Придорожье

Моей маме.
- Тогда я задам вопрос,- сказал Демиург.-
Всего один. Чего вы хотите?
А. и Б. Стругацкие «Отягощенные злом или сорок лет спустя»

Глава первая.
Понедельник. 16.25
Машина заглохла на проселочной дороге, и Олег потратил несколько минут, судорожно дергая ключом в замке зажигания. Потом выругался и вылез на свежий воздух, раздраженно хлопнув дверью.
Солнце медленно и величаво закатывалось за ближайшую рощицу чахлых берез, даруя окружающему миру легкую прохладу после знойно-жаркого дня. Олег попрыгал вокруг машины и покрутил головой, разминая затекшие мышцы шеи. В воздухе вились стаи оголодавшей мошкары, которые торопливо лезли под футболку, за уши и путались в волосах. Олег с тоской подумал о баллончике репеллента, который он в спешке сборов оставил дома. На хлопки ладонями мошкара не обращала никакого внимания, принимая их, видимо, за своеобразные аплодисменты.
Оглядевшись, Олег заметил одинокий указатель. Слазив в машину за картой, он неторопливо направился на разведку. Навигатор в этих местах беззастенчиво отказывался работать, простраивая маршруты то на Омск, то на Пермь. После его радушного приглашения заехать в Самару, Олег отключил взбунтовавшийся прибор и решил, что спутники над его головой дружно сошли со своего электронного ума.
Выручала карта, купленная в придорожном магазине.
Указатель, гордо возвышавшийся на столбике-ножке, был свежеокрашен белой и синей краской. Если ему можно было доверять, то до цели Олега оставалось всего полста километров. Это радовало.
Олег еще раз сверился с картой и запихал ее в задний карман джинсов. Машина перестала капризничать и завелась практически сразу.
Понедельник. 18. 45
И все-таки он заблудился.
Теперь начала врать и верная карта, намекая о свертках и поворотах, которых просто не было в природе. Олег запихал ее в бардачок и безуспешно выглядывал дорожные указатели. Однако впереди было пусто. Под колесами уныло тянулась вполне приличная грунтовка, но Олег уже трезво прикидывал все варианты очередной ночевки в автомобиле. Вечерняя прохлада уже охладила металлический корпус, но вряд ли стаи вездесущих комаров позволят опустить стекла хоть на миллиметр.
Неожиданно фары выхватили бредущую впереди сгорбленную фигурку. Человек буквально сгибался под грузом сумки, тяжелой даже на вид. Олег радостно ударил по тормозам и повернул к обочине. Мелкие камешки торопливо отстучали бешеный ритм стаккато по днищу кузова и все стихло. Олег вышел из машины и в начавших сгущавшихся сумерках попытался рассмотреть человека.
Перед ним стояла довольно миловидная девушка в потрепанной ветровке, в новеньких, сияющих синевой, джинсах и черных галошах. Голову украшал некогда пестрый, а теперь выцветший платок, который не давал прядям волос выбиться наружу.
На случайного путника она смотрела без интереса.
- Прошу меня простить,- шутливо улыбнулся Олег и развел руками.
Девушка поставила сумку на землю. Из-под полуоткрывшейся молнии выглядывала буханка светлого хлеба и палка полукопченой колбасы.
- Я извиняюсь,- еще раз начал Олег.- Но, кажется, я слегка заблудился.
Девушка, все так же молча, продолжала на него смотреть. В ее карих, слегка на выкате, глазах не отражалось ничего. Ни внимания, ни участия... ни даже банального любопытства.
- Понимаете, я ищу гостиницу. Мне сказали, что она тут есть, но, кажется, я не туда свернул.
Теперь в глазах девушки мелькнула непонятная брезгливость. Она сделала шаг назад, словно хотела как можно дальше оказаться от своего собеседника. Сумка осталась на месте, словно какое-то своеобразное препятствие.
- Вы мне можете сказать, я правильно еду?- начал закипать Олег.
Девушка тоскливо подняла взор к темнеющему небу, словно хотела найти там ответ. Казалось, что она не слышала вопроса. Олег с досадой плюнул.
- Извините,- бросил он, направляясь к машине.
- Правильно,- вдруг сказала девушка.
- Что, простите?
- Я говорю, что вы правильно едете,- голос у девушки был каким-то глухим и тусклым, с легкой, едва заметной, трещинкой.- Только вам, может быть, лучше назад повернуть?
Она неуверенно топталась на месте, не решаясь ни приблизиться к своей сумке, ни отойти подальше.
- Назад ехать долго,- натянуто улыбнулся Олег.- Я лучше вперед.
-А-а-а…- тускло протянула девушка.- Тогда Бог вам судья,- и она торопливо, размашисто его перекрестила. Потом, словно испугавшись, ойкнула и прижала руки к сухим, обветренным губам. В ее глазах плескался ужас.
- Может, вас подвести? Сумка-то тяжелая,- миролюбиво предложил Олег.
Девушка испуганно замотало головой. Казалось, что она у нее сейчас оторвется. Из-под платка выбился черный локон с несколькими, хорошо видимыми, седыми волосками.
- Не надо. Мне тут близко,- прошептала она.- Честно-честно. Так ему и скажите, хорошо? Я вас прошу.
