Вариант Дракона. телесценарий

                ВАРИАНТ    ДРАКОНА

ПЕРВАЯ  СЕРИЯ

Зимняя Москва. Чуть подальше от центра видна гостиница. Возле нее останавливается черная «Волга». Из машины выходят молодой  человек с яркой кавказкой внешностью и похожая на него моложавая  женщина. И еще один осанистый, пожилого вида, мужчина. Молодой  человек спрашивает его:
- Успеем? Точно на четыре?
- Да, - смотрит на часы – еще целых пять минут.
- А пропустят?
- Да  ты что? Претендента-то…
ТИТР : «15 февраля 1985 года. Москва. Гостиница «Спорт»

 Группа подходит к высоким дверям. В диалог  вступает женщина :
- Тебе, Гаря, меньше  всего надо было раздумывать…
Все трое стремительно проходят мимо вахтеров и швейцара, и поворачивают в  зал, откуда доносится   сдержанный  гул голосов. Свои верхние пальто вошедшие оставили у встретившего их около  швейцара приятеля – они тепло поздоровались все  с ним. Последним задерживается  возле него Гаря :
- Спасибо, спасибо Вадим, что предупредил…

Пред дверьми жужжащего зала, где внутри сотни журналистов, пришедшая  группа  приостановилась, к ней сзади присоединился осанистый и степенный, с начинающимся   отрастать брюшком, человек.
- Александр Борисович! – оглядывается на него Гарик,- мы не опоздали?
Александр Борисович  явно озадачен появившимися, но любезно раскланивается, - «претенденту, Гарри Кимовичу, почтение», - и особенно с женщиной, - «Конечно, конечно, вас ожидают… Конференц-зал полон. Видите, даже не начинают… Я слышал,  вы были  приглашены… вчера, Кампо…»
- Да, но мы решились только сегодня, буквально за час…
- Проходите, проходите, Клара Шагеновна - пропускает вперед  группу, командует  «пропустите!», а сам быстро поворачивает обратно, в сторону холла, где  в глубине его видны неоновые буквы таблички : «Пресс-центр». Входит в пресс-центр, подходит к ближайшему,  стоящему на  столике ,  телефону, снимает трубку:
- Это Рошаль. Мне Анатолия Евгеньевича…

Конференц-зал заполнен до отказа. Многие с фото- и кинокамерами. По бокам стоят массивные передвижные телекамеры. За столом – несколько человек. Над ними – эмблема ФИДЕ. С правого конца встает холеный, в очках, человек.  Наклоняется к одному из микрофонов и произносит:
- Дамы и господа! Уважаемые товарищи, дорогие гости! Я – представитель министерства иностранных дел, Борисов. Мне поручено вести эту  пресс-конференцию. Я познакомлю вас с присутствующими, так сказать, заинтересованными лицами… Рядом со мной, - кивает, - господин Кин, Раймонд, секретарь Совета игроков  ФИДЕ, далее – указывает, - господин Кампоманес, Глигорич, Крогиус, Авербах, Кинцель, а также – зампреды Спорткомитета, - Русак и Гаврилин. Присутствует наш  уважаемый летчик- космонавт, Селиванов Виталий Иванович (кивает сидящему на краю стола). Пожалуйста, господин Кампоманес…
 В зале раздаются отдельные недружные хлопки. Кампоманес проходит к  трибуне и вскидывает руку с бумагой...

Смена кадра. Голосом диктора идет текст на экране, крупно, читаемый зрителем :
«Президенту ФИДЕ Кампоманесу.
Учитывая беспрецедентную длительность матча на первенство мира по шахматам между Карповым и Каспаровым, более пяти месяцев, и сорок  восемь партий, то  два полных матча по старым правилам, Шахматная Федерация, выражая  беспокойство  в состоянии здоровья  участников, просит ОБЪЯВИТЬ ТРЕХМЕСЯЧНЫЙ ПЕРЕРЫВ. Как известно, в соглашении о без-лимитном матче «Фишер-Карпов» предусматривался перерыв после четырех месяцев игры. Это положение было включено на основании мнений специалистов здравоохранения. А матч  «Карпов-Каспаров» продолжается дольше. Ваше положительное решение будет способствовать интересам развития шахмат.
                Председатель Шахматной Федерации СССР,
                дважды Герой Советского Союза,
                летчик-космонавт Селиванов.      13 февраля 1985 года.»

 Лицо космонавта за столом президиума выражает решимость, уверенность и правоту. Кампоманес продолжает говорить по-английски, его переводят:
- Мне это напоминает о том, как было избрание меня президентом в Люцерне в 1979 году. Никто не знал ничего до самого последнего момента. Вот и теперь – нынешний матч стал НЕОБЫЧНЫМ соревнованием, создавшим НЕОБЫЧНЫЕ проблемы. И поскольку, в соответствии  с уставом ФИДЕ, президент уполномочен принимать решения и лично официально отвечает за  весь матч, я объявляю, что матч ЗАКОНЧЕН без выявления результата. Следующий матч начнется  со счета 0:0 1 сентября 1985 года…
Вопросы с места : - А куда пойдет нынешний счет?- на который Кампоманес не обращает внимания, и на следующий «С чьего согласия Ваше решение?» - отвечает – С согласия обоих участников… Благодарю за внимание… - уходит с трибуны.

КАДР на Каспарове. Он возмущен, лицо удивленное и даже растерянное.
В зале поднимается постепенно невероятный шум. Крик одного из журналистов все-таки слышен :
- Так что, господин Карпов не в состоянии продолжать матч? Он болен?
Кампоманес отвечает (через переводчика) с места, в поданный ему микрофон :
- Господин Карпов чувствует себя хорошо. Я расстался с ним 25 минут назад, и он обращался ко мне, чтобы продолжать матч с понедельника. Сегодня пятница, значит… А! Вот и он.
Из-за кулис неожиданно для сидящих за столом появляется Карпов. Искреннее удивление на лице Селиванова. В ряду, где Каспаров,  движение. Секундант Каспарова наклоняется к уху претендента и шепчет что-то ему  возбужденно, Каспаров кивает. В кадре мелькает Рошаль, он старается не попасться на глаза Каспарова и его секунданта…
Вопрос из зала:
- А что сказал  претендент?
- Я общался с претендентом. Отношусь к ним обоим как к равноправным участникам матча. И я убежден,  что он не в восторге от нашего решения, но в соответствии с правилами президент ФИДЕ должен принять решение, которое он считает лучшим, но, к сожалению многих, может быть, вовлеченных  в эту проблему…
ВОПРОС ИЗ ЗАЛА: По вашим  же словам, господин Кампоманес, и  чемпион и претендент играть хотят. Не скажете ли вы, по какому праву вы принимаете свое решение?
Кампоманес:
- Причины… Мы думаем прежде  всего о двух сильнейших шахматистах  планеты, их психологическом и физическом  здоровье и о всех тех, кто связан с этим матчем в Москве. Ведь прошли все немыслимые сроки, больше пяти месяцев. Примерно  в такой ситуации мы оказались в Багио, когда матч  шел  93 дня, а здесь скоро будет 150 дней. О системе разыгрывания  без-лимитных матчей. Да , ФИДЕ пошло в свое время на поводу у действующего чемпиона Фишера, но и не смогло потом отменить свои правила. Но вот в чем дело. Мне кажется, что совершенство нынешних гроссмейстеров достигло такого уровня,  что они нашли  секрет, как сводить партии вничью, доведя  риски  проиграть до самого минимума. Это – совершенство современных шахмат. Но из-за чего же столько  количество ничьих? Вы только подумайте – сорок ничьих. Мне кажется, и здесь стоит установить лимит. То, что матч затянулся – очевидно. Все устали . И вы  - тоже ( оживление  в зале). И Шахматная  федерация СССР нас  всецело поддерживает.
ВОПРОС: Вы сказали, соперники открыли секрет ничьих. Но не кажется  ли вам, что Каспаров раскрыл другой  секрет – как выигрывать Карпова. И произошло именно в  такой момент, когда  вы решили закрыть матч, то есть спасти Карпова?
Шум в зале, оживление. Растерянные лица Карпова, Кампоанеса. Они стоят вместе , видно их замешательство. Наконец, Карпов что-то говорит Кампо, тот кивает и Карпов  выходит к микрофону:
- Я хотел бы сказать, что слухи о моей смерти преждевременны (смех в зале). Я считаю, что матч  должен продолжиться и с понедельника мы играем очередную партию.
Выкрик из зала:  - Не пора ли предоставить  слово претенденту?
Каспаров встает со своего места и говорит, но его плохо слышно, и он проходит  к трибуне. Он говорит:
- Я только хотел выяснить  у господина президента, для чего он затеял весь этот спектакль? Вы говорили мне вчера, что чемпион не хочет и не может продолжать матч, а сейчас он сам говорит наоборот. Расскажите, где правда?
КАМПОМАНЕС: Еще вчера  я хотел вас собрать вместе, но Каспаров  спал, а Карпов был связан распорядком дня. Теперь мы  можем поговорить вместе.  Я думаю можно объявить перерыв на… пятнадцать минут, пока  мы будем совещаться. Прошу пройти со мной…

КАСПАРОВ в вестибюле гостиницы дает эксклюзивную пресс-конференцию окружившим его  журналистам( выдержки из его ответов):
- Конечно, я  не собираюсь требовать продолжения матча из-за того, будто бы  я убежден,  что легко смогу  его выиграть ввиду плохого самочувствия   чемпиона. Но  впервые за пять месяцев у меня появились некоторые шансы, что  я могу выиграть. Некоторые, повторяю. И вдруг их  у меня  отбирают самым бесцеремонным образом…

СМЕНЫ КАДРОВ (при ответах).
- Да, проволочки около-матчевой политики ФИДЕ проявлялись еще на стадиях претендентских матчей, сначала со Смысловым, потом с Корчным…

-  Многие помнят, что предложения приостановить матч мне делались еще при счете 2:5, 3:5. И после – технические тайм-ауты, потом тайм-аут президента и наконец -  прерывание матча вообще…

 - Вместо того, чтобы позаботиться о должной организации матча, руководители ФИДЕ разглагольствуют о популяризации шахмат…

- Я думаю, разложение руководства ФИДЕ началось раньше, еще до матча с Корчным, в 1978 году, когда оно пошло на поводу  у тогдашнего руководства…

ТИТР: «Заседание Спорткомитета при Совете Министров СССР. 5 сентября 1972 года.»
Идет закадровый голос диктора, на каждом перечисляемом останавливается камера: «Присутствуют – Председатель отдела пропаганды  ЦК КПСС Тяжельников; Председатель Спорткомитета Павлов; Председатель Федерации шахмат Батуринский; Зам председателя Спорткомитета Ивонин; референт Спорткомитета гроссмейстер Антошин. Секундант Спасского – Игорь Бондаревский...».
ТЯЖЕЛЬНИКОВ ( Антошину) : Пожалуйста, продолжайте. Конкретнее. И не  по поводу утраченных наших позиций, а с предложениями, кто персонально может противостоять… чемпиону.
АНТОШИН: Если  начать со старшего поколения, то по-прежнему это Ботвинник, Смыслов. Из среднего звена – Таль, Спасский, Петросян, Геллер, Корчной. Все они выигрывали у Фишера. Чаще всего – Корчной - при  упоминании имени Спасского Тяжельников мучительно морщится, спрашивает:
- Ну, а из молодых,  из резерва нашего, - кто?
- Ну, прежде всего – Леонид Штейн. Дальше – Савон, Карпов, Тукмаков, Белявский, Ваганян…
- Так, так – Тяжельников что-то помечает в блокноте, -  А кто из зарубежных может противостоять им?
- Ларсен, Портиш, Горт. Из  молодых – Тимман, Майлс, Хюбнер, Мекинг, аргентинец…
- Ну, а Ваше личное мнение, Игорь - обращается к Бонларевскому,- кого на данный день можно допустить на межзональный?
- Мое мнение – Тукмаков. Он чемпион СССР этого года. Карпов еще не был ни разу.
АНТОШИН: Но Карпов разгромил Тукмакова в неофициальном матче, разнес в пух и прах…
ПАУЗА. Тяжельников (К Батуринскому): Виктор Давыдович! Присмотритесь к Карпову. Лучших тренеров - ему. Лучшие условия – для него. Он заканчивает Университет в Ленинграде. Надо его перевести в Москву. Как мнение других?
АНТОШИН: Межзональный турнир ленинградский, и Карпов там выставлен. Так что  с переводом его  в Москву пока,  может, повременить? Пока. А если он выйдет в претенденты…

Выщербленная стена Аничкова дворца в Ленинграде. На улицах – запустение. Нет общественного транспорта, редкие прохожие. Двое худых ребят, в пальтишках и  старых ботинках, стоят и смотрят на фанерную доску объявлений, где белеет одинокий листок: «Запись школьников в открытый чемпионат Ленинграда производится  с понедельника, 20 сентября 1943 года. Руководитель шахматного кружка А. Модель.» Повторно высвечивается дата на объявлении…
- Это как понимать? «Открытый?»
- Ты че , Витьк, такой непонятливый? Это значит из других городов.
-  А как же блокада? Как они приедут? Олег,  что выдумываешь?
- Да, вообще-то… Забыл… Ну,  пойдем, запишемся. Ты же классно  играешь – отец натаскал, научил…
- Теперь уже не научит… - Витя опустил голову…
Слышен далекий ухающий звук.
- Это на Обводном… Прости , забыл опять… Не привыкну никак… Ну что, идем?
- Идем…
Шагают в здание Дворца пионеров, бывшего Аничкова….

