Далеко на восток

                Далеко на Восток


      Путь из ниоткуда в никуда длится бесконечно, путь от Москвы до Владивостока длится 9 часов, при этом, практически, пересекаешь всю страну с Запада на Восток. Ранее, подобные рейсы на Дальний Восток выполняли самолёты ИЛ-62, длинные 53м, но очень тесные, как ни как, на борту размещалось 186 человек, мне, как раз, «повезло» летать в этом количественном составе. Чуть позже, конструкторы, а точнее «Аэрофлот», сжалились над людьми и создали более комфортные (если можно так сказать) условия сократив число мест до 168 (хоть ноги можно было протянуть вперёд). Столь длительное время находиться в позе эмбриона в замкнутом пространстве, да плюс прибавьте смену часовых поясов и у вас в глазах появится полная картина человеческого «несчастья».  Невольно в голову пришла мысль о сравнении «нынешнего и прошлого», беспосадочном перелёте В.Чкалова в 1936 году по маршруту Москва – Петропавловск-на-Камчатке, полёт продолжался 56 часов! После такой мысли стало как-то легче.

      Пролетая, в ту пору, над необозримыми богатствами нашей Родины (нефть, газ, лес, полезные ископаемые), мне и в голову не могло прийти, что пройдёт немого времени, и всё это народное достояние, надёжно перекочует в частные руки (Ходорковских, Березовских, Абрамовичей, ну конечно, и наших правителей). Не уж-то, Исаак Дунаевский с Сергеем Васильевым, уже тогда думали об этом, «И сколько много езжено, и сколько много пройдено, и сколько много видено – и всё вокруг моё!», имеется ввиду, народное. До чего же прозорливы евреи! 
      Невольно рождалась мысль, почему же нас так ненавидят в мире, не уж-то мы настолько жестоки и враждебны (хотя в части жестокости можно поспорить) ко всему миру. Кто же нас любит? Никто. Мы очень богаты (за счёт природных ресурсов), а богатых редко любят, им завидуют и боятся. Нищих же не боятся, а чего их бояться? В лучшем случае к ним относятся безразлично, а в большинстве случаев их презирают.
      Поражает другое, как за такой короткий промежуток времени все богатство большой страны могло очутиться в руках узкого круга ограниченных людей, при этом, мгновенно появилось понятие «за чертой бедности». Вспомните, как жонглировали наши правители, перед лихой приватизацией, благими идеями, убеждая народ, что всё «ЭТО» делается во имя их же блага.
      В этой суматохе забыли одно, но оно, оказалось самым главным, разъяснить людям, разжевать (и старым и малым), но только честно, в чём же суть благого деяния. Что же такое за «зверь», эта приватизация, с какого конца к ней подходить, чтобы не лягнула? Или это только постижимо специалистам-экономистам, жуликам и аферистам, министрам-капиталистам и примыкающей к ним нечисти? И как следствие, возник непримиримый антагонизм между народом и правящим классом. Конфликт? Да нет, похуже. Вот теперь кушайте «ЕГО» взахлёб. Так и хочется сказать, уважаемые господа, при исполнении сложных кульбитов под куполом цирка, артистам натягивают сетку с целью безопасности, вы же начинаете головокружительные экономические эксперименты в масштабах всей страны, над пропастью, без элементарного страхования своих граждан. Результат всем известен.
 
      Леса сменяются полями, поля сменяются лесами и могучими реками России, самолёт пролетает над землёй на высоте 11 км, на такие высоты птицы не забираются, видимо нет нужды, хотя отдельные случаи бывали, когда крупные птицы (грифы) залетали и повыше, такое случилось в 1973 году над территорией Африки, Кот д,Ивуар на высоте 12150 м, но это носит, скорее всего, единичный характер. С такой высоты, в хорошую погоду, интересно наблюдать за причудливыми петлями больших и малых рек, разобраться куда они текут невозможно, можно только определить их направление, чем ближе к большому водному бассейну (море, океан), полоски рек становятся шире. Жёлтыми пятнами спелых хлебов раскинулись на многие десятки километров поля, в ожидании уборки. Лесные массивы можно отличить по тёмно-зелёному цвету, определить могучую высоту деревьев с такой высоты невозможно, также как невозможно определить и рельеф местности. Высоту гор определяешь только по снеговым шапкам покрывающим их вершины. Размеренно гудят моторы, глядя в иллюминатор, не ощущаешь скорости полёта, лишь изредка, попадаются перистые облака, как ветки большого пушистого дерева, расположившиеся в небесах. Под нами медленно проплывают большие города, как пятна жидкости неправильной формы растекшиеся на стекле и застывшие, их хорошо видно, микроскопические квадратики и прямоугольнички с такими же маленькими полосками улиц, с наступлением темноты города начинают светиться, тем самым, посылая сигналы о себе во Вселенную.   