В ее голосе слышалась мучительная мольба.
- Хорошо,- пожал плечами ничего не понимающий Олег.
Машина завелось быстро и плавно. Олег посмотрел в зеркало заднего вида и заметил, что девушка все еще стоит на месте, так и не опустив рук. Только шаг сделала, поближе к сумке.
«Странная она, какая то», - мелькнула у него мысль. И пропала.
Понедельник. 21.00
Гостиница оказалась за последним поворотом.
В кругляшах дальнего света появилась темно-кровавая вывеска с рядком белых букв: «Гостиница, бар-кафе, автомастерская, автозаправка «Придорожье». Олег заглушил двигатель и вылез из машины. Дорогу перегораживала старинная чугунная решетка с широкими створками узорчатых ворот. Вдоль забора теснилась вереница густых, темных кустов.
- Оставь надежду, всяк сюда входящий,- громко и пафосно продекламировал Олег. Его голос прозвучал громко, гулко разносясь в воздухе. В ответ вернулось старческое хихиканье.
- Ой, не могу. Ой, уморил. Очередной шутник пожаловал,- голос доносился откуда-то из плотного переплетения веток.- Неужели в школах не преподают чего-нибудь новенького?
- Я ее давно закончил,- сказал Олег.
- А как же самообразование?- голос буквально истекал ехидством.- Книжки там умные на досуге почитать?
- Я читаю,- невольно начал оправдываться Олег.- Просто к слову пришлось.
Темнота выплюнула на свет маленького, толстенького человечка в светло-желтой футболке с коротким рукавом, в темных бриджах и тапочках на босу ногу. Он буквально перекатился к воротам и внимательно изучил Олега от макушки до кроссовок. В его взгляде сквозило любопытство.
- Просто мимо ехал?- спросил он.- Или?..
- Или,- поспешно ответил Олег.
Он внезапно почувствовал, как его ладони вспотели, и вытер их об карманы джинсов.
- Тогда заезжай,- равнодушно сказал человечек.- Машину поставишь на стоянке. Не промахнешься.
И человечек потянул на себя створки ворот, распахнувшиеся абсолютно беззвучно.
Понедельник. 21.20
В фойе стоял маленький журнальный столик в окружении больших, мягких кресел. В одном из них удобно устроился встретивший Олега человечек, увлеченно читающий какую-то книгу в пестрой глянцевой обложке. Сам же Олег замер на входе, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. В руке он судорожно комкал ставшую ненужной карту.
- Проходи. Чего встал?- бросил человечек, не отрываясь от книги.
Олег выкинул карту в мусорное ведро и подошел поближе к креслам. На столике испускал пар стеклянный электрический чайник, а рядом теснились две эмалированные кружки и большая, глубокая сахарница.
- Чай или кофе?- осведомился человечек, откладывая книгу в сторону. Краешек одной из книг он согнул в качестве закладки.
- Чай.
- Тогда зайдешь за стойку, там будет две коробочки. В одной зеленый, во второй будет черный. Выберешь себе по вкусу,- человечек подтянул к себе книгу и снова уткнулся в ее страницы. Читал он видимо что-то смешное, потому что регулярно хихикал.
Олег выбрал черный. Нет, ему нравился и зеленый чай, но сегодня хотелось чего-то более привычного. Он взял чистую кружку, добавил к чаю две ложки сахара и залил все это сверху кипятком. Пакетик тотчас всплыл на поверхности и начал тыкаться в ложку, которой Олег размешивал жидкость.
Вернувшись к столику, Олег уселся на кресло и медленно отхлебнул и кружки.
- Жить будешь в седьмом номере.
- Что?- Олег чуть не поперхнулся обжигающим напитком.
- В седьмом номере, говорю,- человечек пристально сверлил его внимательным взором.- В первом живу я сам, а так как ты у меня шестой за этот год, то поселю я тебя в седьмом номере. Должен же я вести статистику?
- Должны,- согласился Олег.
- Пока будешь жить - начинай присматриваться,- на колени Олегу упала пачка старых, потрепанных полароидных снимков.
- Я собственно хотел…
- Об этом поговорим завтра. Пока иди, заселяйся и начинай смотреть. Сроку тебе даю три дня.
Олег аккуратно поставил недопитую кружку на матовое стекло столика и направился  к двери. Карман куртки оттягивала увесистая пачка фотокарточек. Спину жег внимательный взгляд человечка.
- И зови меня Владимиром,- донеслось ему вслед.
Олег обернулся и увидел, что его собеседник уже успел погрузиться в книгу. Словно потерял к нему интерес. Олег пожал плечами и закрыл за собой дверь.
Понедельник. 22.03
Зубная щетка упала в пластиковый стаканчик под круглым зеркалом. Не распакованная сумка упокоилась в стенном шкафу. Олег задвинул снятую обувь под кровать и, прикурив сигарету, распахнул окно. Мошкары, на удивление, почти не было. Только два каких-то залетных комара ошалело зудели под ухом.
