Армия. Я не собирался спать

Я не собирался спать. Просто оставалось минут 30 до смены дневального на тумбочке, делать пока ничего было не нужно, а ноги уже устали от бесконечной ходьбы. Шел третий час ночи, и я присел на первый ярус пустовавшей крайней кровати, чуть привалившись головой к спинке и подложив для удобства под спину подушку. Дневальный стоял на тумбочке в 5 – 7 метрах. Если бы вошел проверяющий офицер, он бы громко крикнул: «Дежурный по роте – на выход», - и проверяющий даже не заметил бы, что я немного посидел на кровати, а не на жестком табурете. Привычка мгновенно просыпаться уже была вбита в меня полутора годами караульной службы, а спать на посту я себе не позволял никогда. Я – это сержант ВВС, в настоящий момент находящийся в наряде дежурным по роте. 

Все было привычно, все организовано, изучено, доведено до автоматизма, поэтому я очень удивился, когда по кровати кто-то стал пинать сапогом. Еще хуже было то, что этим кем-то оказался начальник штаба батальона. И даже это было не самым худшим, как мне вгорячах показалось. Не было спящих бойцов в казарме, ни одного… Оказалось, что они все были подняты по тревоге. То есть дневальный орал во весь голос сначала «Дежурный по роте – на выход», а потом уже по приказу начальника штаба «Рота – подъем! Тревога! Выходи строиться!». Он все еще надеялся разбудить меня, но, видимо, не судьба. Я ничего этого не слышал, хотя дневальный, как я уже говорил, находился всего-то в 5 метрах от меня.

Поэтому я проспал в совершенно не подходящей для сна позе и появление проверяющего, и подъем роты по тревоге, и выход всей роты мимо меня на плац. А бегущая рота солдат в кирзовых сапогах – это очень громкое событие! Как моя голова ничего не услышала – до сих пор загадка даже для меня.

Говорить и объяснять было нечего. Стандартные отмазки типа «Я был в сортире», или «Подшивал свежий подворотничек в дальней комнате» явно не прокатывали. Это понимали и я и он. Ему было неприятно, и мне было неприятно. Но он должен был наказать меня, и я знал, что он должен это сделать. В армии по-другому нельзя.

«Десять суток гауптвахты», - сказал начальник штаба.
«Есть десять суток гауптвахты», - ответил я.
«Доложите утром о взыскании ротному командиру».
«Есть».

Вот и весь наш разговор. А потом я встречал ребят. На все расспросы молчал в ответ. Мне было совсем не весело…

«Губа» - это не хорошее место, и условия там как в обычной тюрьме. Нашу роту раза 2 за 2 года ставили в гарнизонный караул на «губу», и это было испытанием не только для солдат, но даже для офицера – нашего командира. Никто не хотел попасть в этот гарнизонный караул. Тем более я не хотел там оказаться в качестве арестованного.

Утром я доложил ротному о наказании. Он пристально посмотрел на меня, но даже ругать не стал. Видимо, на лице все было написано. Помолчал, вздохнул глубоко…

«Ладно, не попадайся ему на глаза недельки две. Будь побольше в карауле».
«Есть», - ответил я, но лицо мое просветлело, и ротному это было приятно. А уж как было приятно мне?!

Сон – коварная штука. Ты думаешь, что владеешь им, а на самом деле он владеет тобой. И порой выкидывает такие штуки, что расскажи кто другой – сам не поверишь!