      Путь далёкий, кто-то из пассажиров прикорнул (полноценный сон возможен только в первом классе), кто-то пытается занять себя и рядом сидящего пассажира разговором, кто-то попивает пивко, кто-то ёрзает не находя себе удобного места, у туалета собирается компания из нескольких человек, по очереди ныряющих в узкую щель туалета «курнуть» сигаретку, в целом, полёт продолжается в нормальном режиме. Спать в согнутом состоянии сложновато, можно только дремать, было бы всё так, если бы не постоянные объявления, то «проскрипели» стюардессы, иначе не назовёшь это объявление по радио, о предстоящем ужине, то командир корабля ублажает пассажиров, извещая их о высоте полёта, какой город пролетаем, температуре за бортом, то вступили в турбулентную зону, и вот этой всякой чертовщиной, тебя напичкивают, не давая покоя. Пассажиры немного оживляются, когда слышат – «Наш самолёт приступил к посадке. Пристегните ремни …».
      Граждане прибывающие в тот или иной город, будь то на железнодорожном  вокзале или в аэропорту, первым делом видят большую надпись, иногда до боли знакомую, но мало чего говорящую, например, город Владивосток. Если к этому слову добавить несколько цифр (год образования города) 1860, то у каждого что-то колыхнётся в голове – «Батюшки, какой же он старинный!».
      В то далёкое время наши мореплаватели облюбовали бухту Золотой Рог, уж очень она им приглянулась, и от штормов можно укрыться, и пресной водицы набрать можно, со временем и оборонительные сооружения возвести можно, чтобы достойно неприятеля-захватчика встречать, благо граница рядом. При существовании СССР, попасть иностранцу во Владивосток было невозможно, «Запретная зона» – пограничный пропускной режим, Тихоокеанская военно-морская база, военные судостроительные и ремонтные заводы, береговая оборонительная линия, военные гарнизоны и ещё куча всего на что иностранцам смотреть не положено. Нашим-то гражданам и то приходилось совершать некоторые формальности в отделении милиции по месту жительства для согласования поездки в приграничный город. Чтобы как-то не нарушать режим прибрежной торговли и заход иностранных судов для погрузки был построен порот Находка, неподалёку расположившийся от Владивостока.
      По роду работы, мне приходилось частенько летать на дальний Восток, либо одному, либо с кем-то из моих коллег, наше Внешнеторговое Объединение, занималось многими экспортными поставками за рубеж (уголь, нефтепродукты, металл, лес и пиломатериалы) из районов Сибири, из-за Байкала, Якутии. Поставки леса и пиломатериалов, пожалуй, преобладали над остальными группами товаров. У каждого вида товарной продукции присутствуют свои тонкости, казалось бы, чего проще спилил толстую сосну уложил её в штабель и пусть себе лежит дожидается отправки, например, в Японию. Ан, нет! Перележит круглый лес (кругляк) в штабеле, наступят тёплые деньки, проснётся жук короед – пропала древесина. Хорошо, если она оказалась «окоренной», то есть сняли кору, тогда кругляк может храниться дольше, но это дополнительные затраты, себестоимость увеличивается. Дерево без коры – жуку короеду беда, не во что упереться лапками, чтобы начать точить дерево и углубляться  внутрь.
Существует много причин которые губят первоклассную древесину, плесень (пиломатериал темнеет), влажность древесины (наступает коробление), приходилось наблюдать, при проверках в портах, чуть запоздали с отгрузками, наступили тёплые дни (весна), десятки кубометров лежат мёртвым грузом в штабелях и продать их можно только по цене дров. Помимо этого, судно загрузили оно ушло, и в порту «Получателя» обнаруживают дефекты, следом идёт претензия, иногда на большие суммы. Через Дальне- Восточные порты Владивосток, Находка, Ванино, Корсаков и другие велась многомиллионная отгрузка кубов лесных материалов в различные страны Японию, Южную и Северную Корею, Китай, Сингапур, Австралию.
