Сегодня англомания, завтра война

©, ИВИН А.Н., автор, 2016 г.
Статья опубликована также в составе книги Алексея Ивина "С ПОЛЕМИЧЕСКИМ ЗАДОРОМ" в "ЛИТМИРе"

                Алексей ИВИН

                СЕГОДНЯ   АНГЛОМАНИЯ, ЗАВТРА - ВОЙНА


    Поводом для этой статьи   послужило простое наблюдение: я  заметил, что в моем обиходе нет ни одной русской вещи, которая служила бы  долго и преданно. В прежнем   быту,    в крестьянском, в родительском доме,   такие  попадались, но это были произведения кустарей - индивидуалов:  пестери, коробы, корзины, лыжи охотничьи. Важны именно обиходные вещи, которыми пользуешься постоянно или время  от времени. Я проинспектировал новейшие отечественные  покупки и обнаружил, что они все с ущербом. На ремонт велосипеда «Stels»  я уже потратил больше, чем он стоил новенький; пластиковые  лыжи  «Visu» с  хвастливой  надписью eternity  покоробились на запятках после десяти поездок. Похоже, хуже русских только китайские товары: две фарфоровые китайские чашки, брендовые, можно сказать,  разные, в  различных  местах  приобретенные, отчего-то оказались обе с браком: какие-то черные вкрапления и зазубрины; фланелевая рубашка хоть и служит уже порядочно и давно, скаталась в шарики   по  всей поверхности и по внешнему виду как спецодежда скотника.

    «Очевидно же, что они и людей делают  таких же по душевным качествам, - нестойких, с гнильцой и с  изъянами, - подумал я о русских и китайцах. – Необходимо, чтобы человек, когда зачинает ребенка, уважал  себя и любил партнера, - тогда изделие, ребенок, выйдет на славу. А эти – они же женятся, уже располагая неразрешимыми проблемами».

    Английской или американской вещи  в моем быту не нашлось ни одной – по бедности, но две итальянские я разыскал. Это были рабочие сапоги «special gumma», которые служат мне уже тридцать лет добросовестно, в каких только лесах ни бродили, в какие только ручьи и лужи ни забирались, - и консервный нож, который я использую примерно столько же и который выглядит и работает как вчера произведен. Вот это европейское качество! Казалось бы, сапоги, чего проще, - нет: у моих русских рыбацких сапог - бродней в первую же неделю оторвалась брезентовая подкладка, а русские открывашки на деревянной ручке, им, конечно, износу нет, но банку шпрот ими уже не вскроешь: только пивную бутылку и тонкую жесть. Итак, итальянские обувщики и куизинерщики себя уважают и производят достойный продукт, наши – даже этого не могут. Следовательно, есть некая ценность человека, человеческого материала: итальянский рабочий изначально котируется выше, чем отечественный рабочий или даже профессор.

     Возможно, китайцы не ценят себя и человеческую жизнь  из-за многочисленности, скученности и высокой плотности населения, русские же – как раз из-за разуплотненности и больших пространств: скученный, ты ненавидишь соседа, рассеянный  - сосредотачиваешься  только на себе и собственных нуждах, а природа тебе кажется непреодолимой и совершенной. Вот поэтому мучной ларь  у  русских получается крепкий, и плоскодонка – плавать по своей реке, и ушат – солить рыжики, а велосипед – уже ни к черту, и пластиковые  лыжи  русскому  уже  не  склеить: не  понятный материал - пластик. Вообще, то, что предназначено для других потребителей,   - над этим можно и не особенно корпеть, а вот для себя и самому – стоит постараться.

      Понадобятся   ли  кому мои   рассуждения, не знаю, а дипломаты не часто читают философов и прозаиков. Тем не менее,  хочу обнажить одну существенную закономерность, по которой, пожалуй, можно и будущее предсказать. Но прежде разберемся с одной внутренней странностью.

    Замечено, что    из    иностранцев,   проживающих            на   нашей территории, чаще всего  с русскими заключают браки немцы; менее охотно – татары, еще реже – евреи. Но эти нации воздействуют на нас внутри нашего же государства, в нашем же государственном теле они воздействуют на клеточном уровне: готовы создавать семьи и совместно работать. И это притом, что немцев, по численности, сравнительно немного, а вот татар и евреев – куда больше и даже созданы территориальные образования: Еврейская Автономная область, Татарстан, немцы Поволжья (неофициально). Плодят полукровок и метисов весьма и весьма охотно, но это наше внутрироссийское дело, и мы с этим разберемся. Гораздо занятнее иная закономерность.

