К вопросу о безумии

Не дай мне Бог сойти с ума...
А.С. Пушкин

Как недавно оказалось, вопросы человеческого безумия или просто душевной болезни(разве это одно и то же?) волновали меня с раннего детства.
Все дело в том, что у меня в соседях был шизофреник дядя Сережа. Замечательный человек, очень добрый и внимательный, всегда со мной играл, что-нибудь мастеря для меня. Но раз в полгода у него происходили приступы. Начинались они  незаметно, но всегда одинаково. Сначала он начинал много времени проводить на крыльце своего дома, опершись на перила, смоля свой "Беломорканал" одну папиросу за другой. Куря,  дядя Сережа начинал говорить больше обычного. Через пару дней ему уже не требовался слушатель, он просто безостановочно и без перерыва на сон, не покидая свой "пост" что-то говорил и так же безостановочно курил. Еще через пару дней из-за этого постоянного  говорения, превращавшегося  в бессмысленное бормотание, у него изо рта начинала идти белая пена. Это был сигнал. Приезжали санитары. Обычно они не справлялись и вызывался еще наряд из дежурной части на помощь. У дяди Сережи в период обострения просыпалась какая-то неимоверная  физическая сила, что даже вчетвером санитары и милиционеры его не могли скрутить. Приходилось даже моему отцу участвовать в этом не самом приятном мероприятии. Сосед по-медвежьи ревел, разбрасывая по сторонам рослых парней.  Но видимо, авторитет или просто добавочная сила моего отца помогала довершить начатое. Дядя Сережа, наконец, обмякал, позволяя себя связать и загрузить в санитарную машину. Через месяц он возвращался такой же добрый и веселый как и был, а спустя полгода все повторялось вновь.
Дом моих родителей и дом дяди Сережи смотрели друг на друга, поэтому эту картину я наблюдал в полном объеме, выглядывая из окна или даже выбегая на крыльцо посмотреть на сумасшедшего богатыря.
И меня, конечно, интересовал вопрос, куда так надолго отвозят моего замечательного, но странного соседа.
Психбольница была рядом, на соседней улице, одному идти туда было страшно, поэтому я шел туда в компании своих друзей. Почему-то доступ на территорию лечебницы для душевнобольных был достаточно свободный. Мы пробирались во двор, медленно брели вдоль окон, заглядывая в них. Я надеялся увидеть там дядю Сережу, но так ни разу, по-моему, и не разглядел за мутными стеклами.
Видимо, в гуманитарных целях одна из комнат диспансера летом стояла с распахнутой дверью с натянутой в виде мелкоячеистой решетки проволокой в проеме. Мы почему-то считали, что это комната для буйных. Мне запал в душу горестный вдумчивый взгляд погружённой в себя женщины с распущенными волосами, вцепившейся скрюченными пальцами в стальные нити... Наконец, обнаружив пацанов, охрана изгоняла нас, но мы снова и снова крались в эту "психушку". Спустя годы один из моих попутчиков в таких прогулках оказался сам постояльцем этого заведения...
Еще раз я испугался, но тогда не за свой еще разум, когда перепивший отец пришел от нашего родственника. Как он дошел до дома я не знаю, потому что папа не понимал, где находится. Я пытался уложить его, но он упорно стоял на месте, не двигаясь и мыча какую-то татарскую песню. Я просил его лечь хотя бы на пол, но он непонимающим взглядом посмотрел на меня и сказал: "Тут же вода...". Однако, разведя руки в стороны, "нырнул" и лег. Я всю ночь не спал, карауля отца и слушая его пение, больше похожее на стон.
