По Фрейду. Traumdeutung - 1

Краткий обзор теории сновидений в психоанализе. Общая концепция

1. Место в дискурсе

Работа Фрейда «Толкование сновидений» стала одной из главных вех в изучении психических процессов. Кроме этого, этот труд является памятником синтеза научной, психоаналитической и художественной мысли. В современно научном дискурсе ни одна монография не может похвастаться такой связностью и неспешностью изложения. Стилистика работы близка современной научно-популярной литературе. С той разницей, что сегодня подобный материал имеет более низкую концентрацию новых идей и редко выходит за рамки одной конкретной проблемы.

Основной научной мотивацией Зигмунда Фрейда всегда было построение модели человеческой психики. В сновидениях же отец психоанализа увидел мощный источник сведений о бессознательном, настоящий экспериментальный материал, который необходимо обобщить. Фрейда интересовала любая продукция психики, связанная с вытесненным материалом. Сперва такой продукцией были рассказы гипнотиков о своих фантазмах. Затем оказалось, что процесс выговаривания не нуждается в помощи гипнотизера. В какой-то момент Фрейд обнаружил (на собственном опыте), что сны и фантазии (невротиков) обладают сопоставимой эмоциональной нагруженностью. Наконец, ещё одним мотивом обратиться к сновидениям явилось их сходство с галлюцинаторными расстройствами. Здесь нашёл применение метод исследования нормальной работы какой-либо психической функции с помощью патологического материала.

2. Причины неприятия

Разумеется, научное сообщество, настроенное в то время крайне позитивистски, не могло принять даже постановку вопроса о сновидениях. Методология позитивизма не позволяла формулировать заранее противоречивые или «сомнительные» логические конструкции. А так как природа и механизмы сна в целом тогда не были изучены, попытка изучить феноменологию сновидений воспринималась как мистификация. Кроме того, толкование слабо соответствовало критерию фальсифицируемости: нельзя поставить эксперимент, который бы смог опровергнуть интерпретацию аналитика. С верификацией тоже были проблемы: нет никаких гарантий, что имело место именно сновидение, а не галлюцинация или утренняя фантазия. Добавим к этому, что сам материал толкования имеет принципиально субъективную природу. В общем, первая реакция научного сообщества на эту работу Фрейда была негативная. О простых гражданах и говорить нечего: они привыкли смотреть на многие вещи через призму мистики и суеверий. Сновидения были для них последним оплотом магического мышления. Просто так пускать на «свою» территорию учёного они не хотели.

Особое место среди причин неприятия психоаналитической теории (в том числе теории сновидений) занимает сопротивление психоанализу. Вытесненный материал многих читателей откликнулся на удачные попытки его выявления. Психика тут же заняла оборонительную позицию, подвергая запрету не только бессознательные желания, но и «сомнительные спекуляции», пытающиеся вытащить тайные влечения на свет сознания.

Постепенно, как это бывает с революционным разработками, стали множиться практические подтверждения теории сновидений. К счастью, эксперимент здесь не был привилегией научного сообщества и не требовал материальных затрат (как в технических науках). Психоанализ стал приносить плоды, избавляя клиентов от симптомов и реконструируя детские воспоминания. Первичное пренебрежение сменилось, с одной стороны, точечной ожесточенной критикой, с другой — признанием и желанием применить аналитические теории во многих сферах жизни. Сопротивление психоанализу перешло в активную фазу, расщепившись в негативный и позитивный перенос. Последнему «Толкование» обязано массовым триумфом.

3. Предметная область

Что же такое сновидение? Каков предмет исследования? Обыватель часто смешивает понятия сна и сновидения. Сон — физиологическое состояние, в котором мозг восстанавливает гомеостаз и принимает сигналы не из внешней среды, а от внутренних органов. Сон состоит из пяти фаз, каждая из которых характеризуется своим спектром мозговых волн. Эти фазы последовательно сменяют друг друга, совершая несколько циклов за сеанс сна (в среднем — восемь часов).

Для нас интерес представляет парадоксальная фаза, когда наблюдается минимальная активность мышц, мозг не принимает внешних сигналов, однако именно в этот момент человек испытывает галлюцинаторные переживания, которые может вспомнить после пробуждения. Именно это мы и называем «увидеть сон», то есть пережить сновидение. Прежде чем приступить к психоаналитической трактовке, надо остановиться на чисто функциональном аспекте сновидения. Иными словами, зачем мозг (как нейрофизиологический объект) продуцирует нечто, находящееся на границе телесного и психического? Разве не экономичнее полностью «отключиться»?

