Автор: Таэ Серая Птица и Тай Вэрден
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Флафф, Фэнтези, Hurt/comfort, Мифические существа, Попаданцы, Первый раз
Предупреждения: Смерть второстепенного персонажа
Примечания авторов:
Работа заняла первое место на конкурсе ru.FanFiktion "Во, попал!"))) Мы очень рады!
У истории будет "реверс" - продолжение, уже о жизни Эльтарна в теле Саши Смирновой.
___________________________________________
Глава первая
Дверь подъезда с противным писком домофонного замка распахнулась, из черного зева привычно и ненавистно пахнуло кошками, затхлостью подвала и мусоропроводом. Сашка скривилась, прислушалась и в нерешительности замерла на первой ступени лестницы. Судя по звукам, мать опять притащила своих собутыльников, и веселье в полном разгаре. Домой идти не хотелось — аж страсть. Она бы и не пошла, но на улице зима, а в ее тощем пальтишке по морозу не попрыгаешь. Да и дым коромыслом все равно будет стоять дома до ночи, пока соседи не придут ругаться, так что не пересидишь. И батареи в подъезде тоже греют едва-едва, не особенно спасают от холода.
Сашка зябко перехватила папку с нотами и футляр со скрипкой, с тоской покосилась на двери квартиры напротив. Там еще осенью жила бабушка Марина, чудесная женщина, которая не раз выручала Сашку, позволяя пересидеть дебош пьяной матери, почитать какую-нибудь книгу. Книг у бабушки Марины было огромное количество — стеллажами были заставлены все стены двухкомнатной квартиры, и были там не только научные труды, классика и все такое. Были там и сказки, фэнтези, фантастика, все то, чего Сашка не начиталась в детстве. Она читала запоем, забывая о собственной неприглядной жизни и быте, представляя себя то могущественной колдуньей, то воительницей, то принцессой, то капитаном космического корабля, исследователем таинственных джунглей… С головой уходила в выдуманные миры.
Но бабушку Марину три недели назад увезли к себе внуки — у старушки случился инсульт, поэтому семья решила, что в одиночестве жить она больше не будет. Квартиру заперли. А все чудесные книги, которыми Сашка восхищалась, увезли аж на двух грузовиках. Бабушка Марина хотела оставить несколько Сашке, но тут сама девушка воспротивилась. Не хотелось видеть, как чудесные книги будут изорваны, залиты спиртным или, что еще хуже, будут обменяны на водку. Права голоса у Сашки не было, своих вещей, кроме скрипки, практически, тоже. На прощание старушка долго гладила ее по голове, потом протянула крохотный сверточек:
— Вот, Сашенька, на день рожденья хотела тебе подарить, но придется сейчас. Береги себя.
В свертке оказалась серебряная цепочка с кулончиком в виде скрипичного ключика. Сашка его не снимала с тех пор даже в ванной, боялась, что мать отберет. Подарок был не дорогой, но для нее — драгоценный. Казалось, грел даже немножко, она для себя придумала, что это ее магический талисман, ее волшебный амулет-хранитель. И сейчас только он и согревал ее, пока она топталась на пороге, с тоской думая, куда бы пойти. Почему закрыли интернет-клубы? Обычно она забиралась туда, скромно прижималась в уголке и сидела, ее не трогали, раз она не занимала комп, от нее не пахло спиртным, и одета она была бедно, но прилично. А сейчас идти совсем некуда, разве что подняться повыше на этаж, может, там будет немного теплее.
Сашка почти прокралась мимо двери в собственную квартиру, но ей не повезло: та открылась.
— Ку-у-уда, курва! Ты где шляешься, сука подзаборная, дрянь неблагодарная!
Сашка съежилась, стараясь стать как можно меньше и незаметнее.
— Я… в школе, мама… сольфеджио же…
— Иди сюда! — рявкнула мать, втаскивая ее за воротник пальто в квартиру, и отвесила оплеуху.
Пришлось привычно сдержать, сморгать слезы. Плакать нельзя — это Сашка усвоила давно и прочно.
— Вали на кухню, приготовь нам закуску. И пожри, там макароны вчерашние.
— Да, мама, сейчас, — тихо ответила Сашка.
На столе валялись дрянные сосиски, плавленые сырки, стояла банка огурцов. Сашка принялась резать и раскладывать, прекрасно зная, что утащить хотя бы полсосиски нельзя, излупят — это все «богатство» только для матери и ее собутыльников. А для нее — холодные слипшиеся макароны, которыми придется давиться всухомятку. Хорошо одно — сейчас напьются и улягутся спать, а ее оставят в покое. Макароны можно промыть и погреть, будет даже съедобно.
Радовало то, что у них двушка — можно закрыться в своей комнатке и не выходить, пока не утихнут. То есть, двушка была раньше, потом отец, пока был жив, переделал ее в трешку — снес стенку между кладовкой и спальней, поделил получившееся пространство на две крохотные комнатушки. В родительской стоял двуспальный диван и шифоньер, в Сашкиной — узкая тахта, стол и маленький самодельный комодик.
— Настюх, — говорил он, — у дочки должно быть свое пространство.
Мать, когда у нее был приступ ясного сознания, еще успела поставить дочери в комнату прочную дверь и врезать замок. Потом утонула в парах алкоголя. По-своему она Сашку любила, да. И девушка это понимала и прощала мать. Жалела ее: после смерти отца это все началось, Григорий Смирнов был для них солнцем, вот мать и пыталась забыть, что солнца-то больше нет.
Сашка отнесла им тарелку с закусью, быстро вернулась на кухню, взяв тарелку с макаронами. Поесть можно и у себя в комнате. Гости матери были ей физически неприятны. Нет, бомжами они не были, да и мать за собой пока еще пыталась следить, все говорила, что хоронить себя не намерена. Искала новое счастье. Да что-то не находилось никакого. Мужики менялись, Сашка считала, что это предательство, ненавидела их всех скопом. Но не могла ненавидеть мать. У той иногда были моменты, когда она становилась собой прежней — давала Сашке денег, покупала ей одежду, спрашивала про успехи в школе. Но все реже и реже. Сашка винила во всем гостей, которые притаскивали закуску и выпивку. Хорошо хоть, квартира принадлежала отцу, а после его смерти отошла Сашке, так что остаться без жилья в случае чего ей не грозило. Хотя иногда хотелось сбежать даже из собственного дома. Но куда?
«Вот бы отправиться в Нарнию», — Сашка ловила себя на такой глупой-глупой детской мысли, невесело посмеивалась сама над собой. В их шкафу прохода в волшебный мир не было, увы. Как не существовало в этом мире и Гэндальфа, который нацарапал бы на двери в их квартиру таинственный знак для гномов. Все, что в нем было волшебного — это музыка, как считала Сашка. Когда она брала в руки скрипку, мир менялся. Изредка, когда становилось совсем плохо, Сашка шла в подземный переход и играла там. Не ради денег, хотя иногда ей и бросали монетки в футляр, ради акустики. Эти самые монетки почти подчистую выгребали местные нищие.
— За место не платишь, — заявили Сашке. — Так что работаешь бесплатно. Хотя нет, на проезд все-таки зарабатывать будешь. Мы же люди и все понимаем.
Она только пожимала плечами. Иногда хотелось иметь много-много денег, чтобы изменить свою жизнь, закодировать от пьянства мать, поступить в консерваторию. Мечта о консерватории была огромна, как небо, и несбыточна. Чтобы поехать учиться в Москву, нужно было что-то большее, чем талант.
Сашка снова прислушалась к тому, как за дверью веселятся уже изрядно пьяные гости. Макароны поперек горла вставали, хотелось съесть чего-нибудь другого, хоть ту клеклую булку с колбасой из подземного перехода. Может, сбегать в магазин? Монетки есть, магазин круглосуточный, можно купить там хотя б питьевой йогурт, выпить на улице, бутылку выбросить. Мать и не узнает. Надо только пройти через зал, чтобы никто не заметил. Сделать вид, что идет в туалет, а самой быстро-быстро просочиться в коридор. Хорошо, что двери туалета туда и выходят, главное, не застукала бы мать.
Сашка схватила кошелек и быстро юркнула в коридор, оттуда к двери, схватив пальто. Замки открыть не успела — кто-то схватил за руку, навалился, прижимая к стене, тяжело дыша перегаром в лицо:
— А кто это тут тако-о-ой? Какая миленькая деточка. А куда это мы так спешим?
Сашка взвизгнула, пнула коленом меж ног пьянчуге. И… промахнулась. Попала по бедру. В ответ ее словно чугунной сковородой огрели, Сашка отлетела к обувнице, ударилась виском и замерла на полу. Сознание заволокло черно-багровой пеленой.
Возвращалось сознание медленно, как-то странно, словно она сладко выспалась, а сейчас так не хочется расставаться с мягкой постелью, хочется понежиться еще чуть-чуть, поваляться, все равно важных дел нет. Голова не болела, да и вообще ничего не болело, только сил руку поднять не было никаких. Сашка пошевелила пальцами, с облегчением понимая: целы. Это радовало. Руки она берегла, как всегда наказывала ее учительница музыки. Потом попробовала приоткрыть глаза, но свет был слишком ярким. В больнице она, что ли? Но вокруг не пахло больницей.
— Милорд, — пролепетали рядом. — Не угодно ли вам выпить средства для восстановления сил?
«Милорд? Какой еще…»
Сашка попыталась что-то сказать, но из горла вырвался только тихий стон. Низкий какой-то.
— Позвольте, сейчас.
Губ коснулся край стакана, потом в рот полилось нечто, весьма приятное на вкус, сразу облегчившее страдания. Сашка открыла глаза, удивленно уставилась на роскошную спальню в черно-синих тонах. Такую она раньше видела только в сериалах про дворцовую жизнь. Все кругом не просто дорогое — роскошное: гобелены на стенах, занавеси на высоких окнах, шкаф, кресло возле кровати, прочая мебель.
— Где я?
И испуганно захлопнула рот — голос был не ее! Мужской голос, и руки — она подняла их к лицу — руки тоже были не ее! Узкие, изящные — но явно мужские. А вот мозоли на пальцах были знакомые, такие только от струн бывают и от смычка.
— Вы у себя дома, милорд, — услужливо подсказал стоявший около кровати парень.
Сашка уставилась на него, моргнула, только сейчас сообразив, что так ее удивило. Уши. Острые уши. Эльф? Только странный какой-то. Эльфов она представляла немного иначе, такими… эфемерными созданиями, золотоволосыми и зеленоглазыми, с белой, почти прозрачной кожей. Этот парнишка-эльф был крепким, загорелым, коротко стриженым и кареглазым шатеном. А еще он ее боялся. Глаза сразу опустил, а стоило Сашке шевельнуться, слегка напрягся. Но с места не двинулся. Странно… И он назвал ее милордом…
«Ой-ой, кажется я… кажется, я попала… Мамочки!»
Сашка схватилась за шею, пальцы нащупали тоненькую цепочку и кулон. Вот только это явно был не скрипичный ключик.
— Милорд, вам угодно подняться? Подать вашу плеть для наказаний?
Сашка прикусила язык. Нет уж, если ее раскусят, как попаданку, может быть все, что угодно. Так что никаких вопросов про плеть! Молчи — за умную сойдешь. За умного, если уж угораздило попасть, да еще и в мужское тело.
— А что, кто-то провинился? — строго и холодно, ну, насколько удалось, спросила… спросил он. А кто он-то? Ни имени, ни титула. Милордом слуга мог назвать и графа, и короля. Как бы так узнать?
— Надеюсь, что нет, — слуга вздрогнул, согнулся в поклоне. — Но если вам угодно наказать меня, я готов.
— Не угодно, — Сашка собралась с духом, рявкнула: — Пшел вон!
Рассматривать себя при слуге она не собиралась — эльф мог что-то заподозрить. Тот вздрогнул и выскочил за дверь. Сашка поднялась, осмотрелась, ища зеркало. Что-то похожее на него — скорее, полированный металл, чем стекло, — нашлось в простенке между окнами. И Сашке пришлось крепко зажать рот, чтобы не издать ни звука. Из отражения на нее смотрел надменный молодой блондинчик-эльф с изуродованным шрамами лицом. Если не считать их — красавчик. Не Шварценеггер, отнюдь, но и не хлюпик, вроде бы, не сильно высокий, плечи довольно широкие, грудь крепкая, на прессе, вон, даже кубики имеются. Ниже Сашка смотреть не решалась долго. Потом все-таки глянула, сглотнув. Ничего страшного или особенного… Член и член. На лобке татуировка, какая-то руна. Сашка осторожно потрогала, удивляясь тому, что чувствует. Это было забавно: у нее — член! Теперь можно будет узнать, как это — когда парни себя ласкают. Интересно же.
Дверь аккуратно приоткрыли, вошел, согнувшись в поклоне, давешний слуга.
— Милорд, завтрак подан. Мне помочь вам одеться?
— Помочь, — подумав, решила Сашка. Черт его знает, какая тут одежда, а слуга должен знать, что и как надевать.
Одежда оказалась простой — подштанники, штаны, рубаха и какие-то мягкие домашние тапки. И плеть-девятихвостка. Вот зачем ему плеть? Ой, что-то она о себе уже в мужском роде заговорила… Хотя, может, так и надо? Попаданцы — они же не возвращаются, так что придется привыкать, что она уже он. Хорошо хоть имя у нее универсальное… да, имя! Если он тут хозяин, должен быть кабинет, а в кабинете — бумаги. Наверняка там где-нибудь будет личная корреспонденция!
В животе буркнуло, слуга залился бледностью, хотя то, что хозяин не спешит на завтрак, его виной как раз не было.
— Проводи.
Ой, как же непривычно приказывать… Еле сдержал «пожалуйста»! Слуга поспешил впереди, предупредительно открывая все двери на пути. Попавшаяся навстречу девушка в черном глухом платье торопливо прижалась к стене и присела. Понимание того, что здесь все его боятся, Сашке удовольствия не доставило. Почему боятся? Он, тот, кто раньше был в этом теле, был жестоким? Это что же, придется лупить кого-то этой плетью, чтоб не разрушить легенду? Ой-ой, кошмар… Сашке было страшно. Одно хорошо — лицо у этого «милорда» из-за шрамов невыразительное.
— Прошу вас, милорд, — слуга отодвинул для него стул.
На столе в серебряной посуде чего только не было из еды: закуски, салаты, какие-то сладости. Голодный спазм был словно оттуда, из родного мира. Сашка окинула взглядом столовые приборы, с трудом сдержала облегченный выдох: ложка, вилка — трехзубая, одна, нож, больше похожий на кинжал. Фух, никаких десятков разнообразных вилочек, слава Богу!
— Что вам подать, милорд?
За стулом, согнувшись в поклоне, застыл тот самый парень-эльф. У входа — две девушки, одна эльфиечка, та самая, что они встретили в коридоре, вторая явно человек, уши у нее были обычные. Под их взглядами Сашке кусок в горло не полез бы, потому — брезгливую мину на лицо и голос похолоднее:
— Все вон, сам разберусь, что съесть.
Слуги сразу же удалились. Остался лишь тот, первый.
— Я что, непонятно выразился?
Ух, ты! Вот как он шипеть умеет! Забавно.
— Вон отсюда!
— Я исполняю ваш приказ, милорд, ни на шаг не отхожу.
— Ну так я приказываю отойти. Мне. Нужно. Побыть. Одному! — а это уже не шипение, а рык какой-то. Только бы не довести до наказания! У нее… у него же рука не поднимется…
Слуга убрался за дверь, все так же не поднимая головы. Сашка придвинула к себе блюдо с каким-то запеченным мясом, откромсала от него кусок себе на тарелку, потом пришел черед салата. Уплетала она еду с удовольствием. Он уплетал, он. Пора было совсем привыкать называть себя в мужском роде.
После завтрака снова вернулся слуга.
— Милорд… Что вам угодно?
— Пройдусь по дому. Не зли меня, не попадайся на глаза. Будешь нужен — вызову сам.
— Да, милорд, — слуга ушел в угол столовой, уселся там на низком табурете.
Сашка вышел, осмотрелся и направился по широкому коридору вглубь дома.
«Книги, мне нужны книги! Я даже не знаю, как здесь что называется! Вот то, что я ел — что это? Мясо — чье? Боже, надеюсь, здесь развито книгопечатное ремесло… Если нет — я крупно влип».
Сашка оглядывал ряды дверей и мечтал о карте. Двери были одинаковые. Черти б их взяли! В конце концов, он решил, что ничего страшного не случится, если заглядывать во все. Милорд он или не милорд? За первой же попалась репетиционная. По крайней мере, Сашка так ее определил. И там, на подставке, сверкала почти кроваво-красным лаком ОНА — прекрасная, как леди, с волнующими изгибами корпуса и грифа! Он благоговейно протянул руки и коснулся скрипки. Это было чудо — инструмент практически не отличался от привычного Сашке. Он забыл обо всем, подтягивая струны, подстраивая, пробуя звучание. И, наконец, взмахнул смычком. Закрыл глаза, погружаясь в музыку. Это было не просто восхитительно, это было волшебно. Он даже не обращал внимания на течение времени. И не замечал, как притих дом. Не просто притих — все вокруг были в ужасе, слуги старались слиться со стенами, стать незаметнее теней.
Наконец, Сашка закончил игру.
— Как же ты прекрасна, — он погладил скрипку.
Он ослабил струны, протер инструмент, уложил его на подставку и прикрыл легким шелковым покрывалом от пыли, найденным здесь же.
— Я еще вернусь, — пообещал он, выходя и направляясь к очередной двери.
За ней оказалась просторная комната непонятного назначения. «Гостиная», — решил Сашка. В ней стояли удобные низкие диваны, а над широким зевом камина, забранного изящной решеткой, висел портрет. С портрета на Сашку надменно взирал эльф, похожий на то отражение, что он видел в зеркале. Только явно постарше.
— Ага… Ладно.
Что делать, Сашка не знал. Не шататься же по всему дому. И позвать слугу он не мог — имени его он не знал, а «эй, ты!» — сразу выдаст его. Вот же черт! Пришлось идти дальше. На первом этаже должны быть помещения общего пользования и хозяйственные, типа кухни, кладовых и прочего. А вот на втором — явно личные покои, недаром его спальня там. Рядом с ней должен быть и кабинет, и, если Сашке все же повезло — библиотека. Ему пока что везло, он умудрился найти кабинет. Правда, там опять был тот слуга, смахивал пыль с полок. Оглянулся на тихий скрип двери, задрожал и рухнул на колени. Вот же… нервный какой.
— Милорд, я работаю, — пробормотал он.
— Да вижу уж. Ступай, принеси воды.
Подождав, пока слуга ретируется, Сашка кинулся к столу, буквально заваленному свитками и листами бумаги. Имена мелькали, но Сашка не понимал, которое принадлежит ему. Вот письмо, адресованное некоему Эльтарну Северину. Это он? Вот еще одно, и еще. Кажется, он выяснил свое имя. Теперь неплохо бы прочесть письма. Че-е-ерт, он-то подумал только о мире, а ведь есть еще и люди. Или эльфы. Или как там себя называет та раса, к которой он принадлежит? А кто еще есть? А ведь могут быть и знакомые, и друзья, и… любовницы? Ой-ой, найти бы выход! Только выхода нет, все, придется выкручиваться.
— Милорд, я принес вам воды, — пробормотал явившийся слуга.
— Через океан нес? — язвительно прошипел Сашка… или Эльтарн? Или Северин? Что из этого имя, а что фамилия? Или тут нет фамилий?
— Простите, милорд, — слуга сжался, глядя на плеть.
— Так не терпится? — прозвучал язвительный голос. — Давно не пробовал плети хозяйской?
Сашка был в шоке: неужели это он такое говорит? Или это память того… милорда? Привычка тела?
— Как вам будет угодно, милорд, — еле слышно пробормотал эльф.
— Мне будет угодно, чтобы ты сам сказал, чего хочешь, с полным именем и званием. Ну?
— Я хочу, чтобы мой господин Эльтарн Северин выпил воды и успокоился.
— Дерзкий, — Сашка фыркнул. — Забавно. Ладно, иди отсюда. Мне нужно поработать с бумагами.
Эльф неправильно понял задание, ну, что ж, можно подумать, как еще вызнать имя слуги. Подслушать, например. Как-то же к нему будут обращаться другие слуги?
— Он сегодня так милостив, — донесся до него шепот из коридора.
— Раннин, что с ним случилось?
— Я не знаю, не знаю… Он играл — и не стал никого бить…
«Ага! — Сашка довольно прищурился, отлипая от двери, — значит Раннин. Вот и хорошо. Теперь — письма».