 Олег сделал глубокую затяжку и разложил снимки на подоконнике. Деревянной поверхности едва хватило. Пятьдесят одна фотокарточка. Старые, замусоленные. С потрепанными и поломанными уголками. Было и несколько новых снимков. Не выцветших. Чувствовалось, что эти снимки часто раскладывали, тасовали, пытались сложить так и эдак.
На каждой карточке был запечатлен человек.
Молодые, счастливые лица.
Парни и девушки.
Олег сложил их в аккуратную стопку, убрал в прикроватную тумбочку и затушил окурок в девственно чистой пепельнице. Вытянул из-под подушки уголок одеяла. Он твердо знал, зачем приехал в этот богом забытый, медвежий уголок.
Спал он без сновидений.

Глава вторая.
Вторник. 10.01
Разбудил его тоненько дребезжащий будильник. Олег промычал что-то невнятное сквозь зубы и слепо нашарил ярко мерцающий сенсор экрана. Выбираться из-под тепла одеяла и сладкого плена мягкой подушки хотелось меньше всего на свете, но Олег твердо подавил искушение. Посланцы соблазна дружно отправились в угол на бреющем полете, а Олег - подпрыгивая на левой ноге - в сторону душа, где сначала постоял под горячей водой, потом под холодной, а потом снова под горячей.
Напор был слабеньким-слабеньким, но, чтобы отогнать сон, этого хватило.
Растеревшись красным махровым полотенцем, найденным здесь же на крючке и, видимо, забытым кем-то из прошлых постояльцев, Олег натянул одежду и подошел к окну. На стоянке возле его автомобиля крутился здоровенный лохматый пес. Он держал поднятым кверху толстую палку хвоста, и явно замышлял что-то гадкое. Наконец, он облегчился на одно из колес, отошел, чтобы полюбоваться проделанной работой... Хвост ходил ходуном. Потом псина обогнула машину и буквально рухнула в тенечке, вывалив лопату красного языка. Олег хмыкнул и достал из пачки сигарету. Терпкий никотиновый аромат поплыл по комнате. Колеса жалко не было.
«Интересно, что тут с завтраком?» - мелькнула у него непрошеная мысль.
Олег повертел в руках мобильник (сотовая связь с интернетом взяли пример с навигатора и отказывались работать) и отложил его в сторону. Затем вытянул из стопки одну фотографию. На ней была изображена симпатичная рыжеволосая девушка с отчетливо выраженными скулами. Непослушная челка волос нависала надо лбом и не давала разглядеть глаза.  Почему то казалось, что они у нее ярко-зеленые. Как у рыси. С вертикальным, хищным зрачком. Олег внимательно рассмотрел снимок и заметил в самом низу две выдавленные карандашом циферки. Тройку и восьмерку.
Тридцать восьмая фотография?
Тридцать восьмой посетитель?
Олег положил снимок девушки поверх всех остальных и улегся на кровать. Подушка с одеялом тоскливо взывали из угла, но он их проигнорировал.
Думалось здесь легко и приятно. Он слышал про это место от знакомого, но, скорее всего, он просто повторяли чьи-то истории. Кто-то описывал мрачную и затхлую атмосферу липкого ужаса. А кто-то и состояние непроходящего страха. Были рассказы и про полную депрессию и апатию.
Олегу же было легко и приятно.
Неожиданно в дверь коротко и деловито постучали.
- Ты питаться пойдешь?- донесся голос Владимира.- Или голодать собрался?
Вторник. 11.34
Завтрак был  накрыт на веранде. Олег огляделся и увидел, что в пол оборота к нему сидит высокий, светловолосый молодой человек в бардовом халате и тапочках на босу ногу. В руках у него был уже знакомый томик с пестрой обложкой.
- Не стой на пороге,- раздался голос Владимира.
Олег завертел головой в попытке обнаружить памятного по вечеру человечка. Но его нигде не было видно.
- Головой не верти. Я перед тобой,- сказал парень знакомым голосом Владимира и обернулся. Знакомый, цепкий взгляд из чужих глаз ожег Олега, и он почувствовал, как по спине пробежало стадо мурашек. Парень гоготнул, весьма довольный произведенным эффектом.- Надеюсь, в обморок падать не будешь? Ты же не кисейная барышня.
Олег неуверенно помотал головой и на деревянных ногах двинулся к сервированному посудой столу. Внезапно ему показалось, что совет вчерашней девушки не лишен некой толики смысла. Олег уселся на плетеный стул и сложил руки перед собой, словно примерный школьник.
- Тосты будешь? С жареным яйцом?- деловито осведомился новый Владимир, намазывая на хлеб здоровенную ложку земляничного джема.- Тут есть деревенька одна, в получасе ходьбы. Так что, продукты у меня всегда свежие.
- Спасибо,- сказал Олег и пододвинул себе чашку с чаем. На желтоватой поверхности плавали чаинки, и поднималась струйка пара. Олегу аж жарко стало от этого чая. Потом он отломил кусочек поджаристого тоста.
- За что спасибо?- хохотнул Владимир.- Я же тебе еще ничего не сделал. А завтрак это так… пустяк. Я, к примеру, на голодный желудок даже думать не могу, - и Владимир шумно отхлебнул из своей чашки.