Для ответа на этот вопрос Фрейд приводит обширный обзор работ своих предшественников и коллег. В частности, упоминает об экспериментах с воздействием на спящего внешних раздражителей. Оказывается, что мозг трансформирует и маскирует внешние сигналы (например, звон будильника) и встраивает их в сновидения. Тем самым человек продолжает спать дальше. В крайнем случае, он всё-таки просыпается, но пробуждение происходит постепенно, без стрессового скачка мозговой активности. Кроме внешних раздражителей смягчаются и внутренние потребности (например, жажда). Часто наблюдается сюжет, в котором сновидец уже встал, почистил зубы и т. д. В общем, можно сформулировать тезис: функция сновидения состоит в снятии или смягчении внутреннего напряжения, в ослаблении внешних раздражителей с целью сохранить непрерывность сна.

4. Метапсихологический подход

Коль скоро функция сновидений состоит в снятии внутреннего напряжения, то естественно возникает связь с влечениями (то есть с психическими эквивалентами раздражения). Основой сновидения является удовлетворение влечения (влечений), иными словами — исполнение желаний. Данная замена здесь вполне обоснованна, потому что психическая репрезентация влечения всегда дуальна: она состоит из представления (качественная характеристика) и аффекта (количественная характеристика). Аффект ближе к моторной (шире — соматической) сфере, которая во сне притупляется. Представления же группируются в разных инстанциях психики, формируя желания: осознанные или бессознательные.

Далеко не все желания допускаются социумом и культурой. Интроект общественной морали — сверх-я — реализует целый ряд цензурирующих фильтров, которые оттесняют (вытесняют) запретные желания в бессознательное. При вытеснении влечение не уничтожается, оно просто лишается представлений о своём объекте. В идеальном случае вытеснение ведет не только к потере объекта, но и к прерыванию формирования аффекта. Из импульса аффект превращается в свою исходную ненаправленную энергетическую форму, которая либо возвращается к Я, либо распыляется некоторым образом в пространстве представлений. Вытеснение не всегда справляется со своей работой. Бессознательные представления группируются, образуют сложные устойчивые кластеры (комплексы). Суммарная энергетическая нагруженность элементов комплекса бывает достаточна, чтобы прорваться в сознание или соматизироваться. Однако, даже несмотря на такой «прорыв аффекта», представления комплекса все равно остаются в бессознательном, под контролем цензуры (которая из-за нагруженности комплекса становится только жестче).

Тогда представления находят другой путь для прорыва в сознательное. К комплексу притягиваются самые разные элементы из предсознательного и из периферии сознательного, формируются длинные ассоциативные цепочки. При достижении критической длины (степени искажения), часть звеньев такой цепочки минует цензуру и оказывается с сознании. Но для этого требуется всё же значительное снижение активности вытесняющих механизмов. Такое ослабление имеет место во сне, потому что мышечная активность минимальна, следовательно, нет возможности моторно отреагировать аффект, следовательно энергетически выгоднее «отключить» активную цензуру. Это отключение можно назвать регрессией сверх-я к инфантильному уровню развития, когда влечения практически не подавляются.

Итак, на границе бессознательного сформирован нагруженный либидо комплекс. В предсознательном хаотически перемещаются какие-то представления: в основном дневные остатки, то есть следы впечатлений и переживаний последнего дня, которые ещё не успели полностью вербализоваться. Эти дневные остатки притягиваются к вытесненному комплексу, получают от него часть либидозной энергии, а также импульс в сторону сознательного. Будучи психически нейтральными, они свободно минуют цензуру и достигают сознания. Притом за каждым из остатков тянется цепь ассоциаций. Возникает «пробой»: по построенной цепочке в сознание передаётся нерастраченная энергия влечения, а также элементы комплекса различной степени искаженности (порой и в чистом виде). Так как процесс такого вторжения в сознания носит прерывистый характер, тормозится цензурой и строится по законам бессознательного, для сновидца он воспринимается как яркая галлюцинация, полная странностей. Из-за того, что энергия аффекта изначально была привязана к совсем другим представлениям, то сюжет сновидения и переживаемые эмоции также часто не конгруэнтны друг другу. (Заметим в скобках, что и здесь проявляется сходство сновидения с психическим расстройством: в психиатрии отдельно описывается неконгруэнтость бреда и аффекта как один из признаков психоза).

Чтобы сновидение достигло своей цели, психику необходимо «убедить» в том, что желание действительно осуществилось. Но как такое возможно при рваном, нерациональном, абсурдном сновидении? Ответ таков: психика должна отступить на шаг назад, чтобы вновь заговорить на языке бессознательного. Сверх-я регрессирует, ослабляя цензуру. Я регрессирует, чтобы вернуться к образному мышлению, символизму и т. д. Оно не нуждается в регрессии, так как само почти полностью лежит в бессознательном. Регрессивная психика способна сама понять, оценить и поверить в то, что желание исполнено и продолжить сон. По пробуждении, инстанции психики возвращаются к «зрелому» стилю функционирования. Поэтому без специальной техники мы не может правильно истолковать наши сновидения.