В письмах речь шла о каких-то бумагах и делах в гномском банке. Личных писем было мало, они были скуповаты и казенны. Поздравляли с игрой при королевском дворе.
«Значит, тут есть гномы. Ух, ты, интересно, они похожи хоть немножечко на тех гномов из «Властелина Колец»? Или «Хоббита»? — подумал Сашка. Фильмы он смотрел у одноклассника. На книги они были совсем не похожи, так что воспринимались как нечто отдельное и очень отдаленно «по мотивам» книг.
Письма закончились. Остальные бумаги были скучными и пока что неинформативными.
— Надо в город выехать…
Должны же тут быть города? Где-то же стоят гномские банки? Сашка улыбнулся, представив себе этакое смешение «Гарри Поттера» и «Властелина Колец», величественное беломраморное здание и гномский хирд на ступенях в полном боевом облачении.
— Раннин!
Слуга прибежал, сразу поклонился, ожидая приказов.
— Мне нужно в гномский банк. Приготовь все, и быстро!
Расплывчатая формулировка должна была помочь.
— Ваш экипаж вскоре будет готов, милорд, — Раннин снова поклонился. — Мне сопровождать вас в парадном наряде или в дорожном?
— Сам сообрази, не дурак вроде? Я еду по делам, — рыкнул Сашка.
— Да, милорд.
Слуга ушел. Пришла служанка, дрожащим голосом пригласив милорда одеваться к выезду.
— Никто меня не любит, никто не приголубит, — промурлыкал Сашка себе под нос. — Все только дрожат и прячутся. Страшный я, страшный. Что бы такого сделать… плохого?
— М-м-милорд… — служанка едва не расплакалась.
— Да-да? — почти участливо поинтересовался Сашка. — Ты что-то хотела?
— Помочь вам одеться, милорд?
— Помочь, помочь. Вот скажи мне, милая, — он повернулся к служанке, растянув изрезанные шрамами губы в улыбке, — я такой жестокий?
— Вы великодушней многих, господин, — прошептала девушка.
— Но далеко не идеал, правда? — усмешка стала еще шире. — Тем более сейчас.
На мысль о том, что Эльтарн стал жестоким и нетерпимым после какой-то трагедии Сашку навели шрамы. Они выглядели свежими, недавно зарубцевавшимися.
— Мы можем пригласить лекаря еще раз, господин. Другого лекаря.
— Ты, в самом деле, думаешь, что в этом есть смысл? Или пытаешься меня успокоить? Не стоит, я и так спокоен.
Служанка молча принялась одевать его, не поднимая глаз и дрожа. Когда она закончила, Сашка спросил:
— А я раньше, до этого, — рука коснулась шрамов, — был еще хуже?
— Милорд, вы всегда были щедрым хозяином.
— Щедрым? Странное определение. Ты знаешь, что можно быть щедрым и на оплеухи, и на ласку?
— Я не понимаю вас, милорд, — она едва не плакала.
— Ну-ну, тише. Просто расскажи мне обо мне, как будто я незнакомец. Не бойся, только говори правду, тебе за это ничего не будет.
— Вы были самым умелым скрипачом двух королевств, но потом… — она запнулась. — Вы сильно пострадали. И стали жестоким. Вымещали настроение на слугах. Играли… И потом говорили, что потеряли талант, нет вдохновения, били нас сильнее.
— Как я пострадал? Эти шрамы — откуда они? Я не помню, представляешь? Я не помню…
Изобразить растерянность было легко, Сашка почти и не играл — в самом же деле не помнил, что случилось с предыдущим хозяином тела. Но чтоб вымещать зло на слугах… В голове не укладывалось.
— Стеклянная крыша зала рухнула, милорд, когда вы играли. Вы были увлечены игрой… — она опустила глаза.
Странно — лицо, значит, пострадало, а тело нет? Или шрамы на теле свели, а на лице оставили? Потому она говорила о новом лекаре? Вопросов было масса, ответов — ни одного. Сашка рискнул спросить все, что подумалось, вслух.
— Лекари первым делом залечивали ваши руки, милорд. И спасали вашу жизнь. Лицо… Лекари спасли его, насколько смогли.
— Руки, да, — согласно кивнул Сашка. — Что ж, придется научиться жить с такой рожей. Спасибо, милая. Ты можешь идти.
Служанка поспешно убежала. Вернулся Раннин.
— Милорд, экипаж подан.
— Так идем, — отмахнулся от него Сашка, почти безучастно прошел следом по коридорам и лестницам, чтобы сесть в какое-то подобие открытого ландо, запряженного… единорогами. От отвисания челюсти спасло только чудо.
Раннин уселся на пол у его ног, только что голову не положил на колени хозяину. Единороги тронулись с места, словно их подогнал кто-то невидимый. Замелькали мимо деревья, воздушные и серебристые.
— Раннин? — задумчиво позвал слугу Сашка. Парнишка, вроде бы, верен ему, заботится, можно довериться? Или не стоит? С момента попадания в этот мир у него были одни только вопросы, вопросы, вопросы. Ответы как-то на блюдечке подносить никто не торопился.
— Милорд, чем я могу вам помочь? — он повернул голову, глядя снизу вверх.
Глаза у него были отчего-то несчастные.
— Мне нужна твоя помощь, — медленно подбирая слова, сказал Сашка.
— Конечно, — он повернулся окончательно, устраиваясь между ног хозяина. — Сейчас… — и потянулся расстегивать его ремень.
— Стой, ты что? — Сашка крепко перехватил его руку. — Ты с ума сошел? Я не о том!
— Простите, — Раннин вспыхнул. — Сейчас разденусь.
Он решил, что хозяин жаждет полноценного секса.
— Сидеть! — в голос паника не пробралась, это Сашка отметил машинально. — Успокойся, тише. Не надо раздеваться. Посмотри на меня.
Раннин уставился на него печальным взглядом, замерев на полпути к снятию к себя рубахи.
— Милорд?
— Что случилось вчера? Я ведь был почти мертв, так?
— Да, милорд, вы напугали меня. Я… Я думал, вы умрете… Так странно, эта гроза, — слуга смотрел ему в глаза.
— В меня попала молния? Что ж, это многое объясняет. Раннин, я почти ничего не помню. Свое имя, твое — и скрипку. Больше ни-че-го. Понимаешь?
— Вы вышли на террасу, в вас ударило молнией, да, вы правы, милорд, — Раннин обнял его колени. — Но вы живы, мой господин. И вы снова играете…
— Так и есть. Мне потребуется твоя помощь во всем. Начиная от имен слуг, все, что тебе известно о моей семье и обо мне. Все мельчайшие детали, нюансы — я уверен, такой умный парень, как ты, внимателен и многое знает о своем господине. И еще — расскажи мне об инциденте с разбившимся потолком.
— Я сам мало что видел, слышал, что это был строительный дефект. Вода скопилась на крыше, та не выдержала и рухнула. Вы… Пострадали. Очень сильно, — он печально посмотрел. — И я расскажу вам все, что могу.
— Ну, ну, руки остались целы, а остальное не так уж и важно. Подумаешь, смазливенькой рожей теперь не сверкать. На выступления маску надевать буду, — Сашке мысль показалась весьма здравой. В конце концов, в ее мире был Призрак Оперы, да?
— Вы все равно прекрасны, господин, — Раннин прижался лбом к его коленям.
Рука сама потянулась погладить каштановые, с рыжеватым отливом, волосы. Это оказалось необычайно приятно, словно в теплый пух пальцы запустил. Теперь поддавались осмыслению и поползновения Раннина: парнишка, похоже, был влюблен в Эльтарна. Никакого неприятия у Сашки это не вызывало.
— Что вам еще угодно, милорд? — глухо спросил он.
— Сейчас — ничего, просто будь рядом и подсказывай мне.
— Да, милорд. С чего вы хотели б начать? — Раннин повернул голову, прижавшись щекой к его колену.
— С гномского банка. Судя по доставленному письму, у них ко мне какие-то вопросы. Какие, тебе известно?
— Набежали проценты по вашему вкладу, нужно решить, что делать, — объяснил Раннин.
— И что можно сделать?
— Оставить на счете, снять. Вам расскажут, мой господин.
— Расскажи обо мне.
Раннин поднял голову, улыбнулся, впервые на памяти Сашки.
— Вам триста семь лет, вы самый лучший скрипач королевства. Семья живет на островах, вы почему-то не общаетесь. Любовников у вас нет, постоянных, по крайней мере. Официальных.
— Немудрено — с таким-то характером. Не сахар, да? — усмехнулся Сашка. — Рассказывай все, Раннин, все, что знаешь. Сколько лет ты мне служишь?
Известие о том, что ему триста семь лет, вернее, этому телу, не зацепило. Слишком хорошо Сашка помнила о предполагаемом бессмертии эльфов, чтобы удивиться цифре.
— Двести два года, милорд. Согреваю вашу постель сто девяносто четыре года. Смею надеяться, что я знаю достаточно много о ваших привычках и вкусах, — Раннин посмотрел на плеть. — Что именно вы хотели бы узнать, мой господин?
— Все. Очень сложно, знаешь ли, очнуться и не понимать, кто ты и что происходит. И почему это тебя страшно боятся все слуги в доме, — язвительно усмехнулся Сашка. — Ну и что ты так смотришь на это «украшение»? Я что, бил всех без продыху и за малейший проступок?
Раннин молча кивнул, потом пояснил:
— В основном, меня. Я… старался попадаться на глаза чаще, не отходить от вас. Иногда было больно.
— Почему? И за что? Неужели просто так? — вот это стало шоком большим, нежели возраст или наличие любовника. Любовника, блин! Сашка подумала женской своей сущностью, что это будет очень сложно — она-то в свои семнадцать еще была девственницей и член видела только на картинках. Тем более не знала, как его правильно совать в мужчину.
— Вы говорили, что это помогает вам получать вдохновение и избавляет от раздражения, милорд. Вы не любите бить посуду, бережете руки от ударов по стенам. Иногда вам помогал секс, пока… — Раннин замолчал.
— Договаривай, — потребовал Сашка.
Пока все было логично — бить посуду глупо, руки беречь — первое, что учатся понимать будущие скрипачи. Но вдохновение таким образом? Что за чушь!
— Пока не стали знамениты. Я неумел в постели, не раскрепощен. Как вы говорили. Я перестал вас устраивать.
— Вот как. И когда же я стал знаменит?
«Зазвездился, сволочь белобрысая, да? Ничего, это мы исправим. Смазливую морду попортили, так что нефиг», — со злостью на прежнего хозяина тела подумала Сашка.
— Семьдесят лет назад. Вы играли при дворе, собирали полные залы. И сейчас можете, но не выходите из дома… Из-за лица.
— Лицо — это афиша музыканта, Раннин. Но любой недостаток можно обыграть себе на пользу. Странно, что я этого не понимал тогда. Дальше? Как давно это со мной?
— Полгода, господин… Лекари старались. И вы все еще лучший. Вы самый лучший, мой лорд.
Сашка печально улыбнулся: вот ведь, влюбленный эльф. Интересно, чем таким Раннина зацепил этот самовлюбленный самец?
— Хорошо, пусть так. Расскажи мне о мире и мироустройстве.
— Два королевства, Эглания и Ледара, эльфы и люди. Полукровки, как я, встречаются довольно часто. Есть острова в океане, они нейтральные, там живут те, кто устал от городов и леса. Еще есть степи, там живут орки. Драконы высоко в горах.
Раннин снова улыбнулся. Сашке нравилась эта улыбка, она преображала лицо эльфа. Полуэльфа, вот ведь как.
— С орками, я надеюсь, никто не воюет?
— Как воевать с ветром степей? Да и зачем?
Экипаж въехал в город, в уши ударил гул голосов, смех, разговоры. Раннин снова сел у ног своего господина, спиной к его коленям.
— Банк слева, милорд.
Банк, к едва не прорвавшемуся смеху Сашки, отчаянно напоминал тот самый, из «Гарри Поттера». И привратник у дверей имелся, только не гоблин, а гном — мощный, плечистый малый в кирасе и темно-зеленом тартане, ростом лишь немногим ниже Раннина. Сашка постарался не пялиться на него слишком сильно. Человеческим лицо стража можно было назвать с натяжкой, скорей уж оно походило на уменьшенную горгулью, с рублеными, резкими чертами, коротко стриженой, но густой бородой и волосами до плеч, больше смахивающими на металлическую стружку. Они даже отблескивали металлом.
— Приветствую, — прогудел он и потерял интерес к эльфам, сочтя свой долг выполненным.
В самом банке к ним степенно подошли еще два гнома в черных костюмах официального вида.
— Тан Северин, как мы рады вас видеть. Вы так давно нас не навещали, — один из них приветливо посмотрел на Сашку.
— Тан Аурум, — Раннин поклонился. — Мой лорд был несколько занят.
Гном улыбнулся и понимающе покивал.
— Придется это исправить, тан Аурум, — Сашка внутренне рассмеялся: Золото, ну надо же, и кто бы сомневался? — Могу я получить полную информацию о своих финансах?
Приходилось тщательно выбирать слова. Кто знает, сколько у него счетов, а вдруг один? А существуют ли здесь выписки по счету? А поверенные?
— Конечно же. Идемте. Вашему сопровождающему принести что-нибудь?
— Раннин?
— Стакан воды, мой господин, — склонился полукровка.
Сашка кивнул и направился следом за таном Аурумом. Сердце просто обмирало от ужаса и предвкушения, кровь бухала в виски, а кончики пальцев холодели. Что сейчас будет? Нет ли у гномов какой-то магии для выявления таких вот «попаданцев»? Но все обошлось. Его усадили на кресло за тяжелым столом, принесли зеленый чай.
— Итак, тан Северин, что вы хотите сделать с вашими деньгами? Вы давно не забирали средства, мы волнуемся… Никаких распоряжений от вас не поступало.
— Зачем мне забирать средства? — удивился Сашка. — Меня вполне устраивает то, что деньги хранятся в вашем банке и работают, принося прибыль. Это ведь так?
— Конечно. Я имею в виду проценты. Вы раньше спешили их обналичить…
— Сейчас мне не требуются большие суммы. Некоторую часть я все же обналичу, как только увижу отчет, — намекнул Сашка.
Тан Аурум закивал и принес тяжелую папку.
— Ознакомьтесь, тан Северин. Здесь все о вашем счете и поступлениях.
«Вот же черт! Ну и как мне не выглядеть дурой… дураком, рассматривая цифры? Я же в этом ни-че-го не понимаю!» — в панике мысленно завопил Сашка. Но папку взял и даже открыл. Строчек было много. И цифры радовали.
— Вы богаты, тан Северин. А вот сумма, которая набежала.
— Тан Аурум, богатство никогда не было величиной постоянной и неподверженной внешним воздействиям, не так ли? — снова подбирать слова, одно к одному. Хорошо, что Сашка там, в своем мире, так много читала. — Вы — весьма разумны, тан Аурум, и, несомненно, посоветуете мне сумму, достаточную для обновления… хм… моего образа? Сценического, разумеется.
— А как именно вы хотели бы его изменить?
— Прежде всего, я не намерен тратить деньги на заведомо бессмысленные попытки вернуть своему лицу прежний вид. Поэтому я хотел бы выступать в маске. Вот от этого, продумывая образ, я и собирался отталкиваться.
— Отличный образ, тан Северин. Отличный.
— Мне тоже так кажется, — Сашка улыбнулся и успел заметить мелькнувшее в глазах гнома… сожаление? отвращение? Интересно-интересно, это общее отношение к искалеченному эльфу или только гномское? Или же только присущее этому гному?
— Что ж, я обдумаю сумму, тан Северин. Ваш счет велик, денег хватит на все.
— Но никаких излишеств. Расчет только на проценты. Основной вклад пусть остается нетронутым. И работает. Мы поняли друг друга, тан Аурум?
— Разумеется, тан Северин.
Раннин сразу бросился навстречу, как только они вышли.
— Думаю, мы направимся домой, но не самым коротким путем, — сказал ему Сашка, придерживая за плечо. — Замечательная погода, и мне хотелось бы проветриться.
— Как пожелаете, милорд. Прикажете отвезти вас к фонтанам? Или к фруктовым рядам? — Раннин снова посмотрел на плеть.
— В лес. Просто в лес, Раннин. Мне нужно… нужно побыть не среди людей, — подумав, сказал Сашка.
— Да, милорд. Есть одна поляна… Мы там встретились, — Раннин слегка испуганно взглянул.
— Расскажешь по пути, мне интересно.
Уже в коляске, почти разозленный, Сашка сдернул с пояса плеть и тут же пожалел о резком движении. Раннин словно окаменел, затем медленно снял рубашку, подставив исчерченные темными полосами плечи. Сводить следы плети он перестал давно.
— Я что, приказывал это делать? — прошипел Сашка, скручивая плеть чуть ли не в клубок и швыряя под сидение. Потом схватил полуэльфа и усадил рядом с собой, не позволив сесть на дно коляски. И принялся рассматривать шрамы, старые и недавние. Эльтарн был очень порывист, это становилось тем заметнее, чем больше времени проходило от вселения. Характер Сашки немного уравновешивал привычки тела и его темперамент, но уже сейчас было ясно — придется мириться с некоторыми особенностями.
Раннин искоса посмотрел, затем глухо произнес:
— Простите, милорд.
Следы были разной свежести и глубины, кое-где наслаивались, словно били по старому, перекрывая.
— Прощаю. Не смей шарахаться, я не собираюсь тебя бить!
Вот кто бы сказал Сашке, что от одного вида этой избитой спины у него «встанет» — получил бы в нос, несмотря на ранее незлобивый нрав девушки. Сейчас Сашка откровенно пришла в замешательство: ее пугали подобные наклонности тела, и хотелось погладить, словно это могло убрать следы, оставляя только чистую смуглую кожу.
— Рано или поздно снова захотите, мой лорд. Я привык, мне даже почти не больно от плети.
У Сашки потеплели, потом стали горячими ладони, и он, больше не раздумывая, положил их на плечи полукровки, прикрыв глаза. Хотелось чуда. Вот так же точно, как тогда, когда Сашка читала «Нарнию» или «Алису в Стране Чудес». Раннин тихо вздохнул. Кожа под ладонями Сашки была прохладной, затем по ней словно поток воздуха прошел, шрамы разгладились, больше не ощущаясь. У него закружилась голова, так что ничего удивительного, что лорд решил опустить ее на плечо слуги, не было.
— Вот так. Так лучше… Посиди тихо, мне что-то нехорошо…
— Выпьете воды, милорд? — Раннин взволновался.
— Д-да… сейчас, тихо. Просто дай мне на тебя опереться и не двигайся.
Сашке было откровенно хреново, но пугать парнишку не хотелось. И без того пуганый. Раннин повернулся, обнял его, устраивая голову Сашки у себя на груди, принялся гладить по волосам.
— Сейчас я выровняю потоки вашей магии, милорд. Вы перенапряглись, а вам пока что нельзя.
На какие-то мгновения Сашке показалось, что ее держит на руках отец. Потом это ощущение сменилось легкой дремотой, он все слышал и чувствовал, но не хотелось открывать глаза и шевелиться. Как утром.
— Я отвезу вас в лес, там вам станет легче. Там мягкая трава, там солнце, ваши любимые цветы, — нашептывал ему на ухо Раннин.
«Надеюсь, это не какие-нибудь плотоядные фиалки», — лениво подумал Сашка, совсем сползая на колени слуги головой и устраиваясь поудобнее, обнимая узкие бедра рукой. Экипаж мягко покачивался, единороги пофыркивали на бегу. Постепенно гул города сменился щебетом птиц и журчанием, потянуло прохладой и запахло цветами.
— Вот и приехали, — шепнул Раннин.
Сашку вынесли на руках, уложили на нечто мягкое и пружинящее. Он полежал немного, наслаждаясь птичьими трелями и прохладой тени на лице, потом открыл глаза.
— Извини, я задремал. Так ты не рассказал мне, как мы встретились.
— Я собирал травы, — Раннин сидел в тени ствола дерева, блаженно глядя в небо. — Вы прогуливались по лесу, подвернули ногу. Я нес вас на руках до экипажа. Не очень романтичная история.
— Почему же? Начало вполне… вполне. А что было дальше?
— Дальше я долго вас разыскивал, наконец, смог найти. И попросился стать вашим личным слугой. Вы долго отказывались, но потом все-таки согласились, не знаю, почему… — Раннин посмотрел на него. — Вам удобно, милорд? Принести плед?