Олег смешался. Он несколько раз по дороге к гостинице представлял себе этот разговор. Чеканил доводы и аргументы, готовился отвечать на каверзные вопросы, и вот теперь из него слова нельзя было выманить.
На веранду зашла уже знакомая псина. Она по-хозяйски прошла к Олегу и внимательно изучила его чуть холодноватыми желтыми глазами. Потом прошла к Владимиру и села рядом. Мордой деловито подцепила ладонь хозяина, явно с намеком на погладить.
- Ты нам понравился,- сказал Владимир.- Хочешь, я скажу, что ты хочешь?
Олег кивнул. Его руки дрожали под этими двумя изучающими взглядами. Так энтомолог рассматривает забавную букашку, прежде чем нанизать ее на булавку.
- Ты хочешь изменить мир,- усмехнулся Владимир.
- Хочу,- внезапно твердо сказал Олег.
Вторник. 12.03
Псина развалилась под столом, закрыв глаза и вывалив через клыки розовую полоску языка. Пес почти не шевелился и только кончик хвоста метался вправо-влево по полу.
- Помню, однажды ко мне завалился художник один. Из Вены. Все мечтал картинами своими прославиться,- голос Владимира звучит тихо и сухо.- Перевернуть мир, так сказать.
- Удалось?
- У тебя что? По истории прогулы были? Справился, конечно же. Только вот не с картинами. Там такая закавычка получилась, и он другим прославился, если можно так сказать.
Владимир взял очередной тост и начал густо намазывать его сливочным маслом. Потом посыпал сверху нарезанным зеленым луком и щедро посолил. Внимательно посмотрел на этот шедевр кулинарного  творчества и откусил сразу половину.
- Они ко мне часто приходят. Художники, поэты, писатели, врачи, политики… мечтатели и фантазеры. Все хотят мир перевернуть и поставить пятками к небу. Все хотят славы.
- И вы всем помогаете?
- Нет,- помотал головой Владимир. Он с интересом смотрел, как Олег ковыряется в желтке поджаренного яйца.
- Точнее, только тем, кто не струсит,- поправился Владимир.- Помню, приходил ко мне один. Все хотел музыкантом стать. Или актером, не вспомню уже. Вот только сам он музыкантом так и не стал. Зато такую группу вытащил из ливерпульских подвалов. До сих про них помнят, хотя про него самого уже подзабыли. Так вот этот паренек в себе решимость все три дня копил.
- Но он ведь смог?
- Смог,- согласился Владимир и закурил тонкую, «дамскую» сигарету. В его огромных ручищах они практически утопала.- А ты вот сможешь?
Олег отставил в сторону чашку с уже остывшим чаем. Разговор с Владимир его не на шутку напрягал.
- А я ничем не хуже,- твердо сказал он.
- Хуже - лучше,- недовольно поморщился Владимир.- Это все лирика и дешевая поэзия. Знаешь, чем человек, который готов на все, отличается от того, который нет?
Владимир резко приблизился к Олегу и смотрел практически в упор. Его серые глаза медленно темнели, приобретая цвет мокрого асфальта. Тонкая сигарета в кулаке продолжала исходить ментоловым дымом.
- Чем же?- пробормотал Олег, откидываясь на спинку кресла.
Владимир довольно хмыкнул. Черный пес слегка приподнял мохнатый кирпич морды, протяжно со скулежом зевнул и уронил обратно на лапы.
- Помнишь, я вчера тебе дал фото?- уже спокойно сказал Владимир. Олег кивнул и он продолжил.- Я еще сказал, что бы ты начинал выбирать…
Внезапно Олег почувствовал, что ему снова невыносимо жарко. Футболка противно липла к его телу, а воздух наливался плотной, желейной густотой.
- Ты должен будешь выбрать…- Владимир внимательно присмотрелся к Олегу и улыбнулся.- Троих…  Да, троих людей. Это будут те, кто должен будет умереть ради твоего величия.
Олег со всхлипом втянул в себя воздух.
- Именно это и отличает,- без тени сочувствия сказал Владимир.- Ты меня понял? Тот, кто готов на все, готов пойти и по трупам.

Глава третья.
- Ты неудачник,- сказала Лика.- И какого черта я тебя еще не бросила? Придурка.
Олег с Ликой лежали в постели и курили. Вместо пепельницы они использовали ведерко из-под мороженого с буро-серой кашицей на дне. Там же уже плавало несколько окурков.
- Тебя опять уволили с работы. Если бы не мой отец, то уже давно бы с голоду околели.
Лика вытерла капельки пота с разгоряченного и покрасневшего лица. И сделала очередную глубокую затяжку.
- Я могу продать машину,- миролюбиво сказал Олег.
Лика закатила глаза, а потом начала яростно тушить окурок в остатках мороженого.
- Продать он может… кому ты тогда будешь нужен?.. без машины… да и отец будет против… он же нам ее подарил…
Спальня была прокурена насквозь, и только от открытой форточки тянулся ветерок свежего воздуха, который медленно охлаждал разгоряченные тела. Лика зябко поежилась, вскочила с кровати и теперь застегивала на себе клетчатую Олегову рубашку. Мелькнул аккуратный бугорок загорелой груди и ярко-красный бутон соска. Лика нервно одернула рубашку, но она оказалась коротковата. Низ все равно прикрывал ее попку только до середины.