Будучи учащимся 7 класса, я попал в трудовой лагерь(когда-то же приучали детей к труду). Тогда тоже произошел со мной смешной, но непонятный для меня  до конца до сих пор случай. По всей видимости, уснув в чужом вагончике, я был неожиданно кем-то поднят с постели призывом возврата в свое жилище, и, как сейчас сказали бы, впал в измененное состояние сознания. Сам я ничего не помню, знаю об этом со слов одноклассников, которые и позднее рассказали мне о том, что произошло. Я, не понимая, где и зачем я нахожусь, никого не узнавая, несколько минут был поводом для всеобщего смеха. И только в последний перед пробуждением момент, кого-то узнав, произнес фразу, на год ставшую в нашем классе классической: "Серега, пошли отсюда, здесь одни дураки собрались!" И резво полез на второй ярус кроватей, откуда минутами ранее спустился.

Может быть я никогда бы не вспомнил эти детские впечатления, если бы не один случай, произошедший со мной несколько лет назад.

Мой возраст тогда приближался к критическим 30-ти годам, я был не женат. Работал преподавателем в каком-то ужасном ПТУ, перебиваясь случайными заработками на стройке в двухмесячный учительский отпуск. Все бы ничего, но вопрос женитьбы меня достаточно сильно волновал, тем более, что у меня никак не складывались отношения с женщинами.
Я, будучи, как я думал, психологом по жизни, никак не мог понять, почему.
Решился, хотя это было  волнительно, пойти к достаточно известному в нашем городе психотерапевту, ну назовем его, скажем, Иваном Ивановичем.
При записи на прием по телефону я медсестре достаточно внятно объяснил причины, однако, на предварительной встрече с Иваном Ивановичем, пряча от его проницательного взора свои глаза,  я почему-то распушил хвост и заявил, что причиной моего прихода к нему является мое неумение зарабатывать деньги. Помолчав, он сказал, что никак не сможет мне помочь, предложил не приходить к нему, однако адрес проведения психотерапевтической  группы почему-то назвал.
Я, будучи самоуверенным, правда уже не юношей тогда, заявился в кабинет в ближайший же четверг.    
Попытавшись о чем-то заговорить в кабинете, где все напряженно молчали, я, осекшись, замолчал, увидев как строгий и неприступный Психотерапевт вдруг спрыгнул со своего кресла и, скрестив ноги, уселся на полу, став  в упор, но  улыбаясь меня рассматривать. Впрочем, не буду описывать психотерапевтическую практику, я думаю, это может быть интересно только профессионалам.
Скажу только, что кабинет меня увлек. Я ехал туда через полгорода как на праздник, естественно не пропуская ни одной группы. Я чувствовал интерес к себе не только со стороны Ивана Ивановича, но и от всех, приходящих в кабинет. К концу моего бегства из группы, достаточно большой кабинет набивался битком. Впрочем, сейчас я думаю, дело было вовсе не во мне, просто так совпало.
   В какой-то момент предельная ясность этого мира ярко вспыхнула в моем разгоряченной голове. Проснувшись как-то ночью, я осознал, насколько этот мир прекрасен и интересен. Бросив все дела, я бродил среди большого человеческого скопления(театры, выставки, дорогие рестораны) и разглядывал людей, осознавая, что могу подойти к любому из  них и рассказать всю их жизнь, может быть,  ошибившись лишь в некоторых деталях.
И тут мы с Иваном Ивановичем рассорились. Почему, не суть важно. Это совсем личное. Самое главное, я решил, что он заблуждается, что лечить людей надо совсем не так, точнее не совсем так, бросил кабинет и больше там до сих пор не появился.
До меня дошли слухи, что Иван Иванович интересовался моим внезапным исчезновением, но это еще более меня укрепило во мнении, что я прав.
Помимо этого, накануне или сразу после Побега я прочел трилогию, или даже больше, Сергея Лукьяненко про ночной, дневной и еще какой-то дозор, и мне постепенно стало казаться, что я какой-то "иной", пришедший в этот мир с некоей миссией, которую еще не знаю, но вот-вот узнаю ее. Я, как мог гнал эти мысли, но они упорно возвращались вновь и вновь. Не до конца, но всё-таки смирившись,, я решил что скоро должна будет произойти какая-то инициация и время ее стремительно приближается. Единственное, я никак не мог для себя разобраться, какой я "иной", светлый или темный. Мне казалось то так, то иначе...