— Мне удобно, не суетись. А что сподвигло тебя на поиски и уговоры?
Вот так-так! Значит, это не лорденыш присвоил себе красивого полукровку, сделав своей игрушкой, а полукровка пришел к лорденышу? Это уже интересно!
Раннин отвел глаза, пожал плечами.
— Я был влюблен.
— Больше нет? — прошедшее время в его реплике отдалось какой-то болью, тонкой струной сожаления.
— Я не знаю, милорд. Разве вашей игрушке можно иметь чувства?
— А разве ты игрушка? — Сашка вспомнил его реплику про «и успокоился», усмехнулся. Нет, рано он посчитал Раннина сломанным. Только вытащить это из него, расправить помятые крылышки его синей птице.
— Как того пожелает мой господин.
Яркая разноцветная бабочка села на протянутую ладонь Раннина, сложив крылышки.
— А своей гордости у тебя уже не осталось? Господин Эльтарн Северин желает, чтобы ты не считал себя его игрушкой. Мне, да будет тебе известно, сейчас больше нужен верный друг, который не предаст.
— Предать вас мне бы в голову не пришло, милорд. Я надеюсь, что где-то там, в глубине души вы все еще остались прежним, — Раннин снова застыл, ожидая наказания за дерзость.
— А прежним — это каким? — полюбопытствовал Сашка.
— Когда я впервые увидел здесь эльфа, которого любил, это был мечтательный мальчик, который обожал музыку и играл на скрипке просто ради своего удовольствия.
— Может, ты его еще и увидишь, — эльф улыбнулся.
Прислушавшись к себе, Сашка понял, что больше не чувствует слабости. Вместо нее внутри по жилам словно запустили шампанское — энергия пузырилась и кололась, как нарзан, тело требовало движения. А еще — внизу живота снова словно стягивался узел. Странное ощущение, ничуть не похожее на то, что Сашка переживала в теле девушки. Раннин двинул пальцами, бабочка поднялась в полет, сгинув среди трав. Сашка приподнялся на локтях, рассматривая его. Перекатился поближе, почти касаясь ладонями бедра, приподнялся и прогнулся, потягиваясь.
Раннин смотрел на него, думал, что ему хочется просто поцеловать этого эльфа, а там будь что будет. Хотя нет, нельзя. Это он после удара молнии добрый, а потом вернется память, все начнется сначала. За него все решил сам Сашка. Обмирая от опасения сделать что-то не так, примостился на коленях, уткнувшись ими в бедро Раннина, осторожно провел рукой по его щеке, приподнял голову, разворачивая ее к себе.
— Я ничего не помню, Ран. Совсем ничего. Извини, если буду неловок.
Поцелуй… это оказалось довольно просто, если не задумываться о том, что она в теле парня-эльфа целует другого парня. Раннин обнял его за талию, прикосновение ладоней словно обожгло даже сквозь одежду. Значение просторечного «рвет крышу» потихоньку раскрывалось во всей своей глубине. «Как бы еще кран не сорвало», — с толикой чудом оставшегося здравомыслия и юмора успел подумать Сашка, прежде чем его ремень все-таки капитулировал под ладонью Раннина, а собственные руки, подхватив дурной пример, последовали ему, разбираясь с застежкой ремня полукровки. Раннин, несмотря на то, что вроде как его прежний обладатель Сашкиного тела именовал неумелым и нераскрепощенным, целовался, демонстрируя немалый опыт. Да и руки у него оказались весьма шальными, Сашка и моргнуть не успел, как его всего ощупали, облапали, погладили. Страшно было представить, что же тогда могло называться раскрепощенностью у этих эльфов. Сашка мгновенно потерял ведущую роль, позволяя делать все, что угодно, лишь бы только избавиться от накатывающего волнами жара и тянущей тяжести в паху. Мимолетные прикосновения удовлетворения не приносили, только заставляли окончательно терять голову и волю.
Раннин выбрал самый простой путь удовлетворения своего лорда, решив ублажить его ртом. За двести лет уже как-то научился понимать, что именно нравится Эльтарну и его болезненной жажде власти. Хотя почему он считал, что такой способ снятия напряжения для Раннина унизителен, полуэльф так и не понял. Нынешний раз был странным. Он понял это практически сразу. Его не хватали за волосы и не тыкали носом в пах, как щенка. И всегда казавшийся в последнее время таким холодным лорд словно вернулся на те же двести лет назад, сто девяносто четыре, вернее. Снова выгибался в его руках, зарываясь пальцами в траву, невнятно, на выдохе, о чем-то умоляя. Раннин думал, стоит ли этому радоваться, продолжал свое занятие. Его это все давно перестало возбуждать, хотя поцелуй сегодня был дурманящим. Но полуэльф запретил себе радоваться и надеяться — еще пара дней, снова все будет, как всегда. И почему он не может просто уйти? Он ведь не в рабстве, просто слуга на жаловании. Можно выйти на улицу и уйти, не оглянувшись. Но нет… Что ж его так держит?
Тихо вскрикнул и забился под его руками господин, рот обожгла сладковатая горечь семени, снова напомнив о том, что ушло безвозвратно. Раскинулся по траве, не открывая глаз, а ресницы мокрые. И лицо спокойное, что даже шрамы как будто разгладились. Раннин застегнул свой ремень, уселся под деревом, вытер рот тыльной стороной руки. Отлично, вот тебе лес, вот тебе твой эльф… Только больше не хочется его по этому лесу водить, показывать разные травы и слушать скрипку на закате. Даже если та молния была послана богами, боги эти слишком поздно спохватились — ничего уже не вернуть. Ничего.
Сашка немного отошел от первого в жизни оргазма, приоткрыл глаза. Раннин снова сидел под деревом, рассматривая что-то в небе. Отстраненный такой. И ничуть не возбужденный. Это неожиданно больно оказалось: понимать, что все твои стоны и телодвижения остались для первого любовника не большим, чем для опытного… опытной путаны. Которая даже сымитировать хоть какое-то удовольствие не потрудилась. Сашка перевернулась на бок, сворачиваясь в клубок, насколько позволило это чертово чужое тело.
— У вас что-то болит, милорд? — сразу же встрепенулся Раннин.
— Нет, — глухо отозвался Сашка, помедлил и приказал: — Едем домой.
— Да, милорд, — Раннин протянул ему руку, помогая подняться.
Сашка проигнорировал ее. Обида горьким комом сбивалась внутри, приходилось тратить силы на то, чтобы подавить ее. А что он хотел? Чтобы этот парень, которого без жалости пороли чуть ли не каждый день, перед ним выплясывал и кончал, отсасывая, просто за «здорово живешь»? Но это рациональное мышление так говорило. А вот девочке Сашке было просто обидно. Очень обидно.
Раннин молча уселся на свое привычное место, отдав мысленный приказ единорогам везти экипаж домой.
Сашка, как бы эмоционально он ни чувствовал себя ущемленным и обиженным, полюбовался на окрестности, сады и поля, потом — на поместье, где обитал Эльтарн Северин. Ничего себе домик оказался, приземистый, двухэтажный, но с небольшой башенкой в левом крыле. Дом окружал сад, отделенный от него шпалерой вьющихся роз, а от дороги — живой изгородью в два человеческих роста высотой. Сашке понравилось, что, судя по всему, крыша у башенки плоская, и туда можно будет выбраться поиграть в хорошую погоду.
— Пусть готовят и накрывают к обеду. Меня не беспокоить, — бросил он, первым срываясь с места, стоило только экипажу остановиться. Направился, конечно же, в репетиционную, схватив инструмент так жадно, словно был разлучен с ним по меньшей мере недели, а то и годы. Еще там, дома, Сашка знала за собой особенность: обиду, боль, неприятности нужно сыграть, чтобы отпустить их, пережить и забыть было легче. Это сейчас было весьма кстати. Настраивать скрипку пришлось недолго, руки сами подтянули струны, освобождая мозг для мыслей. Но вместо стройных размышлений в голове была каша, и вот эту-то кашу Сашка и выплеснул из себя штормовым валом музыки. Он давно уже не играл что-то программное в таких случаях, это было бесполезно. Хотя напоминало то ли этюды Паганини, то ли Чайковского.
Стоило ему закончить играть, в дверном проеме показался Раннин, который все это время сидел под дверью.
— Красиво, милорд. Никогда раньше не слышал такого.
Сашка опустил скрипку, тяжело дыша, и голову. Привычный способ не помог. Или помог не до конца. Или это все было виновато чертово чужое тело. Но бить Раннина он не станет. И вообще никого не станет бить. Он отвернулся от слуги, снова вскинул скрипку к плечу. Это была колыбельная, когда-то ее пел маленькой Сашке отец. Говорил, что ему ее пела прабабка. Слова Сашка почему-то не помнил, а вот мелодия врезалась в память намертво.
Раннин никуда не ушел, слушал игру, раз уж не прогнали, задумчиво улыбался, снова видя вместо комнаты залитую солнцем поляну и юного эльфа со скрипкой, упоенно играющего и наслаждающегося своей игрой. Сейчас он не мог сказать, что Эльтарн наслаждался. Он, скорее, пытался потеряться в своей музыке, как в густом незнакомом лесу. Но не мог. Мелодия оборвалась.
— Обед?
— Да, милорд, все уже накрыто. Вчера вы хотели на обед побольше мяса, лекарь сказал, что оно должно помочь справиться со шрамами. Я приготовил для вас пару перепелок.
— Хорошо. Приготовь мне домашнюю одежду, я переоденусь и спущусь к столу.
Скрипка была уложена на место, как святыня. Смотреть на слугу Эльтарн явно не желал.
— Да, милорд.
Глава вторая
Раннин не понимал, что он сделал не так. Плохо ублажал в лесу? Нет, тут что-то не то. Будь все плохо, действо продлилось бы гораздо дольше и было бы для обоих мучительнее. Что же тогда? Все это Раннин обдумывал, пока руки совершенно машинально собирали для господина чистое белье, штаны, мягкую сорочку, теплый жилет.
— Милорд, ваша одежда готова, — позвал он. — Помочь вам одеться?
— Нет.
И двери захлопнул перед самым лицом. Что с ним происходит? После того, как едва не умер, сам на себя не похож абсолютно! И только ли в потере памяти дело? Раннин покусал нижнюю губу, обдумывая пришедшее в голову, затем отправился к себе в комнату. Легкая травяная настойка поможет Эльтарну развязать язык, который сейчас намертво в узел сплелся. Может, у него что-то болит, ему плохо, а признаться он не может. Нет уж… Полуэльф принялся готовить. Измельчить соцветия, залить, дать настояться, процедить. И отнести.
— Милорд, ваш настой, — и глаза не поднимать.
Заметил, как сжались пальцы на столовых приборах. Странно, почему он выгоняет всех прочь из столовой? Раньше такого не было.
— Что за настой? Я не просил.
— Он укрепит ваши силы, мой лорд. Особенно силу духа.
— Да уж, особенно ее… — Сашка принял бокал, понюхал. Приятно пахло чем-то совершенно незнакомым, немного медом, немного мятой.
— Это соцветия танника и велины, милорд. Успокаивающее и расслабляющее средство.
Эльф промолчал, только кивнул, мелкими глотками выпил предложенное, явно смакуя вкус. Раннин забрал стакан.
— Так почему вы на меня обиделись, милорд? Я что-то не так сделал в лесу?
— Это допрос? — Эльтарн напрягся, прямая спина стала еще прямее. Отвечать на вопрос ему явно не хотелось. И вообще странно было, что он не ответил сразу, а сопротивлялся.
— Нет, я просто хочу узнать, чем именно я вас обидел.
— Даже если ты узнаешь, вряд ли поймешь… и вряд ли поверишь. Я не буду об этом говорить. Ступай.
— Как вам будет угодно, мой господин, — Раннин поклонился и вышел.
Это все было странно. Почему не подействовал настой? Что-то тут не так. Ни один чистокровный эльф не может сопротивляться действию настоя этих трав. И ранее Эльтарн не показывал способности к этому. Так что мысль о его нечистокровности даже не закралась в голову. Нет, здесь было что-то другое. Раннин перебирал в памяти все варианты, при которых настой не мог подействовать. Либо Эльтарн не эльф, либо… Либо неизвестно что, не было никаких других идей. Первое было чушью несусветной. Раннин слишком долго был с ним рядом, не отлучаясь никуда, чтобы быть уверенным в том, что никто его хозяина не подменил. Могла ли так подействовать потеря памяти? Он в самом деле не помнит ничего, Раннин исподволь проверил. Был, конечно, еще один вариант. Молния иногда уносит душу, как говорят. Может, Эльтарн теперь — один из бездушных? Нет, тоже навряд ли… Или может, молния унесла душу, но вот другой ничего не помешало влезть в свободное тело?
Здесь был один существенный нюанс: все жители мира знали и верили в то, что таланты обитают в душе разумного существа. И если лишиться души, лишишься и таланта. А Эльтарн играл, и играл куда лучше, чем даже перед несчастным случаем. Раннин совсем запутался. Если сейчас в теле Эльтарна другая душа, почему до сих пор не объявлено о бездушном? Может, пока не успели? Или души просто поменялись… Но тогда Эльтарн устроил бы уже скандал и затребовал вернуть его обратно. Или с той стороны осталось мертвое тело? И тогда Эльтарн потерян навсегда. Но кто тогда в его теле? Предположение об еще одном гении-скрипаче было шито белыми нитками: весть о таком таланте мгновенно дошла бы до королевского двора.
— Ничего не понимаю… — Раннин обхватил голову руками. — Совсем ничего.
Его позвали, пришлось идти.
— Проводи меня на башню, — приказал Эльтарн, бережно обнимая завернутую в шелк скрипку.
— Снова желаете поймать молнию, милорд? — Раннин на него не смотрел. — Хотите вернуться обратно домой в свое тело? Могу вас разочаровать — ничего не получится, процессы необратимы. Если мой Эльтарн все еще не вернулся, значит, либо ваше прежнее тело мертво либо слишком далеко отсюда.
— И то, и другое, — голос эльфа помертвел, из него ушли все чувства. — Скорее всего, я умерла, ударившись виском.
— Значит, девушка. Еще и скрипачка, — Раннин пошел вперед. — Следуйте за мной, милорд, башня в той стороне.
Эльтарн мертв. И что с этим теперь делать? Тело — это просто тело, с другой душой будут другие привычки, другой характер.
— Теперь что? — практически повторил его мысли голос Эльтарна. — Сообщишь куда следует, что здесь захватчик? И как ты догадался?
— Зачем куда-то сообщать? Это не преступление, — Раннин шагал впереди, не оборачиваясь. — Я расскажу вам, кто кем вам приходится, кого как зовут… Познакомлю заново со всеми.
— Почему? Потому что любил того, кому принадлежало это тело? — Сашка правда пыталась понять, что движет полуэльфом.
— Да. Потому что любил. Вот башня, милорд. Вам принести что-нибудь?
— Ничего не надо. И не называй меня милордом. Хотя бы когда рядом никого нет. Я Сашка. Александр.
Раннин кивнул:
— Хорошо. Александр. Красивое имя. Фамилию оставите прежнюю или тоже смените?
— Мне нравится, как звучит Северин. А что, в самом деле, можно поменять имя? — с надеждой воззрился на него эльф.
— Конечно, среди творческих персон такое часто встречается, они берут себе красивые имена, постепенно все привыкают… И мало кто помнит, что прекрасную художницу Лилли Тэмери на самом деле зовут Джена Гнуст.
— На ее месте я бы тоже… не стала сильно долго ждать. Ой, опять я про себя в женском роде… — эльф отвел погрустневшие и оттого потемневшие глаза.
А ведь правда, и как только Раннин мог не заметить? Глаза — отражение души! У Эльтарна они были зелеными, а у этой девушки — постепенно меняют цвет. Если он прав, то вскоре станут янтарными.
— Так что можете сменить имя. Будете Александр Северин, — Раннин посмотрел на небо.
Сашка кивнул, сбросил с инструмента покрывало и принялся играть. Сначала «Оду к радости», потом — импровизации на эту тему, постепенно перешедшие во что-то совсем иное. Главное было при этом ни о чем не думать, музыка рождалась в подсознании.
Раннин слушал, прислонившись к стене, думал о том, что надо бы перебрать образцы масок и подобрать другой костюм для выступления Эль… Александру. Значит, все вот так просто — скрипачка, которая умерла в своем прежнем теле. И надо выкинуть плети, они теперь не нужны. Ему внезапно стало интересно, сколько было лет этой девушке. То, что она умерла молодой, было понятно — множество косвенных намеков, сейчас выстраивавшихся в единую схему, тому подтверждением. Даже то, как она порывисто отреагировала на плеть. А он не понял. Неужели настолько привык к определенной схеме поведения Эльтарна, что просто стал слеп? Как лучше себя вести: расспросить обо всем или все-таки не трогать и ждать, пока Александр сам расскажет.
Он решил ждать. И уже вечером понял, что был снова неправ. Прислушиваясь с другой стороны двери к происходящему в спальне, из которой его выставили, хотя в последние несколько лет такое случалось от силы раз или два, он уловил тихий, задавленный всхлип. Пришлось войти, вдруг ему там плохо, одиноко. По семье, наверное, скучает.
— Что случилось, Александр?
— Ничего… Все хорошо. Почему не спишь?
— Я мало сплю, у меня много дел по дому, — Раннин присел на край кровати. — Когда все хорошо, не плачут.
— Все хорошо. Если не считать того, что где-то там я вчера умерла… У меня мама осталась. Не представляю, как она это переживет. Сопьется, наверное, окончательно.
— Может быть, не умерла, перенос души осуществляется иногда и не после смерти. А если Эльтарн сейчас в твоем теле, он наведет там порядок…
— Хорошо бы, — бледная улыбка скользнула по изрезанным шрамами губам и снова погасла. — Бедный, ему там придется нелегко. Богатства никакого, квартирка маленькая, власти никакой, даже плетей нет. И тело девчачье.
— Эльтарн выкарабкается, с его характером это будет достаточно легко. Спите, Александр, — Раннин поднялся. — Открыть окно? Ночи теплые, а пение птиц вас успокоит.
— Открой, пожалуйста. Спасибо, Раннин, — тихо пробормотал эльф, утыкаясь носом в подушку.
Раннин покачал головой: не успокоил, не утешил. Причем, только потому, что ему не простили утреннюю обиду, в чем бы она ни заключалась. И что делать? Может, снова спросить…
— Так вы объясните мне, что я сделал не так в лесу?
— Да все так, не переживай, ты был на высоте.
Ого, сколько яду в голосе!
— Вспомнил, за что не люблю женщин, — Раннин решил не отставать. — Вечно у них проблемы, о которых надо догадываться. Ну, на высоте так на высоте. Сладких снов.
— Да нет у меня проблем, — Александр предсказуемо вскинулся, сел, зло сверкая глазами. — Подумаешь, первый раз с кем-то ласкалась, да еще и в чужом теле — мелочи какие! Иди к черту!
— Понятно. Не так, не с тем, не по любви — что там еще… Извините, милорд, как-то я сразу не понял, что вы трепетная дева, за которой надо было ухаживать. Я травник простой, почти что магией не владеющий, — вызверился Раннин.
— Да при чем тут магия? Просто понятно, почему этот Эльтарн тебя лупил, как сидорову козу — ты же просто чурбан бесчувственный! Отработал, как пылесос, и думаешь, все хорошо? Как будто бревно, только ожившее!
Раннина затрясло, он подлетел к кровати, размахнулся и влепил пощечину так, что руку до локтя прошибло.
— А ты снова начни меня лупить! — рявкнул он. — Не стесняйся! Трахнуть можешь прямо здесь же, я уже привык. Давай, разложи и оттрахай, потом плетью обработать не забудь, сука, за то, что я какой-то бесчувственный!
Эльфа отшвырнуло на другой конец кровати, он приподнялся, в шоке глядя на Раннина, потом принялся потихоньку отползать еще дальше, губы дрожали, даже плотно сжатые, из глаз покатились крупные слезы. И все это молча, сдерживая даже дыхание. Раннину это было знакомо… Когда-то он также плакал. От Александра стало еще мерзостнее.
— То есть, ты, скотина такая, понимаешь, каково это — когда тебя бьют ни за что, но говоришь, что правильно меня лупили? Да ты… У меня слов нет, какой надо быть мразью… Даже Эльтарн таким не был.