Экран тускнеет…
Стоят на том же месте двое взрослых мужчин, в одном из  них угадывается Виктор. Вокруг толпы гуляющих, шумы машин. Виктор говорит спутнику:
- А ведь знаешь, Миша, я записался тогда  в три кружка – музыкальный, театральный и шахматный. Только  в музыке слух подкачал, для сцены таланта  не хватило, так что оставались одни – шахматы. Но Модель был  у нас  недолго. Потом – Зак. И было это…Бог ты мой, да ровно тридцать лет назад… Ты куда?
- Пройдемся - спутник указывает на ряд любителей-шахматистов, пристроившихся вдоль решетки аллеи к театру, с азартом и блеском  в глазах щелкающих по кнопочкам шахматных часов. Некоторые из них смотрят на подошедших и вдруг один из немногих зрителей шелестит радостно-удивленно: «Таль, Таль… Таль.»
- Пошли отсюда… Неудобно. Тебя  узнали.
- Да что тут неудобного? – Таль кипятится, - посмотри, там мат в три хода… Заметит или нет?
 Виктор почти выволакивает друга из толпы.
- Это слава, Витя… Она чертовски  приятна – поворачивают к Невскому.
- Не люблю. Хотя , наверное, интересно…
- Тебя тоже будут узнавать. Если выйдешь в призеры. Да ты  уже вышел... Черт, где бы скрыться? В «Метрополе», что ли…
- Поедем ко мне в Зеленогорск, - Виктор подходит  к стоянке такси…

Крупно – руки Таля на клавишах фортепиано. Видно отсутствие трех пальцев правой  руки от среднего до мизинца. Тем не менее, пальцы играют…  Шопена.
 - Да, - закончил последней  нотой  этюд, - Жалко Леню, жалко …  Ему бы надо с Фишером, ему… А сейчас ставка не на «наших»… Ты слышал, как  обзывают Толика.  Ха, уральский… самоцвет?.. Нет ! Хуже – Самородок! Во!
- Мне кажется главное – игра… Честная.
- Какая честная игра? Спасского - травят, «Леву из Могилева»… А мне что сказали перед Венгрией? Не под-хо-жу! Не-е-е-т, с воцарением этого божка, Батуры, нам заказано… выскакивать… А «Карпу» - почет. Ему – лучшие силы. Один Фурман чего стоит? Это же ходячая энциклопедия. У Ботвинника начинал… А мне это -  хлопает по рубцу на лбу на средине – припомнят… Всегда припомнят… Нет , ты посмотри, как он Смейкала разделал? Под орех! Наверняка Фурман придумал очередную штучку…
- Да, и в моем любимом варианте… Жаль, что Генна уехал, - поймал удивленный  взгляд Таля, - Сосонко. Но Шашин здесь, Шашин – есть. Его анализы поразительны… За хорошим тренером – половина успеха…
Таль закончил играть, встает из-за инструмента, выходит на лоджию, в полумрак  белой ленинградской ночи, впереди виднеется море, слышен его чуть слышимый рокот:
- Свежеет… Ветер – сменился. Ветер перемен – достает пачку «Кента», закуривает.
- И когда ты бросишь? Ведь обещал?
- Бросить не главное. Главное – быть готовым к этому…
- Ну, давай укладываться.  И где ты достаешь? – кивает на пачку.
- Контрабанда, - улыбается Таль…

ТИТР:  «Лондон. Чемпионат Европы по шахматам. 1973 год»
Сидят в кафе. Виктор и его собеседник. Корчной кипятится :
- Да нет, Генна! Даже не уговаривай. Я тебе статьи  и так могу  послать. А что Богатырчук? У него в Канаде родственники… Да и предлагали мне уже… Живется-то неплохо. Чего сбегать? От кого? Правда,  с Батуринским прижимать  начали крепко. Но об меня сломаются. Я умею давать отпор. И иметь свое мнение. Здесь же, в Лондоне,  не побоялся  провокации, когда  все другие молчали. Так они взъелись. Сами же их агенты и оплошали. Разбежались по магазинам… Да и кто мне  будет платить такую стипендию, как там? 300 рублей не валяются… И к тому же я уже – четырежды чемпион Союза… За это тоже идет процент… А что Спасского прижимают? Так у нас так полагается… Выигрывай! Спасай матч, который можешь и способен спасти… Но ведь он, - наклоняется и почти шепотом, - до Исландии ни в одном турнире  ни играл. А без практики, сам знаешь… А положительный баланс встреч – это не показатель. Психологическая подножка, конечно, сыграла роль.
- «Всегда невозмутимый Спасский». Ну, и еще один вопрос, Витя, на засыпку. Кого считаешь соперником Фишера?
- Меня… - Виктор показывает редкие зубы… -  Вообще… Неясно. В этом-то и пыл борьбы. Тут даже Бирн может выскочить, дарма что американец. Или Мекинг,  амбициозный… Но из наших наиболее реален - Карпов, конечно. Он на подъеме. Почти Капабланка – бездушная машина. Крушит всех и подряд. Какой-то недюжинный потенциал...
- Теперь в Штаты?
- Да. Поездка с Зориным. С автором сценария фильма... До Нового года,  думаю, успеем.
- А потом - Одесса?
- Да. Матч с Петросяном. С Тигранчиком. Хитрый армянин. Наверняка опять организует демонстрации, тем более, в Одессе… Вообще – 74-й – напряженнейший год. Предстоит…

Виды Одессы. Весна в самом разгаре. Цветут каштаны на бульварах. Виден баннер – под эмблемой ФИДЕ «Корчной – Петросян. Полуфинальный матч на первенство мира».

Зал, набитый болельщиками. Много армян. На сцене – соперники. Склонился над доской  Виктор Корчной. Вдруг он чувствует потрясывание  своего места и стола. Оглядывается, смотрит под ноги и видит, как Петросян подрыгивает ногой. Сделав ход и нажав  часы, Корчной подходит к арбитру, что-то говорит ему на ухо. Тот кивает. Делает ход Петросян, встает размяться, к нему подходит арбитр,  и говорит ему  тихо, поглядывая на Корчного. Петросян возмущен. Пожимает плечами.

Снова оба игрока за столом. И опять Корчной ощущает потрясывание стола.  Он смотрит на Петросяна и говорит ему:
- Что, последний шанс испытываешь? – и крепко толкает ногу в лакированном ботинке соперника. Петросян  встает и почти бежит к арбитру… Виден счет на демонстрационной доске: «3 :1 Корчной – Петросян».

Петросян  шагает по коридору с ковровой  дорожкой, рядом  с ним   полноватая женщина, Тигран ей говорит: «Нет, нет, Рона, я  лучше один, не суйся…»,-  и заглядывает в один из кабинетов, спрашивает:
- Апелляционное жюри?
- Входите, Тигран Вартанович! Только вас и ждем…
- Вот. Заявление… Я прошу… Нет, требую, - поведение Корчного объявить недостойным  и незаконным и на этом основании прервать матч…
Звонок в   гостиничном номере. В нем – Корчной и еще двое. На столе у окна электрочайник, на журнальном столике у стены  шахматы, с расставленной позицией. Корчной  берет трубку и долго слушает, удивленно поводит глазами.
- А почему я должен извиняться и в чем конкретно, собственно, моя  вина?.. Нарушил правила?.. Ну, знаете…
 
В медкабинете, где  на  белых стенах плакаты, стеклянный шкаф, кушетка, на которой лежит вниз головой  полуголый Корчной. Ему делают массаж. Корчной продолжает  незатейливый рассказ:
- И это жюри, собранное по его инициативе, требует от меня извинений. За что? За то, что он  же мне и мешал , сосредоточиться. И дальше  - вообще поставить вопрос об аннулировании результата матча, и начать его снова. Но ФИДЕ, конечно, на это не пошло. А ведь Петросян автоматически тогда выходил на Карпова. Но  пронесло… Сам  попал в больницу, и потом  - сдал матч. Кажич не пошел на поводу.
- Главный судья?
- Нет. Главным был Крапиль.
- А с чем он, в больницу?
- Почки вроде… О… Хорошо. Хорошо! Надо перед каждой партией делать. Сможешь? После обеда через два часа. Все-таки пошли навстречу этому… любимчику. Начинать будем в 17-00. Насчет рукопожатия подумаю, конечно.  И отчуждения не хотелось бы. Все-таки  мы с Толиком – друзья, земляки, по Питеру. В одной команде состояли. Вместе ездили в Ригу, в 70-м…. Хитрый, конечно, он, до невероятности. Скрытен, замкнут. Но пешка, марионетка.  Попадает под влияние. И поддержка – колоссальная. Таль, тот же Петросян, Ваганян, Авербах, Геллер...
Врач умывает руки,  вытирается полотенцем:
- Вот-вот. Чувство превосходства над соперником – главное. А моральные его …  качества… нужно и должно – наказывать…
Корчной лежит, укрытый простыней и байковым одеялом сверху, что-то, закрыв глаза, мычит в ответ…

Улица в Москве перед Колонным залом Дома Союзов. Милицейские наряды пытаются восстановить нормальное движение. Некоторые проходящие мимо прохожие интересуются:
- А чего такое? Дают что-то?
- Пропуск в рай, папаша! Ты че, совсем что ли? Чемпиона мира хотят увидеть.
В зале яблоку негде  упасть. На сцене - арбитры. Игроков  пока нет. Рядом с залом  комната Пресс-центра. Там, в окружении журналистов, стоит Петросян, отвечает на вопросы:
- А что же вы, не понимаете? Борьба идет бескомпромиссная, ведь победитель выходит на чемпиона мира Фишера. Посмотрите,  десять партий подряд  вничью, а сегодня , в восемнадцатой, Корчной попал в ловушку. Нет, он заметил ее конечно, но  просчитался в одном из вариантов и вот теперь,  - смотрит на демонстрационную доску, - ему надо сдаваться… Счет должен стать 3:0 в пользу Карпова. – Тигран  комментирует с нескрываемым удовольствием, но меняет тон на официозный, - Следующая  партия,  19-я, товарищи, будет в Зале Чайковского. Так что, меняем позицию. Доигрывания   на Гоголевском…
ВОПРОС: - Как Вы думаете, пойдет ли Фишер на  условия,  принятые ФИДЕ в Ницце?
- Это вы у него спросите…

Зал им. Чайковского. На сцене – Карпов, удрученный, углубившийся в доску, застыл в оцепенении. Видно как арбитр устанавливает  счет : «3:2 Карпов – Корчной». В зале – оживление , шум. Камера переносится в буфет. Он пустой, кроме сидящих в уголку Таля и Петросяна. Таль опрокидывает рюмочку коньяка, закусывает ломтиком лимона:
- Потек, потек,  Анатолий… Витя еще  дожмет, «закорчнит»… Полтора очка в трех партиях – тьфу! Ты же сам помнишь, как скатывался. Нет, матчевая борьба – это нервы огромные, фантастические… А такой напряженности я и не припомню. Даже себя…
Лицо Петросяна в крайней досаде, сосредоточено…

Номер Корчного. Входит симпатичная армянка, оглядывается по-хозяйски, ставит сумку на  кресло. С вопросом «кто там?», выходит из ванной Корчной, останавливается вкопано:
- Бэлла? Ты почему… не предупредила?
- Витя, - пытается Бэлла приобнять мужа, - на тебе же лица нет. Я видела по телевизору. Похудел, осунулся…
- Ну кто, кто тебя просил? Я же говорил – не  надо приезжать!- лицо Корчного раздражено, раздосадовано, и  оно вдруг озаряется догадкой, - уж не Рона ли об этом позаботилась? Все ясно. Мне все ясно…- обессиленно опускается в кресло.

Театр Эстрады в Москве. На  пустой сцене табло -  «12,5:11,5. Матч окончен»
ТИТР : «Заседание президиума Шахматной Федерации СССР»
Батуринский : - Пожалуйста, Тигран Вартанович.
Петросян:- Товарищи, начну с главного. Виктор Львович, что называется –докатился.  В своем интервью югославскому агентству, по поводу итогов прошедшего матча с Карповым, он опустился до оскорблений всего нашего гроссмейстерского корпуса, позволил себе  характеризовать каждого с… нелицеприятной стороны. Мы все имеем свои … слабости, но  обсуждать это публично в прессе считаю недопустимым и заслуживающим самого серьезного наказания. Да и чисто формально, юридически – он не имел права на интервью иностранному корреспонденту, не получив на это согласия Федерации…
За столом шум, перешептывания. Батуринский подытоживает:
- Ну что ж, товарищи, Думаю, надо выходить с предложением в Спорткомитет при Совмине о  мерах наказания для гроссмейстера Корчного…
 Газета «Советский спорт» на весь экран. Дата – 22.12.1974 год. Статья в «подвале» - «Неспортивно, гроссмейстер!», большая, и со сносками «Писем читателей», с осуждением поведения Корчного.

ТИТР : «Военно-Медицинская  академия. г. Ленинград. 20 января 1975 года.»
Идет по коридору Корчной в куртке и штанах больного. В руках у него –  матерчатый пакет-сумка. Рядом с ним идет в халате под форменкой – врач. Он говорит:
- Конечно, конечно, Виктор Львович. В обычную палату это даже лучше, чем в отдельную. Вы не будете чувствовать… опасности…
- Звонки-то, доктор, угрожающие… Про еврейство и все такое…- видно что Корчной удручен, расстроен. – А он раз, мне кажется… чуть не угодил в аварию… Машина прямо перед носом… промчалась…
Навстречу идет в халате человек. Он любезно раскланивается с врачом, проходит мимо. Корчной и сопровождающий его заходят за  угол и вдруг Виктор Львович, будто чем-то пораженный, останавливается:
- Что с Вами?
-  Не знаю… Мне показалось… Кто это прошел мимо  нас?
- Это – Зухарь. Доктор Зухарь, Владимир Петрович. Он практикует у нас . Доцент кафедры психиатрии.
- Так это… Я его видел! В день последней партии с Карповы . Решающей… Нет, этого не может быть… Он что , - шахматист? Мастер, кандидат? Я его до того матча не встречал…
- Не знаю, не знаю. Не слышал. Все может быть. У нас есть врачи, сильные игроки… Ну вот и пришли. Вот здесь и располагайтесь, Виктор Львович.- открывает дверь в большую просторную палату.  - А Бэлле  я выпишу пропуск. Постоянный…

На весь экран большой конверт с официальными штампами. Его подает Корчному Бэлла, жена. Корчной в палате смотрит на конверт и тихо говорит :
- Пойдем, пойдем…

Сидят в закутке на диванчике. Корчной торопливо и нервно разрывает,  пакет, полу-вслух читает: « … опозорил… дискредетировал… позволил  себе…» Так, это все – мишура. Что в конце? – лицо Корчного меняется –
«по пунктам… Запретить выезд на международные турниры. В течение года.» Ну это , и это ладно… Что дальше? «Снизить часть стипендии… до 200 рублей…» - и это не так страшно, хоть и неприятно. Но что ж, буду учить школьников… Боже! А вот это – катастрофа. Выводят из состава сборной…
- Ничего, Витенька. Машину продадим. Терьера…
- Да я не об этом. Как ты не понимаешь! Это же полнейшая дисквалификация. И  турниры, и вывод из сборной. Главное – то, что я не буду иметь права участвовать в претендентском цикле! Вот их цель! Ах ! – ударяет по спинке дивана.
- Ну не волнуйся ты так. Нельзя же тебе…
- Гады, сволочи, подонки, подлецы… Придется искать спарринг-партнеров. Надо звонить Шашину…
 
               
                К О Н Е Ц     П Е Р В О Й   С Е Р И И




ВТОРАЯ    СЕРИЯ

ТИТР : «Март 1975 года. Ленинград. ул. Желябова»

Табличка на двери – «Председатель Клуба им. Чигорина». Открывает  в кабинет дверь Корчной , входит.
- А, дорогой Виктор Львович, входите, проходите. Жду вас. Присаживайтесь… Можете курить. Я позволяю…
- Да нет, спасибо, с утра не привык…
- Какое утро? День давно… И какой день, - показывает на шторы, освещенные солнцем.
 Председатель прохаживается по кабинету, в нерешительности оглядывает посетителя:
- Да. Я тут вовсю старался… Но… Не получается. Вы же теперь не член сборной.
- А почему я не могу поехать, - частным образом? Гроссмейстерского звания-то меня не лишали…
- Не знаю, не знаю… Вы живете? Ага, - смотрит на анкету с адресом на столе.  – Обратитесь тогда к Мирошниковой.
- А кто это?
- Зав. отделом пропаганды, Октябрьского райкома.

