Трумэн и его окружение

              Кто-то, прочитав название рассказа, предположил, что узнает о жизни 33-го президента США, демократа Гарри Трумэна, и его окружении. Предупреждаю, что это предположение ошибочно. Хочу поделиться весёлой историей, которая произошла с одним из моих друзей и «однофамильцем» президента Трумэна.
              Прежде хотелось бы напомнить, что во времена «железного занавеса» и мощного блока «стран Варшавского договора» Министерство тяжёлой промышленности Советского Союза усиленно разрабатывало и производило грузовые автомобили повышенной проходимости для Вооружённых сил СССР. Благодаря чему в конце пятидесятых годов прошлого столетия и усилиям трудового коллектива Завода им. Лихачёва (ЗИЛ) появился ЗИЛ-157 — один из самых живучих и надёжных автомобилей.
                Благодаря своим особенностям автомобиль сразу же получил множество прозвищ: «Трумэн», «Захар», «Колдун», «Утюг», «Поларис», «Крокодил».
          Неприхотлив и прост в эксплуатации. Запускался от заводной ручки, что называется, «с полуоборота». Проходимость высочайшая — проползал там, где другие марки автомобилей сидели на мостах. Единственным недостатком было то, что крейсерскую скорость не развивал. Одним словом - прелесть машина!
(Гарри Трумэн был президентом Америки в течение восьми лет и умер в возрасте восьмидесяти восьми. Этот автомобиль прослужил Вооружённым Силам тридцать семь лет и до сих пор часто встречается на дорогах нашей страны.)
 А теперь сама история.
 
          После окончания танкового училища Лёшке Копылову повезло сказочно — попал служить в гвардейский танковый полк. Не куда-нибудь, а заграницу, в Группу советских войск в Германии (ГСВГ), на должность командира танкового взвода. Окружающее его в значительной мере отличалось от того, что видел у себя на родине. Удивительная чистота, педантичный порядок, аккуратно и однообразно побеленные стволы деревьев вдоль наичистейших асфальтированных дорог.
 Лёшкин батальон оказался на полевом выходе, на полигоне, и к концу недели планировался вернуться в пункт постоянной дислокации. Так что ни личного состава, ни техники Лёхе увидеть пока не удалось. В ожидании он ходил с удивленно-расширенными глазами и открытым ртом от этого нового и пока непознанного.
   Ходил до тех пор, пока не попался на глаза заместителю командира полка по тылу и не получил задачу съездить завтра старшим на машине до групповых складов. Загрузить краску, другие материалы для ремонта казармы и вернуться в часть.
 
 Главное, что понравилось Лёхе, это то, что получать имущество и грузить машину будет начальник вещевой службы полка, который уже находится там. А Леха просто прокатится старшим, рядом с водителем, глазея по сторонам расширяя кругозор.
 
     Но не всё так просто, как думал Лёха. Получив путевой лист на запланированный для поездки автомобиль, вместе с водителем битый час просидели на инструктаже у начальника автомобильной службы полка в классе безопасности движения. Много узнал интересного, и даже стало страшновато.
 
 Когда расписывался в журнале инструктажа и получал справку старшего машины, его взгляд встретился с начальником автомобильной службы. «Что, лейтенант, в первый раз? Небось, страшно?» — спросил он. «Следи, чтобы водитель соблюдал скоростной режим и держался правой стороны дороги, и всё будет в порядке!»
Начальник автомобильной службы взял путевой лист, взглянул в него и улыбнулся: «Ну, за скоростной режим можно не волноваться! Машина, конечно, зверь, но не летает. Можно сказать, завершающий рейс! Водитель опытный, в части на ней два года прослужил, знает родную до самого винтика. Я спокоен!»
             В восемь тридцать утра следующего дня, сидя в кабине на месте пассажира старенького, как дедушка, видавшего много чего на своём веку, пропахшего бензином и маслом автомобиля, Леха чувствовал себя некомфортно. Остальные машины — «Уралы», «ГАЗ-66», «ЗИЛ-131» — сверкали и блестели заводской краской, радовали глаз. А эта, местами потёртая временем и поеденная ржавчиной, скромно подползала к воротам КПП. Рыжий и конопатый сержант с открытой улыбкой распахнул ворота части, громко крикнул: «Счастливого пути! Старикам везде у нас почёт!» — и отдал честь. Пашка, так звали водителя автомобиля, высунулся из окна и весело крикнул: «Счастливо оставаться, товарищ истребитель!» Через два-три поворота машина выкатилась на шоссе и по правой полосе продолжила путь.
 