Сашка уткнулся лицом в подтянутые к груди колени. Кажется, он вот прямо сейчас остался без единственного, на кого мог хоть как-то положиться. А все потому, что не подумал, что ляпнул. Нет, он совсем не имел ввиду то, что Раннина нужно было бить, как бы еще объяснить ему особенности русского менталитета и того, к чему привыкла Сашка там, дома? Да и слушать не станет.
Раннин повернулся и вышел, даже дверь закрыл аккуратно, хотя хотелось ей двинуть изо всех сил. Вообще-то, теперь можно было спокойно уходить из этого дома, но что-то мешало… Александр, конечно, та еще сволочь, но все-таки бросать его в одиночку будет самым настоящим предательством, а на такое Раннин пойти не мог, сколь бы не был разозлен. Оставалось вернуться к себе, заварить успокоительное и сесть, обдумать все, что произошло. Все, что было сказано и подразумевалось. Начиная с визита в банк гномов.
Значит, Александр все-таки хочет играть при дворе, давать концерты. Может быть, его, в отличие от Эльтарна, удастся уговорить проехаться по провинциям с выступлением. Денег будет немного, но может, вдохновение появится, все-таки леса, реки, спокойствие природы. Мысли постепенно свернули уже на деловую тропу. Раннин принялся набрасывать варианты масок. Завтра нужно проехаться в лавки тканей, подобрать что-то получше. И надо уговорить Александра снять это черно-синее, выглядит как больная ворона.
— Ох, — полуэльф хлопнул себя по лбу, заметив, что занимается рассвет. — Завтрак…
Придется варить себе тонизирующее и пить весь день, чтобы не свалиться спать до ночи. Что мешает ему уйти, ну что? Александр ему никто, вообще никто, их не связывают ни время, ни чувства. Подумаешь — чужая душа. Выживет, ведь сумел же вызнать и свое имя, и его имя, и втереться в доверие, пусть и совсем немного.
Пока нож гулял по овощам, нарезая их для салата, Раннин продолжал размышлять, теперь обдумывая произошедшее в парке. Значит, Александра задело то, что Раннин не возбудился от того, что ласкал его? Эльтарна такие мелочи не волновали. Но что поделать, от чего там возбуждаться? От того, что хозяин милостиво позволяет себя ублажить, в лучшем случае, в худшем — просто берет силой и уходит? Хотя у Александра вроде как даже получилось. Целуется он отвратительно, но, может, скажи он раньше о перемене душ, все могло быть иначе? А теперь вряд ли будет, после такой-то ссоры.
Раннин ссыпал овощи в миску, принялся перебирать соусы для заправки. Хорошо, что сейчас лето, легкие овощные закуски на завтрак — то, что надо. Еще выяснить, что Александр любит из еды, чтобы готовить почаще. И что-то сладкое нужно приготовить, что у него есть? Хорошая крепкая лесная ягода, любовно перебранная. Может, молоком ее залить, потом подавить в него ягоды? Розовое земляничное молоко — это вкусно. Да, так и сделать, а давленые ягоды можно и самому съесть.
— Раннин, пора будить лорда Северина, — напомнили ему. — Я сервирую стол.
Пришлось идти в спальню. Хорошо хоть, одежду стирают и утюжат служанки.
— Доброе утро, милорд.
Раннин занялся привычным делом. Разложить одежду, раздвинуть занавеси на окнах, зажечь светильники, проверить воду для умывания на предмет, не попалось ли там увядших лепестков.
— Еще минуточку, мам, — сонно пробормотал эльф, кутаясь в одеяло.
Вот и еще одна мелочь: Эльтарн никогда не кутался так, чтобы получился настоящий кокон. Скорей, наоборот, старался раскрыться. Значит, привычка сохранять тепло? Или прикрываться от чужих глаз? Было интересно изучать чужака по вот таким мелким проявлениям бессознательного.
— Вставайте, Александр, вода для умывания готова. С розовыми лепестками, как вы любите.
— Я не люблю розовые лепестки, — голос был еще сонный, но уже настороженный.
Сашка торопливо сел, покачиваясь, на лице во всю щеку расплылся синяк, губы и скула припухли. Посмотрел несчастными глазами на полуэльфа, протянул:
— Ра-ан? Прости, пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть. У нас немного отличается мировоззрение, дома мои слова не восприняли бы так…
Раннин кивнул. Того, что Александр может быть не из этого королевства, он не учел. Наверное, с островов, а там нравы другие.
— Сидите и не шевелитесь.
Раннин намочил губку в воде, пошептал над ней. Розовые лепестки не совсем травы, магии в них немного, но на синяк хватит. Полуэльф провел губкой по лицу Александра, умывая и стирая синяк одновременно. Жаль, что со шрамами теперь ничего не сделать, Эльтарн отказался от его помощи, решив, что травки бесполезны. А сейчас кожу очень трудно будет выровнять, до конца не убрать следы порезов.
— И вы простите. Мне не следовало бить вас.
— Меня так отправили сюда. Один из собутыльников матери ударил, я упал виском на тумбочку, — зачем-то попытался объяснить Сашка.
Кто б ему еще рассказал, зачем он это говорит? И чего вообще хочет добиться.
— Я не знаю, как здесь, а у нас, в нашем мире, вернее, в моей стране… ну, другие нравы. И так нередко бывает, что из-за холодности любовницы мужчина раздражается. Вообще, рукоприкладство не приветствуется, это считается насилием в семье и карается законом. Но многие закрывают глаза и… Я это все зря говорю, да?
— Нет, теперь кое-что становится понятнее. Не знал, что другой мир тоже может менять свои души… Но это не моя холодность была причиной плетей, все было наоборот. Я просто разучился получать удовольствие, так было легче. Несколько раз хотел уйти, решив, что Эльтарн мне безразличен, но всегда что-то случалось, что заставляло меня понять, что я все еще его люблю. Надеялся, что это его подростковый возраст, что он перерастет и одумается. А потом пришла слава…
— Ты теперь уйдешь? Я же совсем не он, — Александр опустил голову, отворачиваясь и пытаясь спрятаться снова лицом в колени. Жест был знакомый, напоминал об одиночестве.
— Нет, не уйду. Вставайте, вода для умывания ждет. И завтрак готов, на сладкое будет розовое молоко.
— С розами, что ли? — Сашка рискнул развернуться из улиточной позы, сполз с кровати, прошлепал к умывальному столику.
— Нет, сок земляники и единорожье молоко.
— Единорожье? А оно вправду целебное, или это легенды?
— Целебное, по крайней мере, отчасти именно ему люди теперь обязаны своим долголетием. Эльфы пьют его каждый день, каждый стакан продлевает жизнь на год, как говорят. Я предлагал вам… Эльтарну им умываться, но оно слишком плохо пахнет, по его мнению. Пахло.
— Как же его пить, если оно плохо пахнет? Или это просто его капризы были?
— Капризы. Молоко как молоко, пахнет травами. Я пил козье, оно пахнет плохо, пил коровье, оно сладковатое. Молоко единорога идеально как основа для многих блюд. И для разных кремов. Помочь вам одеться?
— Я сам умею одеваться. Тогда согласился, потому что думал, что придется какие-то особые одежки надевать.
— Нет, все достаточно просто, вычурные одежды Эльтарн надевает лишь на выступления. Надевал. Простите, мне нужно посмотреть на сервировку стола, — Раннин поспешил выйти.
— Ну и дура же ты, Сашенька, кажется, опять обидела… — прошипел себе под нос эльф и макнулся головой в таз с теплой водой.
Вода была мягкой, чуть покалывала кожу. Кажется, это была минералка, в которой плавали лепестки роз, сразу прилипшие к щекам. Все с самого начала в этом мире шло наперекосяк. Очень хотелось зареветь в голос: «Мама, я хочу домой!», и чтобы все стало как прежде. Тогда рациональная часть души говорила: о`кей, Сашка, вернешься ты домой — и что? Даже если в то же самое мгновение и без смертельного исхода, думаешь, пьяная мать там за тебя вступится? Да ее саму, наверное, кто-то из собутыльников в спальне пользовал. А если даже и не изнасилуют, дальше то что? Закончить школу — и идти работать на рынок, продавцом, распрощавшись с мечтой о консерватории, потому что гранты в нашей стране никогда не давались по заслугам, только по блату, а бесплатно тебя в Москву никто не повезет?
А тут… тут есть свой дом, слуги, еда каждый день без ограничений, единорожье молоко бидонами и лепестки роз по утрам в минералке плавают. Есть своя скрипка, место, где можно играть, есть поклонники, вроде как даже королевский дворец рукоплескал скрипачу. Если правильно себя повести, никто больше не ударит. Можно попробовать подружиться с Раннином, если он не уйдет, сочтя, что каждодневно видеть перед собой живой труп бывшего любовника и любимого — слишком тяжело.
Сашка оделся, пришел в столовую. В большой серебряной чашке и впрямь было пахнущее земляникой молоко. А еще стоял овощной салат. Полуэльфа не было, как и других слуг. И Сашка был им всем очень благодарен. Ну, не привык он питаться под чужими взглядами. Салат был выше всяких похвал, а молоко, как он ни старался растянуть удовольствие, закончилось слишком быстро.
— М-м-м, вкуснятинка какая, — Сашка слизнул с края чашки последнюю каплю и облизал губы.
— Сделать еще? Молоко надоили недавно, ягод привезли тоже много, — Раннин оказался за дверью.
Сашка поколебался, кивнул:
— Да, не откажусь от еще одной чашки, если тебе не трудно.
— Ничуть.
Вскоре Раннин принес такую же чашку розового молока, поставил на стол, две девушки принялись убирать посуду.
— Пожелания к обеду будут? Что-то особенное приготовить? — Раннин посмотрел на Александра.
В глазах эльфа, сегодня ставших уже цветом, как зеленый янтарь, плеснулась паника.
— А… н-нет, ничего особенного.
— Хорошо. Но все-таки… Из кого сделать суп? И жаркое? Что на десерт? Подать к обеду вина? — Раннин убедился, что девушки унесли всю посуду. — Мороженое? Торт в четыре яруса с ягодами? Похлебку из овощей и кореньев?
— А можно обычной картошки с отбивной? И салатик из огурчиков с растительным маслом? — попросил Сашка, прекрасно понимая, что только что над ним поязвили и поиздевались — самую капельку, но все равно ядовито. Эх, полукровка, если б он только знал, что приходилось есть иногда…
— Вы решили сесть на диету? Но зачем… Впрочем, хорошо, будет отбивная с белыми клубнями и огуречный салат. Салат в чашку или сразу на лицо? — Раннин улыбнулся.
— Издеваться надо мной обязательно? — фыркнул эльф.
Вскочил и умчался. Через минуту по дому разнеслись звуки скрипки.
— Я и не издевался, — пробормотал Раннин, пожимая плечами.
Ближайший час пришлось потратить на то, чтобы добавить единорожье молоко во все флаконы Эльтарна, а в пустующий просто налить это самое молоко и явиться в зал для занятий.
— Милорд, позвольте ваши руки.
Оные тут же спрятались за спину вместе со скрипкой и смычком.
— Зачем?
Ух, сколько недоверия сразу в глазах. Ну, правда, с чего бы Александру доверять ему? Да еще и руки — самое ценное у музыканта.
— Затем, что их надо сполоснуть молоком, чтобы им стало лучше, — терпеливо пояснил Раннин. — Оно хорошо впитывается, так что пол не зальет.
— Косметику нельзя использовать во время занятий, — хмуро фыркнул эльф. — Уж это-то ты должен был знать, столько лет проведя рядом со скрипачом. Закончу — сполосну.
— А еще вам надо беречь руки, лекари их едва спасли. Так что занятия окончены, вам надо вообще каждый день по полчаса лежать в ванне с молоком и травами. Или вы хотите, чтобы усилия лекарей пошли прахом? Александр, давайте сюда руки или я вас действительно посреди ночи суну в чан с молоком и накрою крышкой.
— А я его выпью, и утром в чане будет круглый булькающий эльф-колобок!
Александр удивлял. Только что был похож на ощетинившегося ежа, и вот уже улыбается. Не умеет долго злиться? Нет, вряд ли, после парка он не торопился «оттаивать». Решил, что здоровье дороже? Возможно.
— А что, все было так серьезно? Ну, что прям ванна с молоком нужна?
— Было плохо. Лекари собрали все снаружи, но могут возникать сильные боли, тело не терпит столь огромного и быстрого вмешательства. Я пытался сказать, что Эльтарн может потерять руки… Но он меня не слушал.
Ага, а вот и страх… нет, не страх — УЖАС огромными буквами в глазах. М-да, то ли Александра там, в его мире, этим пугали, то ли пережил что-то подобное сам.
— Хорошо, я буду делать все, что ты скажешь, чтобы вылечиться до конца.
— Просто пей молоко, держи руки в молоке. И я сделаю пару настоев. Ты ведь эльф, людская магия может тебя заштопать, но только природа сможет полностью исцелить, — Раннин посмотрел на скрипку. — Это твоя нелюбимая. Ты всегда говорил, что у нее нет души и ты не чувствуешь ее.
Переход на «ты» получился как-то сам собой.
— Глупости! — с жаром вскинулся эльф. — Как можно не увидеть души в этом великолепном произведении искусства? Ты слышал ее голос? Он живой! Я ее полюбил с первого же мгновения, с первого прикосновения.
И только когда дошло, Сашка спросил:
— А есть и другие? Покажи!
— Конечно, есть, — Раннин подошел к стене, начертил на ней какой-то символ, часть стены бесшумно канула вниз, открывая взору Сашки восемь витрин, в каждой из которых лежало по скрипке. — Разные породы дерева, разные мастера, разные струны. Ты их все заказывал, очень придирчиво отбирая материалы. Тебе пытались дарить инструменты, но их ты выбрасывал, они там, в углу, под тканью.
В углу комнаты возвышались штабеля в полтора роста Сашки, накрытые темным полотном.
— Не знал, что делать, — пояснил Раннин. — Горят они плохо, продавать их глупо, выбрасывать было обидно, мастера ведь старались. Пришлось складывать их все тут.
Кажется, чего-то он все же недопонял из рассказа Александра о том, как тот жил. Потому что в глазах эльфа был шок, когда он отбросил полотно и уставился на небрежно сложенные скрипки. Потянулся к ним, а руки дрожали, как у родителя, который видит свое дитя на земле, побитое и несчастное.
— Ну как же так то? Ну как же так со скрипками?
— А что с ними было делать? Каждый год по две-три скрипки, а ты их выбрасывал. Я просто не знал, что с ними можно делать, я осчастливил скрипками три приюта и четыре школы музыки. Осталось только встать на рынке и начать ими торговать, — вздохнул Раннин. — Я их даже раздавал уличным скрипачам и бродячим музыкантам.
— Инструмент жив только тогда, когда на нем играют, — печально сказал эльф, поднимая простовато выглядящую скрипку в золотистом лаке. — Иначе это мертвый инструмент. Ты правильно делал, когда раздавал их. Кто бы ни играл, он оживлял скрипку музыкой, а значит, делал мир чуточку светлее.
— Так что мне делать с этим всем, милорд? — Раннин обвел рукой залежи инструментов.
— Раздать. Может, в самом деле, встать на рынке, только не продавать, а отдавать за так?
— Хорошо, я распоряжусь этим заняться. Надеюсь, что это поможет избавиться хотя бы от части. За твоими личными скрипками ухаживали надлежащим образом.
— Музыкант должен ухаживать за инструментом сам. Если уж у меня десять скрипок, за ними всеми нужно присматривать мне. Или у меня тут целый мастер-настройщик имеется, а я ни сном, ни духом?
— Магия, — чуть удивленно ответил Раннин. — Она следит за всеми твоими скрипками. Ладно, пойду. Надо накопать белые клубни тебе на обед.
— В моем мире нет магии, — Сашка бережно уложил скрипку и снова укрыл штабель полотном. — Помни об этом, пожалуйста, я не воспринимаю магию, как нечто само собой разумеющееся. Она для меня чудо.
— Хорошо, постараюсь помнить. Ты уверен, что не хочешь на обед что-нибудь такое, сложное и многосоставное?
— Я не привык к такой пище, — помотал головой эльф, растрепывая собранные в небрежный хвост волосы. — Все эти сложные салаты и изыски… Ты пойми, я совсем не из богатой семьи. Было такое, что питались неделями пустыми макаронами или картошкой.
— И тебе совсем не хочется попробовать что-то новое? Крем-суп, жаркое из перепелок, многослойные фруктовые желе, цветное мороженое, дорогие вина, редкие фрукты? Ты вполне можешь себе это позволить, а я могу это приготовить или достать.
— Хочется. Но сначала мне нужно привыкнуть к миру, тебе не кажется? Да меня твои уши чуть заорать не заставили, единороги — тоже, магия-шмагия. Мне нужно хоть что-то простое сейчас, чтобы не свихнуться. Я понятно излагаю?
— Вполне. Салат из огурцов, свинина с подливой и белые клубни. Они тебе, наверное, незнакомы, но то странное, что ты назвал, я не знаю.
— Покажешь — скажу. Идем?
Сашка отставил флакон с молоком, наблюдая, как-то впитывается в кожу. И только теперь начал замечать, что по рукам змеятся шрамы — почти незаметные, тонкие, как волос, чуть-чуть светлее остальной кожи. И их было много. Очень много. Только сейчас дошло: стекло, разбиваясь о пол, наверняка нашпиговало эльфа, как кусок мяса — чесночными дольками.
— Идем.
Раннин привел его в небольшой огород, где обильно колосилась вполне знакомая картофельная ботва, взялся за лопату и вывернул крупные аккуратные белые клубни, испачканные землей.
— Вот, идеальный гарнир к мясу и составная часть супов, очень питательно.
— Кар-тош-ка. Или кар-то-фель. Так это называется в моем мире, — медленно выговорил Сашка. К горлу подкатил ком. Почему-то только сейчас на него навалилось осознание того, что мир, в котором придется прожить остаток жизни — чужой.
— Попробую запомнить. Идем, я отведу тебя в гардеробную. Пока я готовлю, ты там покопаешься. Там и твои украшения лежат.
— Зачем мужчине украшения? — глухо пробурчал пытающийся успокоиться и не разреветься, как девчонка, Сашка. Не положено взрослому парню рыдать. Даже если он недавно именно девчонкой и был.
— Не знаю, но ты любил. Что с тобой? Я опять тебя чем-то расстроил? Ты не любишь этот… картофель?
— Люблю… И нет, это не ты, это просто… Я никогда-никогда не смогу вернуться, да?
— Я не знаю, может быть, еще сможешь. А ты хочешь вернуться?
— Честно? Не особенно. Ничего хорошего меня там не ждало. Только маму жалко, она вдова, а если еще и меня потеряла — в самом деле сопьется ведь… Это верная смерть. В общем, тоже ничего хорошего.
— Думай о том, что там Эльтарн, что он все наладит, — Раннин погрузил белые клубни в деревянное ведро и понес на кухню. — Гарлот, почисти.
Миловидная служанка, та самая, которую расспрашивал Сашка, кинулась мыть принесенное.
— Привет, — улыбнулся ей Сашка, чем вогнал в ступор.
— М-м-милорд — она присела, едва не рассыпав овощи.
— У лорда Северина сегодня хорошее настроение, — пояснил Раннин.
— Хорошее-хорошее, — подтвердил тот. — Идем, Раннин, пока Гарлот не начала заикаться.
Глава третья
— Из прислуги здесь я, Гарлот и Элиза. Они стирают и гладят, я занимаюсь уборкой и готовкой, впрочем, готовят иногда и они. Еще есть слуга, ухаживающий за единорогами, но он всегда живет на конюшне и в дом не заходит, еду ему относят. Мастер растений живет в домике на огороде. Дом не особенно большой, пятерых слуг хватает, — рассказывал Раннин, шагая по коридору. — Я повешу таблички на все двери, чтобы ты не путался, что и где. Здесь — твоя гардеробная.
Гардеробная комната занимала, как показалось, зал размерами чуть ли не со всю старую квартиру Сашки. Костюмы аккуратно висели на вешалках вдоль двух стен, вдоль третьей выстроилась обувь. В одном из углов стоял шкаф, из которого били искры и лучики, словно из бриллиантовой кучи.
— Половину из этого ты в жизни не надевал, — пояснил Раннин. — Я отбираю только ту одежду, которая тебе не навредит.