- Прости меня,- внезапно сказала она. - Я к тебе не справедлива.
Она уселась на краешек кровати, и Олег приобнял ее сзади, пряча лицо в темно-русых длинных кудрях.
- Ты видела письмо, малыш?- угадал он.
- Да,- Лика тяжело вздохнула, сжимая кулачки и натягивая на них рукава рубашки.- Видела. И читала. Извини меня.
Олег отпустил ее плечи и откинулся на подушки.
- Они козлы и ублюдки,- внезапно взорвалась Лика. Ее волосы растрепались, глаза метали гневные молнии, а рубашка на голое тело походила на плотный, кожаный доспех дикой, воинствующей амазонки.- Когда-нибудь они у тебя в ногах ползать будут, чтобы ты на них хотя бы плюнул. Тоже мне, светочи разумного, доброго, вечного. Пердуны старые с заржавевшими мозгами. Они не понимают, что мой муж гений…
- Безработный,- тихо сказал Олег.- Твой муж безработный неудачник, малыш.
Лика прижалась к нему и беззвучно заплакала. Он гладил ее по волосам, шептал какую-то ласковую чушь и напряженно думал. Ничего путного из него не вышло. Работы менялись одна за другой. Доставщик, экспедитор, таксист, торговый представитель… И нигде он не задерживался больше полугода. Денег едва хватало на еду, оплату счетов и несколько заправок бензином. Отец Лики презрительно смотрел на него, когда завозил продукты и несколько тысяч взаймы. Брать просто так они считали ниже своего достоинства.
«Моя дочь заслуживает большего»,- читалось в глазах отставного сотрудника государственной безопасности и нынешнего владельца преуспевающей сети продуктовых магазинов.
Олег был с ним целиком и полностью согласен.
Лика же считала его Творцом. Именно с большой буквы. Она любила наблюдать за его работой, находить в ней гениальность, и верила в его большое, светлое будущее. В то самое светлое будущее, на которое он уже имел смелости не рассчитывать.
Его работы не пользовались спросом.
Все маститые, с кем он когда-либо общался, смотрели на него сверху вниз пустыми, стеклянными глазами-пуговицами и отделывались какими-то общими, скучными словами. А то и просто письмами, в которых то и давали свободу чванливому остроумию и ехидству. Советовали найти работу дворником или сторожем. От этих слов становилось тошно и противно, а Лика долго бушевала на кухне, грозя маститым всеми карами небесными, подземными и сопредельных измерений.
Может, действительно все они правы? И от него нет ни какого толку? Эти крамольные мысли терзали Олега и висели над ним дамокловым мечом в клубах сигаретного дыма. Но он знал, что если сдастся, то Лика, его маленькая, любимая и непоседливая Лика, пошедшая наперекор родителям, родственникам и друзьям, которые ее пытались отговорить и образумить… так вот эта самая Лика, преданная ему до гробовой доски, разочаруется в нем. И это знание терзало его еще сильнее.
Лика уже сонно сопела ему в ухо, вздрагивала и ворочалась, чтобы удобнее устроиться у него на плече. Олег обнял ее покрепче и попытался уснуть.
*** *** ***
- О! Наш великий и непревзойденный, а также не понятый миром и мной лично,- энергично и бодро орал телефонный динамик.- Сколько поклонников готово взойти на алтарь своего кумира? Как твои дела?
Олег поморщился. Шумный и подвижный Миха всегда действовал ему на нервы. Только от одного его звонка хотелось запустить сотовым в ближайшую стену.
- Нормально.
- Как продвигаются покорения творческих вершин?
- Никак,- Олег уже начал тяготиться этим разговором.
- Что, так плохо?- в голосе Михи прозвучало неподдельное сочувствие.- Опять вредное старичье не дает спокойно спать молодым талантам.
 - Можно и так сказать,- Олег тяжело вздохнул и покосился на экран. Пятница. Шестнадцать сорок пять. Лика ушла утром сказав, что на обратном пути заскочит в парикмахерскую и будет поздно.
- Сочувствую вашему горю,- к Михе явно возвращалось хорошее настроение.- Слушай, непризнанный, я у тебя тут под дверью с тремя бутылками, и говорить слегка неудобно. Закуску организовать сможешь или до магазина сбегать?
В бутылках оказалось пшеничное, сорокаградусное. Олег нашел стопки в стенном шкафу. Миха за это время успел сполоснуть блюдца, опустить в одиноко стоящую вазу темно-бордовую розу для Лики и засервировать стол остатками роскоши из холодильника.
Водка расплескалась по хрустальным стопкам.
- За вас, старик,- Миха поднял стопку к потолку.- За вас. За то, что, несмотря ни на что, вы все-таки…
Тонкий звон поплыл по кухне.
- Так что тебе пишут?- Миха ловко подцепил кружочек огурца и теперь довольно им хрустел.
- Что я вторичен. Нет во мне божей искры таланта.
Водка приятно согревала желудок.
- Сурово. А ты что?
- А что я сделаю? Хлопаю глазами и внимаю речам мудрых, седобородых старцев.