Идут по коридору здания с ковровыми дорожками. Корчной и женщина, строго неприступного невозмутимого  вида, в  сером приталенном костюме
МИРОШНИКОВА: Ничего, ничего  не знаю! И не мешайте мне! Вы что, не знаете ? – останавливается , перед дверью кабинета, вытаскивает ключи, чтоб открыть его, - Сейчас решается важнейший вопрос, будет ли Карпов чемпионом! Мира! А  вы про какую-то поездку… Нет,  там  рядом от границы. И будет много иностранных, журналистов, гроссмейстеров. Мы не можем Вам позволить – меняет тон на доброжелательный, - И вообще, Виктор Львович. Мой Вам добрый совет. Не высовывайтесь! Пока… Будете Вы ездить… Звания с Вас не снимали… и вряд ли снимут. Мастерство-то все равно останется  при Вас.

ТИТР: «24 апреля 1975 года. Москва.»
Колонный зал Дома Союзов в праздничном убранстве.  Торжественный и величавый голос диктора по трансляции: «Генеральный секретарь Международной Федерации шахмат Макс Эйве!» - шквал аплодисментов, Эйве встает,  диктор продолжает - «Лавровый венок  чемпиона мира вручается Анатолию Карпову! Анатолий Карпов – 12-й чемпион мира по шахматам!» Играется гимн СССР. Все встают. В переднем ряду стоят узнаваемые Ботвинник, Смыслов, Спасский, Таль, Петросян. Таль шепчет на ухо Спасскому, слышен голос :  «А ведь этот венок принадлежит Вите… Он вполне мог ему достаться…»

Тихий кабинет Спорткомитета. Находится Ивонин и Корчной. Ивонин отвечает по телефону:
- Да. Ивонин. Нет, я временно пока за Сергея Павловича.. В отпуске.- кладет трубку. – Ну что ж. Мы думаем, Вы  с честью  поддержите честь советских шахмат. С первого июля турнир, знаете… Голландия… Вам знакома, Вы были не раз, да и в этом уже году, январе.  Ну, желаю успеха…и победы.  За Вас поручился сам Анатолий Евгеньевич – протягивает руку встающему Корчному.

Летний день в Москве. Корчной едет в троллейбусе, видит вывеску через окно «Посольство Голландии», выходит, направляется к воротам, где стоит милиционер. Тот козыряет подошедшему, смотрит пропуск….

На дно чемодана Корчной в доме своем кладет объемистую папку с бумагами. Щелкает замок входной двери. Корчной быстро прикрывает папку  одеждой:
- Игорь, это ты ?
- Да, папа - подходит к отцу.
- Мама занята. На даче. Так что проводишь меня ты – Виктор Львович  вихрит кудри сына.
- Конечно, пап… Когда самолет?
- Завтра утром. Ну почти – днем. В 11-45.
- Прямой?
- Нет. До Цюриха...

Зал турнирного отеля. Произносится имя – «Энтони Майлс!» Все хлопают английскому гроссмейстеру, он в цветастой рубашке, однотонных, кремового цвета, брюках. Следом, после  слов «Виктори Корчной», встает советский гроссмейстер, награждают  его. Возле – переводчик. Все спускаются в зал, начинается парти-коктейль,  снуют официанты с  подносами с шампанским. С бейджиком на костюме к Корчному проходит дама. Они вдвоем уединяются у углового  диванчика. Дама снимает бейджик с лацкана Корчного и кладет в нагрудный карман его  бумажку. Корчной встает и удаляется из зала. Его догоняет переводчик, и говорит, что завтра его ждут в аэропорту Амстердама, рейсом на Москву…

Корчной в номере один. Включает ночник. Открывает чемодан, ворошит  находящуюся там одежду, бумаг никаких, что были на дне, -  уже нет. Закуривает. Выходит на балкон, вытаскивает записку, положенную  в парти-коктейле,  гасит наполовину выкуренную сигарету и ложится на диван. В сознании, кадрами,  проносятся картины прощания в Пулково, - он обнимает сына, и вроде хочет что-то сказать, но просто машет рукой… Встреча с Эйве, который  кивает и дружески трясет ему руку…  Воспоминания перекрывается кадром с непроницаемым  лицо Карпова, награждаемого  лавровым венком… Петросян в Одессе… Ивонин в Москве…
Корчной еще раз вытаскивает записку и опять выходит на балкон, смотрит на пожарную лестницу, потом рассматривает на запястье часы…

ТИТР : «15 июля 1976 года. Амстердам.»
Помещение, где ходят полицейские. Впрочем, их немного, некоторые, сидя за столами, пьют кофе. Входит серьезный полицейский, которого ожидает Корчной. Он привстает, полицейский машет «садись…», спрашивает по-английски:
- Вы может говорить по-английски?
- Да
- Мне звонили, передали Вашу просьбу о политическом убежище, - Энеке Беккер. У Вас есть документ? Вам нужно заполнить вот эти бланки, - кладет перед Корчным, - А потом Вас отвезут  в Центр беженцев. Там дадут временное жилье…
 
Едут   на машине от Амстердама: дама, дававшая  записку, и Корчной. Он в ковбойке, джинсах, в темных очках.
- Вы знаете, Энеке, я боюсь этих вездесущих агентов. Мне кажется, они всегда и везде за мной следят. И в этом Центре… Так уже было… в СССР. И я не могу отвязаться от постоянного страха здесь. Они ведь одного нашего пловца выкрали так, из ФРГ.
- Не переживайте. Я Вас везу в самое укромное место Европы, в глухую деревушку, там живут мои родители. Вы будете в безопасности.
- Мне еще надо связаться с Генной Сосонко. У него – мои рукописи.
- Телефон там есть…- Энеке крутит ручку приемника, слышен оттуда голос:
   «Говорит радио «Свобода». Слушайте  самые свежие новости из Советского Союза. Шахматная Федерация СССР приняло решение: за поступок, не достойный советского спортсмена, дисквалифицировать Корчного и лишить его звания международного мастера спорта, гроссмейстера и мастера спорта  СССР. Полностью одобрили это решение
свыше тридцати советских гроссмейстеров, которые в своем письме в газету «Советский спорт» осудили поступок и выразили полную солидарность в осуждении. А вот что сказал в своем интервью чемпион мира Анатолий Карпов: «Решение Корчного покинуть  Родину меня  глубоко  огорчило и поразило. Никаких  помех для его творческой деятельности вопреки его утверждению, - не было. Разделяю возмущение советской общественности и полностью поддерживаю…» - звук  глохнет.
- Это о вас?
 - Да. Я  никак не думал, чтобы все  осуждали. Неужели  все? Вот ведь как  у нас… Впрочем, в Союзе ровно 35 гроссмейстеров. А сказали - «больше тридцати…»
По радио звучит музыка, Энеке приглушает ее:
- Мы по своим каналам ФИДЕ дадим  свою, исчерпывающую  и полную информацию.
Корчной испуганно смотрит на нее:
- А стоит ли?
- Конечно. Ведь ты идешь на матчи претендентского  цикла. Но ты и так известен. И защитим  тебя. Ноль сомнений. Эйве полностью поддерживает. И у нас есть своя  служба безопасности…
- Честно,  я боялся…
Машина  въезжает в реликтовый,  с высокими соснами, лес, мимо озерца и подъезжает  к маленькому  , под  красной крышей, домику на берегу…

ТИТР :  «Швейцария. Сентябрь 1976 года».
Сеанс одновременной игры. Корчной ходит по рядам, где-то останавливается, делает ход, где-то проходит не задумываясь. Уже многие партии закончены. Корчной пожимает руки соперникам. Подходит к стойке последнего столика, за которым расположилась очень интересная женщина,  с крупными чертами лица и черными как смоль волосами. Она в строгом деловом брючном костюме. Смотрит весело на Корчного:
- Кажется, Вам сопутствует успех?
- О, госпожа Лееревик, успехи мои относительны, но я польщен.  Вы необычно обращаетесь, не как в Европе.
Лееревик подает ему чек:
- Надеюсь, этот чек немного развеселит… тебя. Наша федерация  благодарит тебя за мастер-класс и сеанс.
- Премного благодарен.   А где Вы так  научились русскому?
- О, это отдельная и долгая история… Я ведь еще  совсем молодой была у вас, в Советском Союзе.
Корчной удивленно смотрит на собеседницу.
-  Не спрашивайте меня, почему  я там была… Товарищ… - смотрит лукаво.
- Нет уж, увольте. Хочу  быть господином. А вы  что сегодня вечером делаете? Может, мы поужинаем вместе?
- А знаешь, не откажусь. Со знаменитостью появиться в ресторане. Их тут у нас  много, и все особенные…

Сидят в уголке в тихом ресторанчике. Корчной продолжает рассказывать:
 - Сначала  - Петросян будет. Потом , в полуфинале, Полугаевский скорее всего, ну и наконец, Спасский. Я узнал, что он не подписывал то заявление, гроссмейстеров. Еще – Бронштейн, Ботвинник. Ну им бояться нечего.  А вот – Гулько. Того ведь второй  год не выпускают, как он подал на Израиль. Борис молодец, вырвался-таки во Францию. Но ему легче, у него – двойное… Со помощниками  сложнее. Но согласились Кин и Стин, британские. А также Мурей. Он будет и переводчиком. В Голландской Федерации  коммунистическое влияние, хотя они и не отказывают, без Энеке я бы не знал, что и делать. Но Швейцарская?.. Будет ли лучше?
- Будет, будет…Виктор,.. -  Лееревик кладет руку на руку гроссмейстера. Корчной целует руку Лееревик. Лицо ее уносится в воспоминания…

ТИТР:  «Июнь 1945 года. Австрия. Советская зона оккупации. Комендатура».
Вводят девушку. Она молода, почти подросток. Платье ее изорвано в нескольких местах. Сопровождающий  конвоир докладывает:
- Привел, товарищ капитан. Она в трубе на железке  ховалась. Собаки ее и нашли.
Капитан обращается к лейтенанту сидящему за столом :
- Эта?
- Она. Сама собака еще та. Так кусалась, что Остапенко пришлось в госпиталь отправить.
- Так что будем делать с ней?
- Оформляй  как американскую шпионку! Она же с их зоны сбежала.
- Нихт америкэн!- выкрикнула девушка.
- Замолкнь, сучка! Пиши : «задержана в  советской зоне… явно перебежавшая от американской…»
Затемнение эпизода.

ТИТР «1956 год. Воркута. Полустанок Хальмер-Ю»
Паровоз, пыхтя паром, медленно , неторопливо, останавливается,  за ним прицеплено несколько вагонов.
Девушку «с американской зоны» едва можно узнать. Она в ватных брюках и телогрейке. С удивлением смотрит на спрыгнувших из вагона  солдата и сержанта, подошедших к ней :
-Ну что зыришься? Садись, садись, для тебя подано!

Размещаются   в вагоне  около  зажженной  печки-буржуйки, на нарах еще видны лежащие женщины. Вошедшая спрашивает : «А куда меня. На какой  этап?»
Засовы лязгают. Состав трогается. Сержант вынимает бумагу, обращается :
- Петра Лееревик?
- Я…
- В соответствии с постановлением, принятым по соглашению  между Председателем Советом министров Никитой Сергеевичем Хрущевым и президентом Соединенных Штатов Америки Эйзенхауэром, вы подлежите амнистии и досрочному освобождению. Вы направляетесь в распоряжение посольства Австрийской республики в Москву…

«Претендент зевнул ферзя! Отдал ни за что ! Небывалый случай! Действительно ли это далеко идущий  стратегически план или просто эффектная  тактическая жертва. Будет ли этому объяснение? Нет, это кажется просмотр,  просто какое-то затмение наваждение бывшего… гроссмейстера, растерявшегося от напора сильнейшего противника, нашего Бориса Спасского. Счет стал 7:6  в пользу зарвавшегося претендента. Удастся ли Борису Спасскому возродить свою былую славу, сможет ли он вырвать победу у недостойного противника? Узнаем через два дня, после очередной партии, в среду… Комментировал Александр Рошаль»  - комментатор в  звукоизолирующей  стеклянной кабине пресс-центра, в наушниках.

ТИТР : «22 марта 1978 года. Амстердам. Штаб-квартира ФИДЕ.»
Сидят за столиком с чашечками кофе – Энеке, Эйве, Корчной. Последний в нервном расположении духа, продолжает рассказ (по-английски, идет синхронно перевод): « Спасского будто подменили. Я никогда его таким играющим, не видел. И как-то странно. После сделанного хода он уходил в свою комнату и сидел там  Обычно он прохаживается , по сцене… Странно все это, странно. Уж как вырвал победу, один Бог знает… С гражданством  надо что-то делать, господин Эйве?
-Этот вопрос решим, Виктор. Вы добились играть матч на Филиппинах. И это – главное.
- И последнее. О моей  семье. Я вам передам это заявление… для руководства СССР.  Как вы понимаете, не очень комфортно начинать  столь такой ответственный матч, без гарантий моей семье…- подает бумагу Эйве.
Дикторский текст заявления, читаемый на экране:
«Глубокоуважаемый Генеральный Секретарь ЦК КПСС, Председатель Верховного Совета СССР, господин Брежнев! К Вам обращается профессиональный шахматист, гроссмейстер, в прошлом гражданин СССР, ныне проживающий в Швейцарии. Два года назад, не в силах вынести давление партийных и спортивных органов, и не имея возможности для творчества,  я эмигрировал. В Советском Союзе остались мои жена и сын. Лояльные советские граждане, но движимые любовью к  мужу  и отцу, в  июле 1976 года они подали заявление на выезд из СССР. В ноябре того же  года в выезде им отказано. Прошло полтора года, как они не имеют средств для  существования – жене отказывают в работе, а сыну – в учебе. Мне дают понять – что они – заложники моего  и своего положения.  В июле 1978 года начинается матч на первенство мира по шахматам между мной и Анатолием Карповым. Советское руководство не раз заявляло, что спорт должен быть отделен от политики. На этом принципе должна состояться и Олимпиада в 1980-м году в Москве.  Я прошу Вас моей семье покинуть СССР. Я прошу Вас продемонстрировать добрую волю и выполнить одно из решений Советского правительства о правах человека  в Хельсинки. Я обращаюсь к Вашему милосердию, господин Председатель. Гроссмейстер Корчной»

Вид Швейцарии. Дом , где живут Корчной и Петра Лееревик. Корчной за ворохом газет н веранде. Входит Петра:
- Что ты там ищешь? Ты думаешь, что твое заявление опубликуют? Они себе не враги.
- Отчего, я нашел один подвох. Вот смотри. Весенний еще, сейчас…вот… «Советский спорт». Карпов пишет: - Я не представляю какой-либо реальной опасности и давно кончился как претендент, А вот тут смотри, июньская, свежая. Буквально через месяц. Читай: « Кроме Корчного, я никого  не вижу  наиболее опасного на  трон…» Какие слова! Какая  ирония! Я прямо  так уж так опасен и  на шахматный трон!.. Позер!
Петра отмахивается :
- Все равно. Я перестану покупать эти газеты. Ты вот послушай лучше другое. Кресло я нашла. Оно и поднимается, и крутится. Наше, швейцарское.
- А как мы его повезем?
- Закажем грузом до Багио.
Корчной удивлен, но видно, что удовлетворен.
- Да , Петра. Я прикинул договор. Контракт-то есть, конечно. С Кином. Раз  он будет шахматными руководителем, он этим доволен и гордится. Так вот. Кроме  гонорара такие пункты. 1.- Он действует  исключительно в моих интересах. 2. Он не должен работать над книгой обо мне  и 3. – он должен согласовывать со мной все свой действия…
- Хороший контракт. Пусть подписывает…