Сашке было не чуждо желание красиво выглядеть. Дома она выезжала на своей природной легкой красоте, на том, что у нее была чистая кожа и чудесные длинные волосы, идеальная фигурка, обусловленная больше генетически, чем правильным питанием или спортом. Об одежде можно было забыть: никаких супермодных вещей у нее никогда не было, ни блестящих лосин, ни зауженных джинсов, ни кошмарных по высоте шпилек, ни микромаечек, хотя ей и нечего было особо показывать — грудь была маленькая. Сейчас Сашку практически притащили в пещеру Сим-сим, но азарта перемерить все и покрасоваться перед зеркалом почему-то не было. Скорей уж хотелось еще раз на себя посмотреть, чтобы оценить повреждения, залеченные магией.
— А может и навредить? Из-за травм? А там что? — Сашка кивнул на искрящийся шкаф.
— Да, из-за этого. А там все твои драгоценности, — Раннин открыл створки. — Любуйся, примеряй, вертись перед своим отражением, это все твое. Я приду через пару часов, когда будет готов обед.
Когда он вернулся, выполняя обещание, в гардеробной с места были сдвинуты только две пары легких туфель, пара вешалок. В шкафу с драгоценностями все осталось лежать так, как и было. Александра Раннин нашел в спальне, тот свернулся в клубок, завернувшись в покрывало, и беспокойно спал, тихо поскуливая. Раннин покачал головой, погладил спящего по плечу.
— Александр, ты будешь обедать?
Тот дернулся, открыл глаза, мутные и какие-то слишком уж сухо блестящие.
— Не знаю, Ран. Меня немного знобит, я бы лучше еще поспал.
Раннин потрогал его лоб.
— Да, как-то ты неважно выглядишь. Я принесу хотя бы бульон, чтобы были силы для восстановления.
— Спасибо.
Сашка опустил голову на подушку и снова погрузился в вязкую дремоту. Похоже, не стоило валяться на голой земле, пусть она хоть трижды покрыта травой. Кто ж знал, что этот эльф такой чувствительный?
Раннин принес бульон, напоил его, потом принялся раздевать. Надо было обтереть больного, это выгонит лихорадку.
— Я говорил, не стоит доверять лекарям, — ворчал он. — Теперь будет привязываться любая простуда.
— Ну, а я-то в чем виноват? — слабо огрызался эльф, не сопротивляясь.
От того, что его оставили полностью обнаженным, его затрясло, на висках и на лбу проступил пот.
— Сейчас ты себя почувствуешь лучше, — Раннин погрузил губку в травяной настой. — Это немного укрепит твои силы, сгонит хотя бы температуру, потом тебе надо будет вволю отоспаться.
— Ты травник? Как маг — только не маг, да? А ты все-все травы знаешь?
На вопросы можно было и не отвечать, вряд ли Александр слушал и слышал ответы, медленно погружаясь в вызванный отваром полусон-полубред. Вообще-то, должен был просто уснуть, но, как уже выяснил Раннин, не все травы на эту оболочку с новой начинкой действовали правильно. Он рисковал.
— Да, это что-то вроде магии, меня учил мой отец, вот он все-все травы знает, — полуэльф как раз спустился до живота.
Эльф тихо всхлипнул и застонал, перекатил по подушке голову, рассыпая светлые волосы. Невинность в таком порочном содержании… Хотя нет, тут как раз полная невинность, вспомнил Раннин, продолжая обтирать Александра. Разум отмечал неправильность: на коже почему-то ярче проступили все шрамы. Не было ли зацеплено лечение Эльтарна на его душу? Если так, то не придется ли самому Раннину заново собирать эльфа по кускам, если все усилия лекарей пойдут прахом? Придется принести молока, оно поможет удержать расползание шрамов, утишит боль. Нужно удвоить оплату, чтобы молоко доставляли непрерывно. И извести весь запас трав. Зато он вылечит тело до конца, а не так, как эти шарлатаны, подвязавшие регенерацию к силам самого Эльтарна. У Александра магии то ли не было особенно много, то ли он ею пользоваться мог только в минуты душевного раздрая, а тогда на восстановление Раннина ухнул весь запас.
Раннин принялся обтирать ноги спящего. Все-таки он красив, хоть Эльтарн, хоть Александр. Наверное, даже соблазнителен, сейчас, когда нет угрозы плети, снова захотелось прикоснуться, провести ладонью. Тонкие щиколотки, узкие стопы, рельефные и твердые мускулы икр, ровные, округлые коленные чашечки. Можно было ласкать каждый клочок светлой кожи и воспевать его, находя триста синонимов и тысячу эпитетов. Если не обращать внимания на болезненно сжатые губы и сведенные брови, а еще на то, что под пальцами буквально на глазах вспухают рубцы на месте нитяно-тонких следов, начинают сочиться мутной сукровицей.
Пришлось бежать за ведром молока, отправить Гарлот к молочнику на ферму единорогов купить еще молока и предупредить, что нужен весь вечерний надой.
— Сейчас-сейчас, — Раннин зачерпнул молоко из ковша, полил на грудь эльфу.
Молоко немного помогло, раны посветлели, хотя б перестали кровоточить. Александр мучился молча, изредка прорывался тихий, едва слышный стон. Травы успели подействовать, он не просыпался. Но Раннину не хотелось бы знать, что ему снится. Прибежала Гарлот, которая осмелилась взять без спросу верхового единорога, чтобы скорее добраться до фермы, сообщила, что молоко привезут через полчаса, не могут ли она и Элиза еще чем-то помочь.
— Надо наполнить ванну, — распорядился Раннин.
Девушки забегали, переливая имеющееся молоко, потом подлетела повозка с фермы — молочник решил, что раз уж девушка примчалась так срочно, то нужно доставить все побыстрее. Раннину оставалось надеяться, что это поможет. Он перенес Александра в ванну, уложил, придерживая.
— Почему, Раннин? Что случилось с господином? — шепотом спрашивала Гарлот. Элиза только кивала, боясь открыть рот.
Молоко в ванной приобрело нежно-розовый оттенок, как тот напиток, что с такой радостью утром пил Александр. Только красил его не ягодный сок.
— Больно… — тихо разомкнулись сухие губы. — Ран… больно.
— Потерпи, раны должны раскрыться, чтобы молоко в них затекло, — Раннин гладил его по волосам. — Лекари шарлатаны, магия, которой они сшили милорда, лопнула. Нужны силы природы, чтобы исцелить его.
Гарлот просияла, закивала и куда-то убежала, схватив за руку Элизу. Вскоре они вернулись, волоча корзину, полную земляники.
— Это ведь поможет?
Раннин кивнул. Сейчас Александру пригодится все. Ягоды были высыпаны в ванну. Последними раскрылись и закровоточили рубцы на лице, а эльф уже открыто застонал от режущей боли, впившейся в нервы. Девушки испуганно пискнули и ретировались из ванной, оставляя наедине с господином только полукровку.
— Александр, потерпи, осталось немного. Я умою тебя молоком, станет легче. Зато тебя больше никогда не будут беспокоить эти порезы, их попросту не станет. Понимаешь? — Раннин зачерпнул молоко, полил на лоб эльфу, потом принялся умывать того. — Можешь сам? Надо, чтобы молоко попало в раны. Можешь окунуться с головой?
Эльф распахнул глаза, как Раннин и думал, ставшие янтарными, хотя от радужки сейчас был только тоненький ободок вокруг расширенного зрачка.
— Мф…
Губы перекосило — порезы на них были глубокими, практически сквозными. Осколки стекла тогда чудом не оставили эльфа слепым, изрезав его так, что вытаскивали стекла несколько часов. Пострадала только передняя часть тела, кусок крыши обвалился аккурат перед играющим скрипачом на край сцены.
Окунуться Сашка все-таки сумел, задержав дыхание. Потом Раннин его вытащил.
— Становится легче?
Ответить ему Сашка сумел полчаса спустя, когда порезы потихоньку закрылись, не рискуя превратить лицо в неправильно собранный паззл:
— Легче. Спасибо.
— Сейчас налью еще молока, девушки принесли полведра, собрав со всех кувшинов. Хотя лучше выпей, лечение снаружи и изнутри.
Эльф послушно выглотал три стакана и снова прикрыл глаза. Он так и уснул, не заметив, как его вынули из ванны, отнесли на массажный стол и долго втирали в кожу какой-то крем, потом еще один, потом укутали в полотно и перенесли на кровать, на чистые простыни.
— Вот так, — пробормотал Раннин, рассматривая его. — Выглядишь красавцем, как раньше.
Если присмотреться, следы все равно было видно. Но то сейчас. Через год-два их не останется вовсе. Теперь можно было, не боясь сделать больно, касаться, сколько угодно. Раннин сам разделся, улегся рядом, обнимая кокон. Можно поспать. Или просто полежать, обнимая Александра, вдохнуть исходящий от него запах молока и земляники. Так тепло и уютно впервые за две сотни лет, можно просто лежать и наслаждаться тем, что вот он, любимый эльф, спит себе под боком, а когда проснется… Неважно, но за плеть точно не схватится. Можно было уронить голову на его грудь, представляя, что ему снова тридцать, и он рядом с совсем юным эльфиком, который так очаровательно смущается, выходя впервые на сцену.
Раннин улыбнулся, потом осторожно поцеловал Александра, стараясь не разбудить. На губах остался привкус молока и ягод, а еще крови. И это было просто незабываемый вкус. Раннин знал — отныне он будет ассоциироваться именно с Александром, не с Эльтарном. Будить его было бы жестоко, сейчас эльфу надо отсыпаться. Но Раннин не отказал себе в удовольствии еще раз его поцеловать, потом попробовать развернуть кокон из одеяла. Хотелось забраться под это самое одеяло и окуклиться там вместе как две бабочки. Ему даже удалось, и тонкая, но удивительно теплая шерстяная ткань укутала уже их обоих. Потом Александр, почувствовав тепло чужого тела, развернулся, уткнулся ему в грудь носом, обнимая и пряча ладони под мышками. Раннина это действие почему-то умилило. Он поцеловал все еще влажные волосы, пахнущие все той же земляникой. Нет, нельзя было сравнивать две души, пусть даже они и занимали одно тело. И хвала богам, что не одновременно, а именно в таком порядке, как это случилось. Полуэльф решил тоже подремать. Девушки приготовят завтрак или что там сейчас на очереди, ужин? В общем, приготовят.
А проснулся поздним утром и от того, что тонкие пальцы ласково перебирали его волосы.
— Выспался, Ран? — в голосе Александра было немного насмешки и гораздо больше теплой ласки. — Вставай, ты мне все отлежал.
— М-м-м? Я все проспал… — Раннин уселся, моргая. — Сейчас приготовлю молоко для умывания, принесу одежду и сделаю завтрак.
— Не суетись, ладно? Все в порядке, я сам только что проснулся.
Сашка улыбнулся, потер отлежанное плечо. Раннин поднялся с кровати, не обращая внимания на свою полную наготу, потянулся всем телом. Надо же было так разоспаться. Взгляд эльфа он почувствовал кожей, оглянулся, поймал его — смущенный, любопытный. Не жадный, без похоти, но с толикой желания. Пришлось вернуться на кровать, разлечься там рядом с Александром.
— А еще меня можно потрогать. Везде. И вообще, иди сюда, я же вроде твой постоянный любовник, мы сейчас в спальне, а утро — отличное время для того чтобы лениво ласкаться.
— Я же не умею, понимаешь? Тебе снова не понравится, — на чистых скулах эльфеныша расцвели пятна румянца, а вынырнувший из губ и обежавший их, увлажняя, розовый кончик языка заставил всколыхнуться внутри и растечься по венам колкий жар.
— Целоваться ты умеешь, я тебя научу всему остальному.
Раннин притянул его к себе, принимаясь целовать, вспоминая, каково это — желать этого эльфа. Вспоминалось весело, с огоньком, как говорится. Который вскоре перерос в настоящий пожар, грозя лишить самообладания, если он немедленно не сделает хоть что-нибудь. Под ним стонал и выгибался Александр, беспомощно распластавшись по простыням и цепляясь за скользкий шелк пальцами.
«Сменю к всеблагой матери все простыни, это ж невозможно», — решил Раннин. Лишить эльфа невинности он сейчас не мог по причине отсутствия хоть какого-нибудь масла в пределах досягаемости, да и Александра надо хотя бы морально к такому подготовить. По той же причине не получилось бы ему отдаться. Пришлось действовать старым и проверенным способом — удовлетворять любовника ртом. Хотя в этот раз все было не так, как в парке, себя тоже пришлось вниманием не обделить. Сладкая горечь брызнула в рот как раз в тот момент, когда он сам вздрогнул, заливая простыни и бедра любовника семенем. Пришлось потратить еще некоторое время, чтобы отдышаться, уткнувшись лбом в бедро эльфа. Так что Александр не выдержал первым, жалобно прошептал, трогая его волосы, но боясь действовать смелее:
— Ра-а-ан? Тебе опять не понравилось? Неприятно? Больно? Что?
— Мне хорошо, я лежу и наслаждаюсь, — Раннин поднял голову и медленно облизнулся.
— Ну, предположим, ты не лежишь, а сидишь, — Александр поймал его за руку, потянул на себя.
— Если ты решил придираться к словам, то я стою. На коленях. Или сижу… ладно, лежу, вопросы снимаются. Но простыни я все-таки сменю, — Раннин улегся, опершись руками на постель и перенося на них вес, чтобы не слишком вдавливать собой любовника в постель. — А тебе понравилось?
— А по мне не видно было? — эльф пытался ехидничать, но так, чтобы и не обидеть, эти попытки не злили, а смешили. Как маленький щенок, который пытается казаться взрослым и мусолит руку еще беззубыми десенками, думая, что кусает.
— А сейчас я тебя все-таки осмотрю. Вчера мы извели все молоко и землянику, все рубцы вскрылись, молоко проникло в них и запечатало. Но лучше проверить, — Раннин с неохотой скатился на постель, потом принялся осматривать Александра.
Шрамы потихоньку рассасывались, терялись на фоне здоровой кожи, которая словно впитала в себя белизну молока, слегка оттененную ягодным соком.
— Что ж, еще пара ванн, будешь здоровее всех, обретешь очень долгую жизнь. Шрамов не станет, будешь, как и прежде, первым красавцем двух королевств.
— А долгую — это сколько? — садясь на постели и смущенно прикрываясь простыней, спросил Александр. — У нас люди дольше ста с маленьким хвостиком не живут. Да и те — редкие личности, в сто уже глубокие старики.
— Говорят, что эльфы живут вечно, но после десяти тысяч лет мир для них начинает терять свои краски. Тогда они уходят, становясь духами леса. Так что не знаю, Александр.
— А сколько живут полукровки и люди?
— Люди где-то около трехсот лет, а полукровки — зависит от того, кто они, от семисот до семи тысяч.
Сашка кивнул: значит, в ближайшие столетия дергаться не придется. А еще ждать научно-технического прогресса. Эльфы, при таком неспешном темпе жизни, никогда не разовьют цивилизацию до космического уровня. Разве что только от большой скуки.
— Нравится, что проживешь столько? Увидишь, как меняется мир, как пересыхают реки, а пустыня уступает место городам, — усмехнулся Раннин.
— Вся человеческая цивилизация поместилась бы в жизнь одного эльфа, — Сашка подергал себя за волосы, пытаясь подобрать слова. — Это… странно осознавать, понимаешь? И очень грустно. Мы были бы для вас… Люди моей Земли для эльфов были бы как бабочки-однодневки, как песок, текущий сквозь пальцы. Набираешь в ладонь, а вскоре остаются считанные песчинки.
— Но ведь в этом и прелесть? Короткая жизнь заставляет людей рваться вперед, брать от жизни все. Они же и сейчас стремятся прожить жизнь как можно полнее, открыть, развить, создать. Эльфам это попросту ни к чему, их города стояли задолго до людей, их города простоят, когда людей не будет. Когда этот мир начнет умирать, города эльфов станут свидетелями тому.
— А когда он рождался, города эльфов парили рядом? — хмыкнул Сашка. — Космическая экспансия, все такое…
— Именно. Но не совсем парили, а пришли из другого мира, который умер точно так же. Планета была совсем молода, вулканы погубили все, что еще оставалось. Некогда могучая раса была уничтожена, горстка уцелевших стала возрождать все из руин. Так говорят старики, которым их прадеды пересказывали содержание утраченных книг. Это сказка — про серебристые города, летящие среди звезд, про странные и красивые летающие экипажи. Мне рассказывал это все отец, его род помнит все это намного лучше, чем эльфы.
— Ого, да я не ошибся? Эльфы в самом деле космические путешественники, как это описывалось в «Эльф Квесте»! А, не обращай внимания, — раскрасневшийся от волнения Сашка только махнул рукой на вопросительный взгляд полуэльфа. — Я очень много читал раньше, дома. У соседки была огромная библиотека фантастики и фэнтези, мне разрешали в ней копаться. Если б не это, я бы, наверное, просто свихнулся в первые же часы своего «попаданства».
— Это не более чем легенды теперь, не осталось ровным счетом ничего из тех времен, даже рисунков на камнях, даже загадочных руин или таинственных кругов на полянах. Даже никаких странных камней с неба не нападало.
— Каждая легенда имеет рациональное зерно. Ран, а здесь есть библиотека?
— Довольно скудная, Эльтарн не любил читать. Единственное, что он собирал — ноты.
— Ноты, это хорошо. А вот то, что книг мало — плохо. Мне нужны… э-э-э… своды законов? У нас это именуют Конституцией и Уголовным и Гражданским кодексами. Я понятия не имею, как могут называть здесь.
— Александр…
— Саша. Это краткое имя.
— Са-ша, — попробовал имя на вкус Раннин, — тебе нужно перестать говорить «у нас» и «здесь». Теперь «здесь» — твой мир, а прошлый — «там», и он уже не вернется.
Сашка ссутулился и несчастно кивнул.
— Я понимаю. Привыкнуть за один день сложно.
— Я достану тебе перечень законов двух королевств. И ты привыкнешь. Просто однажды проснешься, поймешь, что все, что было раньше — это сон, который забывается, и пойдешь кормить единорогов, — Раннин погладил его по волосам.
— Не все, что было там, хочется забывать. Его мало, но оттого более драгоценны эти моменты. Я обычно записываю их нотами. Хочешь, я тебе сыграю?
— Хочу, — согласился полуэльф. — А пока пойдем и съедим то, что приготовили дрожащими руками Гарлот и Элиза?
Сашка сжал кулаки и упрямо боднул воздух лбом:
— А все-таки сволочь был этот твой Эльтарн. Так запугать всех — это же надо? А мне теперь им хоть не улыбайся!
— Но они вчера очень быстро бегали, когда тебе понадобилась помощь. Так что не все так плохо, они привыкнут к мысли, что ты изменился.
— И под каким соусом им это подать? — Сашка сполз с постели и отправился в ванную, стараясь не замечать наготы, и не заметив брошенного на него жадного взгляда, которым Раннин буквально облизал его тело с головы до ног.
— Просто улыбайся и хвали их за старания, — Раннин последовал за ним, не удержался, изловил и прижал к себе.
Сашка пискнул, но выдираться из рук не стал. Чай, не институтка какая-нибудь. Да и не после того, что между ними было, шарахаться от любовника. Может, кому-то пара минетов и показалась бы мелочью, не заслуживающей внимания, но для Сашки это было очень много и очень важно. И вгоняло его в растерянность, не давая понять, какую линию поведения лучше принять. Раннин подержал его в объятиях еще пару минут, затем с неохотой выпустил.
— Наберу тебе ванну молока, как раз утренний надой должны были доставить.
Сашка хотел, было, сказать, что ему жаль тратить столько молока на какую-то косметическую процедуру, потом вспомнил, что только единорожье молоко вчера его и спасло, и промолчал, только кивнул. Жить хотелось в нормальном, а не разобранном, как паззл, виде. И, желательно, без боли. Боль он помнил и больше не хотел сталкиваться.
Раннин быстро натаскал ведрами молоко, наполнил ванну.
— Ложись и лежи. Земляники нет, могу добавить лепестков роз.
— Тебе виднее, — успевший почистить зубы вполне привычного вида щеткой, только с натуральной щетиной и зубным порошком вместо пасты, и провернуть остальные очень нужные утренние процедуры, Сашка был почти спокоен и всем доволен. Разве что теперь хотелось есть.
— На завтрак девушки сделали тебе огуречный салат, украсили его нарезанным редисом и красиво посыпали какой-то зеленью.
— А кусочка колбасы они не припасли? Или сосиску? Ну, хоть яичко вареное? Не знаю, как там Эльтарн, а я бы позавтракал чем-то посущественнее одного салатика.
— Гарлот!
Служанка прибежала мигом, выслушала пожелание насчет пары сваренных вкрутую яиц и пары колец колбасы.
— Пегасов, свинины или говядины, милорд? — уточнила она.
