Мосты, которые нас разлучают

Мосты, которые нас разлучают

«Бегущий к паровозу небосвод
Содержит все, что сказано и скажут». Б. Пастернак. Спекторский

Поезд мчался в даль, которая была Стиву ближе, чем то, что находилось рядом, роднее, чем те, кто окружал его долгие двадцать лет жизни. Вечер в окне вагона преображался на глазах, приобретая тёплые радужные очертания. Вот она родина. Единственная. Та, что маячила в его сновидениях и заставляла задыхаться от разлуки. В снах он всегда куда-то летел. Летел совсем низко над землёй, и когда руки уставали парить, он опускался на берег арыка. Мутная вода согревала его ноги, когда он брёл по арыку, нащупывая знакомые неровности, скользя по илистому дну, брёл в поисках родного берега. В конец измученный, Стив неизменно крепко засыпал. По утрам он силился вспомнить о своих похождениях и полётах во сне, но помнил только об ощущениях  растерянности. Не хватало второго дыхания, которое мог бы ему дать только родной дом.

Впереди маячили знакомые места. Виделось то прежнее, что непонятной силой возвращало к жизни, наполняло счастьем безмятежного существования. На какое-то время выстраиваемые разлукой образы утратили свою яркость, и Стив провалился в небытие…

Утром в дверь купе постучали. Проводник протянул ему миску горячего плова. «Это мне? Рахмат, Рашид…».- «Ты возвращаешься из далёкого Оснабрюка на родину, значит, и ко мне домой. Угощайся!» - смуглое лицо Рашида осветила добрая улыбка.
Стив, обжигая губы пловом, густо сдобренным зёрнами граната, почувствовал очередной приступ меланхолии. Радушие Рашида отражалось в его карих глазах, и на душе  Стива становилось тепло. Как объяснить причину такой доброты,- думал он. Такое радушие – одно из самых лучших качеств человека, которое объединяет людей всех национальностей. Это тот мост, те логические ступени, которые всегда приведут к истине самого существования на земле. А сколько людей в мире тратит всю свою сознательную жизнь на поиски этой истины. Таким бывает мост детства, юности - мосты родного дома. А вот и он – такой огромный в детстве, запылённый  и усыпанный сажей - мост над железной дорогой, мост его родного дома…

Сразу припомнился случай, как он восьмилетним мальчишкой спешил к этому мосту по сухой обветренной дороге, пыльной, словно десятилетия не знавшей сезона дождей. Поднимался по решётчатому настилу  ступеней и затем долго шагал по  железобетонному полотну. Внизу маневрировал паровоз с грузовым прицепом. Дыхание железного зверя было прерывистым и мощным и распространяло по всей округе  резкий специфический запах. Паровоз отчаянно свистел, пыхтел и разбрасывал на десятки метров от себя искры. И как ни старался Стив, всё же он угодил в это искрящееся облако, и частички  гари засорили ему  глаза.  Быть может, оттого он так и не научился видеть главное?...

Там, за мостом,  до боли знакомая дорога. Он узнавал и не узнавал покосившиеся дома и вытянувшиеся тополя, разросшийся тутовник и заросли жимолости и барбариса. Арык вдоль обочины так же отчаянно бурлил и торопливо убегал к той чинаре, под сводом которой притаился топчан и, очевидно,- он верил, верил в это, да и разве можно было в этом сомневаться – над топчаном по-прежнему витал тот дух, дух их детских игр, затем признаний  и тяжёлого расставания в разлучные девяностые…
Калитка скрипнула. Постаревшая тётя Рина запричитала что-то бессвязное. «Нет её, моей любимой курочки…моего птенчика. Давно уж нет. И ладно бы здесь, а то ведь в Ленинграде…в той новой жизни  -  лучшей жизни - умерла. А я, как видишь, жду, жду, когда наступит тот день, и я смогу её обнять в раю…». Она горько заплакала. « А ты, видно, слишком долго собирался к нам. Будешь ехать назад через  Ленинград, навести её дочь…Ой, что ж это я – твоя она дочь…твоя…Наташенька. А, возьми-ка на память от меня, старой, сувенир. И пусть он, как талисман,  хранит тебя».  Она торопливо вытащила из кармана заношенного платья миниатюрную фарфоровую курочку с отбитым крылышком и протянула ему дрожащей рукой…

В утреннем Санкт-Петербурге дверь в коммунальную квартиру открыла Наташенькина соседка. Она-то и сообщила ему, что Наташенька уже несколько лет проживает в Германии. Вышла замуж и растит сына Стива. Вот только город она не запомнила: то ли Оффенбрюк, то ли Оснабург.

Днём такси мчало Стива на Витебский вокзал. Серое небо полоскало город в моросящем тумане  и ни о чём не догадывалось. И только миниатюрный фарфоровый талисман  в нагрудном кармане хранил тепло солнечного прошлого и наполнял сердце Стива убеждённостью, ибо знал о его заветном желании…

https://www.youtube.com/watch?v=4QB7ugJnHgs
Rachmaninoff Prelude in g minor op. 23 #5