ТИТР: « 2 июля 1978 года. Манила. Аэропорт».
 По залу большого манильского аэровокзала идет, группа Корчного, Петра впереди, с возмущением оглядывается и наконец замечает, показывает на висящий баннер с эмблемой предстоящего матча. У выхода их ждут два человека  с плакатиками ФИДЕ (все диалоги и обращения по-английски, которые переводятся синхронно, кроме русской  речи):
- Вы – группа Котчного?
- Корчного…
- Ну да. Мы представители Филиппинской  шахматной федерации. Будем вас сопровождать. Вы прилетели из Лумпура?
- Да,  - берет инициативу Лееревик, - А где  господин Кампоманес?
- Кампоманес в Токио. Будет там встречать советскую делегацию…
- Во-о-н какой почет для  нее… - на лице Петры разочарование.
- Вам сегодня назначена пресс-конференция, а завтра с утра – в Багио.
- А далеко ли до Багио?
- 250 км. Это примерно пять часов по  горной дороге.
- В Швейцарии тоже горные дороги…

Мчатся меж гор на маленьком белом автобусе. Петра рядом с Корчным Говорит ему:
- Все-таки зря ты так эмоционально выступил. Волнения  нам ни к чему, будем наслаждаться этим  «райским уголком». Смотри, - читает : Багио- это обаятельный город, расположенный в горах на 1500 м над уровнем моря, хранящий кусочек волшебства для каждого из вас». Интересно, какое волшебство  этот кусочек нам преподнесет. Уже плохо то, что книги не прибыли. А пресс-конференция – это  же просто убожество.
КОРЧНОЙ: Ну  не волнуйся. Мы всегда так говорим. Наш стиль. Совковский…
Представитель, сидящий на следующем ряду, сообщает:
- Ваше кресло из Берна уже прибыло.
Петра поворачивается к нему:
- Очень хорошо. А где мы будем жить ?
- Вашей делегации предоставлено отдельная дача. Дача чемпиона – рядом.
- Зачем?
Представитель смущается, но  быстро отвечает :
- Если пожелаете, вас поселят в другом месте
- Да, наверное, наше соседство с советскими неуместно…
- Хорошо, мадам. Завтра  вы будете жить в другом месте. Но сегодня уже поздно, мы не сможем организовать ваш переезд. Да и выехала уже советская делегация…

Туманный предвечер. В сумерках из дома, где расположилась группа Корчного видно, как к соседнему корпусу подъезжают два автобуса. Виктор всматривается и охает:
- Бог ты мой! Таль… Балашов, Зайцев. Ну, эти всегда с Карповым. А почему же нет Фурмана? Впрочем, он, кажется – болел… Батура, ну естественно. Громовержец, царь. – видно лицо Батуринского грозное, настороженное, - Между прочим, оглядывается на Петру, - бывший военный прокурор.
- Вот как?

Затемнение. Утро следующего дня. Яркое солнце. Дворец конгрессов в праздничном убранстве. Флаги Филиппин, СССР, ФИДЕ. Внутри видны  демонстрационное табло, сцена, столик,  кресла по бокам. Возле кресла с надписью «Корчной» снуют двое,  с передвижным рентген-аппаратом.
 ТИТР: «13 июля 1978 г. Апелляционное жюри. Первое заседание»

За столом в просторном зале с пальмами, семь человек, все в легкой одежде. Поодаль, у  стены – группа журналистов, у многих фотоаппараты, с лампами вспышек.
Встает и говорит Эйве:
- Я рад приветствовать наше заседание, поздравить всех вас  с началом матча. Предоставляю первому сказать господину Батуринскому, как руководителю советской делегации.
Батуринский встает, машет рукой Эйве - Не надо, не надо господин Эйве, так торжественно - продолжает буднично – Мой вопрос о флаге, под которым будет выступать претендент. Если он проживает в Швейцарии, но всего то, насколько мне известно, менее года и не имеет гражданства, значит и своего государственного знака, то есть флага, не имеет…
ЭЙВЕ: В уставе ФИДЕ нет пункта о гражданстве… Вы  хотите сказать, господин Шмид?
Встает  респектабельный, в очках, Лотар Шмид:
- Как судья, я консультировался с юристами  международного права состязаний. Они сказали, что на соревнованиях должны быть для участников созданы  равные условия. Под каким флагом выступать, решает сам участник и  препятствовать этому…
БАТУРИНСКИЙ : Так с кем же прикажете играть? Представителем какой суверенной страны? Я, как руководитель советской делегации  заявляю, что играть с человеком, изменившим родине и не представляющего никакой страны, отказываюсь!
Все в жюри несколько растеряны, обескуражены, видны их выражающие досаду лица. Батуринский вдруг отставляет  стул и выходит, хлопнув при этом дверью. Журналисты оживлены, щелкают затворами фотокамер. Поднимается в полной тишине Эйве:
- Нам нужно принять взвешенное и правильное решение. Кто имеет мнение?
ШМИД: Я думаю,  игра должна начаться в соответствии с установленным регламентом, то есть между прибывшими соперниками.  Хотя по Уставу, если противник отказывается играть, его место занимает игравший в финале против него, то есть Спасский.
КИН: Но ведь Корчной не отказывается!
ЭЙВЕ: Я думаю, что господину Корчному  можно играть под флагом ФИДЕ. Но поскольку это не флаг страны, его можно на столик не ставить. Предлагаю заседание  сегодня не продолжать, а прервать и перенести на завтра утро, 14 июля, чтобы согласовать вопрос о флаге с советской делегацией.
КИН : Надо известить Кампоманеса об инциденте…
ЭЙВЕ : Он будет сегодня на ужине,  в честь открытия матча…
 Среди журналистов выделяется титром  один, надпись под ним – Гельмут  ЮНГВИРТ, ФРГ.

Банкетный зал отеля. Ужин в честь открытия матча. Аккорды  гимна Республики Филиппин. Встает Макс  Эйве. Рядом за столом – Кампоманес.
- Позвольте глубоко благодарить господина президента Маркос а– кланяется в сторону сидящего в центре в белом маршальском мундире, по обеим сторонам которого сидят Корчной и Карпов, - за представленную возможность играть матч в вашей замечательной стране, за разрешение  всем прибывающим на матч в течение беспрецедентного срока двух месяцев, посещать вашу страну. Мы  своевременно разрешили  и такую ситуацию, связанную с гражданством претендента. Он поистине великий шахматист, взобравшийся на шахматный Эверест. Пожелаю успеха и  чемпиону мира Анатолию Карпову, за то, чтобы он отстоял  свой высокий титул. Ну а кто поставит свой  флажок на вершине этого Эвереста, пусть будет решаться в честной и открытой борьбе. За шахматы! – поднимает бокал. Все встают. Чокаются. Карпов и Корчной поочередно, с президентом Маркосом.

Тот же зал  со зрителями. По бокам – полицейские вдоль рядов. По трансляции объявляют (по-английски): «Гимн Союза Советских…» и после звучит… «Интернационал».
Видно замешательство в рядах советской делегации. Видно, как багровеет лицо Батуринского и озадаченно – Ивонина. Карпов, как нашкодивший школьник, втягивает голову в плечи. Но все же растерянность быстро проходит и, одернув  рубашки и поправив галстуки, делегация дружно поднимается.
Группа Корчного – в том числе три журналиста, Кин, Стин, Мурей – спокойно сидят на месте.
Но вот прозвучал последний аккорд гимна коммунистов и вдруг раздается просветленная и вдохновенная мелодия «Оды к радости» Л. Бетховена. Группа Корчного встает.
Советская делегация вразнобой садится и еще долго перешептывается и переглядывается…

                К О Н Е Ц     В Т О Р О Й     С Е Р И И

 Т Р Е Т Ь Я     С Е Р И Я

День в  просторном номере Корчного. Он с пробежки, выходит из ванной в шортах,  с полотенцем.  В номере – официант и Петра. Официант заканчивает сервировку  скромного обеда,  -  ветчина, сыр, булочки, апельсиновый сок, фрукты. Здесь же, на другом столике – газеты. Корчной  просматривает заголовки. Петра откладывает газеты:
 - Вам читать не надо. Чтоб не отвлекаться. Но сегодня  вообще --- годовщина  убийства русского  последнего царя. Ровно 60 лет. Пиджак , Виктор, наденешь этот, - показывает на  спинке, - там хороший кондишен. Возьмешь шоколад и сок.
Входит Мурей:
- Добрый день! Действительно прекрасный - садится к столу  отдельному, у  окна, где шахматы в начальной позиции. Виктор, я проанализировал. Все последние матчи он черными создает испанскую , свою любимую… Белыми лучше здесь выходить - быстро переставляет фигуры, на английское, а потом – выстроить «дракона»…

    Игровой зал Дворца конгрессов полон. Снуют журналисты, полицейские, но все быстро успокаиваются, как только появляются на сцене претендент и чемпион. Все хлопают. Рукопожатие. Лотар Шмид подходит в шахматному столику, запускает часы…
 
На демонстрационной доске надпись:  «18 ходов. Ничья»

Вторая партия. Белыми играет чемпион. Корчной – черными. На демонстрационной доске делается 19-й ход. Вдруг со стороны кулис идет  человек и несет на подносе Карпову – стакан. Там – йогурт. Корчной, углубившись в раздумье, сначала этого не замечает. Но вот он отводит глаза от доски и с удивлением смотрит на стакан  у Карпова. Тот делает очень быстрые  ходы, почти не задумываясь.
 Снова – демонстрационная доска. «29 ходов. Ничья. И время – у Корчного – 1 час 30 минут, у Карпова – сорок минут…»

3 партия. Перед ней на сцене Корчной заявляет Лотару Шмиду:
- Протестую против дачи Карпову йогурта. Это не по правилам.
Лотар спускается к Эйве, сидящему в первом ряду. Тот встает и поднимается на сцену. Показывает пока не пускать часы. Говорит с Корчным.

ТИТР :  «24 июля» Снова скромный обед в номере Корчного, где сидят Лееревик и Мурей.
- Ты знаешь, сегодня уезжает Эйве. Теперь за него остается Кампо.
- Ну  что ж посмотрим. Он же – «мой лучший друг». Ну, а что насчет йогурта?
- Это не йогурт. А особая питательная смесь. Состав неизвестен, но  один журналист из Кельна говорит, что такую давали летчикам, перед полетом, для выносливости. А это жюри признало подачу этой смеси... не противоречащей правилам…
- Вот как? А помнишь, как я забыл шоколад на партию в Белграде, так Кажич  не разрешил мне передать, и был прав. Нет этого правила. Он думает как пулемет… Это допинг, определенно допинг. Но он  еще более меня разозлил. Не-е-е-т, я устрою ему. Следующую белыми пойду на  с 4, но сверну на Нимцовича. Попробуем твою идею (смотрит  на Мурея).

На демонстрационной доске слово (по-английски) – «отложена». Карпов сидит за столом, обдумывает ход для записи. В зале в первых трех рядах сидят – Кампоманес, другие члены апелляционного жюри. В четвертом ряду  сидит Зухарь. Он неотрывно смотрит на Карпова. Корчной, только  что вставший из-за стола, замечает этот  взгляд…Корчной резко покидает зал.

ТИТР: «27 июля. 17-00. Доигрывание пятой партии»
Партнеры переставляют фигуры. Видна напряженность в их движениях…

Время на часах – 20-00. Работник зала ставит табличку «Пат» Stalemate. Две черных пешки. Слон и  пешка белых.
Карпов сидит раскрасневшийся, подавленный…

Черная ночь в окне. Совещание  в номере Корчного:
- Еле-еле… Ускользнул. И все – из-за Зухаря. Я уверен – он в любом случае ему помогает. Что делать ? Как его убрать? Как? Майкл? - обращается к Стину.
Петра : Мы заявим протест в жюри.

Просторный номер-люкс руководителя советской делегации, из двух комнат.  В первой,  где нашпигованы атрибутика СССР, флажки, эмблемы, сидят – Батуринский, Ивонин, Балашов, Зайцев. Входят Карпов и Таль. У чемпиона расстроенный подавленный  вид.
БАТУРИНСКИЙ:
- Анатолий, ну что же это, а? Шесть партий  подряд ничьи? Почему  ты не можешь пробить его, этого отшепенца, развратника?- Оборачивается на Балашова ,Зайцева И где ваши хваленые идеи, находки?
Вступается за тренеров Таль:
- Они делают все, что   в их силах, Виктор Давыдович. Но у претендента есть идеи его секунданта Мурея, о которых никто не знает.
- Кто этот Мурей? Откуда он взялся? Надо выяснить. И почему не помогает Владимир Петрович? Анатолий, ты что, не реагируешь на него.
- Почему. Но мне нужно быть в игре. Не отвлекаться. Но  я… соберусь, соберусь.
- Матч имеет принципиальное, государственное значение. Но и хоть Владимир Петрович  вне  официальной делегации, он полностью в твоем распоряжении и вне партий. Сегодня  седьмая партия. Надо дать решительный бой. Тебе  везет с седьмым числом. Петрович будет в зале  в любом случае, но ты  его  даже не ищи. Это не главное. Главное – что он тебе помогает все равно. Его приходится  убирать. А то действительно потребуют ставить экран. Тогда нам всем – крышка…

Корчной в номере отеля один. Он отвалился на кресле в изнеможении. Но  все равно скашивает взгляд на позицию партии, только что сыгранной и отложенной  седьмой.
- Ну не ведите меня как под конвоем, Петра - Муррей  входит в сопровождении Петры.
- Виктор, ты не спишь?
- Какой тут сон… Видишь, что твориться. Без анализа вижу – безнадежно.
- Я нашел один путь. Смотри…
 
В номере дымно. Уж светает. Корчной стоит у дверей балкона.
- Надо отдохнуть, Витя.
- Да, пора… Если догадается, как ты  думаешь?
- Не думаю, что он сейчас  не спит.. У него – режим-с. Это не так просто – столько вариантов просмотреть…

Едут в машине вечером. Непролазная темень. Подъезжают к озеру. слышен плеск воды – после того, как Муррей сказал шоферу: «Лукас, стоппинг!», - мотор заглох. Видны издали огоньки  избушек на противоположном берегу. Выходят из машины Корчной и Мурей.
- Почему он предложил ничью. Видел? Или сразу же… знал? - Корчной удивлен.
- Я  предполагаю…. Я подозреваю даже, что они… Надо тщательно обследовать твой номер. Или нет. Срочно менять.
- Ты думаешь, Яков?..

ТИТР: «3 августа. Восьмая  партия»
 Карпов сидит уже за игровым столом. Входит Корчной из-за кулис. Ему аплодируют. В первом ряду поднимается Рошаль, направляется в смежное с залом помещение, где вывеска : «Пресс-центр».