Они выпили по второй и заели. Олег схрумкал маринованный огурчик и тоскливо уставился на стенку. Там полз рыжий и толстый таракан.
- Это ты зря. Тебе пробиваться надо. Шуметь. Устраивать скандалы с битьем посуды на банкетах и битьем чьих-нибудь морд,- третья стопка настроила Миху на наставнический тон.- А может, лучше попробовать через столицу? В нашем-то болоте уснуть можно.
- Да кому я там нужен. Там своих полным полно.
- Тоже верно. Ну что? По четвертой?
Миха взял просто бешеную скорость к опьянению. Разлил по стопкам из довольно булькающей бутылки, пихнул задумавшегося Олега и силой всучил ему вилку с помидоркой. В его глазах заплясали юркие и веселые бесенята.
- Слушай, а если тебе?..- он замолчал, хитро поглядывая на Олега.
- Что мне?- не понял тот.
 Миха громко пробарабанил какой то марш, достал сигарету и прикурил от зажигалки, протянутой Олегом.
- Что ты хочешь от всей этой своей фигни?- спросил Миха спокойно.
- Ну,- растерялся Олег.- Всякое…
Миха гулко рассмеялся, и Олег растерялся еще больше.
- Многое,- глупо добавил он и зачем то заглянул в рюмку.
- Вечное,- Миха вытер слезы, выступившие от смеха и перевел дыхание.- Короче мне тут рассказывали одну байку. Только учти, за что купил, за то и продаю. Короче, тут на одной трассе…
Олег слушал Миху молча и внимательно. Все пары алкоголя куда-то благополучно улетучились. Миха, Мишка-Скворец в школе, Михаил Семенович Никишин, старший лейтенант убойного отдела рассказывал о том, во что, и поверить-то было боязно. И от этого хотелось верить еще сильнее.
Почему-то Олег поверил сразу.
- Вот так-то,- закончил Миха и разлил по стопкам остатки водки. Олег опрокинул ее в себя и абсолютно не почувствовал вкуса.
- Слушай,- хрипло спросил он.- А ты сам бы туда поехал?
- Нет,- Миха помотал головой,- Зачем мне менять мир? Мне и в этом, знаешь ли, удобно. По следующей?

… на то, чтобы успокоить и договориться с перепуганной Ликой, ушло несколько часов. Олег наплел что-то с три короба, и на следующее утро торопливо паковал вещи. Еще он взял с собой последние пять тысяч из отложенных на летний отпуск. Лика сидела рядом и что-то говорила. Кажется, просила взять ее с собой.
Олег впервые не ответил ей.
Чтобы задать маршрут навигатору, ушло еще минут пять.

Глава четвертая.
Среда. 10.45
На снимке был запечатлен молодой парень.
Светлые, словно выгоревшие на солнце, волосы. Резкие, волевые черты лица. Над верхней губой топорщится щеточка небольших усов. Слегка оттопыренные уши. Рот скривился в невеселой усмешке. Одет парень в темную ветровку и светлые брюки. Стоит непринужденно, заложив руки за спину. У ног лежит старый, потрепанный рюкзак.
На краю карточки выдавлены цифры. Две единицы.
Одиннадцатый.
Олег внимательно и пристально вглядывается в снимок. Интересно – кто этот человек? Чего он хотел? Олег не узнает его, и от этого любопытство разгорается еще сильнее. Как он изменил мир? Почему он оказался здесь?
И почему Олег так и не может разглядеть его глаза?
Снимок вернулся в стопку к остальным.
Вторник. 12.15
- Я вам не убийца!..
Олегу кажется, что он говорит твердо и уверенно, но под конец фразы его голос срывается и раздается какое-то невнятное, сиплое бульканье. Владимир сидит на кресле, прикрыв глаза и опустив левую руку на голову своего пса.
- Я не собираюсь по вашей прихоти бегать по стране и душить этих людей.  Или их надо застрелить? А может еще лучше воздвигнуть алтарь, потрошить их ножом и пить кровь?..
Владимир непонятно хмыкнул, а потом заржал в полный голос.  Он гулко перхал горлом, судорожно цепляясь за подлокотники и трясясь всем своим телом. Халат распахнулся, обнажив незагорелую, безволосую грудь.
- Я разве сказал что-то смешное?- сухо осведомился Олег, чувствуя себя не в своей тарелке.
Владимир успокоился и погрозил ему пальцем.
- Идиот. Мне это абсолютно не нужно. Экое у тебя примитивное и безвкусное воображение. Потрошить ножом и пить кровь. Меня чуть на слезу не пробило. Сразу видно, что ты...
Владимир еще раз хохотнул и протянул руку, чтобы разлить по чашкам свежего зеленного чая. Потом придирчиво выбрал себе очередной тост. Намазывать его ни чем не стал, а просто сразу откусил добрую половину. Олег аккуратно отхлебнул из чашки и смущенно затих. Он не понимал, что тут происходит, а выставлять себя дураком хотелось меньше всего. Тем более, что у него это и так получилось.
- Мне кажется, что ты меня с кем-то путаешь. Спешу тебя успокоить- я не часть той силы, что вечно что-то хочет, а поступает потом наоборот. Я даже не Сила. Я даю человеку толчок. Стимулирую его. Позволяю прыгнуть выше головы. Если это можно так назвать. Просто все имеет свою цену. И моя цена такая, что отсекает рохлей, неумех и просто трусов.
