Искусство

   -Да не сопи ты так, бестолочь! – грозно говорила Бессонова-старшая своему восьмилетнему сыну Илюше. – В картинную галерею идём, в зал современного искусства, олух! Вон, на отца посмотри! У него культуре поучись!
   Бессонов-старший подобострастно взглянул на жену. Конечно, ему не очень хотелось тратить целое воскресенье на поход в галерею. Вместо этого Бессонов с радостью попил бы пива с друзьями, или, того лучше, поехал бы на рыбалку и там бы попил пива в два раза больше. Но спорить с женой ему не хотелось, к тому же, хоть один раз за тридцать пять лет сходить в культурное заведение, к которому и принадлежала картинная галерея, не мешало бы.
   Возле упомянутого храма искусств было непривычно много людей.
   - Видишь, - назидательно проговорила Бессонова Ольга Ивановна своему супругу, - все культурные люди здесь. Вон, даже Ивановых вижу, - добавила она, - вот уж жлобьё жлобьём, а даже они сюда припёрлись.
   Ольга Ивановна издали кивнула Ивановым, не считая целесообразным подходить к ним ближе.
   - Всё-таки ты молодец у меня, - ласково произнесла Бессонова, - сумел билеты на этого, как его…
   - Боголепского, - услужливо подсказал жене фамилию известного художника Бессонов.
   - Да, точно, на Боголепского купить! Завтра всем девчонкам расскажу, как на выставке было замечательно. Ну, пошли внутрь!
   Бессонов-старший с небольшой тоской взглянул на солнечное небо, прикидывая, сколько за сегодня смог бы наловить рыбы на речке, и безропотно последовал за женой. Илюше выбирать не приходилось, и он также терпеливо засеменил за родителями. В правой руке Бессонов-младший крепко сжимал огрызок красного карандаша, зачем-то прихваченный из дому.
    Два первых зала галереи семья Бессоновых пролетела на одном дыхании. Смотреть там, по мнению Ольги Ивановны, было решительно нечего. На втором этаже, в центре современного искусства, и находились полотна того самого Боголепского, которые непостижимым образом оказались помещены на четыре дня в заштатную галерею небольшого областного центра.
   - Туда! – скомандовала Бессонова, указывая пальцем в большое скопление людей. – Вся культура – там!
   В центре этого зала, прямо на большом подрамнике, демонстрировалось одна из бессмертных работ живого классика. Странные цветы, волосатая синяя рыба, два женских лица в обрамлении винных бутылок, серп и молот, профиль Пушкина, три бесформенных пятна – всё это на картине сплелось в такой замысловатый коктейль, что даже маститым искусствоведам сложно было определить жанр, в котором, к сожалению, пока ещё творил Боголепский. 
   Бессоновы осторожно приблизились к картине, и замерли в почтительном молчании.
  - Да… - пробормотала одна из дам, уже находившихся поблизости, - в этом есть такая глубина… Аж мурашки по коже! Такая динамика… особенно скачущие лошади…
   Её спутница одобрительно кивнула головой.
   - И этот синий цвет у солнца… это как символ всех наших поисков… поисков и побед…
   - Меня подводная лодка с парашютом впечатляет… - прошептал кто-то слева. – Извечная борьба светлого с тёмным…
   Бессонов-старший неожиданно зевнул.
   - Да ты что… - прошипела его жена. – Бездуховность…
   - Да вот она! – вдруг послышалось снизу. – На втором этаже стоит!
   Два служащих галереи под предводительством пышной директрисы очутились близ полотна, и спешно потащили его куда-то по коридору.
   - Извините, товарищи! – весело проговорила директриса. – В суете ошибочка вышла! Это не картина господина Боголепского, а работа одного художника… из Саратова, кажется. Перепутали полотна, они рядом стояли. Сейчас всё исправим!
   - Я сразу сказал, что ерунда полная, - смело заявил Бессонов. – Так любой школьник намалевать может, а Боголепский – талант! Эх, мне эта мазня… как там она?... «Утро планеты»… сразу не понравилась.
   Жена тут же согласилась с мужем, победно оглядывая пристыженных ценителей прекрасного, и вся большая группа людей потихоньку переместилась к следующим полотнам.  Там люди задержались, и удостоверившись, что уж здесь-то размещены картины именно Боголепского, стали наперебой расхваливать их. Дружная кучка местной интеллигенции по главе с бывшим директором лесхоза кочевала от полотна к полотну, горячо приобщаясь к прекрасному.
   Увлёкшись, Бессонова даже и не заметила, как выпустила руку сына из своей руки. Илюша был послушным мальчиком, поэтому остался в том же зале, что и родители. Некоторые картины ему, как ни странно, были даже интересны, особенно та, что называлась «Стеклянные всадники». Постояв у загадочного полотна, мальчик вспомнил, что в своей правой руке продолжает сжимать красный карандаш. Оглядевшись, он быстро пририсовал одному из всадников красные усы, а затем, слегка поразмыслив, добавил на холст и красные пунктирные линии, символизирующие сильный дождь. Привнесённое в картину Боголепского так понравилось Илье, что он замер на месте на добрых пять минут, поэтому и не заметил, как рядом тихо очутились два пожилых человека почти академической наружности.
   - Вот она… - с придыханием пробормотал один из ценителей искусства. – Теперь и умереть можно спокойно…
   - Да… - почтительно произнёс его спутник. – Эти красные линии… как дождь… как некая загадочная стихия… знаете, а ведь это символы нашей связи с прошлыми поколениями, они просто не могут оставить равнодушными…
   - Верно… - тихо проговорил первый. – В этом и есть вся сила настоящего искусства…