Корчной подходит к Карпову, подает руку. Тот не шевелится , говорит:
-  Я не буду больше с Вами обмениваться рукопожатием…
Корчной явно удивлен и подходит к Лотару Шмиду.
- Вы понимаете, что происходит? Если он отказывается, он должен заранее предупредить и в первую очередь вас. Это нарушение регламента.
- Я сейчас все выясню.
Лотар подходит к Карпову и что-то спрашивает  у него, потом разводит руками. Корчной, чуть помедлив,  садится играть. Карпов играет белыми, двигает пешку е2-е4. Корчной отвечает  Кf3. Но  он явно раздосадован, видна его нерешительность.
Позиция  финальная в пресс-центре. Все заинтересованно смотрят на доску. Рошаль поднимает руку:
- Леди и джентльмены! Я констатирую победу белых, а значит, чемпион выходит вперед. 1:0!
В пресс-центре шум и гул.
В  амфитеатре советской делегации неистово хлопают…

Вечером того же дня. Сидят в номере Мурея. Все молчат. Лееревик заваривает чай. Мурей придвигает  доску к Корчному. Тот возмущается:
- Убери ее! Дело не  партии. Она развивалась нормально,  в какой-то момент мне даже виделся  выигрыш. Но как вспомню его отказ от  рукопожатия. Невыносимо! Этот удар психологизма. Надо что-то придумывать. Надо вызывать Берингера. Да и на этого колдуна Зухаря сразу  нужно было реагировать, и решительно.
- Этот чай успокаивает. Выпей. Завтра - полный день отдыха…

 ТИТР : «Девятая партия»
Карпов ходы делает энергично. Корчной невозмутимо спокойно, но фигуры двигает решительно, смотрит изучающе на противника. По лицу чемпиона видно, что  партия  развивается не в его пользу. Корчной  встает, Карпов продолжает думать над ходом.

Затаив дыхание, наблюдают за игрой из амфитеатра. Таль смотрит на свои маленькие шахматы  и крутит головой… Батуринский вопросительно смотрит на гроссмейстера, Таль отводит глаза, машет рукой…
Лееревик идет к  сидящему на сцене судье. На бейджике у него «Филип».
 
В номере Петра и Корчной
- Зачем, зачем ты пошла к Филипу?
- Там опять сидел колдун. Я просила его отсадить.
- Но во время партии нельзя этого делать, Петра! Я практически переиграл Карпа. И в самый ответственный момент, когда мне ни о чем не надо думать, кроме партии, он ко мне обращается! Я бы его добил. Но и он растерян. Это было видно. Перелом будет, он близок, я уверен. А это – дорогого стоит. Хамство, беспардонность, эти дрязги - на это надо отвечать соответственно. Иначе они обнаглеют совсем.
- Берингер уже в пути…
- Хорошо, только встречаться  я с ним не должен. Не хватало, чтобы они  еще узнали. Пусть будет просто зрителем..

 Таль входит с Игорем Зайцевым в амфитеатр советской делегации.
- Ну как юбилейная десятая?
-  Как и должна быть  У Толи  уже лишняя пешка.

На сцене видна борьба  напряженная, бескомпромиссная. Зухарь сидит в седьмом ряду. Ему явно не по себе. Он путается пронзать взглядом Карпова. Тот отмахивается от блика зеркальных очков Корчного.

Снова амфитеатр. Разочарование Зайцева : «Ничья?»

ТИТР: «10 августа 1978 года»

В пресс-центре ажиотаж. Стучит телетайп. Идет дикторский текст :  «В сицилианской защите  11-й партии Корчной убедительно переиграл чемпиона мира. Интересно отметить, что такая же партия случилась между   ними в 1974 году в финале претендентов. Тогда «Вариант дракона», примененный Корчной, не спас его. Теперь же он переиграл чемпиона, и тот задохнулся в тисках щупалец претендента. Счет стал 1:1»

Из стен Дворца конгрессов выходят Петра, Корчной, Мурей.
- Мы пройдемся с Яковом. Поезжай одна.

Идут Мурей и Корчной. Виден мокрый асфальт.
- А я так и не слышал и не видел собственно, как прошел ливень. Наверное, это красиво. Всегда в одно и тоже время… Да, насчет техники ты прав. Она у него филигранна. Ботвинниковская школа. А ведь открытый вариант «испанки» я описал в книге, и казалось мне,  что там нет белых пятен. Ну ладно. ничья так ничья. Впереди – 13-я… Ожесточение прямо подступает… Чувствую это чуть ли не нижней частью спины. Мне знакомо это, когда встречался с Петросяном, Спасским… Но… преодолимо. За доской забываешь про все на свете!
- Витя, мне кажется, ищейки батуринские раскусили, что приедет  Ефим. Надо его сажать хоть не в один ряд с колдуном.
-Да не называй ты его так! Это же настоящий шарлатан. Полууголовник. Сегодня ты видел Петру? Так вот, он ей такое сказал, причем  чтобы слышали окружающие, мерзкое, гадкое про нее, что на Западе его бы сразу    выгнали  из врачей и лишили диплома. А в СССР такое возможно…
Подъезжает на машине Петра укатившая вперед, в кабине – еще один человек…Корчной восклицает : «Берингер!»

ТИТР : «13 партия. 15 августа.»

Зухарь и Берингер сидят  по краям  смежных рядов,  седьмого и восьмого. Зухарь на стороне Карпова, смотрит на чемпиона, тот делает ход, откидывается в кресле. Зухарь вслед , тоже расслабляется, закрывает глаза…К Берингеру подходит один из фланирующих полицейских, просит документ. Берингер тихо встает,  уходит. В амфитеатре советской делегации Батуринский торжествующе смотрит на уходящего.
 Рошаль в пресс-центре передает материал по телефону : «Партия отложена, в лучшем для чемпиона положении. Чемпион мира доказывает свой класс, свою силу, свой несгибаемый бойцовский характер…»

По коридору Спорткомитета в Москве  почти бежит Антошин, он держит в руках телекс. Входит в  приемную, где стоит журнальный столик с шахматной доской, с расставленными фигурами. Берется за  трубку телефона :
- Это Антошин. Леонид Ильич интересовался… Отложена. В лучшем  для нас положении…

Мурей в номере Корчного:
- Нет шансов Виктор. Я все просмотрел… А Ефим говорит отложить доигрывание. Не знаю.
- Что там решило жюри?
- Они вдруг подтвердили,  неожиданно, что Зухарь  - официальный  член делегации. А Ефим – нет…
- Надо сделать.
- Мы не можем. По регламенту. Завтра Ефим уезжает.
 Берингер у  машины, говорит провожавшему его Корчному:
- Отложи, отложи, пока не поздно – доигрывание. Это их собьет с толку…
- Придется по регламенту-то играть следующую, 14-ю, а потом уже доигрывать  предыдущую…
 - Но я буду помогать тебе по телефону, из Хайфы, и друзей-коллег подключу. Победа будет твоей. Запомни. Ну – до свидания!

ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС : «В результате ситуации, сложившейся в матче, пришлось доигрывать в один день две партии, 13-ю и 14-ю.  Обе были Корчным сданы… Зухарь продолжал победно сидеть на своем законном пятом ряду»

Скорбная гнетущая тишина в домике Корчного неподалеку от отеля. Потрескивает лишь уголек в  камине. Ну углях готовится кофе, по-филиппински. Сидят в полутемноте Петра и Корчной:
-  И вторую проиграл из-за первой. Был взвинчен. В 13-й явная была ничья. Но я ж не могу ее предложить, мы не разговариваем! Ну и потом – цейтнот.  Ошибка одна, другая…- вытаскивает  кофе, разливает по чашкам.-  Я вспоминаю блокаду. Уж как там, никогда, кажется,  не было хуже. Бомбежки. Голод. Холод. Похоронка от отца. Без матери… Какую только пищу не придумывали, кожаные ремни… Топливо из книг, мебели…
Яков прав. Надо менять дебют. Пожалуй… кроме «испанки» и  «дракона», я лучше всех знаю… каталонское…

ТИТР: «24 августа. 15 партия»
 
Корчной додумывает очередной ход. Вдруг он ощущает качание. Смотрит под ноги и видит, как Карпов раскачивается в своем кресле. Сделав ход и пустив противнику часы, Корчной встает и подходит к  сидящему в глубине сцены Лотару Шмиду. Тот встает и в свою очередь подходит к Карпову. Тот уже не качается, думает над ходом. Но только Корчной садится  к столику после сделанного Карповым хода, как  чемпион снова – качается! Корчной, даже невзирая на свое время, резко встает и снова подходит к Шмиду, и когда они  вдвоем подходят к столику, Карпов  спокоен и невозмутим, сидит не шелохнувшись.
Лотар – Карпову:
- Я же видел, Вы качались.
- Ему мешают мои качания, а мне мешают его  зеркальные очки.
Лотар разводит в недоумении руками. На доске – ничейная позиция. Карпов и Корчной подписывают, обмениваются бюллетенями. На демонстрационной доске – «Ничья».

Такая же «Ничья» проецируется на демдоске, где отмечена еще 16-я партия, 27 августа. Лееревик сидит на шестом ряду, но смотрит  на сцену в бинокль. К ней подходит Кин:
- Петра , ты знаешь, Жюри просило передать, чтобы вы не пользовались биноклем.
- О Боже. Неужели я этим мешаю?
- Но они просили…
- Нет, это ни на что не похоже. Но я спокойна, Раймонд, спокойна. Только Виктору ничего не говорите…

ТИТР : «28 августа»

На фоне приотельного парка пробегает Корчной в майке и спортивных трусах. Входит  в черный   вход отеля, потом в хозяйственный  лифт. где едет  обслуга в форменной  одежде, поднимается, проходит  в свой  номер. Открывает  дверь и видит на полу большой конверт. Он надорван с краю. Корчной смотрит заинтересованно, внимательно.

Идут в Дворец конгрессов  вместе с Петрой:
 - Как? И больше ничего?
- Нет. Только надорван.
- Значит, его смотрели, И, во всяком случае, в аппарате посольства про  твое послание знают. Ничего страшного. От них всего можно ожидать – целует и крестит Корчного перед входом в игровой зал.  Корчной  входит на сцену. Карпова еще нет. Лотар Шмид запускает часы, Корчной  намеревается сесть к столу, но вдруг он замечает Зухаря в ближнем, 4 ряду. Часы отстукивают время Корчного, но он вдруг резко, в ярости и негодовании, бросает сидящему Кампоманесу в первом ряду:
- Флоренсио!
Тот вскакивает, проходит через боковую лестницу  в зал и на сцену…
- Пока не уберете это чучело,- указывает на Зухаря,- я играть не буду!
- Но ведь жюри… Решило. Проблемы нет, амиго.
- Вон его отсюда сейчас же. Я - играть не буду!
Кампоманес секунды стоит в нерешительности, потом подзывает полицейского, тот подходит к Зухарю,  врач пересаживается на седьмой ряд. Заодно полицейский  всех изгоняет, сидящих с первого по шестой ряд. Вошедший Карпов невозмутимо наблюдает за происходящим. Его часы стоят. На  часах Корчного уже 11 минут. Они стучат громко, будто по голове. Корчной садится, вытаскивает из кармана четки-33, идет пешкой с4. Забегают служители демонстрационной доски, повторяют ход.

Батуринский подбегает к  возбужденному красному лицом Карпову, обнимает того. На доске сцены -  позиция после 39 хода черных  17-й, когда  белым надо сдаваться.

«Положение» такое же на торте, который  стоит в банкетном зале, где празднуют победу чемпиона. Карпов режет его ножом , начиная с белого короля… Идут традиционные музыка и пляски филлипинских артистов.

Та же, подобная музыка, из подсвеченной шкалы  радиоприемника машины, в которой едут Петра и Корчной, по ночной, беспросветной извилистой, дороге, через горы. Петра за рулем, Корчной внимательно за ней наблюдает, тревожно переспрашивает:
- А ты точно, уверена, что Кин справится?
- Ну конечно. Он вполне…заслуживает доверия. Стин, правда, видно было, перепугался, когда ты сказал, что можешь вообще матч  сдать. Ведь сдавали же матчи, и Петросян в Одессе, и Спасскому предлагали, в Исландии, после всяких штучек Фишера..
Корчной кивает, крутит ручку приемника:
«Говорит радиостанция «Маяк». Московское время 18-00. Новости спорта комментирует Яков Дамский : - 17 партия проходящего в Багио матча на первенство мира по шахматам только что завершилась блестящей победой действующего  чемпиона. Ввиду неминуемого мата, белые, которыми играл претендент, сдались на контрольном, сороковом ходу. Вот как оценивает партию международный гроссмейстер Суэтин: «В защите Нимцовича, которую выстроил претендент, чемпиону непросто было переиграть соперника, он даже потерял  без достаточной компенсации пешку. Партия сворачивалась на ничейные рельсы, но в цейтноте претендентом были сделаны грубые ошибки  и он попал под разгромную атаку чемпиона мира. Счет стал 4:1 в пользу  Анатолия Карпова. Победа его не за горами, уверенная   очередная победа позволяет на это надеяться…» Голоса дикторов чередуются с мужского на женский. Женский : «На Одесской  киностудии режиссер Говорухин начал съемки художественного фильма по книге братьев Вайнеров «Эра милосердия». Мужской :  «Выполняя решения июльского Пленума ЦК КПСС по аграрной политике, было рекомендовано увеличить поголовье и продуктивность крупного рогатого скота…» - Корчной выключает тумблер. Впереди показались дальние, с высоты горной трассы,  огни:
- Манила?.. - задумчиво продолжает – Неужели они еще помнят это слово?
- Какое?
- Милосердие.

Самый разгар праздника советской делегации, где разрезали торт. Входит один из агентов слежения, Батуринский внимательно и удивленно на него смотрит:
- Виктор Давыдович, их нет!
- Кого  нет?
- Они уехали!!
- Кто?
- Корчной и Лееревик! Их нет в отеле,  и на даче – тоже… Они взяли на прокат «Шевроль».
- Но кто-то же за них остался?
- Да. Кин на месте.
- Так, сейчас уже ночь. Завтра, утром, чтоб мне была обеспечена встреча с ним. Пора расходиться – встает - где Крылов?
- С Карповым. Где же ему еще быть. Карпов уже спит.

В утреннем свете сидят на террасе номера – Кин, Ивонин, Батуринский, переводчик. Переводчик (заканчивает перевод слов Кина):
 - уполномочен все вопросы  решать…- кивает головой. – И это  - ультиматум. Текст будет вручен. Если не уберете Зухаря, то играть претендент – отказывается…
Пауза. Батуринский растерянно смотрит на Ивонина. Тот секунду  в напряжении , потом говорит ( через переводчика):
- Я думаю , что надо договариваться и  закончить матч с тем  счетом, который уже есть. Он убедительно  демонстрирует силу чемпиона… Вопрос надо выносить на решение  жюри… А в случае отрицательном, дать Анатолию Евгеньевичу … еще одного помощника.
- Уже есть – три.
- Думаю, это недостаточно…
- Хорошо. Господин Кин. Давайте мы  срочно выработаем и представим вам … соглашение о том, что доктора Зухаря обязуемся не пускать ближе … седьмого ряда. И надо успеть оформить это соглашение до конференции Корчного в Маниле. Звоните, звоните ему. И срочно. Сейчас!
А  теперь  - вместе на пресс-конференцию здесь. Эксклюзивную. Идемте!
 