Приближался же новый,  2005 год, я был по-прежнему одинок, но это теперь совершенно не волновало меня. Помимо решения вопроса о моей "инакости", я еще мучительно решал вопрос о своей Миссии, и тоже никак не мог ее определить...

У меня с моими студенческими самыми лучшими друзьями есть традиция. Мы уже много лет в новогодние длинные выходные встречаемся для того, чтобы пообщаться и поиграть в преферанс. Ну и повыпивать конечно. Я, в общем, не выпивоха, хотя и не прочь, но в такой теплой компании за интеллектуальной игрой, вспоминая множество смешных моментов из нашей совместной пятилетней жизни в общежитии ну просто грех не выпить.
В тот зимний вечер мы решили собраться в моей  недавно приобретенной квартире. Я к тому времени бросил преподавательскую работу, которая не приносила мне ничего, кроме потраченных нервов, сосредоточился на зарабатывании денег в строительстве, сколотил бригаду и вот даже купил квартиру в ипотеку.
Утром того же дня меня разбудил звонок в дверь. Соседка с верхнего этажа просила денег на похороны умершей жительницы нашего подъезда, кто сколько может. В моем кошельке из мелких купюр нашлась только "десятка", которую я виновато и дал ей, поинтересовавшись, а где же сама покойница. Покойница, оказывается, ждала завтрашнего выноса этажом выше, возможно прямо над моей квартирой.
Включив по телевизору новости, я узнал, что сегодняшней ночью произошло крупное стихийное бедствие в одной из восточных стран.
Но как бы то ни было, надо было готовиться к встрече друзей.
Заранее были закуплены пельмени и выпивка, стол поставлен по центру кухни, преферансная "пулька"  расчерчена и спокойно ожидала своей участи вместе с остро отточенными простыми карандашами.
Наконец, все собрались. Четверо друзей, назову их только по именам: Дима, Миша, Ринат и я. Выпив предварительно несколько рюмок, закусив их пельменями из огромной кастрюли, мы заняли места согласно выпавшим картам.
 Нельзя нас назвать истинными игроками в преферанс, я думаю, наш уровень игры чуть выше среднего. Ну, за исключением Димы, играющего в эту игру с детства каждый четверг. Особой цели выиграть ни у кого из нас нет, хотя выигрыш всегда приятен. Собираемся мы так достаточно редко, и деньги выигранные и проигранные просто перетекают из кармана в карман, сохраняя некий баланс и позволяя нам оставаться ни на кого не в обиде.
Но в тот вечер у меня карта, что называется, "пошла". С каждой раздачей мой пока еще виртуальный выигрыш(пока игра не закончена и "пулька" не посчитана, никто не знает точной суммы выигранных или проигранных денег) рос как на дрожжах. А у нас традиция, в случае крупного розыгрыша, типа "мизера" или "девятерной", обязательно нужно выпить "по маленькой", "чтоб всем так везло". Чуть ли не через раз мне приходилось вставать из-за стола и предлагать выпить за свою удачную карту, что все, за исключением Рината, соблюдающего исламские традиции, с удовольствием и делали.
И тут опять раздался звонок в дверь. Неожиданно приехал, причем без предварительного звонка,  еще один достаточно редкий участник нашего дружеского преферанса, которого мы иногда приглашали в случае, если кто-то из нашей четверки не мог приехать. Об имени его я умолчу.
Этот товарищ, которого и другом особо назвать нельзя, человек с не очень удачной судьбой. С работой у него никак не клеилось, он женился, развелся, потом опять женился, родил ребенка.  В тот  год он опять жил один, тоже перебиваясь случайными заработками, сдавал каким-то алкашам одну комнату в своей трехкомнатной квартире, ну и пил, конечно. В тот вечер он приехал не с водкой, а с небольшим пакетиком и пачкой папирос. Привез он с собой в,  по мнению некоторых, в общем-то безобидный "натурпродукт" под общеизвестным названием марихуана.
