Препаратор. Глава 8. Анатомия некрофила

Внезапно блеклый взгляд старушки наполнился смыслом. Лопнувшие капилляры покрыли белок кровавой сеткой. Ослабив хватку, она улыбнулась. Глядя в обескураженные глаза отпрыска, развернула шприц и ткнула иглой себе в сонную артерию.

— Зачем, мама! — теперь Гриша пытался отвести материнскую руку от ее горла.— Мамочка не надо, ну пожалуйста! — рыдал сын.

Он стоял перед ней боясь шелохнуться. Любимое когда-то тело корчилось от боли. В лабиринтах памяти проносились не связанные меж собой события и детали: белизна комнаты, одеревенелая кожа на руках, скользкая лестница. Две средние ступеньки шатались. Он давно хотел укрепить их, но всё откладывал на потом.

Картинки из прошлого было не остановить. Он, словно видел себя со стороны. Всю жизнь его преследовала боль: за свои пристрастия, за мать, за ушедшего слишком рано отца. Надлом произошел в институте. В маленьком морге местной больницы зацвел кактус. Среди трупных пятен, формалиновой росы и полусгнивших тел бездомных Гриша увидел маленькую девочку. Неестественно вывернутые ноги, нежная кожа живота, маленькая торчавшая холмиками грудь.

 Санитар валял её как куклу. Таскал за волосы, руку. Кому-то из студентов было даже весело. В этот момент что-то надломилось внутри, заиграло совершенно иными тонами. Не красками жизни, скорее цветами смерти. Гриша представил себя лежащим на разделочном столе окруженным любопытными взглядами, среди холодных хирургических инструментов, тазов с внутренностями и плоского юмора.

Наконец Гриша вышел из оцепенения. У его ног задыхалась мать. Побелевшее лицо сливалось с полом. Голова лежала в рвотной массе. С позывами тошноты появились первые пятна крови. Тело сводила судорога. Безмолвные свидетели смотрели на происходящее с присущим им спокойствием. Рука Альбины, соскользнув с полированной планки, повисла плетью. На безымянном пальце у нее Гриша впервые увидел кольцо. Переводя взгляд с кольца на мать, с матери на ожившую девочку он решил действовать.

Мощными ножницами разрезал одежду на Инге Сергевне, случайно задев родинку на груди. Кровь мгновенно залила дряблую грудь. Кружева розовой ночной сорочки потемнели. Отдав должное белью и ухоженному лобку, он распорол штанины.

В висках стучали слова матери: формалин глицерин, перекись водорода. Пяти процентный раствор каучука в бензине густой консистенции. Эмульсия куриного белка в глицерине. Гриша сделал несколько проколов в голове, под коленкой, бедренной артерии. Опустив безжизненное тело Инги в ванну, он принялся нажимать ей на живот, закачивая раствор в брюшную полость. Сквозь толщу воды на него смотрело строгое лицо матери.

Контуры женщины поразили его сходством с огромным каменным изваянием египетской царицы. Будто высеченная из скалы, она перенесла Гришу в страну загадочно смеющегося сфинкса. Среди святилищ древних храмов тонувших в крови жертвоприношений, вздрагивающих от ревущих колосс Мемнона, Инга, казалась мистическим начертанием богов, унесшей с собой тайну Нильской долины.