    Это – влияния Европы на жизненный уклад России, распределенные по столетиям. Не будем забираться далеко вглубь веков, но начнем с поляков. В начале ХУ11 века они   активно вторгались    на территорию   России, сидели в Кремле, не мешкая, вместе со шведами и немцами,   насаждали католицизм и наместников, гонялись там, в Костроме и Ярославле, за будущим царем и Сусаниным, зверствовали, так что потребовалось ополчение  во   главе с патриотами Мининым и Пожарским, собранное гораздо восточнее захваченных земель, чтобы ляхов выжить  из страны и истребить. Это всем известное Смутное время, 1612 год. Ведь Михаил Романов еще не был немцем? Не был. Но зато Польша была ближайшим соседом, если не считать Литву и Украину. И вот этот сосед, гонимый западными ветрами, физически повлиял на Россию, частью рассеялся и осел, ассимилировался здесь,  и с тех пор у нас нередки  фамилии на –цкий,  -ский: Оболенский, Троцкий, Ягужинский, Дзержинский, Ромодановский (нынешний  министр по делам эмигрантов).

    Шведы  во времена  Петровских войн повлияли на нас сравнительно слабо;  по пальцам можно перечесть шведов во власти или обрусевших, но ползучее германское влияние уже началось:  немецкие горничные, швейки, кухарки, прибалтийские  бароны и  прусские авантюристы при попустительстве Петра 1 всё смелее обживались в   стране, делили   ложе с нашими царями, внедрялись на престол, а в  Ломоносовские  времена уже творили полный беспредел в науке и  при дворе. Можно даже утверждать, что если ХУ11 век прошел под эгидой поляков, то ХУ111 – под воздействием прибалтийских немцев, а посмотрите-ка по карте, где находятся Курляндия, Эстляндия, Пруссия, Саксония, Швеция? Близёхонько от Польши, вокруг балтийского бассейна, в таком же соседстве, как и она. И это соседство цивилизованной Европы также обернулось многочисленными  войнами с переменным успехом, онемечиванием придворной жизни и языка, возникновением регулярной армии (ополчение уже не требовалось, раз есть чем обороняться).

    Чего еще желать ХУ111 веку? Немка правит Россией. Это вам не царевич Димитрий и Гришка Отрепьев. Пускай изнутри она русская и татарская, «эта страна», закосневшая в азиатских сквернах, но глава и интеллект у нее уже европейский, верховенство просвещенное: Екатерина 11 переписывается с Вольтером и Дидро, галантность ее прельщает, как всякую женщину.  Уже вострубили высшие силы, уже грядущее сзывают на порог, уже предвещается галломания, уже не далек тот день, когда все высшее общество заговорит по-французски, хотя пока только романские архитекторы, мыслители, гувернеры, свергнутые роялисты зачастили на Русь искать обогащения и  езды в остров Любви. Европа становится театром Наполеоновских войн, и театр это постепенно смещается в сторону России. В 1812, опять ровно через 100 лет после 1712, 1612, 1512… Наполеон вторгается в Россию. Вначале-то   всего лишь высшее аристократическое общество  заговорило  на галльском  наречии, а потом и сам галльский петух не замедлил явиться покорять азиатов и варваров. Что, Монтескье с  Жан-Жаком Руссо этого хотели? Вряд ли. Как европейские гуманисты, они всего лишь хотели распространить идеи свободы и равенства  всех народов, раскрепостить чувства и волеизъявление человека, демократизировать общество, заменить аристократию   буржуазией   и много о том мечтали – крестьянин Ретиф де ля Бретон, сапожник Марат, Бабёф простодушный… А получилось-то   эвона чего: пришли   уже   впрямую насаждать порядки   и   уклад фряжский. Чего хотят передовые умы человечества, то вскоре воплощают завоеватели и  гвардейцы.   Х1Х  российский век можно считать французским по духовным влияниям, и это притом, что физическое влияние схлынуло, оставив трупы захватчиков и защитников.  Не знаю, как у вас, а у меня в детстве после драки с обидчиком уважения к нему добавлялось, а иногда я даже начинал думать, что он прав, этот мой недруг, у которого на меня зуб: может, я чего не так делаю? Может, мне впрямь надо освободить крестьян, наделив их землею, как то повелось издавна в свободной Франции? Может, царь у нас тиран, каким был Людовик, и пора его гильотинировать? Итак, французы правят  бал   в Гардарике, в Руси   святой, первый русский поэт Парни и Вольтера из-под   парты  читает, о республике   планы строит. С одной стороны, Франция – сосед не близкий, влияет через посредников – Польшу и Германию, но что это за любовь на дистанции, на расстоянии? Для воплощения любви должно иметь прямые сношения. Вот они и произошли в 1805-1812 годах: сперва Наполеон побывал в Москве, потом Александр 1 – в Париже, обменялись визитами.

