Мои упорхнувшие стрекозы

В юности я воображал о сексе, как о чём-то волшебно-романтичном. К женщине относился с трепетом, преклонялся словно перед божеством. И в моих фантазиях я видел себя услужливым, нежным, ласковым. Все движения мои были размеренны, плавны, полны нежности. Я всё делал правильно, всё для того, чтобы женщина блаженствовала, я думал, что это то, что нужно женщине. Я так сросся с этими мыслями, что поверил в то, что я такой. Был у меня друг в юности, Саша. Саша пользовался успехом у девушек, был эталоном для меня того, как нельзя вести себя с женщинами, его поведение казалось мне грубым, вульгарным, неправильным. И что же? Его окружали девушки, его, неправильного, грубого, вульгарного.
- Я никогда не видел тебя с девушкой. Сказал мне Пряник однажды, что с тобой? Пряник, это кличка одноклассника Саши, прицепившаяся к нему из-за фамилии - Пряжка. Звали его Эдик, и друзья не забыли его имени только потому, что, когда приходили к нему домой, называли его по имени при его родителях. Да, меня, правильного, нежного и ласкового, никогда не окружали девушки, и я переживал, я же хороший, как же так? Только сейчас, когда я давно не юноша, мне открылась настоящая картина моего мира. Я не тот, кем себя воображал, и эта картина меня поразила. Настоящий я - грубый, вульгарный, неправильный. И в следующий миг, я вдруг ощутил радость от того, что я такой. Я влюбился в себя грубого, вульгарного, неправильного.
- А вы... пропустите меня? Теребя в руке пакет с семечками от Мартина, прощебетала глазастая стрекоза, хлопая длинными ресницами, подскочив ко мне, подходящему к кассе.
- Нет.
- Печалька.
- Для меня нет.
- Хихи. Показала ряд, пожелтевших от курева, зубок, попрыгунья.