      На сей раз, мы отправились в далёкое путешествие с моим другом-коллегой Юрием Колосовым – директором лесной фирмы, и кроме этого, мы захватили с собой в командировку двух молодых людей начинающих бизнесменов (Вадима и Виталия), один из которых в последствии стал моим другом, дальше его судьба сложилась так, что его бизнес стал настолько успешным, что он попал в список богатых людей журнала Форбс и стал членом Совета Федерации РФ, но это было гораздо позже. 
      В советское время любая экспортная поставка за рубеж «хоть ржавый гвоздь» проводилась только через систему Минвнешторга (монополия внешней торговли). Энциклопедические словари дают толкование понятия внешней торговли – «Введение внешней торговли на основе государственной монополии является при социализме объективной необходимостью в силу социалистической собственности на средства производства и планового ведения хозяйства» (Декрет СНК от 22.04.18 года). Таможня строго отслеживала все отгрузки товаров за рубеж и только внешнеторговые объединения имели такое право. И вот наступила долгожданная либерализация внешней торговли 1991 год. Жить стало проще, жить стало веселее. Одни таможенные тарифы устарели, новых ещё не придумали, и полетели товары через границу, как птицы при перелёте. Правда, на дорогостоящие сырьевые ресурсы ввели квоты (разрешения на вывоз), но в связи с тем, что в Минвнешторг пришли молодые «озорные» специалисты, договориться с ними не составляло труда. В энциклопедических справочниках нет даты начала крупномасштабной коррупции, развернувшейся на просторах бывшего СССР. Великая страна вдохнула полной грудью воздух свобод и демократий (вольница!) и замелькали через границу поезда, теплоходы, машины, самолёты – «Мы вам кое-что, а вы нам компьютеры, ксероксы, пуховики, джинсы, сигареты и многое другое». И таможня сыта и народ во спрял духом, некоторые, особо одарённые в южных регионах страны, через границу в Турцию, пёрли на себе по несколько аккордеонов, утюгов, транзисторов. Вот это – жизнь! (It,s a life!), как говорят американцы. Не дать не взять, угар НЭПа двадцатых годов.
      Вскорости подоспела приватизация, напористые люди предлагали «Мы вам денюжки на водочку, а вы нам, уж будьте любезны, эти бумажечки (приватизационные чеки)». Ведь надо напасть какая, бумажечек становится всё больше и больше, не прикупить ли нам (поменять на бумажечки) заводик какой-нибудь, например, «Норильский никель». На злобу дня – цитата одного политического лидера «Российская приватизация войдёт в историю как беспрецедентное ограбление народа. Этот процесс продолжается уже два десятка лет …».

      Внешнеторговое объединение «Дальинторг», в обязанности которого входило заниматься вопросами приграничной торговли с прилегающими к нашим границам стран, работало, в ту пору, с особым напряжением. Частным лицам приходилось изворачиваться, создавать кооперативы (юридические лица), получать экспортные квоты (на лес, рыбные продукты, уголь, цветные металлы) стучаться в двери «Дальинторга», добиваться разрешения на отгрузку того или иного товара. Затем быстренько, отправляться вдогонку за своим товаром в дальние страны вести переговоры параллельно с иностранными фирмами, получать «верхушку» валютной сделки, потом закупать, в основном, подержанные автомобили с правым рулём (самый выгодный товар), везти их на родину и продавать. Классика жанра Дальнего Востока. Новое время диктует новые порядки, порой, даже нелепые и, иногда, незаконные. Сейчас трудно сказать, откуда появились «красные пиджаки» это ещё не организованная преступная группировка (ОПГ), но уже способная отстаивать свои интересы, вышибать из бизнеса своих конкурентов, контролировать продажи и своевременное получение денег. Появление «красных пиджаков» становилось ярким и шумным (эту нишу заняли бывшие спортсмены), большинство мелких торговцев косо посматривали на них, но  спорить, и того хуже вступать в единоборство, было заведомо проигрышным делом. Раковая опухоль преступных группировок разрасталась, они получали большие барыши, «внушение» конкурентам с помощью рук, затягивало процесс урегулирования отношений, подошло время перестрелок – проще и быстрее, «Время – деньги». Запах больших денег, в портах Дальнего Востока быстро разрастался, жажда быстрой наживы заставила двинуться «лихих хлопцев» из других регионов страны, не заставили себя долго ждать и джигиты Закавказья (чеченцы), начали появляться трупы на асфальте, плавно приступили к партизанской войне, там взорвали джип, здесь бомбочку заложили, полквартала разнесло. Власти создавали видимость борьбы с преступностью – «Генеральный Прокурор Приморского Края взял под личный контроль …», – пишет пресса. Странные творились вещи, «Что взял, где взял Прокурор? У кого взял? и Сколько взял? …» понятно одно, что лично занимается всеми этими важными вопросами. Богатый, Приморский Край!
