Рассказ Валентина. Знакомство

I remember years ago
Someone told me I should take
Caution when it comes to love
I did, I did...

Из песни "Impossible"

Рассказ Валентина был неспешным, молодой человек намеренно не торопился, говоря спокойным и слегка задумчивым тоном, глядя при этом уже на на свою ученицу. Перед ним словно вставали картины воспоминаний прошлого - времени, которое он тщетно пытался забыть уже много лет.
Басланов действительно не всегда был убежденным скептиком-реалистом, разочарованным в жизни и презирающим большинство представительниц женского пола. Еще учась в гимназии он напротив зачитывался романтическими стихами Байрона, Гете, Жуковского, обожал трагедии Шиллера и ранних Пушкина с Лермонтовым. Любимой же его книгой были "Страдания юного Вертера", которую ему подарила мать на четырнадцатилетие. Тогда юный гимназист всерьез мечтал о том, что когда-нибудь и в его жизни произойдет нечто подобное событиям из поэм и романов. Однако реальность зачастую оказывается гораздо более жестокой даже самых мрачных творений эпохи романтизма...

- Да, правда жизни впервые дала о себе знать уже очень скоро после этого. - продолжал размеренно рассказывать Валентин. - Через год умер мой отец, и нашей и без того не слишком богатой семье пришлось очень непросто. Мы с матерью мечтали перебраться из нашего захолустного городка в Петербург или Москву, однако это можно было сделать только после окончания мной гимназии. А я намеревался проучиться все положенные годы, даже один дополнительный, чтобы впоследствии сделаться именно учителем, поскольку уже понимал, что на почве литературы суждено продержаться очень немногим и таких великих способностей к ней у меня, увы, нет.
Ненадолго прервавшись, Басланов еще раз мельком оглядел стоящие неподалеку кресты и надгробия, после чего вздохнул.
- Мои родители похоронены далеко отсюда, и я уже давно не имею возможности навещать их, однако здесь я все равно незримо ощущаю их частицы, как бы глупо это ни звучало. Вдали от живых людей с их извечной суетой и жаждой сиюминутных удовольствий, купленных за деньги...
Внезапно он перевел взгляд на Лизу.
- Но об этом чуть позже, скоро вы поймете, о чем я хочу сказать, а пока что продолжу. Итак, мне было пятнадцать лет, и я еще только-только стоял на пороге большого света и жизни, толком ничего о них не зная, но будучи уверенным в том, что меня ждет великая судьба, ведь в историю могли войти не только короли и императоры, но и просто избранные судьбой люди. И я не сомневался в том, что скоро испытаю и бурные страсти, о которых уже столько читал; и страшные опасности, которые способны заставить человека повиснуть на волосок от смерти; и, конечно же, истинную любовь. Как ни странно, в какой-то мере я все это и испытал, однако в действительности мои желания осуществились совсем не так, как в любимых мной книгах.
Мужчина прикрыл глаза и заговорил еще тише и медленнее, точно стремясь полностью увидеть в своей памяти описываемую картину десятилетней давности.
- Это произошло под Рождество, когда наш старший класс мужской гимназии поехал на бал в соседнюю женскую, прежде я ни разу не был в подобном месте. Я помню тот большой красивый зал, в центре которого стояла пушистая елка, наряженная скромно, но с необыкновенным вкусом. А вокруг нее кружилось несколько десятков молодых особ, напоминающих бабочек или снежинок в своих пышных и ярких платьях, по возможности украшенных всяческими рукодельными ухищрениями. Я стоял и смотрел на этих юных созданий совершенно безмолвно, просто не мог открыть рот и что-то сказать им. Нет, не потому, что стеснялся, просто... Мне казалось, что обычное приветствие и приглашение на танец было бы слишком безвкусным, хотелось чего-то большего, особенно в тот праздничный вечер. Девушки, похоже, замечали это и начинали коситься в мою сторону, о чем-то между собой перешептываясь и хихикая. Меня это уже начинало злить, раздраженный, я собирался уйти, но мой одноклассник неожиданно сказал: "Итак, барышни, не смущайтесь, можете познакомиться с моим другом, позвольте его представить вам: это Валентин Басланов или Валек, как мы его между собой называем. Он очень любит стихи, может вам прочесть кого угодно, хоть Пушкина, хоть Гомера! удивительно, что сам еще не сочиняет. Тут же послышался более громкий смешок, отчего у меня невольно покраснели щеки. Девицы же меж тем принялись мне слегка аплодировать: "Просим, просим вас, печальный Валентин, прочтите нам что-то из классиков!" Кое-как совладав с собой, я начал:
"Я прочту вам стихотворение Михаила Юрьевича Лермонтова, если позволите, это м-мой любимый поэт. Оно называется "К глупой красавице", одно из его ранних." Распрямившись и переведя дыхание, я приступил.