    А беспокойна же эта Европа! Прямо тигель плавильный, куб возгонный, кухня адская. Мало ей, что Россия освободила крестьян, открыла банкирские дома и буржуазную собственность поощряет, катаясь по железным дорогам на паровой тяге. Французы поуспокоились, так в раздробленной Германии опять национальные комплексы развились. Отчего же, спросите, следующее влияние началось не в 1912 году, а в 1914? А замешкались малость, отвечу я. Пока собирались, пока балканские дела утрясали: территория-то вовлечена в брожение уже гораздо большая, чем   то было в 1812 году, внутренние процессы глубиннее, а дипломатия, разрешающая противоречия, уже искуснее. Не забудем, что на царском троне опять немка, пусть и в качестве супруги, а в самом государе сколько немецкой крови в процентном исчислении? Никто не считал. Но он полукровка и уже вполне деструктивная личность, раз допускает мистические настроения, нежизнеспособных наследников, сибирского шайтана в качестве духовника и большой блуд в царских палатах. Иначе говоря, влияние опять немецкое, но уже на онемеченную и офранцуженную страну. Напомним, что подоснова у нее русско-татарская (Тургеневы всякие, Аксаковы и Киреевские в русских поддевках (Кирей – типичное татарское звание), Ахматовы,  Куприны  да   Ульяновы с отчетливыми татарскими профилями), а верхние наслоения и руководящая верхушка, да что – даже военачальники, противоставшие завоевателям Бисмарка, - немцы. Что там говорится в Писании насчет царства, которое, разделившись внутри себя, не устоит? «Знать, в господнем гневе/Решено было тако:/ В Петербурге – Плеве, / А в Москве -  Плевако», шутили   в одной эпиграмме тех лет. И вот именно, что всем на все наплевать, раз делами в стране заправляет немка, а войсками – немцы, а министры правительства – немцы,  а к границам царства подступают немцы,  и просторы Арктики и Ледовитого океана исследуют немцы. Надо было быть совсем полоумным, безвольным и безнравственным, как Николай 11, чтобы не понимать, что страна нуждается в национальной элите, причем тщательно очищенной от неметчины. «Немцы» - это, если в  этимологический корень взглянуть, «немые», молчащие, не по-нашему разговаривающие, - широкое русское обозначение для всех иностранцев, не только германцев. Это все не наши хозяйничают в стране. А коренному русскому трудно усвоить немецкую   дисциплину и навыки, редко какой инженер Гарин-Михайловский с благодарностью   воспримет   немецкий расчет, почав строить крепкие мосты и писать вдохновенную четкую  прозу. Но немецкое  присутствие   к  1914 году   уже тотально: у и царя супруга, и у Толстого супруга, и первый лирик Фет – немецкий еврей, и Тютчев – немецкий дипломат, запутавшийся в немках, и Блок, провозвестник пролетарской революции с жертвенным немецким Христом впереди красногвардейцев, и Зинаида Райх (фамилие-то какое!) в женах у русского сельского лирика, и  много какого  другого немецкого воздействия. (Вспомним, что немцы даже охотнее татар входили в семейный союз с русскими, да, похоже, и русским некуда было деваться, раз даже у Ломоносова жена и коллеги были  почти сплошь немцы). Не по-нашему говорят. Лопочут чего-то, а для нас ровно немые. «Немк;» - еще и сейчас говорят в русских северных деревнях про косноязычного или безъязыкого мужика.

      Так что положение-то к началу Первой мировой войны было прямо трагическое: немцы насквозь коррумпировали русское общество, хоть, конечно, подавалось-то это все как широкие европейские демократические свободы и новый просвещенный метод хозяйствования. Ага, дохозяйничали ! Царица только молится да супруга разлагает мистикой (а он и без того  под знаком  Рыб родился,  безвольный,  безнравственный,   башка   забита  глупостями, раз взялся   сам командовать  войсками), София Берс все только рожает да   в церковь  тянет мужа-атеиста и язычника («Хаджи-Мурат» и «Казаки» почитайте, кто не согласен, что он пантеист   и   любил только природу), Зинаида Райх отменных детишек беспутному славянину Есенину рожает да тысячелетний рейх призывает (иносказательно), у бедного бессемейного П.И. Чайковского  единственный доверитель души – немка-баронесса. Великое русское национальное искусство, что вы! На голом немецком основании и в самой прочной сцепке с немецким культуртрегерством. Известно, как немцы обожают семью, а чуть позже Гитлер прямо объявил   семейные   ценности   приоритетными  в арийском отечестве и только что детишек в голое пузцо не целовал, как наш президент. Семья, что вы! Свяжем всех беспутных и анархических русских крепкими узами немецкого качественного брака!