      
        Однако, «Делу время, потехе час» необходимо ценить жизнь и её быстротечность. Наши рабочие дела во Владивостоке завершились, и мы всей командой перелетаем в порт Ванино. Небольшой портовый городок около пятидесяти тысяч человек, вблизи него в 32-х километрах приютился военный городок  порт Совгавань, с численностью около 30 тысяч человек. Наше внимание привлёк здоровенный авианосец «Крым» стоящий на рейде, несколько лет назад мне пришлось наблюдать его на рейде вблизи Владивостока. Серо-голубая громадина поражала своими размерами и мощью, можно только догадываться, какой грозной становится этот авианосец во время боевых действий. Знающие люди говорят, что один авианосец не плавает, он выходит в море или океан в сопровождении целой флотилии так называемого вспомогательного флота, включая подводные лодки. На рейде Ванинского и Совгавани портов состоялась моя вторая встреча с морским «великаном», но поразило одно обстоятельство, если в первый раз вокруг корабля бурлила военная жизнь, из его труб вырывались клубы густого дыма, он весь дышал какой-то воинственностью, готовый в любую минуту двинуться к воображаемому или действительному неприятелю охраняя или защищая интересы Родины. То сейчас он стоял на рейде потерянный и забытый, да и дымок еле струился из трубы, со  стороны, он казался дряхлым пенсионером никому ненужным в этом «процветающем» государстве. Судьба его была уже решена, завершалась сделка по продаже его корпуса в Юго-Восточную Азию на металлолом. Пришлось услышать горькое мнение специалистов, что списание боевого корабля было преждевременным. Но как водится у нас, обосновать можно что угодно, если власти прикажут. 
      Моя же работа, сводилась к тому: проверить наличие лесных товаров к отгрузке в Японию и соответствие их качеству экспортной поставки, оформить некоторые формальности с портом. Работа не заняла много времени, она была выполнена гораздо раньше намеченного срока и местные руководители предложили слетать на вертолёте на охоту. Заманчивое предложение было принято сразу. Коллеги постарались, предоставив нам всю охотничью экипировку, включая оружие (хотя передача оружия в другие руки, вещь противозаконная!), не будем столь строги, ведь как ни как наказывать самого себя никому не удавалось. Строгий читатель скажет, «Так откажись!» и это было бы правильно, но у нас скопилось столько грехов, что одним больше, другим меньше, мало чего изменит в нашей грешной судьбе.   
      Вертолёт оказался военным Ми-8,и достаточно вместительным, помимо нас, ещё уместился снегоход, к нему впридачу сани для вывоза из леса охотничьих трофеев. Через час полёта, мы пошли на снижение и приземлились на берегу реки с маленькой свободной площадкой, среди деревьев великанов. Вертолёт своей тяжестью придавил снежный покров и сел практически на брюхо, напором воздуха вращающихся лопастей поднял пургу местного значения. Всё вокруг было занесено снегом и определить ширину реки стало сложновато, на глаз метров сто пятьдесят. Когда-то в этих местах по обе стороны реки располагалась маленькая деревенька, но уже более тридцати лет, как люди или съехали из этой глухомани или поумирали. Вокруг стояли засыпанные снегом полуразвалившиеся хаты, и лишь в одной осталась жить  старуха лет восьмидесяти, полуслепая, но с хорошим слухом, видимо природа компенсировала слухом – зрение, однако о ней чуть позже.