             Леха с Пашкой оказались ровесниками и земляками. Только Леха из Омска, а Пашка с Алтайского края. Службу сержант оканчивал. Со дня на день должен был прийти приказ министра обороны об увольнении. Пашка два года прослужил водителем на этом автомобиле и с таким удовольствием и любовью говорил о нём, как о родном и близком человеке.
 
   «Вы думаете, товарищ лейтенант, что этот старый автомобиль не годится для дороги? А я с вами не соглашусь! Да, он выпущен более двадцати лет назад, в 1958 году, и его скорость не очень высока — не больше шестидесяти пяти километров в час. Но зато он надёжный! Всё работает отлично и никогда не подводит».
Обратили внимание на рыжего сержанта на КПП – друг мой, Сашка.   Был лучшим водителем артиллерийского дивизиона, машину водил классно! Перевооружили дивизион. Автомобили новые подогнали — «Урал-375». Мощнейшие машины! Немцы их боятся, даже пословица есть: «Посмотри налево, посмотри направо — нет ли русского «Урала»!» Топливо жрёт! Мама не горюй! Но и скорость набирает быстро! Так вот, отправили Сашку с одним старшим лейтенантом на полигон. Где-то в школе проходили, не помню, кто сказал: «И какой русский не любит, а Сашка тем более, быстрой езды?»

«Гоголь», — напомнил Лёха. «Точно, Гоголь! И как забыл!» Так вот, летят по автобану со скоростью ветра. Старший пытается Сашку на место поставить. Всё ему: «Тише, да тише!» А тот сам с усам. Два года уже прослужил — мастер! Старший и говорит: «Подтормаживай! Видишь, впереди светофор давно зелёным светом горит! Мигать начнет, а как подъедем, красным загорится. А Сашка в ответ: «Да не бойтесь, товарищ старший лейтенант! У меня тормоза железные!»
 
   Прав был старший, как подлетели, так в аккурат и «красный»! А перед светофором три «Трабанта» один за другим — «в линеечку, друг другу в затылок». Сашка по тормозам раз, два... Только с третьего качка и остановил машину! Да только поздно! Никто из людей не пострадал, только корпуса у «Трабантов» рассыпались.
(Их из пластика делают. Вот видишь, жёлтенькая машинка обогнала, внешне вроде ничего. Красивая! Это «Трабант» и есть.)
 Ну и вот! Приехал наряд полиции. Осмотрели. Протокол составили. Записали данные и Сашки, и старшего, адрес части. Убедились, что машина исправная, и пожелали счастливого пути! Едут дальше.
 Сашка молчит, вину чувствует! А старший пилит: «Я ведь предупреждал! Заранее говорил! А ты всё — тормоза железные! Голова чугунная, а не тормоза железные! Где тормоза железные?» А Сашка возьми и нажми! «Оп» — и «Урал» как вкопанный посреди дороги! А под ним три «Трабанта», сзади ехавшие один за другим! Наряд полиции оказался тем же. Так что с оформлением протокола справились быстрее.
Интересная была картина возвращения в часть. Представляете, «Урал-375». Перед ним полицейская машина с «мигалкой» и сиреной. По бокам и позади полицейские на мотоциклах. Торжественно! Жаль, оркестра не было! Вот теперь и прилипло прозвище «Истребитель «Трабантов». Бывает, конечно, тормоза подводят! За ними глаз да глаз! На «ГАЗ-66» — там тормоза гидравлические — иногда жидкость из-под манжет подтекает. На «ЗИЛ-131» воздух из тормозной системы может выйти! А какой-то мудрый на «Урал-375» совместил и воздух, и жидкость, и механику! Не одно, так другое из строя и выйдет!
              А наш «Трумэн» за два года ни разу не подвёл! Ломается, конечно, не без этого. Но и ремонтируется просто: где проволочку, где верёвочку подвяжу, скручу и до части без посторонней помощи дотяну! А там уже капитально сделаю! Так за разговорами быстро доехали до групповых складов, получили честь по чести: и краску, и вёдра новенькие, блестящие, аж глаз на солнце режет, и в обратный путь.
               И снова разговор пошёл о машине. «Сколько раз старый Трумэн выручал! Через его старания однажды отпуск с выездом на Родину заработал. Проходили тогда совместные с немцами учения. С Трумэном тогда в хозяйственном взводе артиллерийского дивизиона числились. А погода была отвратительная — грязища! Тягачи ЗИЛ-131 буксуют, в грязи вязнут. А задачу поставили первую батарею дивизиона как раз на том самом высоком пригорочке развернуть! Хоть плачь, а задачу выполнять надо! Вот он, родимый, и помог! Колёса я приспустил, чтобы площадь опоры была больше. Орудие зацепили, и он, миленький, как «Краб», неспешно, пыхтя-сопя, в горочку и затащил, а за первым и второе, и третье! Благодаря «старичку» на родине побывал, мамку порадовал!» — улыбнулся Пашка.
          Неожиданно из-под капота повалил пар, лобовые стекла запотели. «Что это? Никак захворал!» — пробурчал Пашка и, приняв на обочину, остановил и заглушил машину. «Радиатор прохудился. Сейчас трубку заглушу, и дальше поедем!» «Старикан» выносливый. «Подлатаем и поедем», — сказал Пашка и полез за ключами. «А Вы, товарищ лейтенант, выставите сзади метров за двадцать знак аварийной остановки».
    И Пашка оказался прав. Через десять минут достал из-за сиденья пусковую рукоятку. «Нет, не подумайте чего плохого, товарищ лейтенант! Стартер исправный и рабочий! Просто очень нравится с рукоятки заводить!» Слегка толкнул вниз, и двигатель зашептал, зашелестел, запел. Трубку заглушить качественно не удалось, и поэтому вода тоненькой, еле заметной струйкой продолжала подтекать из радиатора.
            Тронулись, через некоторое время Лешка понял, почему ЗИЛ-157 иногда называли «утюгом». В данный момент он действительно напоминал утюг, из-под которого кверху вырывался пар, а он медленно, но уверенно продвигался вперёд.
           По левой полосе вровень с «Трумэном» двигался открытый, сияющий никелированными деталями кабриолет. Группа молодых немцев, сидящих в машине, бурно и со смехом что-то обсуждали, посматривая в сторону Пашкиной машины.
 