Пресс-центр Дворца конгрессов. Журналистов не так много по случаю утра,  но они внимательно слушают  Батуринского:
- Поскольку  своим представителем господин Корчной оставил мистера  Кина, мы просим его (любезный кивок в сторону Кина) послать  подтверждающую телеграмму во вторую зону ФИДЕ, о лишении полномочий фрау Лееревик и  назначении руководителем делегации гроссмейстера Раймонда  Денниса Кина.
Один из журналистов :
- Не означает ли это досрочное завершение матча с результатом, который имеется сейчас и объявление в связи с этим Карпова чемпионом  мира  досрочно вторично?
- Нам надо дождаться ответа на наш …запрос претенденту. А также дождаться  результатов  пресс-конференции в Маниле…


                К О Н Е Ц     Т Р Е Т Ь Е Й     С Е Р И И


















ЧЕТВЕРТАЯ    СЕРИЯ

Многочисленная пресс-конференция в одном из залов столицы Филиппин.
ТИТР:  «30 августа 1978 г.»
За столом  сидят – Корчной, Лееревик, два переводчика по углам, охранник. В центре – ведущий и организатор конференции. Он берет  в руки микрофон:
- Уважаемые господа! Леди и джентльмены! Позвольте  начать  пресс-конференцию. Мы построим ее  следующим образом. Сначала с оценкой  матча  и ситуацией  вокруг него выступит претендент, гроссмейстер Корчной, затем его дополнит представитель Швейцарской шахматной Федерации госпожа Лееревик. А потом,  я думаю, вы накопите  свои вопросы и будете их задавать, как устно, -  я вот вижу  очередь к нашим микрофонам, - так и письменно. У нас переводчики владеют французским, английским, и немецким языками. Прошу, господин Корчной.
Микрофон берет Виктор Корчной:
- Господа! Вот уже полтора месяца идет матч  между  чемпионом мира Анатолием Карповым и мною. Сыграно 17 партий. Счет 4:1 в пользу действующего чемпиона мира. В чисто шахматном аспекте матч  проходит небезынтересно. Играются дебюты испанской  партии, ферзевого гамбита, защиты Нимцовича. Однако вокруг самого матча складывается, создается,  даже лучше сказать, искусственно, весьма неблагоприятная и нервозная  обстановка,  при попустительстве самих организаторов матча, и в частности, при участии господина Флоренсио Кампоманеса, ( шум в зале). Да, да, господа. Более того,  как мне стало известно, да  это оно и видно, все эти неблаговидные поступки и события никак не освещаются в вашей, филиппинской, а  уж тем  более -  в мировой  прессе. В то же время  в прессе Советского Союза, и в частности газетой  «Советский  спорт»  всячески поносится  мое имя. Вот только некоторые заголовки статей и репортажей: «Иуда играет черными», «Цена предательства», «Бездарь от шахмат», «Правда против мерзости», ну и так далее. Теперь конкретно. С самого начала муссировался вопрос  о флаге.  Кидались обвинения,  что  я не имею вообще права участвовать   в соревновании, поскольку не имею гражданства. Урегулировали, ибо в  правилах ФИДЕ  вопроса о гражданстве как такового нет. Если на земле существует игрок, достойный противостоять чемпиону,  вот путь он и играет. Дальше, во время  самой партии вдруг, в середине игры, Карпову стали приносить особый питательный напиток,  что также запрещено правилами. Дальше – он отказался приветствовать меня рукопожатием, и тоже – без всякого предупреждения, явочным порядком, чем и сбил  меня  с настроения, и кстати, я тогда  проиграл первую партию. Следующий  шаг – Карпов стал раскачиваться в кресле, чем выводил меня из равновесия. И наконец, он стал прибегать  к помощи и влиянию  гипнотизера, который прямо во время игры влиял и на меня и на него… Невыносима атмосфера создается и вокруг - вне Дворца конгрессов  и внутри, где играется матч. Проверяются на предмет безопасности все входящие. Запрещается пользоваться биноклем. А здесь, в Маниле, как я только  что узнал, на таможне, задержана моя книга, автобиографическая, и вряд ли  такое  прошло бы без участия  опять же господина Кампоманеса…
Шум, оживление в зале.
- В таких  неприемлемых условиях и таком беспрецедентном давлении я заявляю, - я отказываюсь  продолжать матч. Я буду писать обстоятельную петицию в Международную шахматную Федерацию о непаритетных условиях, при полнейшем диктате советской стороны, и унизительных с их стороны  условиях. Счет матча согласен оставить таким же, если ФИДЕ согласится перенести матч в более удобное для обеих соперников место. Первоначально это были Гамбург и Вена
Ведущий :
- А теперь вступит представитель Швейцарской шахматной Федерации госпожа Лееревик.
- Я по  поводу беспочвенных измышлений и заявлений руководителей советской делегации Батуринского и Ивонина, будто бы  я незаконно пользуюсь правами как представитель претендента. Заявляю ответственно, что назначена именно шахматной Федерацией Швейцарии быть представителем Виктора  Корчного. Более того,  я представляла его на претендентских матчах с Петросяном, Полугаевским, Спасским, которые прошли без инцидентов и на высоком профессиональном уровне. Никаких  жалоб и заявлений от участников не поступало.
По поводу меня обвинений в антисоветской пропаганде. Что это такое и с чем это едят? Да, я не пою гимн СССР в своей ванной ( веселое оживление в зале) и не могу любить страну, которая вводит без согласия ее жителей  танки в Будапешт и Прагу, и где мне пришлось отбыть незаконный  срок в течение 15 лет ( возгласы удивления в зале). Я хочу сказать еще следующее. Это не прозвучало в выступлении претендента. Его семья, жена и сын, находятся до сих пор в СССР, несмотря на их желание  уехать из страны. В заявлениях, правда неофициальных,  дали понять, что они останутся там заложниками, если Корчной выиграет этот матч ( снова шум  в зале), а играть  таким способом, когда чувствуешь как  в карманах противника, профессионального тюремщика, бывшего полковника юстиции,  звенят ключи от темниц  для его семьи, - действительно неуютно…

Долгие аплодисменты. Потом вопросы.
- Почему с матча уехал господин Макс Эйве?
КОРЧНОЙ: -У господина Эйве плановые встречи в Шахматной Федерации Венесуэлы, а также подготовка к Шахматной Олимпиаде в Аргентине.
- Предлагали ли вы попытки  устранения  парапсихолога на процесс?
- Мы просили единственного – отсадить доктора  психолога на расстояние дальше, с 4-го на 7-й ряд, к общей массе зрителей Нам удавалось это  сделать несколько раз, но доктор опять возвращался на четвертый ряд. Кроме того, в Багио был и мой доктор-психолог,  но он, под угрозами расправы с ним, был вынужден, после трех партий, - уехать. Кстати , при  нем мне удалось выиграть 11-ю партию.
   И наконец, здесь в Маниле, мы посетили вашего уважаемого и авторитетного профессора психологии, отца Баратао, так он мне прямо указал, что влияние такого квалифицированного доктора, каким является Зухарь, вполне  возможно для  воздействия на процесс мышления и на конечный результат партии. Единственным способом ограждения от подобных влияний является установка зеркального экрана между зрителями и соперниками.
- Как называется ваша книга, которую вы привезли?
- Это моя автобиография, с включением шахматного раздела, партий   с ведущими гроссмейстерами, в претендентских циклах. Я привез сюда всего сто экземпляров, а с июля эти книги так и лежат  в таможне – вот уже  два месяца.
- Как вы оцениваете уровень игры Карпова и кто все-таки победит?
- Загадывать сложно. Хотя у Карпова чисто перевес по очкам, но и теперь ведь и продолжение матча повисло в воздухе…

Лееревик и Корчной в окружении  охраны и переводчиков спускаются по высокой широкой  лестнице зала, с пресс-конференции. Их преследуют и окружают  журналисты, задавая по ходу  вопросы. Вдруг Корчной и Лееревик останавливаются , увидев как навстречу им, от входных дверей, выскакивают Стин и Мурей. Они подходят к толпе. Невообразимый шум. Стин и Мурей показывают бумагу Корчному. Тот кивает удовлетворенно и, отойдя в сторонку,  поднимает высоко руку:
-Господа, я хочу  огласить только  что полученное мною соглашение. Да – письменное. Я – продолжаю матч!
Аплодисменты, восторженные крики журналистов.

ГОЛОС ДИКТОРА  (и письменный текст соглашения) появляется на экране в виде набираемого текста : « СОГЛАШЕНИЕ - между советской  шахматной делегацией  и группой от Швейцарской  шахматной Федерации об условиях проведения матча на первенство мира между претендентом Виктором Корчным и действующим чемпионом мира Анатолием Карповым.
1. Начиная с 18-й партии доктор медицинских наук, профессор Зухарь Владимир Петрович будет находиться в секторе для советской делегации Дворца конгрессов.
2. Виктор Корчной отказывается от ношения зеркальных очков во время партий, создающих неудобства чемпиону мира.
3. Также не будет требовать установления зеркального экрана, который бы мешал нормальным условиям взаимодействия между игроками и зрительным залом.
Подписано:
 - От советской делегации – Виктор Батуринский.
 - От группы Корчного     -  Раймонд Кин
 - Члены жюри:                -  Лотар Шмид ( ФРГ)
                -  Божидар Кажич, (СФРЮ)
                -  Мирослав Филип  (ЧССР)
                -  Кок Анн (Сингапур)

Титры на экране идут бегущей строкой :

 18 –я партия . Защита Уфимцева  - НИЧЬЯ
 19-я партия.    Каталонское начало – НИЧЬЯ
 20-я партия.    Защита Каро-Канн   - НИЧЬЯ
 21-я партия – цифра растет и на  сцене для игры демонстрационная доска показывает – ЧЕРНЫЕ СДАЛИСЬ. Счет 4 : 2   

Над залом – камера видит двух зрителей в ярко-оранжевой одежде, они вместе с немногими зрителями аплодируют. В расположении советской делегации - растерянность. На лице охранника Крылова решимость, он смотрит, не отрываясь на людей в балахонах. Зухарь сидит в местах советской делегации, опустив голову…

Крылов докладывает Батуринскому в его номере-офисе, где они только двое:
- Американцы, йоги. Стивен Двайер и Виктория Шеппард. Живут в Маниле. Приехали специально поддержать Корчного. Обучаются у доктора Баратао.
- Это у кого был Кампо? Да… Петрович прямо говорит, что они  конкретно мешают ему, создают поле и не дают настраивается  на волну… Поле непробиваемо…
- Еще, - Крылов смотрит в записку в  своих руках, -  есть такие сведения, что их выпустили из тюрьмы . Под залог. Они обвиняются в подготовке убийства индийского дипломата.
- Его убили?
- Нет. Но готовилось покушение, в Маниле. Эти йоги – члены террористической организации «Ананда Марга», действующей  в Индии.
- Вот как? - Батуринский оживился, - это уже интересно. Надо этот вопрос проработать. Организуй мне встречу с Кампо. Ужин закажи.
 
На даче собрались болельщики. Они смеются на потуги гроссмейстера Кина стоять на голове. Его поддерживает один из йогов. Женщина с умными и проницательными словами, в шароварах ярко-розового цвета, и без накидки, говорит:
- Это скорее Пизанская башня, а не Раймонд, Дада!
- Ничего, тренировка.
Кто-то  опять пристраивается вслед за Кином стоять на голове…

Корчной и Лееревик возвращаются пешком с дачи. Темнота позднего вечера. Корчной восторгается:
 - Какой ум, какие суждения! Десять языков, Гарвард! Нет, я даже представить себе не могу, что  такое возможно – столько знать. Это что-то – запредельное…
- И как они непреклонны и в тоже время – просты и естественны. Ты представляешь, что я узнала про эту  «Аманду». Это прогрессивная организация, объединившая демократические силы Индии, когда там  были очень сильны коммунисты, при Неру. Так вот, чтобы их дискредитировать, эти коммуняки стали использовать провокации, шантаж, подкуп, откровенные подтасовки. И это им  удалось. Многие уехали. Как Диди и Дада. Но если бы они были настоящими террористами, их бы ни за что не выпустили, ни под какой залог. Бред!

На экране : 23-я партия –  НИЧЬЯ
                24-я  партия – НИЧЬЯ
                25-я партия  - НИЧЬЯ
                26-я партия  - НИЧЬЯ

Тишина в офисе Батуринского. Сидят БАЛАШОВ, ЗАЙЦЕВ, ТАЛЬ, КАРПОВ. Он, понурив голову, качает отрицательно головой. Хочет встать, чтобы уйти:
- Я тебя не отпускал…
Карпов садится обреченно, валится на стул.
ТАЛЬ :  - Не надо было назначать дату банкета.
БАТУРИНСКИЙ :  - Ну а вы, господа гроссмейстеры, для чего здесь? Какого рожна стоят ваши звания, знания, если вы не можете одолеть этого отшепенца, предателя Родины. Вы знаете, сколько людей  следит за этим матчем в нашей стране. Миллионы! Да вся страна считай. Это – важнейшая задача, государственной важности, одолеть врага, а ты , Анатолий, расслюнявился… Значит так, Владимир Петрович будет  помогать постоянно. Выберите новую тактику, схему,  дебют, позицию, но делайте, делайте что-нибудь, чтоб свалить, смутить противника. Сегодня вечером прибывает Васюков. Да, да, - видя удивление присутствующих, подтверждает. – С ним Селиванов, наш уважаемый космонавт. Смотрите… - сжимает кулак.- Йоги изолированы. На даче. Их велено не выпускать, как террористов, Флоренсио добился… К Маркосу даже обращался.
Завтра – 27-я. Это твое победное число Анатолий Евгеньевич. Сделай все, но выиграй. И – внимательно посмотрел на Балашова, - смотрите что там  будет при анализе у их, если отложится… Давайте, настраивайтесь, на победу…
Зал дворца Конгрессов. ТИТР :  «27-я партия. Английское начало»
Зухарь на месте в ложе советской делегации неотрывно и напряженно смотрит на играющего Карпова. Вот тот сделал ход. Корчной углубился в раздумья. Карпов посмотрел на сидящего Зухаря и тот кивнул головой. Время  идет. На часах – 21-00. Карпов выжидательно смотрит на Корчного. Тот, сделав  ход, вдруг  уверенно берет бланк, размашисто  пишет  знак сдачи   партии - символ умножения - подписывается, поднимается, быстро уходит. Амфитеатр советской делегации взрывается аплодисментами. Ставится счет на демонстрационную доску – 5:2. Селиванов обнимает Карпова, который взошел в советский сектор. Все улыбаются.