      Через несколько минут буран поднятый винтами вертолёта поутих и можно было различить на местности пару бараков поодаль стоящих от нас на берегу реки. Кем-то построенные бараки, предназначались для сезонных заготовителей лососёвой икры, этими помещениями также частенько пользовались охотники. Добраться до этих глухих мест можно только по реке или как мы вертолётом. Именно в них, мы и начали разгружать провиант, ящики с водочкой (а как же на холоде без неё родимой), оружие, сухие дрова, керосин и прочее. Не сговариваясь, это произошло как-то само по себе, среди нас появился руководитель, Дмитрий Павлович, он и по должности подходил (начальник управления лесопоставок), и охотник со стажем, и места эти ему хорошо знакомы, и возраст давал основания руководить нами. Дмитрий Павлович пригласил в нашу компанию главного охотоведа своего приятеля Петра Савельича, человека знающего, опытного, занимавшегося оформлением лицензий на отстрел лося и другого зверя. Остальные присутствующие, это каким-то боком близкие люди к Дмитрию Павловичу, в общем сопровождающие лица, и конечно пара лётчиков, которые не собирались охотиться, но выпить за компанию были не прочь. Вот уже весело гудит в печке-буржуйке огонь помещение набирает тепло, «за бортом» минус 17оС, Дмитрий Павлович распределил обязанности, кто-то приступил к подготовке обеда, двоих (знающих местность людей) послал выше по течению, ловить рыбу которую можно есть сырую (строганину), лётчики занимались печкой, нам дали ледобуры, лопаты для расчистки снега и указали направление куда идти бурить лёд и ловить на «самодур» рыбку. Зима оказалась снежной и последний снегопад за несколько дней до нашего прибытия постарался так, что засыпал всё что мог.
      Встал вопрос как же охотиться по такому снегу, да и зверь стоит в снегу по брюхо голодный, –  эту грустную историю поведал нам Петр Савельич, но тем не менее для гостей, он готов нарушить «кодекс» чести охотника и стрелять в стоячую мишень не давая ни малейшей возможности зверю спастись – это было бы просто убийство. Наше возмущение выплеснулось наружу и пришлось высказать неприятные слова главному охотоведу. И вот после этого, возникла новая идея, отмена охоты и переключение на рыбалку.
      Раскопать в снегу себе местечко до льда оказалось не простым делом, снега оказалось больше чем по пояс, пришлось потрудиться, но это было всего лишь полпути, сверлить ледобуром толщу льда метр с лишним сравнимо с поднятием больших тяжестей. Наконец в глубине показалась водичка, можно приступать, толстая леска с усыпанными маленькими острыми крючками без всякой наживки. Хищные рыбки не взирая, на то что крючок голый без какой-либо пищи, но движется бросаются клюют его и дальше прямым путём попадают на лёд. Кучки рыбок, около каждого рыбака, росли достаточно быстро. Просыпался азарт рыбака, вместе с ним появлялось чувство голода, снимая очередную рыбку с крючка и бросая её на лёд, почему-то перед глазами всплывала сковородка с поджаренной румяной рыбкой. Тем временем, лётчики по совместительству печных дел мастера догнали температуру в доме до уровня сауны и в одних рубашечках закусывая солёным огурчиком дружно опрокидывали по полстаканчика исключительно во внутрь. Настроение у них улучшалось прямо на глазах, и казалось, в этот момент попроси у них разрешения покататься на вертолёте – дали бы! Прозвучала команда подтягиваться к дому, вдалеке затарахтел снегоход это мужики возвращались с уловом. Грубо сколоченный стол обрастал простыми, но в тоже время, аппетитными яствами – домашнее сальце, картошку уже слили и она ждёт своей очереди, когда её поставят на стол, солёные огурцы и помидоры разложены по мискам, солёные грибочки так и просятся в рот, квашеная капуста разместилась горкой в миске похожая на сдобный пирог, головки лука разрезанные на четыре части, как лепестки роз украшают стол, отварные куриные ноги в полном беспорядке навалены в кастрюле, толсто нарезанные кругляшки докторской колбасы манят к себе своей свежестью, затащили строганину нарезанную на морозе и, Дмитрий Павлович поторапливает мужиков занятых жаркой рыбы, уже налиты полными гранёные стаканы водочкой, ещё минута и начнется «тайная вечеря». Все расселись по лавкам звучит голос Дмитрия Павловича:
– За мир!