 
 
 «Жаль, в школе немецкий не учил», — с горечью в голосе пробурчал Пашка: «Знал бы, о чём это они так возбужденно лопочут!» "Да и так ясно, к бабке не ходи, над нами и над машиной нашей! Хотя и английский изучал, но и так, без словарей понять можно", — проговорил Лёха.
Пашка нахмурил брови и, изобразив угрожающий взгляд, спросил Лёшку: «Как думаешь, они испугаются?» — после чего посмотрел в окно на «Кадиллак». Автомобиль непрошеных наблюдателей с визгом пронёсся по асфальту и скрылся за горизонтом. В кабине раздался смех.
Стрелка на приборе температуры воды медленно приближалась к отметке сто градусов, пар из-под капота валил, как на паровозе, не хватало только свистка.
 «Да не волнуйтесь, товарищ лейтенант, доедем! Тут осталось километров пять! Вот за тем поворотом у кафе придорожного остановимся, водички в радиатор дольём. Передохнём, «Трумэн» остынет, и прямиком в часть».
 
 За поворотом на стоянке сиял никелированный «Кадиллак». Весёлая компания сидела за столиком в тени аккуратненькой террасы, попивая пиво и закусывая сосисками. Их весёлый разговор был прерван неожиданно выползшей из-за поворота окруженной облаком пара шипящей и скрипящей машиной, которая перед стоянкой конвульсивно задергалась, зачихала, но заехала и встала.
 Водитель со старшим выбрались из кабины. Машина ещё пару раз вздрогнула и окончательно затихла. Пашка, не смотря в сторону соглядатаев, быстро с обеих сторон открыл створки капота, вытащил из кузова старую затёртую телогрейку, накинул на пробку радиатора. Запрыгнул на бампер с криком: «Поберегись!» — открыл пробку. Пар с хлопком и громким шипением вырвался наружу.
             В это время на террасе стояла напряжённая тишина. Но после того как пар вырвался наружу, вновь послышался заразительный женский смех и бурное обсуждение происходящих событий.

              «Товарищ лейтенант, сходите к колонке, умойтесь, отдохните маленько. Жара ведь стоит. Я пока машину осмотрю. Пусть наш дедушка Трумэн постоит, охладится. А там водички в радиатор дольём и прямиком в часть!» Пашка посмотрел на пустой прозрачный топливный фильтр, подёргал рукоятку бензонасоса — бензин не поступал! Открыл крышку бензобака — бензин есть! А вон и причина! Ясно — сейчас поправим!
 