- Но убивать?..
Владимир легко поднялся с кресла и подошел к краю веранды. Прямо за ступеньками начиналась тропинка, что вела к небольшой деревянной беседке, возле которой находился старый, потрепанный временем и закопченный мангал. Рядом высилась добротная поленница яблоневых чурок.
- Лично ты ни кого убивать не будешь. Это я тебе гарантирую.
Среда. 12.55
Лицо сердитое. Девушка исподлобья глядит в камеру и презрительно кривит чуть пухловатые губы. Волосы черной волной ниспадают ниже плеч. На носу мелкие, едва заметные веснушки. Подбородок волевой, с едва видимой ямочкой. По фотографии видно, что она невысокого роста и стоит на уже знакомой веранде.  Тонкие, длинные пальцы прирожденной пианистки судорожно вцепились  спинку плетеного кресла.
Одета девушка просто и элегантно. Со вкусом. Черная водолазка с воротом под горло, темная джинсовая курточка и такие же брюки. Ботинки с высокой шнуровкой и толстой подошвой. Создается впечатление, что за кадром остался верный мотоцикл.
Олег отложил снимок в сторону.
Сорок вторая.
И почему-то опять он не может увидеть глаза.
Вторник. 12.30
- Я вас не понимаю...
- И чего же ты не понимаешь?
- Вы же сказали, что я должен убить? Выбрать троих из той проклятой колоды снимков и убить... идти по трупам.
Воздух на веранде был словно наэлектролизован. Олег чувствовал, что по его спине текут крупные бисерины пота. Владимир же был абсолютно расслаблен и спокоен. Он снова уселся в свое кресло и лениво трепал своего черного любимца за уши.
- Дурак. Вспомни, что я тебе сказал,- глаза Владимира снова стали наливаться знакомой темнотой. – Я сказал, чтобы ты выбрал. Только выбрал и все. Но люди на этих снимках умрут. Попадут в аварию, покончат с собой, подхватят какую-нибудь неизлечимую болячку, собьет машина. А может, у них просто и банально остановится сердце. Вариантов куча. Их, если честно и между нами, миллионы. Миллиарды.
Владимир прищелкнул пальцами и густо рассмеялся.
- Итогом будет только смерть.
Среда. 16.43
Последний снимок. Сначала Олег нашел его прямо в середине пачки, потом, аккуратно разложенные по возрастанию номеров, он переместился в самый конец стопки. На нем был высокий парень в синей, с полосами рубашке. Шапка огненно-рыжих волос почти полностью скрывала лицо. Выделялся только длинный, с горбинкой нос.
Парень стоял возле веранды и держал в руках старую, потрепанную папку пузатую от содержимого, с шнурками – завязочками, из которых получился аккуратный бантик на самом краю папки. Пальцы у него были густо измазаны чернильной краской, словно бы после неудачной заправки принтера.
Пятьдесят первый.
Олег вытащил из пачки сигарету и щелкнул зажигалкой. Выпустил в потолок несколько колечек дыма, которые он попытался направить к открытой форточке. Потом раздраженно затушил окурок в пепельнице.
Интересно, кто они все? Кто все эти люди, про которых Олег знал только, что они однажды пересеклись с Владимиром? Здесь или в какой-то иной придорожной гостинице... что они все хотели? И как они потом изменили мир? Этот вопрос мучил Олега больше всего. А хозяин «Придорожья» только хмыкал и больше про своих бывших клиентов не распространялся.
Владимир.
Владеющий миром.
И допускающий в этот мир тех, кто может этот мир изменить.
Не важно, как и для чего. И возможно даже не так, как хотели те, кто его об этом просил.
Олег улегся на постель, не снимая одежды, и тупо уставился в потолок. Остатки решимости, которая переполняла его по дороге сюда медленно и неотвратимо таяли. Хотелось просто собрать вещи, закинуть их в багажник автомобиля и мчаться отсюда на предельной скорости, не оборачиваясь и забыв все это как страшный сон.
Знать, что из-за твоего решения умрут трое людей. Пускай, незнакомых. Не важно хороших или плохих. Но они умрут из-за того, что Олег выложит их карточки перед Владимиром и скажет, что вот эти. На такое он все-таки не готов. Он просто хочет домой.
К Лике.
И чтобы потом из-за дня в день видеть как любовь в ее глазах подергивается дымкой усталости, разочарования, отвращения. А потом она сменится глухой, непробиваемой стеной презрения.
Олег закрыл глаза. Он должен все обдумать. Все взвесить. Наскрести остатки решимости и отваги. Неужели он все-таки неудачник?
А на улице, сразу возле крыльца, завывал черный, лохматый пес. Словно кого-то оплакивал.
Пятница. 18.36
Машина заглохла при въезде в город. Олег чертыхнулся, вылез из кабины на свежий вечерний воздух и от полного расстройства чувств со всей силы пнул колесо. Автомобиль недовольно фыркнул и внезапно завелся, словно решив, таким образом, извинится перед хозяином за свое поведение. Олег застонал, выругался вполголоса и полез обратно за руль. Там он заглушил привередливый двигатель и вытянул из пачки предпоследнюю сигарету.