Почему за мир? Не уж-то мы собрались воевать? Тогда с кем? С другой стороны у нас вроде бы и так мир. Впрочем, бог с ними, у них наверное так принято. Первый полный стаканчик хорошо подействовал на присутствующих гул в домике нарастал, говорили все сразу. Кто-то вспомнил поговорку «Между первой и второй, промежуток небольшой» дружно прозвучало одобрение. Снова зазвенели стаканчики, снова потекла водочка по организму. Мои молодые спутники перекусив не стали искушать судьбу пьющих людей, тем более они вообще были не пьющими. Прихватив с собой карабины они вышли из барака, развесили пустые бутылки на расстоянии 50 – 60 метров на ёлке и принялись палить по ним. Со стрелковой подготовкой у молодых людей видать было не всё в порядке, стреляли не жалея патронов, эффективность (попадание в цель) оставляла желать лучшего. И чем больше они огорчались, тем яростней лупили по ненавистным бутылкам, а те как заколдованные тихо покачивались на ветках. Уже не единожды выпивали под строганину, жареная рыбка таяла во рту и требовала к ней внимательное отношение и сопровождение её огненной водой. Накал страстей за столом нарастал, и народ попеременно начал выползать на воздух, у некоторых начал закипать «радиаторы» требовалось охлаждение и сброс «давления» или другими словами, делать – «Пи-пи». Тем временем молодёжь продолжала развлекаться в ружейной перестрелке. Наконец, наступил и мой черёд выхода наружу. Занимаясь своим делом, тем не менее, одним глазом посматривал на результаты ружейной канонады. Выглядело всё их деяние неутешительно.
– Сынки! А ну ка дайте карабин.
Быстро вскинув карабин, я выстрелил и надо же такому случиться, что попал в бутылку с первого же выстрела. Ранее за мной не водилось таких «грехов», чтобы метко вести стрельбу, тем более выпившему, хотя многие утверждают, что у пьяного человека рука твёрже. Скажу сразу, в эти сказки, я не верю, а всё случившееся отношу к случайности. Но реакция молодёжи была бурной, с далеко идущими мыслями.
– Вадим! Смотри у Борисыча походка неуверенная и пить продолжает, а   
стреляет лучше нас.               
– Может быть и нам попробовать выпить, как следует, по-мужски? Тогда и результаты в стрельбе будут неплохие.
В таком раздумье они остались на морозе. Вскорости, они появились в домике, с любопытством косились на бутылки с водкой, но приступить к коварным планам не решались.
      Быстро спустились сумерки, сиротливо струился дымок из трубы нашего барака, одиноко светились маленькие окошки в безбрежных лесных просторах, ветер стих, и только наши голоса прерывали тишину «Берендеева царства». Как-то сами по себе в памяти всплыли стихи И.Никольского:
                … И выйдя на крыльцо,
                Из духоты натопленного дома
                В ночное небо взглянешь, как в лицо,
                Которое тебе давно знакомо.
Пить уже не хотелось и каждая последующая порция с трудом размещалась в организме, до наступления ночи и сна ещё долго, требовался перерыв или какое-то новое дело. Чем-то занять себя в небольшом барке, крайне сложно и вдруг, Дмитрий Павлович вспомнил, что поблизости в одном из уцелевших домов живёт одинокая старуха. Её судьба достаточно интересна. Много лет тому назад, два человека Антонина Васильевна и Иван Акимович, освободились из заключения, отбывая в пенитенциарных учреждениях или попросту в тюрьме, длительный срок. Какими соображениями они руководствовались сказать трудно, может быть грехов на них скопилось многовато, может от людей и от соблазнов подальше, а может тишины и покоя захотелось, так или иначе, но судьба занесла их в глухую деревеньку Хабаровского Края. К тому времени народ потянулся в большие города бросая свои дома, в одном из таких домов и приютились два отверженных (мизерабль) существа никому не нужные в этом мире, с удручающим прошлым и, по всей видимости, без будущего. Деревенька тихо умирала, в ней даже света не было, жили в основном на подножном корму, натуральным хозяйством (огород, козы, куры), река и лес не давали погибнуть, изредка продукты (крупа, сахар, соль, хлеб), керосин, спички, порох и боеприпасы для охоты, доставлялись по реке, охотники частично делились принесённым провиантом. Потихоньку гнали самогоночку жуткого качества, водочка была редким товаром. Они даже не сочетались браком в ЗАГСе, так по-простому, люди одной судьбы, сошлись вместе, сейчас это называется гражданским браком, начали жить. Предыдущая вольготная жизнь нет-нет да проявит себя, особенно, если своей самогоночки «первача» пропустить изрядно, после этого Иван Акимович хватался за одностволку хриплым голосом орал на Антонину Васильевну:
– Ах, ты контра поганая! А ну выходи из избы!