Раннин заметил расширившиеся на первом слове глаза подопечного и милостиво решил не травмировать еще больше:
— Говяжьей колбасы, Гарлот.
— Да, милорд, — она поспешно удалилась.
— Скоро дойдем до того, что на завтрак будем грабить кухню и есть все, что там найдем, — хохотнул Раннин.
— Ра-а-ан? Пегасы? Такие красивые лошадки с крыльями, да? — подергал его за руку эльф.
— Ага, такие здоровенные крылатые лошади, которые так и норовят тебе заехать по самому дорогому копытом. Единороги лучше, они смирные, миролюбивые, хрупают траву и смотрят на тебя добрыми тупыми глазами.
— Ладно, я буду считать, что единороги — это коровы, а конину едят и на Земле. Н-да, я к такому был не готов…
— Единороги — это лошади, а пегасы… Не знаю, с кем сравнить, вроде оленей, они дикие, злобные, можно приручить, только зачем? Их нигде не использовать в хозяйстве, на них даже покататься нельзя, крылья мешают.
Сашка только кивал.
— А библиотеки здесь есть? Ну, общественные?
— Есть парочка при монастырях, там учат бродяг чтению, чтобы те могли найти себе хоть какую-то работу.
— У-у-у-у! — взвыл бедняга-эльф. — Значит, так! Имидж ничто, жажда — все! В данном конкретном случае — моя жажда знаний. Вместо нового образа будем продумывать структуру библиотеки и покупать книги.
— Хорошо, как скажешь. Вылезай, молоко впиталось.
После молочной ванны смотреть на эльфа было практически больно глазам: он казался выточенной из белого кахолонга статуэткой. Но просто смотреть — это было немного не то, чего на самом деле хотелось Раннину. Пришлось напомнить себе, что Александр голоден, его нужно накормить, потом еще показать ему город, решить хозяйственные дела, раздать все те скрипки и переворошить гардероб.
Когда эльф завтракал, Раннина поймали девушки и подвергли допросу: чего от господина ждать, какой-то он странный совсем.
— Мы просто наладили с ним отношения, после того как он был при смерти от удара молнии, он многое переосмыслил. Все будет хорошо, просто теперь я больше не допущу, чтобы с ним что-то произошло.
— И никаких плетей? — уточнила Гарлот.
— Никаких.
— Раздумал уходить? — фыркнула Элиза. — А что? Будто я не видела, как ты иногда смотришь, будто волк на цепи.
— Раздумал, — кивнул Раннин.
— Ну-ну, надолго ли этого переосмысления нашего дорогого хозяина хватит?
Элиза была старше и в иллюзии уже не верила.
— Поверь мне, это навсегда. Я все-таки немного смыслю в магии.
— Смыслит он! А что ж тянул так долго? Уж будто тебе плети по спине слаще меда казались?
Раннин неопределенно хмыкнул, не желая развивать тему, потом встрепенулся.
— Он наверняка уже поел.
Сашка, когда Раннин вошел в столовую, как раз задумчиво смаковал последние глотки «молочного коктейля», как он назвал принесенное ему взбитое с ягодами и мороженым молоко. Над верхней губой красовались великолепные молочные «усы», что не делало эльфа старше ни на йоту. Он сейчас и не казался старшим, скорей уж, наоборот, и интуиция Раннина просто взвыла, требуя, чтобы он узнал возраст души, вселившейся в эльфа.
— Александр, а сколько тебе лет? — он принялся собирать посуду.
— Было? Семнадцать, — эльф улыбнулся чуточку смущенно. — Ну, почти восемнадцать.
— О… — Раннин слегка опешил, потом вспомнил, что при продолжительности жизни в восемьдесят лет такой возраст считается взрослым. Это требовало уточнения, и он принялся задавать наводящие вопросы. Ответы повергали в ступор: да, вроде бы и взрослый, но в то же время, еще не окончивший обучения в школе человек, то есть, по эльфийским законам, несовершеннолетний!
— У нас совершеннолетие в восемнадцать, — кивнул эльф. — Так что да, я был несовершеннолетним.
— Ладно… Здесь ты уже вполне совершеннолетний, что успокаивает.
Однако теперь было стыдно за собственную несдержанность. И совсем не о сексе речь. Хотя, не ударь он Александра, что бы изменилось? Что-то было бы по-другому точно.
— Готов отправляться в книжные лавки? — Раннин перевручил посуду Гарлот.
Александр застыл, обдумывая, потом тряхнул головой:
— Сначала репетиция. Если я буду отлынивать, играть разучусь.
— Хорошо, — Раннин кивнул и отправился проверять книжные стеллажи в библиотеке, прикидывать, сколько книг туда влезет вообще.
Библиотека как таковая в поместье была, и даже шкафы в ней были. Вот только заполнен из шести был один — и только папками с нотами. Еще на одном сиротливо поблескивали тиснеными корешками с десяток землеописаний, приключенческих романов и пара справочников по музыке. На этом собрание мудрости и заканчивалось. Интересно, что именно Александр захочет приобрести… Своды законов — это понятно. Что еще? Баллады? Романы про любовь? Про себя он усмехался: скорее всего, именно этим и будет большая часть книг, что еще можно требовать от совсем юной девицы? Хотя свод законов уже не вписывался в нарисованную им картинку, выпирал, как украденный ящик для пожертвований из мешка нищего.
«Ладно, разберемся», — решил он, отправился готовить экипаж для выезда.
Из репетиционной доносились классические заунывные гаммы, видимо, к занятиям Александр подходил весьма серьезно. Раннин решил, что неплохо бы еще укрепить и звукоизоляцию этой комнаты. И вообще, раньше он не жил, а существовал в поместье только в качестве слуги и постельной грелки. Ничего делать попросту не хотелось. Сейчас было все иначе.
Сейчас ему хотелось все здесь обустроить как можно лучше, наполнить дом жизнью, сделать его более удобным для проживания.
— Таблички…
Изготовить указатели и прикрепить на все двери оказалось делом долгим. Скрипка уже отзвучала, когда Раннин закончил со вторым этажом.
— А это зачем? — полюбопытствовала Гарлот, проходя мимо с выстиранным и высушенным бельем.
— А так красивее. Заодно в темноте не приходится двери пересчитывать. Подходишь к двери, там надпись «Библиотека», сразу настраиваешься на нужный лад, почитать.
— А господин разрешил?
— Разрешил, Гарлот, разрешил, — прозвучал со стороны лестницы веселый голос Александра. — Раннин, это в самом деле удобно.
— Да. Милорд, вы готовы отправляться в город?
— Сейчас переоденусь — и можем ехать.
Эльф скрылся в своей гардеробной, а Гарлот изумленно смотрела на полукровку, который даже не подумал последовать за ним и помочь.
— Сделай на обед суп понаваристее, побольше белых клубней и мяса. А на десерт испеките что-нибудь вроде пирога с ягодами, — Раннин делал вид, что все в порядке.
— Просто суп? Не шалатль с шестью видами рыбы, не охотничий суп, не крем-суп из плавничков виллиса и щупалец кальмара?
— Просто суп, Гарлот. И просто пирог, самый простой, открытый ягодный пирог.
— А… ты уверен, что господин будет это есть? Ну, хорошо, мы сделаем.
Эльфийка ушла в бельевую, гладить простыни, из гардеробной вынырнул уже одетый Александр, нервно потеребил заплетенные в косу волосы:
— Я нормально одет?
— Отличный вкус, просто и в то же время элегантно, — кивнул Раннин, осматривая его.
От похвалы эльф расцвел, засиял янтарным взглядом. Вот как, как до сих пор девушки не заметили, что у их хозяина изменились глаза, мелкие движения, некоторые привычки? Или просто прошло слишком мало времени, и это он, знающий, что случилось, замечает изменения, а они — нет?
— Идем, — Раннин ему даже руку предложил.
Чем, кажется, смутил. Но в широкую ладонь полуэльфа все-таки легли тонкие, изящные пальцы. С покрасневшими и напухшими подушечками. От неловкого движения Раннина эльф зашипел и скривился.
— Что такое? — Раннин взял его руку. — Мать-земля, что ты натворил с ними?
— Это не я. Это все молоко. Понимаешь теперь, почему Эль… э-э-э… я от него отказывался раньше? У скрипача должны быть жесткие мозоли на кончиках пальцев, иначе — вот.
— Без молока было никак не обойтись, увы. Ничего, ты ведь сможешь снова сделать так, чтобы они огрубели?
— Месяц-два тренировок — и верну себе форму, — усмехнулся эльф. — Но больше никаких растираний рук молоком.
— Хорошо, как скажешь, — Раннин довел его до экипажа, усадил, уселся у ног.
— Ран? — Александр потеребил его за плечо. — Это привычка, требование этикета или Эльтарна?
— Эльтарна. Я ведь не ровня чистокровному эльфу.
— Тогда забывай об этом. Мне очень неловко, когда ты так… эм… располагаешься.
Раннин уселся рядом. Единороги тронулись, лениво перебирая копытами.
— Куда-нибудь хочется еще? Фонтаны, лес, королевский дворец?
— Конечно, хочется! Это же совсем новый мир, а я и в своем-то мало где был. Нигде не был, если честно, кроме своего города и бабушкиной деревни. Вот ты представь, что я совсем ничего не видел и не знаю, и покажи мне все, что сочтешь нужным и важным, хорошо? — эльф прижался, обнимая и пряча натруженные руки под рубашку Раннина, кончики пальцев были горячими, как угольки. Видимо, это была детская привычка Саши — прятать руки поближе к живому телу и теплу. Он и когда спал, крепко прижимал к груди ладони.
— Хорошо.
Начал Раннин с фонтанов, которых насчитывалось на площади аж восемь штук, самых разных. Были тут и девушка с кувшином, и плюющийся лев, и просто красиво изогнутые струи воды, образующие причудливые арки.
— Король объявил конкурс на самый лучший фонтан, проходил он здесь. Победителей пригласили разные аристократы в свои поместья. А фонтаны оставили, чтобы горожане ими любовались, — пояснил полуэльф.
— Это вот все — магически питается и работает, да? — эльфеныш, любуясь фонтанами, машинально шарил пальцами, так характерно — словно хотел схватить смычок и скрипку, да все не находил. Явно ведь, когда вернутся, умчится играть. Значит, нужно будет приготовить заживляющую мазь, только без единорожьего молока.
— Нет, там водопровод, — усмехнулся Раннин. — Зачем магия, если можно сделать что-то руками?
— Просто у нас тоже водопровод… Погоди, значит, в этом мире уже используются такие блага цивилизации. А почему в поместье нету водопровода?
— Есть, для стирки используется в прачечной и для помывки слуг. Эльтарну он был без нужды.
— То есть? Ему что, нравилось, когда ты таскал воду ведрами? И мыться из ковшика?
Глаза у Александра становились все больше и больше.
— Он сам не мылся, его я мыл. Какая ему разница, откуда вода, если я его и вымою и искупаю.
Эльф задумчиво отвернулся, уставившись на крайний фонтан, сжав в узкую полоску губы и сведя брови. Злился, переживал, думал. По его лицу можно было прочесть все. А Эльтарн умел держать на лице выражение высокомерной скуки. Правда, не после несчастного случая, но тогда его лицо просто оставалось неподвижным, словно раскрашенная шрамами фарфоровая маска.
— А сейчас проедемся по лесу. Во дворце тебя сразу потащат к королю, он же волнуется за здоровье лучшего скрипача.
— Нет-нет-нет, туда мне еще рано, — встрепенулся эльф. — Но лес подождет, давай, займемся книгами. Это дорого? Нужно заехать в банк?
— Зависит от книг, но ты можешь просто покупать все желаемое, хозяева лавки записывают расходы, отправляют их в банк, там с твоего счета снимают деньги и отдают им. Я так все покупаю для дома и расходую на хозяйство. Таскаться с тяжелыми кошелями никого не заставляют. Можешь — плати наличностью, не можешь — подтверди, что есть счет в банке. У тебя есть, тебя узнают.
— Хорошо. Тогда отвези меня в книжную лавку, — кивнул Александр и снова задумался, отрешенно глядя на свои руки.
Единороги, повинуясь мысленному приказу, свернули на боковую улицу, замелькали красивые белые дома с цветами на балконах.
— А что из книг ты бы хотел?
— Посмотрим по тому, что там будет, — уклончиво ответил эльф. То ли сам еще не знал, чего хочет, то ли не мог решить, что ему нужно.
На самом же деле Сашка просто не мог представить себе ассортимент книжной лавки, потому и решил, что смотреть будет по обстоятельствам.
Единороги встали возле дверей, над которыми виднелась вывеска «Книги и свитки Лостара».
— Тан Лостар — хозяин. Обращения пошли от гномских, все привыкли. К мужчине — тан, к женщине — танна. Возраст значения не имеет.
— Ага, спасибо.
Раннин жадно впитывал каждый ласковый и благодарный взгляд, подаренный ему эльфом. И сам себе старался не признаваться, что ждет их, этих взглядов, жаждет, как глотка чистой воды. После того болота, в котором он жил, в которое превратилась его жизнь в последние полторы сотни лет, это было драгоценно. Но не разбалует ли он Александра? Не превратит ли в подобие Эльтарна? Надо поменьше стараться возиться с ним как наседка. Он взрослый и самостоятельный, сам оденется, сам разденется… Нет, раздеть-то можно. Сам вымоется, сам поест. Может, даже сам еду себе на кухне положит… или уж не доводить до такого? Все-таки, он хозяин, кое-что должно оставаться неизменным. Так что здесь нужна золотая середина. Что ж, они ее найдут, он был уверен.
Александр уже упорхнул в лавку и активно о чем-то общался с таном Лостаром. Тот, сохраняя невозмутимый вид, только кивал, а два его помощника курсировали вдоль книжных полок, снимая с них свитки, книги, альбомы, составляя все на конторку. Раннин прикинул объем купленного. Что ж, в экипаж эта гора поместится, а вот они вдвоем — совсем не факт. Придется заказывать доставку. Он вошел в лавку и успел услышать:
— Тогда я согласен, это будет замечательно, тан Лостар. А если площадь украсят живыми фонариками — вообще чудесно. Через неделю, значит? Я буду готов.
Тан Лостар, представительный человек, взглянул на Раннина, потом понял, что это слуга скрипача. Ему было очень любопытно, кто вернул бедному музыканту здоровье и желание творить. Потому что полгода назад такого желания у увечного эльфа не было, а тут аж прямо глаза разгорелись — устроить вечерний концерт на Фонтанной площади.
— Тан Лостар, можно доплатить за доставку книг в дом тана Северина?
— Что вы, я доставлю все бесплатно, — торговец довольно провел рукой по окладистой бороде. — Если, конечно, тан Северин позволит мне первому разместить объявление о концерте.
Эльф рассмеялся:
— Безусловно, тан Лостар. Но если объявление будет висеть только в вашей лавке, о концерте узнает не так уж и много народу?
— Да вы что, узнает немного, понесут дальше.
— Хорошо, тан Лостар, вам виднее, как и что делать. Благодарю за беседу, — Сашка вежливо склонил голову, жадно окинул взглядом гору купленных книг, которые помощники уже начали упаковывать в плотную оберточную мешковину.
— Милорд, вы хотите задержаться здесь еще?
— Нет, я уже все выбрал, что хотел. До свидания, тан Лостар.
— Всегда будем рады видеть вас снова, тан Северин, — учтиво улыбнулся и поклонился торговец.
Сашка направился к выходу, едва не подпрыгивая: книги! У него будут книги, и весьма интересные, не только с точки зрения обучения, но и для сравнения с родным миром.
— Ювелир? Портной? — Раннин задумался, куда бы еще отвезти Александра, что может ему понравиться.
— Зачем? — изумился эльф. — Я подумал — в доме нет ни одного цветка. Может быть, заедем в гончарную мастерскую, закажем большие вазоны, а потом вместе посадим в них цветы? Можно ведь и не только декоративные, но и травки всякие, да?
— Конечно, можно, есть всякие приятно пахнущие. Можно и цветы, — Раннин улыбнулся.
— Я просто не знаю, может, тут так не принято? — закусил губу эльф.
— Почему же, вполне принято. Едем.
В гончарной мастерской пообещали все изготовить и доставить в самые кратчайшие сроки. Саша радовался, как ребенок. Тьфу, ладно, не «как», он ребенок и есть.
— А у вас домашние животные бывают? Не хозяйственные, а именно домашние, любимцы? Котики, собачки, птички?
— Бывают. А кого бы ты хотел? Кошку, птицу, собаку, хорька, карликового единорожка?
— Э-э… Я всегда собаку мечтал иметь. Большую, чтобы она меня защищала.
— Тебе какого размера, пастушью орочью степную гяйну или охотничьего черного волкодава? Волкодав пушистее, гяйна больше. Волкодавов разводят охотники, гяйну надо искать на рынках.
— А кого ты посоветуешь? С охотничьим псом нужно ходить на охоту, иначе он зачахнет, так ведь?
— Можно взять бракованного, который непригоден для охоты. А насчет посоветовать, не знаю. Оба смирные и без нужды не гавкают, оба очень привязчивые к хозяину, очень миролюбивы к тем, с кем знакомит хозяин. Волкодав — ком пушистейшей шерсти, может на снегу дрыхнуть, выкопает себе там нору и будет спать. Гяйна мало ест, хотя размерами с единорога, будет спать с тобой рядом, при нужде даже на себе покатает, — Раннин развеселился.
— Тогда хочу гяйну! — решил Сашка.
Собака размером с единорога его не пугала, о собственном псе мечталось с далекого детства, со времени, пока была жива папина мама, бабушка Тося. У нее во дворе, в будке обитал обычный овчар, правда, с претенциозным именем Карл. Правда, бабушка Тося смеялась, что назвали его в честь отца социал-демократии. Карл был огромен и добродушен, позволял Сашке вычесывать себя, выбирать из шерсти репьи, внимательно следил за ребенком и однажды спас, когда у купавшейся в озере Сашки свело ноги, и она стала тонуть.
— Едем.
Этот рынок был не таким пышным и ярким как городской, он располагался за стенами, и торговали там лопатами, граблями и прочим инвентарем для крестьянских, пастушьих и охотничьих нужд. Были там и щенки орочьих собак, которых охотно раскупали люди.
— Вот они.
В ряд на подстилке сидели и лежали собаки, каждая размером с Карла. Видно было, что это щенки, но они не слишком играли и веселились, вели себя солидно, хотя иногда некоторые порывались тявкнуть и покусать за ухо товарища. За порядком там следила взрослая гяйна, в сидящем виде спокойно достававшая до груди Сашке. Короткая черная шерсть забавно топорщилась, придавая ей вид сердитого ежа.
Эльф в который раз удивил Раннина. Если бы они поехали сюда с Эльтарном, скорее всего, тот кинулся бы к щенкам сразу, игнорируя хозяев и взрослую собаку. Саша медленно подошел именно к последней. Было видно, что ему страшно, но он все равно осторожно протянул вперед правую руку, позволяя гяйне обнюхать его ладонь. Та познакомилась с Сашкой, поднялась, подошла к щенкам и носом вытолкнула вперед одного, забавно косолапого, толстенького и часто зевающего. Щен подкатился к Сашке, уселся, привалившись к его ногам.
— Спасибо, красавица, — эльф погладил благосклонно опустившуюся голову, почесал за ухом и присел рядом со щенком. — Привет, малыш.
«Малыш» был вровень с присевшим эльфом, завилял хвостом, поднимая пыль.
— Будешь моим другом?
Щен поднял лапу, положил ее на плечо Сашке, словно в рыцари посвятил. К ним уже спешил орк, и Сашка, внимательно посмотрев на этого представителя расы, внезапно понял, что Раннин — полукровка с орочьей кровью. Они даже были похожи внешне, оба крепкие и смуглые, с одинаковым разрезом глаз, чуть раскосым.
— Лир-Ша Раннин! — орк распахнул объятия. — Мать-земля привела тебя сюда по какой-то нужде?
— Завести друга тану Северину, Кар-Тис Шеранн! — Раннин обнял его.
Сашка гладил псеныша, помалкивал и с улыбкой смотрел на встречу двух… родичей? Он-то понятия не имел, как определять родство орков. Мало ли, что они похожи. Но теперь Ран от него не уползет, пока не расскажет все о себе.
— Ты можешь просто забрать гяйну, — обратился к нему орк. — Я не стану брать денег с друга моего родича.
Щен ткнулся мордой Сашке в шею, запыхтел, вертя хвостом и поднимая еще большие клубы пыли, сразу оседавшей на его шкуре.