     Сколько погибло народу на русско-германском фронте в 1914-1922 годах, часто под командованием немецких же  генералов, вы сами знаете. У меня дед воевал в тех местах, в Галиции, и гнил в немецком плену (хороший альбом фотографий привез, в котором с немецкой дотошностью расписывалось, как прекрасно расквартированы  пленные в лагерях по разным  городкам, какие цветы разводят). Немецкая измена зреет внутри государства, войска и население  волнуются; что там царь – Ленина, и того подозревают, что он немецкий   шпион. «Сторона наша  велика и обширна, но порядка в ней нет», жаловался какой-то князь устами нашего историка (по-моему, с татарскими корнями). Но оказалось, что немцы не в состоянии его навести, порядок; напротив, испортили все, воспринимаются как иноземцы.

    И это чрезвычайная беда русских как нации: у нас слишком считаются с иноплеменниками, мало того – позволяют им верховодить в стране. Нет,   жизнь сложна и многообразна, без интернациональных связей не обойдешься, полукровки и демисезонники  – тоже житейский вариант, тоже генетический продукт, совсем  полноценный, и все же русские слишком склонны отдавать бразды правления чужим людям (и при этом дуться, обижаться, и переживать, и злиться, что те  тормозят их  инициативу и предприимчивость, и бунтовать, доведенные  бездеятельностью и праздностью до полного отчаяния.  Конечно, чем  меньше на себя берешь  ответственности, тем  легче живется, но  ведь иноплеменники не понимают нужд твоего Отечества, неправильно руководят, раз ты отдал им инициативу, и  помыкают тобой!).

     Особенность 100-процентного немецкого воздействия на русскую действительность в ХХ  веке заключалась в том, что самый немецкий язык не был доминантным даже в высшем обществе. Напротив, немцы, переселившиеся в Россию, овладевали русским языком и изъяснялись  на нем. То есть, заблаговременного влияния языка, прежде нежели началось физическое   влияние завоевателя, носителя этого языка, на этот раз не было. Да и зачем бы ему быть, раз заключались   браки? Французы же не очень-то охотно сочетались с нашими в браке, а немце – те часто. Внутренняя интервенция, так сказать. Зато и на русском троне с началом ХХ века все тверже укоренялись азиаты, все основательнее прибирали к рукам империю. Если у Ленина всего лишь скулы и глаза выдают татарское происхождение или, по меньшей мере, влияние татарского этноса (а замечено, среди кого живешь, на тех зачастую становишься внешне похож, хотя бы генетически ты был чист и даже рафинирован: мимикрирует  уже самая внешность, приспособительная реакция такая, хамелеонизм), то у Сталина уже все приметы восточного деспота, все повадки и ухватки, все управленческие приемы и тяжелая, чингисхановская  подозрительность к подданным. Иначе говоря, влияние все более плотное европейское, воздействие все более глобальное, сопровождающееся кровью и большими жертвами, а на троне, того и гляди, воссядет монгол, выходец из срединной Азии.

   Я, признаться, со страхом ждал 2012 года и 2014, понимая, что немецкое-то влияние схлынуло, после Великой Отечественной войны 1941-1945 годов сошло на нет, но  артподготовка, особенно после разрушения  башен-близнецов в Америке, началась уже английская, и такая шумная, мощная и повсеместная, что куда галантным французам. Все вдруг заговорили по-английски, отовсюду льется   английская   речь, в детских садах и в школах  на девяносто процентов иностранный язык для обучения – английский. Вот так, русский Иван, держися! Теперя тебя обработают еще более дальним соседом, чем Франция, теперь за тебя англичане и американцы взялись. А что начнется потом, по логике развития международных событий и как следует из нашего анализа вещей, ты сам должон уяснить. Война  начнется, браток, потому что полюбить их заочно, как и поляков, и французов, и немцев, ты, русский дурак, опять не захочешь. Не захочешь ты полюбить милых англичан и американцев, и тут-то тебе придет кирдык и окончательный капец, потому что они захотят воздействовать на тебя уже физически, прямым завоеванием. Так что готовьтесь, русские ребята, к термоядерной катастрофе и учите английский язык: он вам пригодится в пиковой ситуации последних дней.

                ***

       Но я  эту вашу   коллективистскую   психологию не понимаю, я этот ваш многоквартирный дом как способ решать проблемы презираю, я   родился   в крестьянской избе,   бегал допоздна где хотел и сколько влезет.

     Мой дедушка воевал в Галиции и отсиживался в немецком плену, но не погиб. Вот и я не хочу погибать – ни от поляков, ни от французов, ни от немцев, ни от англичан и американцев.