Мимо грохоча подвеской, дымя выхлопными газами и пронзительно воняя соляркой, промчался гигантский грузовик с вытянутым, словно клюв, капотом. На втором прицепе, что он тянул, алела рекламная надпись- «Грузы и мечты в срок и по адресу». Оптимистичная такая надпись. Красное на черном.
Олег затянулся и стряхнул пепел за окошко. Внезапная тишина, обрушившаяся на него, давила, подавляла, залепляла уши ватой и успокаивала. Как обычно последней затяжки никотином так и не хватило. Резко, надрывно заиграл мобильник. Олег мазнул по сенсору рукой и поднес телефон к уху. Звонила Лика и было слышно, что она плачет.
- Скажи… Я тебя чем-то обидела?
- Ну что ты, малыш. Конечно же, нет.
- Я... Я... до тебя целую неделю дозвониться не могла. Я так волновалась. А вдруг бы ты попал в аварию? Вдруг бы ты?..
- Малыш, я скоро буду дома. Со мной все в порядке. Я цел и невредим.
- Честно?
- Честно – честно. Правда – правда.
- Я жду тебя. Слышишь? Я жду и люблю тебя.
- Я тоже люблю тебя,- сказал Олег.
На душе было легко и спокойно. Вся эта сумасшедшая неделя успела подернуться вуалью нереальности. Гнетущая атмосфера придорожного мотеля, загадки Владимира остались где-то там. За горизонтом ушедших дней. Впереди ждала обычная, скучная, повседневная жизнь.
И Олега это устраивало целиком и полностью.
Четверг. 11.00
- Я желаю тебе счастливого пути.
Сегодня Владимир выглядел как подросток лет пятнадцати. В  легкомысленной цветной футболке кислотных оттенков, шортах, запачканных древесным соком и едва прикрывающих ободранные коленки.  Стоптанные кроссовки на липучках надеты на босу ногу. Кепка, повернутая козырьком к затылку, выглядела нелепо на соломенных волосах, которые больше всего напоминали сосульки.
Пацан пацаном, которых двенадцать на дюжину в любом дворе. Вот только взгляд и голос. Они у Владимира никогда не менялись.
- Я желаю тебе счастливого пути,- повторил Владимир, прикусывая зеленую травинку здоровыми белоснежными зубами.- И помни, что это твой путь, и ты выбрал его сам и добровольно.
Олег горько усмехнулся.
- Я помню. Сам и добровольно
- Вот и отлично. А знаешь? Ты молодец. Я это говорю абсолютно искренне и честно. Ты нам понравился.
Черный пес, устроившийся в ногах хозяина, приподнял кирпич морды и согласно гавкнул. Потом вывалил на всеобщее обозрение язык и лег обратно.
Владимир рассмеялся.
- И все-таки... я бы хотел знать?
- Зачем?- Владимир выплюнул травинку.- Ты просто помни.
Потом он внезапно достал из-за спины старый фотоаппарат и резко навел его на Олега. Сверкнула вспышка и из щели внизу влезла свежая фотокарточка. Проделано это было настолько быстро, что Олег просто не успел среагировать и опомниться.
- На память,- улыбнулся Владимир опешившему Олегу, помахивая фотоснимком из сторону в сторону. Там уже медленно начало проявляться изображение.
Пришедший в себя Олег почему-то был уверен, что там, у своего двойника, он не сможет увидеть глаз. Как и на всех других фотографиях, которые он перебирал эти дни.
Что же... за все должна быть расплата.
- Хорошо,- сказал Олег сквозь зубы.- Пусть будет на память.

Эпилог.
- Я тоже люблю тебя,- сказал Олег.
- Да и еще,- голос Лики звенел радостным возбуждением.- Тебе звонил и искал сам... Ты только представь. Ему понравилась твоя последняя работа.
Олег отодвинул телефон подальше от уха. Хотелось заорать благим матом, завыть сквозь сжатые зубы, разогнать машину и на полной скорости врезаться в ближайшую бетонную стенку. Так что бы вдребезги и сразу без мучений.
- Он говорит, что ты можешь изменить мир,- голос Лики доволен и счастлив.
Олег уткнулся лбом в теплую кожу руля. Надо было привыкать с этим жить.
Самому и добровольно.

из газетных статей.
«Сегодня скоропостижно скончался заслуженный учитель нашего города... Он был один из немногих, кто был искренне предан школе и своим ученикам. Сотни детей, которых он выпустил из стен учебного заведения изменили мир...».
«... разбился на своем автомобиле. Вместе с популярным певцом были его супруга и пятилетний сын. К счастью они не пострадали, отделавшись легкими царапинами. Самого исполнителя доставили в больницу, но старания врачей успеха не имели.
«Он успел заставить мир музыки содрогнуться»,- сказали его коллеги, опечаленные этой невосполнимой утратой...».
«... знаменитая детская писательница, которая последние свои годы прожила затворницей. «Она перевернула весь детский мир»,- сказали опечаленные поклонники.
Прощание состоится...».
март - апрель 2016 года. гор. Томск.