 Васильевна покорно выходила из избы.
– К стенке, сука!
Она не переча становилась к стенке рядом с углом избы.
– Именем, Революции …!
Этого обвинения было достаточно, вскидывал ружьё, но точно прицелиться не мог его «штормило» из стороны в сторону. В этот миг Антонина Васильевна быстренько исчезала за угол избы, гремел выстрел и стрелок, от отдачи ружья оказывался в канаве. Из-за угла появлялась довольная морда в косынке с издёвкой напевая.
– Не попал, не попал, опять, не попал.
Их нравы понять сложно, так же как не понимали соседи с противоположного берега реки.
– Опять, Акимыч приговор приводит в исполнение.
Приговор он приводил в исполнение в исключительных случаях, когда представлялась возможность крепко выпить.
      Время бежало вперёд и наступил час и Ивана Акимовича, в один из утренних летних дней не стало. Мужики помогли смастерить гроб и отвезли его на сельское кладбище. Бесславный путь каторжанина завершился.
      Наступил роковой момент когда предпоследний житель деревни покинул родные места, осталась одна Антонина Васильевна. Надежд никаких, детей нет, родственников, о них она давно забыла, да и помощи ждать неоткуда. Человек ко всему привыкает, и она привыкла к одиночеству, только болячки не дают покоя, скрючились пальцы, согнулась спина, стала словно баба Яга с клюкой, все суставы ноют, по ночам их так выкручивает, что хоть на стенку лезь, живность сокращается, корма заготавливать стало тяжело, зрение ухудшилось, а веки так стали свисать на глаза и чтобы взглянуть куда-то приходится их рукой задирать вверх, единственное, что осталось – это слух. Все кто попадал в эти края конечно слышали об одинокой старухе и каждый считал своим долгом навестить её и оставить что-то из провианта.
      Добираться до жилища старухи пришлось по глубокому снегу на снегокате. В «гости» изъявили желание поехать шесть, человек главный охотовед Пётр Савельевич, Дмитрий Павлович, Колосов, Вадим, Виталий и ваш покорный слуга. Подарков особых не было, а провианта набрали (хлеб, соль, макароны, крупа, тушёнка, керосин, сахар, спички и конечно водочка) всего понемногу. Снегокат олицетворял собой упряжку норовистых рысаков тащивших сани розвальни с подвыпившими хлопцами. На санях ехать – это вам не по сугробам по-пояс ползать. Остановились возле перекошенной и почти засыпанной снегом избы, еле заметной струйкой протянулась протоптанная тропинка от избы к хлеву. Света в окнах не было, кто-то усомнился, не пустой ли дом? На стук в дверь, отозвался как из подземелья старческий скрипучий голос, понять что было произнесено невозможно, скорее всего просто, это была подача звукового сигнала, что за дверями есть человек. В сенях кромешная темнота и лишь в горнице в углу слабо горел огонёк. Навстречу нам, скрипя всеми частями тела, привстала согнутая в три погибели сухонькая старушка. Прибавив огонька в лампе, она остановилась по среди избы, из шамкающего рта доносились звуки похожие на приглашение к столу. Из всех присутствующих старуха сразу определила, по голосу, Дмитрия Павловича и Петра Савельевича, на остальных медленно крутила головой, как ночная сова, словно пытаясь признать ещё кого-нибудь. Глаза начали привыкать к темноте и постепенно вырисовывались контуры скудной мебели (слишком громкое название!) грубый деревянный стол, лавки, давно утративший своё прямое назначение комод забитый чем попадя, кусками сена, разбитой посудой, металлическими мисками, ситом и прочей дрянью. Старуха начала суетиться что-то доставая и ставя на стол, двигая и гремя железными мисками, появились гранёные стаканы. Дмитрий Павлович не единожды пытался успокоить старуху, поведав ей, что мы привезли всё с собой, но его уговоры мало действовали на неё, оставалось смириться и ждать. Последний раз Дмитрий Павлович с друзьями были в этих краях немногим более полугода. Расспрашивали старуху, в который раз, как ей живётся, не болеет ли? Предлагали опять же, в который раз переехать в ближайшее село, и в который раз она снова отвергала все их добрые предложения. Бережно разлили стаканчики водочки, ей тоже, после коротких слов в её адрес дружно выпили. Процедура выпивания продолжалась говорили все, заговорила и бабка, оказывается она сразу по звуку определила, что прилетел вертолёт, назвала точное количество человек прибывших вертолётом, таким образом можно сделать вывод, что слух у неё отменный, а вот со зрением беда. Да не только зрение подводило старуху, подагра скрутила её так что порой бывает совсем худо, а ведь как ни как хозяйство хоть и не большое, а ухаживать нужно.