— Спасибо, Кар-Тис Шеранн, — слава богам, музыкальный слух позволил правильно воспроизвести имя орка. — Я назову его Марат. Всегда мечтал о такой собаке.
Свежепоименованный щен вертелся около и приглашал поиграть с ним. Орк кивнул:
— Он станет тебе отличным другом.
Сашка не знал, что его вдруг потянуло дотронуться до орка. Однако же потянуло, он поднялся и положил руку на обнаженное плечо степняка. И тут же почувствовал, как повело голову, а по руке словно скользнул ветер, как и тогда, когда залечивал Раннину спину. Раннин тут же оказался рядом, подхватил.
— Александр!
Орк повел плечами и улыбнулся:
— Спина прошла, надо же. Целитель.
— Я… нет, не целитель… Я скрипач, — растянул побледневшие губы в улыбке эльф. Перед глазами все плыло, вызывая тошноту. Потом в лицо смачно лизнул мокрый собачий язык, приводя в сознание. — Спасибо, Марат! Ой, ну, хватит, все, я уже пришел в себя, честно!
Щен не унимался, спасая нового друга целебным вылизыванием. Орк и полукровка переглянулись. Шеранн явно очень хотел поговорить с сородичем о юном эльфе. А Александр сейчас именно юным и воспринимался. Душа приводила тело в соответствие себе, причем, так стремительно, что отслеживать изменения удавалось с трудом. Сначала это были глаза, теперь Раннин заметил, что и лицо эльфа стало выглядеть более юным, не на свой возраст.
— Я отойду пообщаться с родичем, а тебя пока твой новый друг повеселит, — Раннин усадил Александра в экипаж, туда же залез щен, сразу принялся рассказывать что-то свое веселым потявкиванием.
— Хорошо, — Саша прижался к щенку, пряча руки в густую шерсть.
Щен радовался ему, заглядывал в глаза и улыбался во всю пасть.
— О чем ты хотел поговорить, Шеранн? — Раннин посмотрел на родича.
— Ты давно не приезжал в род, Раннин. До нас доходили нехорошие слухи, но я не вижу им подтверждения. И Найо, и ее щенок признали твоего тана достойным.
— Молния поменяла его душу, — скрывать Раннин не стал.
— Значит, подменыш? Целитель и музыкант? Привози его в степь, покажи отцу.
— В ближайшее же время выберемся. Как там отец?
— Как и прежде, брат, как и прежде. Шаман есть шаман, что ему сделается? — усмехнулся орк. — А о тебе он переживал, я обрадую его известием.
— Скажи ему, что я очень счастлив, — улыбнулся Раннин, попрощался с родичем и поспешил в экипаж, спасать Александра от моря любви.
Спасать не пришлось — эльф свернулся в клубок на широком сидении и дремал, уложив голову на спину щенку. То, что душа Саши изменила вектор личной магии эльфа, следовало обдумать. Ранее за Северином целительских талантов, даже спонтанных, не водилось. Щен с места не сдвинулся, когда Раннин уселся на скамью, так и продолжал быть мягкой пушистой подушкой. Экипаж мягко стронулся с места, покатил домой. Еще надо было разобрать книги и вазоны, выбрать семена для посадки и найти место для Марата.
Эльф не проснулся, даже когда подъехали к дому, так что Раннину пришлось отнести его на руках в дом, уложить в постель. Щенка в спальню он не пустил — сначала того следовало выкупать, а то вместо черной его шерсть была серой от пыли. Книги уже доставили, и девушки растерянно ходили вокруг тюков, не зная, что с ними делать. Вазоны привезли только маленькие, для цветов, в них можно было высадить что-то, выкопанное в лесу или в саду.
— Искупайте этого милого щена, потом я разберу книги, а вы найдите место для цветов.
Дом, раньше бывший просто домом, коробкой-защитой от непогоды, стремительно становился настоящим, живым. И это всего за четыре неполных дня и ночи! Похоже, душа, пришедшая в этот мир, была не просто душой музыканта, а живым Источником. Раннин перетащил книги в библиотеку, потом отправился проверять, где там чистый мокрый щен, нашел того у кровати рядом с Александром.
На кровать умная псина лезть не стала, но ковер следовало просушить. И положить для щенка рядом с кроватью одеяло или матрасик, чтобы привыкал к своему месту. То, что место у него будет именно здесь, кажется, сомнениям не подвергалось.
— Будешь его беречь, понял? Охранять, играть с ним. Он о тебе всю жизнь мечтал, — Раннин потрепал пса по ушам.
Щен завилял хвостом, понятливо не подавая голос — его хозяин еще спал, трогательно сложив под щекой ладони. Раннин улыбнулся, любуясь спящим, отправился проверять, как там обед.
Глава четвертая
Девушки расстарались. Суп-пюре был густым и даже на вид очень аппетитным, запеченное под сырной корочкой мясо вызывало неконтролируемое слюноотделение, пирог благоухал лесными ягодами и сладкой сдобой. Саше должно было понравиться. Особенно сейчас, когда его тело потребует восстановить потраченные на исцеление силы.
— И щену тоже мяса дайте. Зовут его Марат. И это гяйна.
Раннин любил гяйн, огромных, послушных, ласковых собак, умных и верных. У его отца таких было две. Имя, которое Александр дал щенку, было созвучно эльфийскому «марайта» — «верность» и орочьему «мрати» — «строгий». Интересно было бы узнать, что оно значило в том мире, откуда пришла его душа.
— Александр, проснись, — полуэльф вернулся в спальню. — Обед готов, пахнет просто замечательно. Просыпайся, соня, тебе надо восстанавливать силы.
— М-м-м, да-а-а, — эльф потянулся, разворачиваясь из кокона одеяла, выгнулся на темно-синих шелковых простынях, как драгоценная статуэтка, вызывая в Раннине уже другой голод. И открыл сонные глаза, одаривая теплой нежностью. — Я, кажется, совсем соней тут стану скоро…
— Это нормально, тело привыкает к новой душе, душа привязывается к миру. К тому же, у него теперь другая магия, ты становишься целителем, а это значит, что тебе надо очень много есть, чтобы восполнять силы. И перестань так соблазнительно выгибаться, а то мы опоздаем на обед, — Раннин наклонился, целуя его. — Или ты станешь обедом одному очень голодному степному хищнику.
— Потом, хорошо? — эльф ответил на поцелуй, осторожно и ласково, совсем непривычно. — Голодного хищника тоже надо накормить. Поешь со мной вместе?
— Поем.
Щен вскочил, тихо тявкнув, вежливо напоминая, что он тоже не прочь пообедать, лучше всего мясом.
— И тебя накормим, малыш, — Сашка соскочил с постели, плюхнулся рядом со щенком на колени, тиская его. — Сейчас, только умоюсь и переоденусь в домашнее. А книги уже привезли? — это он спрашивал, уже склоняясь над умывальным тазом, позволив Раннину помочь, поливая на руки.
— Я их даже перенес в библиотеку, но право перебрать и расставить оставил тебе. Вазоны под цветы тоже привезли, тебе надо сказать, какие именно хочешь видеть в доме.
— Я не знаю. Что-то цветущее, или просто зеленое. Вьюнки какие-нибудь, чтобы можно было повесить на стены. Ты же травник, расскажешь мне о растениях?
— Конечно. Есть ползучее растение, эльфийская занавеска, эльфы в домах такую выращивают на входе, длинные плети, которые расцветают мелкими цветками, похожими на розу. Есть красные и белые. Выглядит очень красиво, приятно и ненавязчиво пахнет. Еще дома из ароматных можно держать лимонный вьюнок, потер листок — и благоухание лимона на всю комнату. Из цветов есть крыло бабочки, они очень крупные и яркие, похожи на мотыльков, раскрывших крылья. Можно выращивать приманиватель бабочек, сладкое растение. Будет полным-полно этих крылатых в комнате, где оно растет.
— Ага, и один эльф, который будет им составлять конкуренцию и облизывать нектар, — рассмеялся Сашка. — Я ведь сладкоежка. Очень люблю сладкое, правда, дома редко было что-то, кроме сахара или варенья. В последние годы и того не было.
— Думаю, что обеспечу тебе поставку сладостей и без того, чтобы ты объедал бедных бабочек, — Раннин привел его в столовую, кивнул на стол. — Девочки расстарались.
— Еще один прибор нужен, — Сашка остановился у стола, выжидательно посмотрел на полуэльфа. — Ты обещал.
— Гарлот, принеси мне столовые приборы. И возьми щена на кухню, покорми его там, но не давай налегать на мучное, как бы он ни выпрашивал. Он хитрый и любит свежие булочки.
— А откуда ты знаешь? — тут же поинтересовался Сашка. — Орки понимают животных?
Гарлот, тщетно скрывая удивление, принесла все, что было приказано, поставила напротив и удалилась, обе девушки уже усвоили, что присутствовать при трапезе господина теперь не нужно.
— Этот щен — внук моей гяйны, а родовых собак орки понимают лучше всех прочих. Я знаю, что ему нравятся булочки, ему не нравится твоя шелковая простыня, он хочет побегать в саду, но боится попросить разрешения.
— Тогда надо погулять с ним в саду, одного я отпускать боюсь, — чуть виновато улыбнулся эльф. Этот страх остался от прошлой жизни, слишком часто Сашка слышала о догхантерах. — Ты скучаешь по дому?
— Не бойся, он не убежит далеко от тебя и ничего не разрушит, — улыбнулся Раннин. — Они очень умные. По дому… Нет, не скучаю, я скучаю по родителям, но с ними мы виделись недавно. А еще отец зовет нас с тобой.
Эльф задумчиво кивнул:
— Поедем через две недели. Я обещал концерт, а он, скорее всего, будет не один.
— Бесплатный концерт для всех желающих? — уточнил Раннин. — Попробуй суп, у Элизы отлично они получаются.
— Ну, просто выступление на площади. Конечно, бесплатное, я же не собирался продавать билеты! — он фыркнул, привстал, наливая себе густой суп. — Будешь? Давай тарелку.
Раннин подставил тарелку, получил порцию отменнейшего варева. Сегодня все будут сыты — слуги питались просто, Элиза попросту сделала свою обычную еду в большем объеме.
— Вот это мы и ели, пока Эльтарн питался благородным супом из восьми видов мяса, каждый из которых был отдельно обжарен с овощами и специями.
Сашка просто пожал плечами:
— Аристократ? Или избалован сверх меры. Почему он не общался с семьей?
— Не знаю, наверное, не хотел. Впрочем, если ты питаешься попроще, нам будет легче жить, можно будет тратить меньше денег на продукты и больше на дом. Сделать звукоизоляцию комнаты для занятий, отремонтировать фонтан.
— Я не избалован изысками, честное слово, — Саша рассмеялся. — Мне достаточно даже не трех блюд на обед, а чего-то одного. Если, конечно, нет каких-то ограничений, если ты говоришь, что я целитель. Но завтрак должен быть плотным, не сильно, но вот как сегодня. Чтобы наесться до самого обеда. А ужин — на твой вкус, дома я зачастую ложился спать голодным.
— Хорошо, насчет ужина я подумаю. Ты любишь рыбу? — Раннин улыбался.
— Если только не сильно костлявая. Терпеть не могу кости выбирать. Час трудишься, пять минут ешь.
— Нет, я предлагаю тебе копченую рыбу, она толстая, белая и костей там почти нет, а если ее разломить, она пахнет дымком и верхний слой у нее коричневый. И золотистая шкура прилагается, конечно.
— На ужин? А потом мы обопьемся воды, и ночь пройдет под лозунгом: «Я первый в туалет!» — расхохотался эльф, отодвигая уже пустую тарелку из-под супа. Когда он успел его съесть? Прислушался к себе — нет, желудок намекал на продолжение банкета, так что мясо с овощами пришлось кстати. Правда, себе Александр отрезал совсем небольшой кусочек, не хотел наедаться или собирался отдать больше места пирогу? Судя по взглядам на укрытое салфеткой блюдо — последнее.
— Как-то так, да. Но она очень вкусная, кстати, совсем не соленая. С привкусом костра, — Раннин снял салфетку с пирога. — А это уже Гарлот, она изумительно готовит все сладости.
— Если я подарю ей что-то из украшений, это ее сильно напугает? — прожевав первый кусочек восхитительного мягкого теста с ягодами, спросил Сашка.
— Думаю, что уже не очень. Они начинают привыкать к переменам.
— Поможешь выбрать подарок? М-м-м, так, остановите меня, иначе я объемся…
— Не объешься, пирог почти кончился, и я доем этот кусок.
— Доедай.
Обед — первый за много лет совместный с эльфом, принес Раннину непривычное ощущение уюта и тепла. Терять его не хотелось отчаянно, просто до дрожи во всем теле. Он не был готов к таким резким переменам в жизни.
— Уфф, а вот теперь надо прогуляться, медленно и неторопливо, чинно пройдемся по саду, осмотрим кусты, цветы и неработающий фонтан.
Чинно и неторопливо не получилось — только не с резвящимся Маратом. Александр не отставал от щенка, пару раз Раннин видел выглядывающих в окна кухни девушек — они наблюдали за тем, как господин носится с собакой, смеясь, перетягивает найденную в кустах палку. Похоже, будут вопросы. И полуэльф не знал, стоит ли раскрывать тайну Саши. Все-таки придется, наверное. Болтать они не станут, Раннин был уверен.
— Ему хорошо с тобой, — перевел он Александру чувства собаки. — Ему весело.
— И мне тоже, — эльф смеялся, потом запыхался и присел на бортик неработающего фонтана, чтобы отдохнуть. — Ран, а много денег нужно, чтобы починить фонтан и провести водопровод в нашу ванную?
— Не особенно много, думаю, за пару сотен мастер справятся.
— Я могу позволить себе такие траты? — Сашка напрягся, вспоминая цифры в отчете гномского банка. — С учетом тех, что были сегодня?
— Да, если недельку поживем без бульона из щупалец кальмара. С учетом простоты еды, которую ты предпочитаешь, это нас не стеснит ни капли.
— Тогда надо заняться этим. Ран, ты сказал, что закупками ведаешь в доме ты, я тебе доверяю, пересмотри все траты. Если мы собираемся к твоим родителям, нужны будут подарки? Я ничего не знаю об орках и традициях степи.
— К отцу, мама живет в эльфийском лесу, — поправил его Раннин. — Дары… Да, нужно будет что-нибудь такое, может быть, еда или теплые одеяла. Практично, полезно и от души.
— Расскажешь сегодня о своей семье? — в голосе эльфа было много чувств, которые не позволили Раннину отказать. В первую очередь — искреннее желание. И сказанное ранее «я тебе доверяю» — пролилось бальзамом на израненную душу, исцеляя ее так же, как магия исцелила тело.
— Да там и рассказывать нечего, мама была лучницей, охраняла границу, пришло племя орков поторговать с эльфами. Там она встретила отца, они провели вместе ночь, потом родился я. Первые двадцать лет жил с мамой, затем она отправила меня к отцу, постигать мудрость степей. А потом я ушел к людям, искать свой путь.
— И нашел? — эльф склонил голову к плечу, теребя разлохматившуюся после прогулки косу.
— Нашел. В лесу на прогулке. Маленького эльфийского скрипача.
Александр задумался, все сильнее дергая кончик косы и ленту. Но спрашивать то, что его явно мучило, не стал. Боялся? Возможно, особенно после того, как обидел полуэльфа сказанными в запале словами.
— Что ты еще хочешь узнать, спрашивай, — разрешил Раннин.
— Когда ты понял, что я — не Эльтарн, почему остался? Я тебя обидел…
— Тебе нужна была моя помощь, ты просил ее. Отвечать предательством на обиду — это низко, а уйди я тогда, это было бы предательством.
— Ты останешься со мной насовсем?
Вопрос был настолько… детским, наивным и преисполненным надежды, что полуэльф даже растерялся.
— Да, конечно, останусь. А почему ты спрашиваешь?
— Потому что… потому что не хочу, чтобы ты уходил, когда научишь всему, что я должен знать для выживания в этом мире.
— Я никуда не уйду, — Раннин взял его за руку. — Обещаю, — он пересел ближе к Александру, обнял его за плечи.
Это создание уже было не Эльтарном, это был юный эльф, который только начинал делать первые шаги в мире. И Раннин собирался помогать ему в этом всеми силами. И любить его так, как любил когда-то молодого скрипача из леса. Ему тут же уткнулись в шею холодным носом, а руки спрятали под мышки. До Раннина наконец дошло, что это жест особого доверия — именно от скрипача, от музыканта, которому сами боги велели беречь руки. Откуда такое безоглядное доверие? Хотя, если Александр, в самом деле, не просто маг-целитель, а Источник, магия подталкивает его искать защиты у того, кто эту защиту может дать. Сколько в этом чувств самого эльфа? Время покажет. А еще — покажет сегодняшняя ночь.
— Александр, может, сегодня мы все-таки… сблизимся? — Раннин подобрал наиболее нейтральное слово.
Эльф чуть вздрогнул, повозился, но не отпрянул, пробормотал куда-то в шею:
— Если ты хочешь. Я… ну… не умею я. Вот…
— Тебе понравится, обещаю. Это приятно. И тебе даже почти ничего не надо будет делать.
Прибежал щен, который устал на прогулке, ему хотелось пойти в дом и лечь спать. Раннин поднялся, увлекая за собой Александра. Тот, уловив желание псеныша, развил бурную деятельность по обустройству спального места для Марата, явно слишком смущенный, чтобы продолжать разговор о сексе. Потом потянул Раннина в гардеробную, чтобы тот помог выбрать подарок для Гарлот.
— Подари вот это, — Раннин указал на простую тонкую золотую цепочку с кулоном в виде ограненного белого кристалла. — Это красиво, достаточно недорого.
— Ага. А Элизе? Было бы невежливо одарить одну, и проигнорировать вторую девушку.
— Люди больше любят что-то весомое и красивое, подари этот браслет, он широкий и простой, она сможет его передавать по наследству детям или продать, если что-то случится.
— Спасибо! — эльф вознаградил его поцелуем в щеку.
— Помочь тебе с книгами или предпочтешь остаться наедине со своими сокровищами?
— Если у тебя нет других задач?.. — протянул Саша вопросительно.
— Нет, что ты. Ужин приготовят Гарлот и Элиза, воду для ванны я натаскаю быстро. Или можно провести ночь у меня в комнате, там есть водопровод и у меня не такая роскошная кровать, но она большая. И на ней даже чистые простыни, — Раннин улыбался. — Еще у меня в комнатке рядом много трав, приятно пахнет, у меня даже мыло есть, миндальное.
Было забавно смотреть на смущение эльфеныша. Александр отводил глаза, краснел, кусал губу, но в конце кивнул:
— Хорошо, сегодня спим в твоей кровати. А ты… расскажешь мне, что нужно… ну… Как-то же надо готовиться, там, да? — голос упал до шепота, а румянец залил все лицо и даже шею, а длинные острые ушки вообще светились рубиново.
— Да, но не волнуйся, ничего страшного, обычные гигиенические процедуры, — Раннин поцеловал эти горячие уши. — У меня есть все необходимое. А теперь идем в библиотеку, книги и свитки тебя успокоят.
Он оказался прав. Саша был книжным ребенком, закопавшись в свитки и книги, он быстро успокоился, с трудом заставлял себя не зачитываться, проглядывая текст, а только ознакомиться с написанным и определить место на полке. А еще полуэльфа изумил сам подбор книг: романов, которые он ожидал, было всего два или три, остальные книги охватывали множество граней информации, от законов до искусств, мироустройства, географии, истории. Эльф действительно стремился узнать о мире, в котором живет, все, что только было возможно узнать из книг. Раннин расставлял книги согласно указаниям Александра, раскладывал в специальные гнезда свитки.
— Я сделаю потом надписи по типу книг, — пообещал он.
— Спасибо, — о его плечо мимоходом потерлись, благодаря.
Тактильность Александра была явно выше, чем у Эльтарна. Раннин пытался понять, что это: наверстывание прежнего эмоционально-тактильного голода или он всегда такой? Полуэльф старался теперь и сам потрогать его, погладить лишний раз, обнять, поцеловать в щеку или верхушку уха. Его радовал чистый отклик на такие ласки, улыбка, трогавшая губы Александра, его искренняя радость, отражавшаяся в глазах.
С книгами они провозились до самого ужина, Гарлот пришла звать их в столовую, где уже беспрекословно накрыли на двоих. Ужин был прост: овощи, легкая кашка на молоке, стакан этого молока с ягодами. Сашка вылавливал крупные земляничины языком, смаковал их, перекатывая во рту, облизывался. Для Раннина самой главной приправой к ужину был этот восторг.