Дача Корчного. Петра и Корчной сидят в одной из комнат.
Корчной :  - Вчера еще приехал?
- Да и так неожиданно. Кин сообщил.
- Значит, он знает…
- О твоем проигрыше? Конечно…
 Стремительно входит без стука Макс  Эйве. Здоровается с Корчным, целует руку Петре. Говорит по-французски:
- Эти йоги просто удивительны! Что только не слышал о них.  А оказались – милые, очень простые люди. Твои противники наплели черт знает что…
- Ты надолго, Макс?
- К сожалению нет. Должен опять в Венесуэлу, там сессия Федерации. Ну что сказать по поводу изоляции йогов?  Это – решение жюри и мне  не подействовать на них, Виктор. Как бы  их вообще не попросили из Багио…
- Ты знаешь, - Корчной встает  возбужденный – их воздействие так простирается, что они помогают даже когда сидят взаперти! Удивительно…
- Лотар уезжает, Виктор.
- Почему?
- Он не рассчитывал на такой  срок, у него дела дома. Но будет Филип. Кажич ему поможет.
- Этот Филип, он же полностью их. Ну да ладно. Я вижу,  что Карп спекается. Еще усилие, новинка и он… не выдержит. Эта двадцать седьмая  его измотала, я вижу.
- Я еще побуду. Играй спокойно, Виктор. Кампо ведь хотел даже  остановить матч, якобы он затянулся. Но это – не прошло…

   Мурей сидит в машине, переставляет варианты  в магнитных шахматах, Корчной прохаживается рядом, курит. Темная ночь. Подходит к машине:
- Ну что?
- Ничья верная. Но можно попробовать маневр… Он может задуматься.
- Да  - есть ничья.  В следующую, 29-ю, я  идею Лутикова подброшу. Он ведь  никогда не записывал, ее нет в энциклопедии. Смотри… – переставляет фигуры в начальную позицию.
- Ферзь вперед?
- Да он задумается. Непременно задумается… а нам это и надо…
 
ТИТР : «Зал конгрессов. 29-я  партия. Доигрывание»
 Карпов отчаянно и видно. напряженно думает. На его часах – прошло 40 минут, на часах Корчного – 8 минут. Время общее – 19 час  50 мин… и

вот уже  общее время – 21-00. Карпов встает из-за стола  растерянный, обескураженный, красный  лицом. В секторе советской делегации растерянность. Хмурые лица Батуринского, Ивонина, Балашова, Зайцева. Встает Селиванов и быстро движется к подходящему Карпову, пытается его ободрить, хлопает по плечу, тот отмахивается, разворачивается и выходит из зала.
ТИТР: «Пресс-центр»
Кин диктует по телефону :  «Доигрывание двух последних партий, 28 и 29-й, выявили колоссальный потенциал претендента на шахматный престол. Полностью деморализованный чемпион мира  дважды попадал в цейтнот, особенно в 29-й, над 10-м ходом он продумал ровно час…час, который позволил Корчному великолепно  этим воспользоваться. «Испанская» 28-я и «английское начало» 29-й полностью доказали  великолепные разработки Корчного. Развязка приближается. Счет и надежды претендента – возрастают. 5:4 – это этап, недалекий до сравнения  счета и наступит - перелом. Он неизбежен…»
 
Те же  из советской делегации, кроме Карпова, - в офисе-номере Батуринского. Крылов крутит ручку телевизора: «Счас… Счас, Виктор Давыдович…». На экране проступает медленно  фигура. «Гроссмейстер Суэтин» - слышны последние слова  представляющего диктора :
- Добрый вечер, уважаемые любители шахмат… Сегодня прошло доигрывание 31-й партии  шахматного матча на первенство мира между Анатолием Карповым и претендентом. Она закончилась победой Корчного. Досадная ошибка Карпова, потерявшего из-за промежуточного хода пешку, решила  исход поединка. Счет стал 5:5. Колоссальное напряжение поединка, несносные условия, предъявляемые  претендентом, использование нечестных неспортивных приемов борьбы принесли свои плоды. Подставлен под угрозу престиж советской шахматной школы, чемпион мира позволил претенденту вплотную приблизится  к желанному счету. Скажу, однако, что в случае поражения Карпов имеет право через год вернуть себе звание в матч-реванше. Ну а пока  - шахматный мир застыл в ожидании. Мы верим в победу, верим в успех. Неотразимая вера в свои силы  несомненно позволит чемпиону собраться и доказать что он – сильнейший в мире. Ну а пока, после совещания с нашими руководителями  делегации в Багио, и чтобы отдохнуть и восстановить силы, чемпион взял тайм-аут.

Эйве и Корчной прогуливаются по аллее  парка. Утро. Высокое солнце. Эйве:
- К сожалению, я не могу повлиять, Виктор. Это решение жюри окончательное, я даже не могу оспорить. Они там все сговорились… А мне надо уезжать…
- Когда они должны быть удалены?
- По-видимому сегодня, потому что завтра их уже не должно быть. Понимаешь Виктор, они в ярости. Батуринский, Ивонин. Карпов в Маниле, с этим, космонавтом…

Карпов в кабине международного телефона в Маниле, видна вывеска на стекле: «Моskow»:
- Ирина, я не разбудил тебя? У нас – день… Знаешь уже? Ну вот, кажется, приближается то, о чем мы говорили. Если в течении этих  трех-пяти дней все… изменится , я буду звонить уже из Лос-Анджелеса. Конечно… Да. Обязательно… Обещали, конечно. Как отец? Положили опять? Ну ясно, пока. Целую тебя…
 
Карпов и Юнгвирт сидят в кафе  Манилы в  тихом  переулочке под тенью пальм. Карпов продолжает :
- Ну как ты не понимаешь, Юнгвирт! Три  проигрыша за 10 дней!! 27-я, 28-я, 29-я. И эта 31-я … Такой просмотр. Просто  фантастика…
Контракт, конечно, подпишу. Как только… Ну ты знаешь,  что может произойти!..
- Все равно, это будет сенсация! Чемпион мира рекламирует компьютерные шахматы!
- Но ведь я могу и… - в раздражении кидает ложку в пустую креманку из под  съеденного мороженого…
 
Диди и Дада выходят с сумками к микроавтобусу. Их провожает  вся группа  Корчного. Светит уже послеполуденное солнце. Йоги в цивильных летних костюмах – шортах и майках. Дада обнимается с Корчным
-  Приезжай к нам в Америку, Виктор!
- Ну что ж, это сделать  не трудно. Достаточно попасть на любой американский турнир. Хотя бы в Лос-Анджелес  Пятигорского. Или Нью-Йоркский. Вы мне очень помогли, Стивен, Вика! Я никогда этого не забуду! Это колоссальная поддержка, письма, телеграммы, - со всего света!
Петра прощается с йогами: - Вы божественные люди! Вам нечего бояться. Вы  - Боги на Земле…
Йоги уезжают. Все машут им вслед…

Желтое манильское такси подъезжает к Дворцу спорта. Там внутри – шум, толпы людей. Карпов вбегает в зрительный зал. На игровом поле – игра в баскетбол, между сборными командами Бразилии и СССР. Советские спортсмены лихо отражают атаки латиноамериканцев. Удар, еще удар! Гром аплодисментов. Сидят в зоне советских болельщиков Селиванов и Карпов. Счет победный. Овации в зале. Селиванов  почти кричит на ухо Карпову:
- Вот и тебе надо  так, Толик!  Леонид Ильич  тобой очень интересовался! Пастухов, с трибуны съезда, юбилейного, сказал о тебе! Так что –отступать некуда. Москва не позади, а впереди!  Это и будет твой звездный час, Толя!

                К О Н Е Ц     Ч Е Т В Е Р Т О Й     С Е Р И И



























ПЯТАЯ    СЕРИЯ

ГОЛОС ДИКТОРА: «В разные  годы в истории шахмат были драматические моменты в розыгрыше звания  чемпиона мира…
Не раз угрожали  шахматному трону  выдающиеся игроки Цукерторт, Тарраш, Рубинштейн, Чигорин.
В 1910 году едва сумел сохранить свой титул неувядаемый Эммануил Ласкер. Карлу Шлехтеру в последней партии достаточно было свести партию вничью, Ласкер курил невозмутимо свою сигару, всем видом показывая,  что ничего не происходит  и Шлехтер, обескураженный этим, дрогнул, сделал непоправимую ошибку в элементарной позиции, оставив мир с загадкой навсегда, почему он  так стремился выиграть и в результате потерпел поражение…
Два раза,  в 1929, и в 1936-м, выдающийся шахматист Ефим  Боголюбов выходил на поединок с  бывшим соотечественником, гением Александром Алехины , но дважды терпел сокрушительное поражение, несмотря на поддержку и покровительство германских властей.
В 1946 году, в результате интриг, вместо имевшего на это право советского гроссмейстера Левенфиша,  едет  в Голландию выигрывать звание первого в мире, - Михаил Ботвинник
 А в 1951 году, с большим трудом, сведя  матч к ничейном счету, ему удается отстоять свое звание в поединке с Бронштейном.
В 40-е и 50-е годы блистал чемпион Эстонии, СССР, участник матчей с чемпионами мира Эйве, Алехиным, Ботвинником, -  неофициальный  чемпион мира - Пауль Керес…
Исключительной напряженностью,  в трех  подряд матчах, отличалась борьба между Талем и Ботвинником.
Но только «матч смерти», 1978 года,  в Багио, отличился  беспрецендтной  борьбой и сопровождался неслыханными вокруг него скандалами и в конце своем,  мало  освещенном  и  замалчиваемом, вылился в грубейшую провокацию,  незаконной и незавершенной, последней партии матча… Что же там произошло в 32-й партии 17 октября?»

ТИТР : «Дворец Конгрессов.17 октября»
Сдержанный приглушенный шум зрительного зала.
Садится за игровой стол Карпов. Проходит и садится напротив него Корчной. Судья  Филип пускает часы. Время на часах 19-00.

Тикают часы. Время 19-05. Видно сверху, как Зухарь спускается  со своего места в амфитеатре и усаживается в четвертый ряд напротив сидящего Карпова. Корчной, углубленный в позицию, не замечает Зухаря.
 
Тикают часы… Время 19-15. В зал входит Петра Лееревик. Она видит  Зухаря, возмущена и подходит к Батуринскому, громко выражает ему свое негодование и протест. Батуринский  ухмыляется и громко отвечает ей:
- Это было – джентльменское Соглашение. А мы – не ДЖЕНТЛЬМЕНЫ – ехидно продолжает похохатывать.
Стин, пришедший вместе с Петрой,  подходит к Кину и предлагает прервать продолжающуюся партию. Кин возражает :
- Но ведь это может отвлечь Виктора…
Подходит к Кину Петра :
 - Немедленно! Немедленно давай телекс Эйве! Это же… Это - нарушение соглашения!
Тикают часы... На сцене видно – 19-25 . Все продолжается  как бы без изменений. Карпов и Корчной сидят  за столом, Зухарь сверлит глазами Карпова. Кин невозмутимо наблюдает за игрой, Филип сидит в углу сцены.

Время на часах – 19-45. Пресс-центр. Шум  телексных  аппаратов. Стин передает текст : «Господину  Максу Эйве. Венесуэла, Каракас. 32-я партия на первенство мира проходит не по правилам. Вопреки Соглашению между чемпионом мира и претендентом на  игре в непозволительном месте присутствует доктор-психолог Зухарь. Но  следящий  за партией, судья Филип, - ее не прерывает…»

На демонстрационной доске позиция отложенной 32-й партии. Отложена на 41-м ходу. Видно, как Зухарь убегает на свое прежнее место в амфитеатре… Время – 21-00.

ТИТР : «21-30».
В комнате Корчного – Стин, Мурей, Петра.
- Разве? – удивляется Корчной
- С первых же минут уселся на место в 4-м ряду!- возмущается Мурей
- И что же? Что Кин?
- Он сказал, что прерывание партии тебя отвлечет…
- А Филип?
- Но что же, что теперь-то делать? – Корчной в отчаянии - как бороться с этой наглостью, произволом?
- Мы дали телекс Эйве
- Можно еще партию спасти. Фигурная игра против пешек, можно оставить им одну легкую фигуру… и тогда…
- Да не буду я эту партию доигрывать. Она – незаконна! И где Кин? Куда он запропастился?

ТИТР: «Зал Дворца Конгрессов. 17 октября. 9 час-15 минут утра…»
 
Карпов сидит в своем кресле один. Он напряжен. Но  старается выглядеть спокойным. Невозмутимы, но и напряжены, сидят в советском секторе.
Быстро входит уверенной походкой Филип. Он останавливается перед Карповым. Говорит на ломаном русском :
- Господин Карпов. Кин только что звонил. Передал… что претендент… сдает свою  32-ю партию…
Визг и крики  ура» в советском секторе. Все прыгают, обнимаются. Карпов устало поднимается, спускается в зал, к нему подбегают Батуринский, Рошаль, Селиванов, Крылов. Они уносят Карпова почти на руках из зала. Хлопают зрители. Играется гимн Советского Союза…

Отель. По коридору идет Корчной. Он очень взволнован.
ТИТР :  «18 октября . 9 часов 35 минут утра…»

Корчной почти врывается в номер Кина. Тот пьет кофе из маленькой чашечки за журнальным столиком:
- Как? Как ты мог, без моего ведома, сдать партию. Кто тебя уполномочивал, просил?
- Виктор, ты сам  говорил, что она безнадежна.
- Но я  еще и  говорил, что не  буду ее доигрывать! И вообще, почему ты взял право говорить  за меня без меня?!- обреченно  садится в кресло. - А партия незаконная и  доигрывать ее я не собирался. Я подготовил протест. В ФИДЕ.

ТИТР: «13-00. 18 октября 1978 года. Багио.»
Голосом Корчного  идет набором текст его  протестного заявления: « Я не буду  доигрывать 32-ю партию. Я не собираюсь подписывать бланк. Партия игралась в незаконных условиях, вопреки принятому соглашению между мной и Карповым об отсутствии в 4-м ряду доктора-психолога Зухаря. Он перешел  на 4-й ряд с началом партии, прямо во время  ее течения  и продолжения и ушел с окончанием ее на доигрывание. Партия незаконна . Матч не окончен. Я  оставляю за собой право жаловаться в  штаб-квартиру Международной  шахматной Федерации  также за недопустимое  поведение советских организаторов матча,  откровенную  их враждебность их, пассивность и попустительство судейского корпуса...»

