Письмокммрощину

                Письмо к  М.М. Рощину



      Прежде чем приступить к написанию этого письма (шёл 2008 год) во мне предшествовали бурные раздумья и сомнения, следует ли это делать вообще? Но обстоятельства складывались, таким образом, что написание первой книги подходило к концу и получить отзыв или мнение известного и уважаемого мною писателя было бы существенным стимулом в моём творческом процессе или наоборот прервать написание, раз и навсегда, и оставить в покое, как записи (дневник) моей бурной молодости. Тем более, что в молодости, где мы жили, нас разделяли всего лишь несколько километров – Текстильщики-Таганка. А теперь на секундочку представьте, сомнения «молодого» автора набравшегося наглости своими «писюльками» тревожить маститого писателя. Долго пришлось собираться с духом, чтобы приступить к этому письму. Написав послание, пришлось столкнуться с другой сложностью, где взять адрес писателя? С большим трудом, я отыскал адрес фактического проживания М.М.Рощина, где-то в Переделкино, туда и отправил своё письмо. Я не учёл одного, к моменту моего обращения, М.М.Рощин уже был серьёзно болен, но об этом я узнал гораздо позже, когда письмо уже пошло по почте. С волнением, я ждал ответа, но увы его так и не последовало…
      В 2010 году 1 октября ушёл из жизни великий писатель заставивший миллионы людей жить, любить, переживать, вместе со своими героями, образы которых не вызывали ни тени сомнения в их реальности. Богатое наследство оставил он поколениям своим неподражаемым талантом, непревзойдённым мастером слова, трогательной драматургией своих романов, человеком Эпохи.
      Я долго думал над тем, включить ли, может быть и не прочтённое Рощиным письмо, в первую мою книгу и как-то не решался, прошло время, которое расставило все сомнения по своим местам, и сегодня во втором издании появится на свет это обращение моей души.
      Сердечно прошу прощения, у Вас Михаил Михайлович за то, что без Вашего ведома придаю гласности, эти незамысловатые строки. 

Москва                20 декабря 2008г.

               


Глубокоуважаемый Михаил Михайлович!


      Прочитана последняя страница, надеюсь, не последнего Вашего тома. И как бывало и с другими любимыми мною авторами появляется какой-то привкус грусти расставания. Наступает время осмысления, что-то примеряешь на себя, что-то с чем-то сравниваешь и, в результате, в памяти надолго сохраняются образы ставшие тебе близкими. За это
непродолжительное время в тебя вошло  так много всего пережитого вместе с автором и его героями, что порой возникает мысль, что зерно, посеянное автором,  проросло в тебе, и оно уже является частью твоих разочарований, горя, сочувствия герою, счастья или радости, гордости за его смелые мужественные поступки и многое другое.
      Подобные грустные расставания были в моей жизни не раз (Драйзер, Пушкин, Золя, Паустовский, Эренбург, Платонов, Бунин, Чехов – на самом деле, перечень гораздо длиннее).  Но всякий раз это был калейдоскоп психологических испытаний,  вливание новых знаний, новых пониманий жизни.
      Увы, но так сложилась жизнь.  Школа мало что дала мне, да и стремления в то время были иные.  Родительское культурное воспитание коснулось меня мало (в основном усвоить пришлось то, что,  красть – плохо; подличать – отвратительно; трусить – омерзительно).  Время послевоенное, поселок рабочий (Текстильщики), народ угрюмый, «пацаны» предоставлены сами себе, в окружении «урок» и воров сложно выбрать себе кумира или образ для подражания, книги не читали, оставалось одно кино да улица. Слава богу, хватило ума, и друзья единомышленники как-то консолидировались и плавно отошли от порочного окружения, тем самым действием был намечен
маленький, но правильный путь, который вывел в последствии каждого из нас на верную дорогу.
      В ваших ранних повестях и рассказах я столкнулся с удивительным открытием, что мы почти земляки. Я родился в 1942 году и вырос в Текстильщиках , а район Таганки был настолько близко от нас, что куда бы мы ни ехали,  миновать его было невозможно, и невольно зацеплялись за него то там, то сям. Вы учились в 465 школе в Факельном переулке, а я в 475 на 4-й улице Текстильщиков, рядом с Люблинским прудом. Ваша трудовая деятельность столкнулась рано с заводом, моя с техникумом. Невзирая на нашу с Вами относительную разницу в возрасте (1942 год),  большинство повестей и рассказов, особенно ранних, («Река», «Воспоминание», «Дом») ярко отражают пору моего детства и моих друзей, при этом будоража  воспоминания по детским и юношеским годам.
      В 60-е годы нашумевший спектакль «Валентин и Валентина»,  к сожалению, прошел мимо меня, (так же как и имя драматурга, к великому моему стыду) как впрочем,  и многое другое, но слух и отзывы о нем остались в голове и лишь спустя многие годы, когда мне посчастливилось познакомиться с вашими трудами (конец 70-х), возникла горечь разочарования, почему это случилось так поздно. А монолог чудака «Прохожего с авоськой» о любви, поверг меня в состояние глубокой симпатии к автору. Так может выразить это удивительное по красоте чувство только тот, кто сам прошел через него и ощутил всю эту неземную красоту.
«Извините, я, кажется, слишком…Извините». 
      Находясь под впечатлением ваших работ можно было бы многое передать и поделиться своими мыслями, но мне не хотелось бы перегружать и без того длинное письмо.
      Хочу закончить первую часть моего послания словами одного из ваших персонажей рассказа «Синдром Сушкина»:  «Память позволяет нам
двадцать, сорок, тысячу раз совершать путь по стране воспоминаний, отворять туда дверь, когда захотим. Жизнь несется стремглав, не в нашей власти остановить счастливый день или продлить прекрасную ночь. Чаще всего в эту минуту мы не знаем этому цену. И не предполагаем, что это останется для нас неповторимым воспоминанием».   

      Вторая часть письма менее содержательная, чем первая, но для меня более важная. Я долго готовился к этому посланию, прежде чем набрался наглости обратиться к Вам к метру российской драматургии и прозы со столь дерзкой просьбой взглянуть на пробу пера «старого, но молодого в душе автора».  Я допускаю мысль, что подобными просьбами вы перегружены с лихвой и поэтому я ни в коей мере не сочту это в качестве обиды, если Вы отклоните мою просьбу, но буду безмерно рад, если Вы подтвердите свое согласие дать оценку моему скромному труду.
      Но завершить это послание мне хотелось бы словами одного из моих любимых и уважаемых писателей К. Паустовского:
      «Я жил, работал, любил, страдал, надеялся, мечтал, зная только одно – что рано или поздно, в зрелом возрасте или, может быть, даже в старости, но я начну писать, вовсе не от того, что я поставил себе такую задачу, а потому, что этого требовало мое существо».
      Пользуясь, случаем, хотел бы поздравить Вас Михаил Михайлович с наступающим Новым 2009 годом! 
      С глубоким уважением,               
               
                Евгений Борисович Иванов


Р.s.
В случае Вашего согласия я готов выслать материалы в любой версии              (ксерокопии по почте, электронный диск, электронная почта – в любом виде). Ценя Ваше время, укажите, пожалуйста, объем передаваемой информации. Заранее прошу извинения за сырой материал, стилистику, возможно грамматику. Рука редактора, корректора пока не прикасалась к нему, а может в этом и не будет надобности.

      Поставлена последняя точка в этом послании. И начинается новая пора полёта моих мыслей вдогонку памяти великого мастера, но уже во Вселенной, звучит наивная надежда, быть услышанным Великим писателем покинувшим этот бренный мир.

7 апреля 2013 года