– Видать век мой приближается. Все ушли и мне пора.
Много вопросов хотелось бы ей задать. Жизнь у неё оказалось слишком сложной для одного человека, видать такая судьба. Прекрасно сказал Ф.М.Достоевский  «человека можно в себе обрести, пока ты ещё не пропал», а если ты волею судеб очутился на самом дне и всплыл, когда вся та удивительно прекрасная жизнь прошла мимо тебя и на тебя лишь только пахнуло ЕЁ (Жизни) дуновение благоухающим ароматом Райских цветов, то становиться нестерпимо больно за свою не путёвую судьбу. Глядя на увядающий образ человека возникает глубокое чувство огорчения за неё и за подобных ей, а выпитое вино усугубляет процесс сожаления и невольно хочется сделать этому человеку что-то приятное, постучав себя по карманам, кроме ручки «Монблан» я ничего не нашёл, даже денег и тех не оказалось. Для того чтобы ощутить себя счастливым, достаточно лишь дать счастье другому. Гордясь своим пьяным поступком, я, как мне казалось, торжественно вручил ей дорогую ручку (почти, как Нобелевскую премию!). Бабка молча приняла подарок, и стала крутить его перед носом в своих старческих, сплошь покрытых лагерной татуировкой руках, пытаясь понять какую хрень ей подсунули. Так и не поняв, что ей дали, она отложила его в сторону. Я был горько разочарован первой попыткой и решил пойти на вторую попытку, но осуществить её своими силами я не мог. Пришлось на помощь привлечь Вадима, предварительно поинтересовавшись, есть ли у него деньги. Деньги были, но бабка и на них реагировала как-то странно. И действительно на кой черт ей деньги и глупые западные безделушки, здесь присутствуют другие ценности и другие отношения, нам рождённым в роскоши цивилизации этого не понять! Чувство неудовлетворения самим собой и обиды , что не смог сделать доброго и хорошего для этой старухи, повергло в какой-то кратковременный транс, а здесь ещё охотовед стал ёрничать над благим деянием, пришлось одёрнуть его в весьма резкой форме. Зрел конфликт.
– Савельич! Пойдём выйдем поговорить надо.
Он охотно согласился выйти. Первый удар в челюсть оказался точным и он благополучно приземлился в мягкий, как пух снег. Конфликт не перерос в драку, однако Савельич так обиделся, что сел на снегоход и вместе с санями укатил в наш барак. Мы не сразу сообразили, что снегоход вместе с санями умчался без нас. Когда вечеринка закончилась, стало всем грустно, что путь домой придётся проделать по глубокому снегу. Другого выхода не было.  Весь путь, который мы проделали на снегоходе за пять минут, вылился в добрый час. Мокрые злые вернулись в барак с одной мыслью, что Савельичу полагалось вторая порция в «рыло». На его счастье его не оказалось на месте он пошёл искать шапку, которую он потерял по дороге. Из рассказа оставшихся товарищей, начала проясняться картина произошедшего. Савельич, изрядно выпивший, нёсся на приличной скорости домой и немного не рассчитал снежные заносы вокруг старых заброшенных изб. Снежная пурга не заметала всю избу равномерным слоем, а у каждой избы образовывала воронку, в которой находилось строение, то есть своего рода горочки вокруг избы. И вот на такую горочку угодил лыжей от снегохода Савельич, снегоход перевернулся, его выкинуло из седла и удар головой пришёлся ровно в угол хаты, где он и потерял шапку. В голове гудит и вместо шапки на башке выросла шишка размером с кулак, хорошо, что он оказался под глубоким «наркозом», иначе бы сотрясение мозга было бы гарантировано. В таком обескураживающем виде, он предстал перед народом. Придя слегка в себя, он отправился на поиски шапки, и на его счастье мы разминулись уставшие и мокрые от пота – «Ну, Савельич, сука держись!». Правда услышав печальный рассказ товарищей, наш гнев сменился на милость. Жалко человека. Пострадал. 


22.09.12 года                г. Апрелевка