5. Предельный случай: детские сновидения

Немного проще дело обстоит с детскими сновидениями. Там регрессия не нужна, а сверх-я еще не успело сформироваться и окрепнуть. Поэтому дети видят во сне непосредственное исполнение своих желаний. Почти всегда это желания прошедшего дня. Дневные остатки очень ярко отображаются в детских сновидениях. Фрейд рассматривает целую группу таких непосредственных исполнений желания (катание на лодки, корзинка с вишнями, поход в горы...), чтобы представить основное доказательство своей теории. В математических методах теоретической механики этот ход хорошо известен под названием автономизации системы: в правой части уравнений Лагранжа ставится ноль; полученное автономное решение анализируют; все внешние силы рассматривают как суперпозицию малых возмущений в собственных координатах. Иными словами, обнулили влияние цензуры (Сверх-Я) и искажающих механизмов, пренебрегли отсрочкой дневных впечатлений — получили предельный случай: непосредственное исполнение желаний. Затем нашли экспериментальное подтверждение этого случая. Более сложные сновидения взрослых теперь можно анализировать исходя из понимания базового случая и искажающих механизмов, что Фрейд и сделал. Более того, следы инфантильных желаний (и впечатлений) удаётся обнаружить во многих сновидениях. Как всегда, инфантильная сексуальность становится ключом ко многим психическим вопросам.

6. Удвоение означающих уровней

Что же происходит, когда мы включаем в рассмотрение всё многообразие искажений, символизаций и задержек (о которых речь пойдёт во второй части конспекта)? Происходит то, что в нелинейной динамике называется бифуркацией удвоения. Инфантильное сновидение было устойчивым аттрактором, отвечающим за явное исполнение желаний. Затем оно распадается на два уровня: манифестный и скрытый. Манифестное (или явное) содержание становится устойчивым положением равновесия, а скрытое теряется устойчивость. Эта потеря истинного, но скрытого мотива, замена его на явный текст, называется работой сновидения. В этой терминологии прослеживается работа Фрейда над количественным аспектом психоанализа. Психика затрачивает работу на то, чтобы создать явный текст сновидения. Психоаналитик и анализант, соответственно, совершают работу (равную по модулю работе сновидения, но с другим знаком) по истолкованию. Однако процесс создания манифестной части не является обратимым: происходит диссипация энергии на «резисторе» цензуры (читай — на преодоление сопротивления). Ряд образов перестраивается, первоначальная структура сновидения смазывается. Кроме того, хотя исполнение желания и является осью сновидения, к нему притягиваются самые разные представления, в том числе и бессознательные мысли. Поэтому мы можем сказать, что в сновидении присутствует и сомнение, и поиск ответов, и обрывки монологической речи... Но всё это не имеет отношения ни к манифестной, ни к скрытой части — это так называемые «мысли сна», его фон. Это перемешивание текста сновидения, синтез отдельных образов, вплетение в текст сновидения его фоновых мыслей — называется вторичной обработкой.

В начале психоаналитической работы в распоряжении аналитика оказывается только манифестный уровень сновидений. То, что анализант предваряет словами «мне снилось». Работа с явным текстом является хорошим подспорьем для образования аналитического альянса. Пока сопротивление клиента не слишком сильное, можно поделиться с ним некоторыми базовыми принципами толкования сновидений. Это и хороший способ держать под наблюдением уровень сопротивления и переноса: у клиента могут вовсе «пропасть» сновидения, или он может забрасывать ими аналитика. Важной вехой в аналитической работе становится вплетение фигуры психоаналитика в сновидения анализанта: в манифестной части в виде намеков или деталей (реже — открыто), в скрытой части в нарастающей тревожности (чистой аффективности). Последнее обусловлено тем, что нагруженные комплексы начинают приближаться к границе бессознательного, и вытесненный материал интенсивнее влияет на все психические инстанции. Чем больше аффективности цепляется именно за фигуру аналитика, используя её как трамплин, тем острее будет реагировать Сверх-Я, пряча своего нового «конкурента» за рядами искажений.

В тексте своей работы Фрейд нередко делится опытом подобных бесед с пациентами. И повторно, при прочтении цикла лекций о «введении в психоанализ», автор возвращается к особенно «популярным» опровержениям его теории. Психоанализ пишется не только аналитиками, но и клиентами. Поэтому мы можем быть благодарны первым пациентам-скептикам, которые подарили Фрейду столь обильный доказательный материал.