкой в руках, но к счастью у Лиззи было хорошее воображение и пока на ткани появлялись стежок за стежком, она мечтала о рыцарях Круглого стола и прекрасных дамах, о лесных феях и домовых, которые прячутся за печкой.
Выучившись шитью и штопке, Лиззи стала помогать матери в пошиве дешевого платья, а потом ей и вовсе повезло устроиться в шляпный магазин миссис Тозер, что на Лестер сквер. Этот магазинчик, конечно, не чета тем, которые расположились прямо на Риджент стрит, первые модницы, оставляющие после себя шлейф из ароматов фиалок и гардений сюда вовсе не заходят. Зато хозяйка была очень добра и когда у Лиззи выдавалась свободная минутка, разрешала ей рисовать на обрывках оберточной бумаги или читать, даже сама порой оставляла книги под прилавком. Негласное правило было одно – ни рисование, ни чтение не должно мешать работе; шляпки и клиенты прежде всего.
«Шитье, в самом деле, не такое уж неприятное занятие, - думала Лиззи, убирая сборник сказок под звон колокольчика, возвестившего о появлении покупателя. На самом деле,  она считала, что самый лучший дар преподнес ей отец, научив и читать и писать. Лиззи жадно выискивала строки: на кожаных обложках книг, которые красовались в витринах магазинчиков, в газетах, которыми размахивали мальчишки, выкрикивая заголовки статей, даже на бумаге, в которую заворачивали покупки.
Однажды матушка попросила Лиззи сходить за маслом в лавку неподалеку – матушка нередко просила ее зайти за покупками, когда у самой не находилось на то времени. Когда Лиззи взяла в руки покупку, что-то привлекло ее внимание, она поворачивала масляный шар и так, и эдак, пристально в него всматриваясь. Добродушная продавщица за прилавком только недоумевающе на нее смотрела, силясь понять, все ли в порядке с девушкой или, может быть, ей не угодил товар? Лиззи рассеяно попрощалась и поблагодарила за покупку и только колокольчик над дверью отозвался коротким звоном.
Она мчалась домой словно на крыльях, держа масло в руках бережно, как какую-нибудь драгоценность. В самом деле, в масле не было ничего удивительного, оно было таким же как и всегда, может быть и не самого первого сорта, но и качества недурного. Дело было в газете, в которую оно было завернуто. Типографская краска чуть растеклась, и буквы выглядели туманными и еще более черными:
«Пред нею ткань горит, сквозя,
Она прядёт, рукой скользя,
Остановиться ей нельзя,
Чтоб глянуть вниз на Камелот.
Проклятье ждёт её тогда,
Грозит безвестная беда,
И вот она прядёт всегда,
Волшебница Шалот»
 Лиззи перечитывала строчки снова и снова, совсем не обращая внимания на прохожих. Степенные леди грозили ей зонтиком, работяги кричали вслед, что следовало бы смотреть куда идешь. Но как вернуться на пыльные лондонские улицы, где уже среди дня зажигаются тусклые фонари, когда в мыслях ты видишь Камелот, возвышающийся среди маковых полей и золота пшеницы?