Тобой пленяться издали
Мое все зрение готово,
Но слышать боже сохрани
Мне от тебя одно хоть слово.
Иль смех иль страх в душе моей
Заменит сладкое мечтанье,
И глупый смысл твоих речей
Оледенит очарованье...

Так смерть красна издалека;
Пускай она летит стрелою.
За ней я следую пока;
Лишь только б не она за мною...
За ней я всюду полечу,
И наслажуся в созерцанье.
Но сам привлечь ее вниманье
Ни за полмира не хочу.


Едва стоило мне закончить, как ответом стала сперва тишина и некое недоумение, отразившееся на лицах гимназисток, а затем... Негромкий звук шагов, а именно - стук женских каблучков по полу. Затем все начало происходить словно на театральной сцене: головы девушек одновременно повернулись в сторону, откуда этот звук доносился, через мгновение к ним присоединился и я, а после... Я впервые увидел Ее...

Басланов нервно растянул губы и моментально вернул их в прежнее положение. Его руки, прежде спокойно лежащие на коленях, задрожали, и он был вынужден снова надеть перчатки.
- Очень скоро она вышла из общей толпы, остановившись прямо напротив меня. Ростом она была ниже, но как только подняла голову и посмотрела мне в глаза... Прочий мир для меня перестал существовать. Даже теперь, спустя столько лет, когда я уже полностью возненавидел и похоронил для себя эту женщину, ее образ вспоминается настолько четко, что перехватывает дыхание. Нежная светлая кожа, глубокие карие глаза, чувственные розовые губы и роскошные каштановые волосы, среди которых не было ни одного фальшивого - все это никогда уже не исчезнет из моей памяти. Я смотрел на нее, она смотрела на меня. Смотрела - и улыбалась, насмешливо и кокетливо, играя с неопытным гимназистом, как ловкая кошка с мышонком. Не знаю точно, как долго все это длилось, но затем она наконец произнесла: "Надеюсь, этим стихом вы не были намерены обидеть кого-то из здесь присутствующих, уважаемый мсье Валек..." Смутившись, я уже собирался что-то ответить, но в этот момент послышался приказ начальницы гимназии: "Mademoiselle Шубина, спойте нам в честь праздника! Maintenant!" Торжествующе на меня взглянув, красавица медленно подошла к роялю и принялась петь. Боже, каким был ее голос! Тогда она показалась мне настоящей сиреной, способной заманить на верную гибель любого мореплавателя, даже самого бывалого. И хотя она пела всего лишь обычный романс, я стоял совершенно зачарованный, околдованный и потрясенный. Когда же девушка закончила, начальница улыбнулась со словами "Браво, Натали, сегодня ты в голосе, avec du charme". Я невольно шепотом повторил ее имя: "Натали... Наталья... Наташа..." и ощутил себя Пушкиным, впервые увидевшим на почти таком же балу еще совсем юную Гончарову, ставшую его Мадонной и роковой женой.