В номер отеля, где Корчной , входит Петра. В руках у нее  бумажка.
- Ты представляешь. С сегодняшнего дня, то есть с 18-го, мы лишаемся права на оплату наших номеров. Должны платить самостоятельно… Надо срочно уезжать. Стин должен заказать билеты… И на закрытие мы не идем.
- Какое закрытие? Матч не окончен.
- Но Кампо передал,  что мы должны быть, иначе он не выплатит  гонорар… Я к Стину, он должен уже вернуться…
Корчной остается в номере один. Он нервно закуривает. Подходит к столу где навалены телеграммы. Начинает разбирать почту… Там, кроме телеграмм, письма, открытки…
Стремительно входит Петра:
 - Ты представляешь, они уже все бегают. Уже празднуют. Все возбуждены…  Ну  и дальше , Стин  сказал, что билеты в Европу только на 2 ноября. Раньше нет… И никто не может помочь. Мы же не успеем в Аргентину… Да и денег нет. Как быть? Что делать? Что предпринять? – Петра заламывает руки.
- Вот что! - Корчной потрясает бланком телеграммы, - Едем в Гонконг. На сеансы. Меня приглашают.
- Ну что ж… Выхода другого нет. Чек Кампо обещает только через две недели…

На сцене  Дворца Конгрессов Кажич прикрепляет  к груди Карпова золотую медаль «Чемпиона Мира». Радуются, аплодируют в  секторе СССР. В  секторе группы Корчного сидит один только Кин. Рядом  - полицейский.
 Крупно лицо Кампоманеса в  группе официальных лиц на сцене…

ТИТР : «Буэнос-Айрес. Генеральная сессия ФИДЕ. 3 ноября 1978 года»
 В зале заседаний за  большим  круглым столом – представители всех  национальных федераций. Мелькают лица Кампоманеса, Селиванова. По  сторонам -  журналисты, многие с  фото- и киноаппаратами.
Стоит  Макс Эйве (говорит по-английски, с синхроном):
 - И теперь мы должны рассмотреть протест гроссмейстера Корчного о признании незаконным последней ,32-й партии матча в Багио а значит  и результата всего матча на первенство мира. Слово  Албану Бродбеку адвокату, ФРГ.
Во время речи Бродбека, по-немецки, Кампоманес  ухмыляется,  пожимает плечами, что-то говорит на ухо сидящему  рядом Селиванову.
Бродбек закончил речь, сел.
ЭЙВЕ:
 - Слово предоставляется организатору матча, господину Кампоманесу.
КАМПОМАНЕС: - Для меня было большой честью подготовить   матч столь высокого уровня. И он прошел по самым высоким меркам организации. Но  представитель  Шахматной федерации Швейцарии  госпожа Лееревик всячески старалась помешать нормальной работе судей. Так, она допустила  в зрительный зал членов международной террористической организации, которые чуть не убили моего лучшего друга, индийского дипломата. Эти йоги всячески пытались сорвать матч, влиять на игру,  и, в конце  концов, я был вынужден потребовать удаления   этих террористов сначала из зала, где проходили  игры, а потом и вообще их выдворить из Багио и из страны. Лишь после этого мы смогли закончить матч. И последняя партия развивалась по всем правилам, была достойно выиграна нынешним чемпионом мира. И мне приходиться только сожалеть, что он не смог   участвовать  в нынешней шахматной Олимпиаде…
ЭЙВЕ :  - Ну что ж. Я прошу голосовать…

 В уличном кафе Буэнос-Айреса сидят Петра и Корчной.
- И что же теперь?
- Будем ждать. Вопрос отложен, Виктор. Будет Бюро ФИДЕ в Граце. Там и будут окончательно решать. Но хоть позволили чек взять…
-  Удивительно. А Хюбнер , когда в 71 он прервал претендентский матч, ему ничего не выплатили. А я снова буду писать протест. Повторно. Эйве ушел, вместо него будет Олафссон. Напишу ему о семье.
- Именно потому, что ты  отдал этому выскочке звание,  они и выпустят твоих. Мне так кажется.  Ты их спас, Виктор…
Виктор  озадаченно и удивленно пытливо смотрит на Петру…
 
После  музыкальной заставки программы «Время»  ЦТ СССР слышатся тяжелые шаги, покряхтывание и голос  гулкий,  с раскатами:
- Ну что?.. Взял? Корону?
В ответ слышится смешок.
- Держи, держи…
 Косноязычная, с расстановками, речь, продолжается : « Вся наша страна гордится тем, что в тяжелой и упорной борьбе Вы проявили высокое мастерство, несгибаемую волю к победе, мужество и стойкость в достижении поставленной цели.  Словом, проявили настоящий советский характер. Уверен, что Вы внесете свои творческие усилия и весомый вклад в сокровищницу  шахматного искусства… Вручаю Вам орден»:
После паузы высокий голосок Карпова : «Заверяю Центральный комитет , Президиум Верховного Совета , Советское правительство, и лично Вас, дорогой Леонид Ильич, что я оправдаю высокую награду…»

Корчной стонет, мечется в постели. На него смотрит Петра.
- Виктор, ты что? Что случилось?
- А? что?  Ох, Петра… Сон… Снился. Этот тушканчик верещал. Зря  мы смотрели вчера это спутниковое телевидение.
- Но ведь интересно… Кофе готов. И мармелад тоже.

Сидят за завтраком.
- Ну как настроение пред последним туром?
- Самое боевое.  Ты знаешь,  я отдыхаю  здесь от этих… дрязг. И наконец-то играю  в настоящие шахматы.
Эмблема «Все вместе – одна семья» ФИДЕ в зале закрытия Всемирной Шахматной олимпиады. Флаги победивших стран медленно поднимаются под звуки гимна Венгрии, занявшей первое место. В числе советских гроссмейстеров стоит мрачный  и расстроенный видом Таль. Вот после окончания церемонии  он спускается со сцены. Его догоняет Юнгвирт.
- Майкл, не скажешь ли пару фраз для нашей прессы? Можно пройти в центр, там собрались ребята.
Таль согласно кивает головой.

Пресс-конференция Таля.
- Правда ли, что неудача в Олимпиаде, которую традиционно выигрывал СССР, произошла в связи с отсутствием чемпиона  мира?
- Конечно, Анатолий Карпов  должен был участвовать в этой Олимпиаде, но из-за напряженного матча на Филиппинах он не смог этого сделать.
- Но ведь проигравший  этот матч  господин Корчной  сыграл здесь и весьма  успешно.
- Да, это так. Именно участие Корчного  в команде  Швейцарской  сборной помогло выйти вперед талантливой  команде Венгрии.
- Майкл, в конце года в Барселоне состоится  церемония награждения Оскаром лучшего шахматиста планеты по итогам традиционного опроса журналистов . Кого  бы  ты назвал лучшим и достойным этого титула?
- Безусловно – это Анатолий Карпов.

ТИТР : «Барселона. Декабрь 1978 года»
 Корчному вручается статуэтка Оскара. Стоит в стороне обескураженный и раздосадованный Карпов…

Ранее предрассветное серое и хмурое утро. Окно отеля выходит на шумящий прибой вдалеке Корчной, постаревший, но с легкой,  внагибочку походкой выходит на балкон. Звонок телефона мобильного.
ТИТР : «2009 год. Одесса».
- Виктор Львович?
- Да, да, да…
- Очень рад приветствовать Вас. Я – Анатолий Ярошевский. Хочу попросить Вас взять интервью. Я из Москвы.
- Я категорически и никому не даю интервью. Тем более из России. Украине я  отказал…
- Но я представитель телефирмы «Вектор-Русь». Мы  собираемся  снять  о Вас фильм.
- Ну  что ж, давайте согласуем время…
 
Неспешно прохаживаются по аллее тенистого парка.
КОРЧНОЙ : - Нет, история эта так ничем и  закончилась. Все теперь знают,  что  я проиграл тот «матч смерти». И не они одни строили свои козни и устроили себе незаконно  победу. Но что? Теперь налицо результат. А как он был достигнут – это никого не волнует, это – на их совести… Ведь совершенно очевидно – если бы матч проходил  в нормальных условиях,  в честной спортивной  борьбе,  я бы его – выиграл. Но в тот момент, тогда… Да, возмущению не было предела. Протест рассматривался, решение они переносили, время проходило. Но сами посудите – как можно было у СССР отобрать процедуру торжеств… Страна была сильна, ее боялись, она поставила  жесткие условия. Да и я – хотел только одного – вызволить  жену и сына. Он ведь просидел, весь свой тюремный срок, три года…
- А что случилось в Мерано? Почему Вы  не смогли там бороться  также эффективно, как это было в Багио?
- Мерано… Хм… Вы знаете, это было побоище. Кин , мой  секундант , так и назвал  свою книгу. Он оказался нечистоплотен, проще – предал меня. И даже переметнулся в  их лагерь. Та операция  была подготовлена… ну как штурм Берлина в 45-м.  В самой только делегации  там было под семьдесят человек. Всю мощь государства они использовали. Так что – шахмат там не было. Была  самая  чистая  политика,  голый расчет. И потом … Семья моя продолжала оставаться  в заложниках. Их бы  не выпустили, если бы  я выиграл. А раз  я проиграл, да еще с разгромным счетом – их через восемь месяцев и выпустили. Они переехали во Францию в июле 82-го… К чести Карпова можно сказать – он посодействовал…
 Проходят мимо беседки.
- Давайте присядем…
Продолжение интервью через несколько вопросов. Корчной  затушивает сигарету о край  бетонной  урны :
- Это Фишер всю кашу  заварил. ФИДЕ приняла его условия  почти все. После сорока лет, со времен Алехина, вновь вернулась к «безлитимке». Но и конечно, конечно – право на матч-реванш. Этот фактор тоже  многое решал. Когда  я понял, что смогу выиграть Карпова в Багио,  я подумал, что через год он будет играть со мной  матч-реванш и я, - поднимает указательный палец, - не попадаю в следующий претендентский  цикл! Представляете, какая закавыка! Он себя  обезопасил со всех сторон, обложился  этими секундантами, советниками, психологами. В Мерано он взял другого психолога, чтобы не светиться  с тем печально знаменитым Зухарем. А вдруг бы он что-нибудь выдал? Или  огласили бы, зафиксировали бы   публично нарушение соглашения в Багио?
Вообще он жалок, этот Карпов. Он сам  стал заложником той  системы,  которая его взрастила. И его качества, неприятные, от этого только усилились. Непомерные тщеславие, зависть, злопамятство. Он ведь мог одним шевелением пальца  освободить моего сына, позволить уехать из страны  жене. Хотя бы сделать звонок Тяжельникову,  своему приятелю еще по Ленинграду, ответственного за спорт, из ЦК.   Лицемерие это его явное и наглое. Сначала писал после моего отъезда, что я никак не смогу выиграть претендентский  цикл, а потом, кроме меня, никого не назвал в соперниках. Он ведь даже не был  чемпионом СССР, став – чемпионом мира. Я принципиально не играл с ним,  с 1981 года. Вот сегодня  будет встреча…
- Вы играли ведь  со всеми живущими при вас чемпионами мира.
- Да. И всех выигрывал. Ну меньше всего, Ботвинника, конечно. А так – Фишера, в Кюрасао, Смыслова, Таля, Спасского, Каспарова. Да, а Петросяна здесь, в претендентском  матче, в Одессе,  памятный был матч 35 лет назад. Вот такая удивительная  жизнь приключилась. Ботвинник, кстати, хотел меня вернуть из эмиграции, обращался   в ЦК. Петросян же, наоборот инспирировал то знаменитое коллективное письмо гроссмейстеров. Жалко Таля. Такой был талантище. Попадал по  влияние, был «без тормозов». Нам ведь вместе  с ним предлагали уехать, дай Бог памяти, ну точно, еще в 65-м  - в Гамбурге. Он очень боялся, многого. Уже  в конце, я слышал, он начал писать книгу о всех матчах  на первенство мира, на которых был. Там ведь было не все так, как официально. Интересно, успел ли дописать. Не знаю. Я помню его фразу из воспоминаний, он делился – Витя «закорчнил» обоих и даже сицилианка Леве из Могилева – не помогла. Это о Полугаевском… А было бы интересно... Ну, пора… Можно потом договорить… Вы звоните.

ТИТР:  «Одесса. 2009. Зал Юридической Академии. Международный турнир по быстрым шахматам памяти Видмара»
Проходит за столик и садятся Карпов и Корчной. Карпов заметно располневший, седоватые  его волосы  уже не так  густы, расплывшееся лоснящееся лицо… Перед тем как есть, они подают друг другу руки. Блики фотокамер. Рукопожатие через 28 лет.

Сидят Ярошевский и Корчной в кафе за кофе.
КОРЧНОЙ : - Каспаров ведь дитя  своего времени. К сожалению, он  играть перестал, ударился в политику. Но на этом поприще не преуспел.  В 83-м, небезызвестный Кампоманес присудил мне очко за неявку Каспарова и  вот тогда, тогда я снова мог реально выйти на Карпова. Но я уж говорил сознательно и принципиально не хотел с тем играть. А что потом случилось в том знаменитом матче 85 года – это опять же происки Кампо. Он всех дольше просидел, путем интриг, на месте президента ФИДЕ. Избрали в 82-м, потом в 86-м,  в 90-м… Лицемер еще тот, признавался  в дружбе  ко мне в 78-м а сам тут же, в январе 78-го года, принимал Батуринского в Маниле. Они еще тогда обо всем договорились – максимально нагнетать обстановку.
- Как Вам сегодняшняя партия, Виктор Львович?
- Оказывается, не так страшно, играть с бывшим заклятым врагом. Меня ведь и Петросян, перед своей кончиной, ужасной, - простил, через одного близкого мне человека…
- Виктор Львович, Вы не вернулись бы в Ленинград, ну – в  Петербург?
- Нет. Вы понимаете, в чем дело… Вот эта  тоска, ностальгия. Она ведь по людям, а не по месту. А людей, которых  я знал, уже нет. Мне гадалка, гадалка одна известная, в Италии, нагадала, что я проживу больше восьмидесяти. И сейчас мне  уже 78. И что умру  я не своей смертью.
- Вы до сих пор любите сицилианскую защиту?
- Алехин назвал «сицилианку» дуэлью  в темноте. Очень разноречивый непредсказуемый дебют. Кстати, у Фишера я выигрывал  именно  в «сицилианке». Ну и в последней  в Багио, 32-й,  в Пирца-Уфимцева есть построение Дракона. А так я  хорошо изучил, и у меня есть разработки -  в испанской, ферзевом, в защите Грюнфельда. Но Дракон…Дракон – любимый. Знаете, есть немецкая легенда, и  она меня как-то поразила. «Зигфрид выкупался в крови Дракона и стал неуязвимым». Карпов еле-еле выкручивался из моих драконьих лап, особенно в 74-м в Москве, который по сути и был матч за мировое первенство. Ведь после  него на Карпова свалилось звание, которого он не завоевал… Вопрос  и до сих пор спорный … оправдано ли это было.
 - Вы же и написали  потом книгу по «сицилианской защите»?
- Да, по «атаке Раузера». Дело в том, что  есть книга Гуфельда по варианту Дракона и достаточно информативная.  Также написаны  книги по Схевиненгену, Каспаровым, по варианту Мак-Доннеля – я недавно узнал… Так что сицилианка достаточно освещена в этих  книгах. Сейчас книги  купить можно, это раньше они были дефицитом. И, тем не менее, в СССР запретили все книги, где были мои партии. Их не принимали в букинистических. Фильм художественный, с моим участием, положили на полку.  Хотя это прибавили мне популярности, но… Анонимки шли на  дом. ДТП устроили. Мне стало страшно. Я решил уехать…
- Как Вы оцениваете поведение Кина, вашего секунданта?
- Раймонда  разъедала гангрена наживы. Он ведь писал книгу не только о Багио, но и  раньше, о моем матче со Спасским, они тут же быстро печатались продавались неслыханными тиражами. И потом – это «Побоище в Мерано». Как будто специально все знал…
 - Будете ли  играть  в России?
- Да я с удовольствием приезжал в 1992-м году  в Петербург.  Ступил на родную землю через 16 лет… Но больше меня пока не приглашают.  Вот приехал в Одессу-маму. Гражданство мне вернули в 90-м, лишив сразу же после матча в Багио. Думали, что я  захочу вернуться, к семье. Вот ведь как. А Карпову ведь готовили чуть ли не  камеру в Бутырке. Но я возвращаться не собирался и не собираюсь. Я – швейцарец, и уже давно…
    
                КОНЕЦ     ФИЛЬМА