Все благоразумно отказались от предложения "покурить", только лишь я, разгоряченный удачной игрой и смесью водки с коньяком, согласился на пару затяжек, предполагая что  они  совершенно безобидны. Товарищ, которому после курения сразу стало скучно с нами, сосредоточенными на игре, достаточно быстро уехал, мы же продолжали "писать" пульку.
Кому-то пришла идея заказать пиццу, что и было сделано.
Вот тут-то все и началось!
 Перед самым приездом курьера в квартире у меня погас свет. Попытка что-то выяснить не увенчалась успехом, света почему-то  не было только в нашем подъезде. Через несколько минут свет так же неожиданно вернулся, но только мы собрались, уже изрядно пьяные, продолжить игру, раздался звонок в домофон. Приехала пицца. Курьер мне сразу не понравился. Маленький, плюгавенький, быстро и много говорящий, в желтой куртке.
И тут до меня резко дошло: это же черт! Мое подозрение подтвердилось, когда я посмотрел на номер телефона курьерской службы, написанный на коробке с пиццей. В номере, состоявшем из шести цифр пять были "шестерками" и один ноль. Когда же мы пересчитали сдачу и оказалось, что он нас обсчитал, мне и вовсе все стало предельно ясно. Я резко протрезвел и мы опять сели за стол, обсуждая как наказать этого, как мне казалось, лже-курьера.
Тут карта мне пошла еще лучше. "Ясный" мой разум отслеживал каждое подрагивание кончиков пальцев моих друзей и каждый их взмах ресниц и бровей, что позволяло мне легко догадываться о силе их карты. Затем, приглядевшись, я увидел на голове Димы непримятый раздваивающийся хохолок волос...
 "Ого! Неужели тот самый давно ожидаемый час настал?!", подумал я. Тут до меня начало "доходить":  "Мои  друзья - это  "иные", и всегда были ими, и вот наступило время инициации". Мне стало не до игры, которая, впрочем уже завершалась. Я стал еще внимательнее приглядываться к ним, пытаясь разобрать "темные" или "светлые" мои "друзья-инициаторы". Учитывая ночной тайфун, погасший свет, пиццу, да еще и покойницу над моей головой, ответ напрашивался сам собой.
Наконец, игра завершилась, но меня обуял некий страх, что все прошло не так как надо и я попросил одного из своих друзей остаться и переночевать в моей квартире, благо места было достаточно.
Я всю ночь не сомкнул глаз. Я сейчас не помню о чем я думал и что делал, видимо, мучительно продолжал решать вопрос о темных и светлых "иных". Утром ненадолго заснул, но вскочил как ошпаренный, вспомнив в силу своей гиперответственности, что у меня есть какие-то дела по работе.
Но это был еще не конец. Выйдя из подъезда, я стал внимательно осматриваться и во всех редких прохожих(праздники же новогодние, все спят) начал видеть тех самых "иных". Необычайно расширившимся периферийным зрением (мне казалось, что у меня на затылке выросли глаза), в почти всех проезжающих мимо автомобилях, точнее в их номерных знаках я видел   одну, две и даже три "шестерки". Женщина в длинной черной норковой шубе и еще более черным маникюром, стоявшая на кассе у меня за спиной(я зачем-то заходил в банк), которую я видел своими "затылочными" глазами, излишне внимательно меня рассматривала и нервничала...
В общем-то, постепенно возбуждение стало стихать. Я начал трезветь и в силу своего чувства юмора и научности склада ума, стал обращать внимание не только на "иных", но и простых смертных, которые отнюдь не хотели меня "инициировать", скорее даже сторонясь меня. Мне стало их жалко и я решил, что ну и Бог с ней с этой "инакостью". Останусь-ка я просто человеком.
Через год  вернулся на преподавательскую работу, не бросая при этом своих "калымов".
Иногда за преферансом я осторожно рассказываю  друзьям о том вечере, они дружно смеются, но мне не верят, думая, что я все придумал. Может быть и так...