 
 — Товарищ лейтенант, у машины в топливном баке фильтр заборный отвалился. И бензина достаточно, а до трубопровода не хватает! Можно, конечно, покопаться, вытащить трубопровод, надставить куском шланга. Думаю, воды полведёрка в бензобак долью, уровень поднимется — до части хватит, а там разберусь!
 
 — Делай, как знаешь, — согласился Лёха: «Лишь бы без приключений доехать!»
 
 
 
 Ловко запрыгнув на колесо, Пашка опустил руку за борт кузова и достал оттуда сияющее новизной оцинкованное ведро. Спрыгнув на землю, уверенной походкой, улыбаясь и радуясь окружающему миру, направился к колонке. Леденящая свежестью, искрящаяся на солнце мелкими брызгами вода с шумом ударилась о дно ведра.
 
      Горловина радиатора машины с наслаждением поглощала эту живительную влагу, урча от наслаждения и булькая, пока удовлетворённо не наполнилась по самую горловину. «Одно дело сделано, приступаем ко второму!» Пашка закрыл крышку радиатора и вновь направился к колонке. Набрал второе ведро воды, подошёл к машине, открыл бензобак, вставил в его горловину старую мятую-перемятую воронку. Посмотрев по сторонам, поднял ведро на уровень глаз. Как бы пробуя на вкус, сделал из ведра несколько глотков ледяной прозрачной воды… И вполне удовлетворенно заметил: «Ничего, вроде пойдёт!» Начал медленно и аккуратно лить в бак…
Смех на террасе неожиданно смолк. Там чувствовалось замешательство. Подбежал долговязый и худой немец и начал лопотать на своём немецком Лёхе и Пашке, показывая то на машину, то на бензобак. Ничего не было понятно. Только в каждом предложении слышалось: «Wasser, Wasser!» То с удивлением, то с восхищением.
   «Васер» — это по-ихнему вода вроде! — догадался Пашка. — Ну дай человеку попить! Мы ведь не жмоты какие-нибудь, — подсказал Леха. Немец взял в руки протянутое ведро, понюхал с сомнением и вопросительно произнёс: «Васер?» Пашка усмехнулся: «Конечно, васер». Взял ведро из рук немца и, сделав пару глотков, вернул назад. Немец последовал его примеру. И что-то невообразимое стало происходить с ним. Восхищенно прыгал вокруг машины и выкрикивал: «Васер! Гут! Гут! Васер!»
         «Да он, товарищ лейтенант, воды, видимо, никогда не пил! Всё пиво да пиво! А тут попробовал вот, и понесло!» — со смехом констатировал Паша. «Милок, ты к нам в Алтайский край, в село Енисейское наведайся, вот там ключевая, серебряная вода — действительно гуд!»

     Подкачав бензонасосом, убедившись, что фильтр наполнен, Паша закрыл створки капота и вставил рукоятку. Окружившие немцы что-то лопотали по-своему, поглаживая машину. О чём говорят, непонятно, потом кто-то из них показал пальцем на машину и по-русски спросил: «Имя?»
«А ну так бы и спросил, я бы сразу понял», — сказал Пашка - Трумэн, Захар по-нашему!»
 «Вассер! Гут! Америка?» — уточнил долговязый.
 «Вассер, конечно, гут! Но только Москва. Завод имени Лихачёва!» Пашка без усилий толкнул вниз рукоятку, и дедушка Трумэн зашептал…
      Рядом с Пашкиной машиной параллельным курсом двигался сверкающий «Кадиллак», из которого доносились восхищенные возгласы: «Васер! Гут!» И сжатые кулаки с оттопыренным пальцем вверх. Трумэн свернул от трассы и остановился у КПП части.
Пашка на минуту задумался, замолк, а потом вдруг рассмеялся таким заразительным смехом!
«Только сейчас дошло! Это ж они подумали, что наш Трумэн на воде работает! Ох и темнота — эти немцы! А всё это от того, что всё у них есть! И соображать ничего не надо — бери да пей!»
На секунду задумался и вдруг ни с того ни с сего: «А у мамки в огороде черёмуха цветёт!»
Ворота КПП открылись. Бензин кончился.