— Тебе понравилось, правда? Девочки молодцы?
— Да! Я подарю им подарки сейчас, после ужина. Поговоришь с ними, чтобы не нервничали?
Раннин кивнул и отправился на кухню.
— Девушки, лорд Северин в восторге от вашего искусства кулинарии. И хочет сделать вам небольшие подарки.
Элиза скептически вскинула бровь:
— Это точно наш господин? Он не похож сам на себя.
— Молния, — Раннин посмотрел на нее. — Просто молния, Элиза. И наш лорд Александр Северин желает тебя одарить за вкусный ужин.
— О, вот как? — Элиза была явно умнее Гарлот, которая не сразу поняла, что Раннин назвал другое имя. — Что ж, я с радостью приму милость лорда Александра Северина.
Наконец, дошло и до Гарлот, она ойкнула и закивала.
— И я тоже.
На кухню спустился Александр, неся два маленьких футляра из обшитого бархатом дерева. Вопросительно глянул на Раннина, получил в ответ легкий кивок и улыбнулся, протягивая каждой из девушек свой подарок. А потом удивил всех, очень серьезно сказав:
— Я прошу прощения за недостойное поведение и боль, которую причинил вам.
Девушки сразу же поклонились ему, одарив робкими улыбками.
— Что ж, оставим дам любоваться на подарки, — Раннин только что не облизывался.
Его ждал подарок куда более драгоценный. Обмолвки Александра позволили понять, что ведущим этой ночью в постели эльф не будет. А это означало, что придется из собственной шкуры вывернуться, чтобы взять невинность эльфа к обоюдному удовольствию. И первым этапом на этом пути будет помощь в подготовке. Вряд ли Саша позволит ему провести все процедуры, но подсказать и подготовить все нужное он может и должен сам.
— Давай, я сперва расскажу тебе, что делать, хорошо? Сейчас придем ко мне, сядем и поговорим.
Комната Раннина была меньше спальни Александра, но тоже довольно просторной, чтобы в нее помещалась двуспальная кровать без полога, шкаф с одеждой, стол и два кресла возле него. На каминной полке, шкафу и подоконнике стояли небольшие вазы с цветами, под потолком протянулась тонкая бечевка, на которой висели пучки трав. Сбоку к спальне примыкала еще одна комната с какими-то флаконами на полках.
— Добро пожаловать в мою скромную обитель чародея-травника. Тут я и готовлю настои, отвары и мази.
Эльф любопытно осматривался, прошелся вдоль стен, принюхиваясь, потрогал сухие цветы:
— Вот это похоже на наши сухоцветы, а вот это — на полынь. А вот мята, и пахнет так же. Мне бабушка рассказывала в детстве. О, ромашка! Мать-и-мачеха! Прости, я отвлекся. Рассказывай, — Александр устроился на кресле, стянув домашние легкие туфли и поджав под себя ноги.
Раннин глубоко вздохнул и принялся рассказывать, пытаясь подбирать слова помягче. Эльфеныш краснел, отводил глаза, но не перебивал, кивая и внимательно слушая инструктаж.
— Я дам все, что понадобится. Хочешь вина для храбрости? Разбавленного.
— Нет. Не хочу в свой первый раз быть пьяным. И вообще… не хочу даже пробовать вино, — Александра передернуло. — Я справлюсь, правда. Давай, начнем?
— Хорошо. Полежишь в ванне? Я добавлю настой для успокоения.
— Мне в любом случае надо искупаться после прогулки с Маратом, — улыбнулся эльф.
Раннин привел его в свою ванную, чуть скромнее чем та, что примыкала к спальне хозяина, но тоже уютную и отделанную мрамором и полированной медью.
— Вот полотенца. Белый кран — холодная вода, красный — горячая.
Он выставил на край ванны флакон с успокоительным, надеясь, что травы на юного эльфа окажут именно то воздействие, которое нужно. Александр поцеловал его в щеку и принялся раздеваться. Пришлось уйти, чтобы не смущать его и дать возможность сделать все самостоятельно. Сам Раннин занялся выбором мази для грядущего. Лучше уж потом испачканными простынями пожертвовать. У него было несколько подходящих составов, одним из них он пользовался сам, но для Александра он не подойдет, вернее, не для этой ночи. Нужно что-то нежное, с ненавязчивым запахом и легкой структурой, расслабляющее и облегчающее проникновение, но не препятствующее потом восстановлению упругости тела.
Раннин взял синий флакон, посмотрел, принюхался. Да, то что надо, цветочное и легкое. Теперь — вымыться. Пока эльфеныш плещется в его ванне, можно воспользоваться уборной для слуг на первом этаже. Там, конечно, не так все роскошно. Но сойдет, чтобы отмыться до скрипа. Он не сомневался, что Александр выйдет к нему чистым, как младенец, хотелось соответствовать. И просто… хотелось. Обнять, зацеловать нежную кожу со следами страшных шрамов, которые уже почти сошли, обласкать каждую пядь привычного и в то же время изменившегося тела.
Вернулся Раннин как раз, когда пунцовый от смущения Александр вышел из ванной, завернувшись в кусок полотна поплотнее.
— Все хорошо?
Эльф кивнул, чуть повел плечами, потом, словно решившись, развернулся из своего кокона, неловко скомкал полотно в подрагивающих руках. Разгоряченная после ванны кожа мягко розовела и светилась чуть ли не собственным светом.
— Как же ты прекрасен. Как весенний цветок при луне. Иди ко мне, ничего не бойся, — Раннин взял его за плечи и поцеловал для начала.
С того первого поцелуя прошло не так уж и много времени, но целовался Александр уже лучше. Или ему просто так казалось? В любом случае, эльфеныш раскрывался легко и охотно, его пробуждающееся желание Раннин чувствовал не только физически, оно похоже было на аромат цветка, становящийся сильнее с тем, как раскрывается бутон. И он понемногу переставал смущаться, уверенней отвечал на ласки, сам пытался проявлять инициативу, что полуэльф разрешал с удовольствием. Желание подогревалось даже при виде того, как смотрится белая тонкая кисть на смуглом бедре. Неопытность эльфа была ясна с первых же движений, с первой попытки приласкать. Он был слишком осторожен, прикосновения едва чувствовались, и Раннин опустил свою руку поверх его руки, прижимая сильнее, направляя. Жарко вспыхнули уши и скулы, вызвав закономерное желание расцеловать их.
— Смелее, моя луна, — Раннин понимал, что требовать многого нельзя, но так хотелось, чтоб эльф был понастойчивее.
Александр вскинул на него потемневшие до чайного цвета глаза, облизал сохнущие от волнения губы и наклонился, целуя в плечо. По груди рассыпались, щекоча влажными кончиками, его волосы. Эльф медленно рисовал цепочку поцелуев, пытаясь понять, нравится ли Раннину то, что он делает, и если да — то что делать дальше.
— Так хорошо. Ты все правильно делаешь, моя луна, — подбодрил его Раннин.
Сдерживать дыхание становилось все труднее, горячие губы касались, казалось, обнаженных нервов, даже если раньше полуэльф в этих местах особо чувствительным не был. Волосы коснулись прохладой его живота, тонкие пальцы пробежались по ребрам, опускаясь ниже, поглаживая и лаская уже бедра. Раннин старательно сдерживал желание немедленного соития сейчас же, повторяя про себя, что это, по сути, подросток, который, судя по поведению, видит голого мужчину чуть ли ни впервые, а уж о том, что в постели делают, вовсе не слыхивал никогда.
Сейчас он сожалел, что не расспросил Александра о его прежней жизни. В голове быстро проскользили выхваченные из отрывочных реплик факты. Семнадцать лет, воспитывался матерью-вдовой, неприятие алкоголя, бедность, книги, как единственная отдушина и друзья, обида на холодность в первый раз, тактильный «голод». Картинка получалась мрачноватая, что ни говори. Если еще и учесть, что душа девушки перенеслась в тело парня… Для Александра сейчас время откровений и страха, а он разлегся, да еще и пытается подталкивать к более раскрепощенному поведению.
Раннин притянул Александра к себе, принялся целовать. Придется научить эльфа многому, хотя самое главное он умеет — получает удовольствие. Эльфеныш быстро «поплыл», выгнулся, отзываясь на поцелуи и ласки тихими стонами и попытками прижаться к рукам сильнее. Сам пытался отвечать, но узкие ладони двигались все более беспорядочно, пока не сжались на плечах, словно на единственной опоре. Раннин дотянулся до флакона, напомнив себе про невинность и неопытность эльфа. Тактильность позволяла раскрепостить и разжечь в нем желание, невинность делала попытку подготовить его к соитию столь же «легким» делом, как пробежка по зыбучим пескам. Но Александр не стал отдергиваться или закрываться, только жалобно смотрел затуманенными глазами, тяжело дыша и чуть кривя зацелованные губы, если Раннин торопился. Тот шепотом извинялся и начинал действовать медленнее, мягче. Когда он добился первого отклика, когда эльф коротко вскрикнул, выгнувшись, словно от удара маленькой молнии, Раннин едва сдержался, пришлось крепко сжать себя, замедлить дыхание. Кто бы ему сказал, что это может так безумно завести? Вот что делают несколько десятков лет чуть ли не воздержания.
— Ран… Ра-ан…
Слышать короткое имя, стоном срывающееся с губ эльфа, было приятно. Особенно — слышать в этом голосе кроткую мольбу. Чувствовать, как сжимаются на плечах сильные пальцы музыканта, как пытается подаваться навстречу его тело. Видеть, как запрокидывается белокурая голова, как дрожит напряженное горло:
— Ра-а-ан!
Полуэльф в постели был молчалив, только коротко застонал, излив семя в Александра. Куда больше говорили его руки и губы, стирающие пот и слезы с лица эльфа. Тот, измученный непривычными переживаниями, уснул почти сразу, как только успокоилось дыхание, просто провалился в сон, как в черный омут. А Раннин еще долго прислушивался к отголоскам смешавшейся магии Источника и его собственной. И пытался понять, вправду ли был или почудился ему золотой проблеск на запястьях Александра.
— Да нет, почудилось, — решил он, поднимаясь.
Пока обтирал спящего, снова осмотрел запястья, его и свои. Ничего. Но по хребту все равно словно мокрым перышком провели: возможное благословение богов или избранность — штука такая, палка о двух концах. Лучше держаться подальше от спасения мира, да и даже двух королевств. Сами выстоят как-нибудь, а Рану с Александром и так хорошо, у них тут дом, покой и игра на скрипке.
— Все у нас будет хорошо, — прошептал он, обнимая эльфа.
Тот, по привычке, перевернулся набок и спрятал ладони у него под мышками, тихонько засопел, уткнувшись носом в грудь.
Раннин тоже задремал, только затем, чтобы вскочить, словно его пнули.
— Ты нужен мне, — мать в сновидения являлась редко.
Это уже было тревожно: что такое могло случиться, чтобы он ей понадобился? Во сне не было обозначено срочности, значит, время терпит. Значит, придется изменить маршрут их с Александром путешествия, заехать для начала к эльфам. Раннин осмотрелся, понял, что рассвет не наступил, а он сидит на полу в пятне лунного света. На кровати заворочался, недоуменно сопя, одеяльный кокон, из него высунулась сначала розовая пятка, потом, с другого конца — встрепанная макушка эльфа.
— Спи, — пробормотал Раннин, поднимаясь. — Я сейчас приду.
Требовалось умыться, такое явление каждый раз было, как будто пыльным мешком по голове из-за угла пришибли. Вот что матери стоило послать магического вестника? Нет, каждый раз выбирает эльфийскую магию сновидений. А утром будет голова разламываться. Раннин сунул голову под холодную воду, подержал так немного, затем уселся на край ванны, накинув полотенце и просушивая волосы. Случайно ли сплелись нити событий, приведя их с Александром на живный рынок? Вряд ли. Случайности в этом мире вообще явление редкое. Там, где все, от воды до живых организмов пропитано магией матери-земли, все подчинено закономерностям.
Раннин снова встряхнул головой и направился обратно в постель, обнимать Александра и дремать, сколько получится.
Он не рассчитывал на нормальный сон, но ошибся. Не зря же с ним рядом лежал целитель. Теплый ветер смыл головную боль в зародыше, погрузил в крепкий сон до утра. А с утра будить эльфа Раннин не стал, догадавшись о том, что ему потребуется больше времени на восстановление. Зато приготовил завтрак, выгулял щена и сменил простыни в спальне Александра с шелковых на льняные. Лен был все-таки теплее и приятнее, чем холодный скользкий шелк. Саше должно было понравиться.
Эльфеныш спустился через час, уже умытый и расчесанный, и очень, очень голодный. Благодарно мурлыкнул «Доброе утро и приятного аппетита» и вгрызся в запеканку с мясом, запивая ее овощным соком.
— Мне приснилась мать, что-то случилось на землях эльфов. Ты не против, если мы сперва навестим ее, а потом отца?
— Нет, не против. Это срочно? — проглотив последний кусочек еды, встревоженно спросил эльф.
— Не знаю, она не называла сроков, наверное, не очень.
— Ладно, тогда надо озаботиться подарками. Мы сегодня займемся раздачей скрипок?
— Да, надо побыстрее разобрать залежи инструментов, — согласился Раннин.
Этим они и занялись после того, как Сашка провел около часа, репетируя и отыгрывая гаммы. Потом предложил сыграть что-нибудь для слуг, просто так.
— Потому что хочется для зрителей. Когда играешь сам себе — нет отклика, понимаешь?
— Понимаю.
Слуги пришли все, кроме Элизы и Гарлот явились Мит и Сатли, конюший и садовник, два эльфа. По эльфенышу было заметно, что он волнуется, но когда он вскинул скрипку к плечу, все изменилось. Словно за его плечами распахнулось сияющее окно или крылья из солнечного света. И Раннину снова почудился золотой отблеск, окольцовывающий запястья Александра. Взлетел смычок, и все пятеро слушателей застыли, словно в трансе, погружаясь в бурные волны музыки.
— Это великолепно, — прошептала Гарлот, когда музыка затихла. — Я в жизни не слышала ничего подобного.
Остальные ее поддержали. Эльф чуть пошатнулся, опустошенный этой музыкой. Это не было произведением Земли, но и этому миру принадлежало ранее вряд ли. Скорее всего — импровизация, Сашка и сам не знал, что это было. Но понял, что может повторить в любой момент — ноты отложились в памяти намертво. Раннин подошел, осторожно забрал скрипку, опустил на подставку и принялся осматривать руки скрипача. На пальцах были кровь и глубокие порезы, правда, они потихоньку затягивались.
— У тебя повысилась регенерация, это хорошо. Идем, тебе надо немного поесть, чтобы восполнить силы.
Девушки тут же умчались на кухню, приготовить что-нибудь на скорую руку вкусненькое. Через десять минут перед Сашкой на столе красовалась горка пышных оладий и стакан молока.
— Я пока соберу все скрипки. Надеюсь, хоть кому-то они будут нужны, учитывая сколько я раздал.
Эльф кивал, довольно жмурился и поедал оладьи.
Все скрипки в экипаж, конечно же, не поместились, но примерно треть удалось аккуратно расположить, завернув в мешковину. На рынке в тени крайнего навеса экипаж остановился. Раннин откинул мешковину, сразу же пришли любопытные бродяги, посмотреть хотя б издалека, что там за диво, потом узнали Раннина.
— Опять раздаешь скрипки? — засмеялась одна старуха. — Снова девать некуда?
— Инструмент должен жить, — звонко отозвался вместо полуэльфа сам Александр. Он думал прихватить с собой свою алую красавицу, потом передумал, вытащил из раскладываемых по мешковине инструментов один, быстро настроил его и принялся наигрывать что-то беззаботно-веселое.
Постепенно скрипки разобрали, кто детям, кто внукам на подарок в далекую провинцию. Раннин выдохнул — хотя бы от части удалось избавиться. Последней Саша отдал ту, на которой играл. Отдал сам, заметив среди толпы жадно и тоскливо посматривающую на него девочку лет пяти, до боли напомнившую ему его самого, вернее, ту Сашку из прошлого. Он поманил ее, присел на корточки, чтобы оказаться вровень с маленькой полукровкой.
— Хочешь играть?
Она закивала, боязливо косясь на инструмент, купить который ей никто не мог.
— Тогда — держи, учись. Если будет трудно — приходи к Гнезду Иволги, я дам тебе несколько уроков. Просто так. Хорошо?
Она закивала, взяла скрипку и смычок и попятилась, потом повернулась и бросилась бежать, боясь, что подарок отнимут.
— Как думаешь, придет? — Сашка поднялся, глядя ей вслед.
— Придет… Перестанет бояться и придет, — кивнул Раннин.
— Вот и чудно. Домой? — эльф посмотрел на то, как удлиняются тени — время перевалило за полдень, они провел на рынке несколько часов.
— Домой… — Раннин почему-то снова заволновался из-за послания матери.
Своей интуиции он привык доверять. Если душа не на месте, значит, что-то случилось. Но почему она не приказала поторопиться или не озвучила причину? Может быть, просто не успела?
— Я должен поехать к ней…
— Сейчас? Что с тобой, Ран? — эльф встревожился, переплел пальцы с его пальцами, пытаясь успокоить. — Если так срочно… конечно, езжай.
— Меня тревожит послание от матери. Сердце не на месте.
— А связаться с ней как-то можно? М-м… магически?
— Можно попытаться, но я не уверен, что смогу. Я плохо владею такой магией.
— А что нужно сделать? Я могу помочь?
— Да, можешь, — Раннин глубоко вздохнул и приказал себе успокоиться. — Просто будь рядом, тогда у меня все получится. Это несложно просто я всего пару раз использовал такой способ связаться с мамой.
Сашке передалась тревога Раннина, он всю дорогу до дома крепко обнимал своего полуэльфа, пытаясь успокоить его, мягко поглаживая по плечам и спине. Думать не думая о том, насколько тому непривычно такое после долгих лет, да что там — десятилетий издевательств. Но цели он добился, Раннин отвлекся от перебора вариантов того, для чего мог понадобиться матери, прислушиваясь к себе.
— Идем в гостиную, там лучше всего.
В гостиной Раннин улегся на диван, положил голову на колени Александру и прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Присутствие эльфа облегчало задачу и заодно тупую боль в висках, вызванную попытками пробить расстояние.
— Срочно? — его хватило на одно слово.
— Владыка свихнулся. Приказывает развязать войну. Поторопись, может, поймешь, что внезапно случилось.
Раннин опешил настолько, что разорвал контакт и снова рывком сел, глядя перед собой.
— Ран? Ран?! — взять себя в руки удалось попытки с третьей, Сашка крепко обхватил полуэльфа руками, сознательно пытаясь воззвать к своему дару исцеления: судя по расширенным зрачкам и выступившему на висках поту, Раннину было плохо. Теплый ветерок, овеявший обоих, и резкий отток сил подсказали, что магия отозвалась.
— Ран, рассказывай.
— Война. Правитель эльфов сошел с ума и жаждет развязать войну с людьми.
— Ч-что? А… не понимаю, зачем? Так! — Сашка тряхнул головой. — Успокаиваемся. Война не начинается за один день. Сколько времени займет путь до эльфийских земель?
— У нас примерно дня четыре. До войны осталось немного, каких-то месяца два.
— Значит, успеем. У меня только один вопрос: кто ты на самом деле?
— Что ты имеешь в виду? — не понял Раннин. — Я — Лир-Ша Раннин.
— Мне это не говорит ровным счетом ничего, — Сашка потряс головой. — Но, хорошо, я спрошу по-другому: кто ты, если от тебя требуется мчаться в столицу эльфийского государства и разбираться с сумасшествием короля? Чем именно может помочь полуэльф-травник? И если может, то кто же ты на самом деле?
— У эльфов и орков редко рождаются дети. Для этого должно сойтись столько звезд, что проще сказать, что не рождаются вообще. Я — русло магической реки. У каждого эльфа есть своя личная магия, может быть, слабая, но есть. У каждого полуэльфа, смеска с человеком, она есть. У меня ее нет, я могу взаимодействовать либо с предметами, делая магическими настои, либо с другим магом, восполняя ему силы или усиливая его чары. Поэтому я могу либо спасти разум правителя, если его отравили, либо вылечить при помощи придворного целителя… Либо еще что-то сделать, — Раннин погладил Сашку по руке, восполняя тому затраченные силы. — Но это немыслимо, зачем кому-то покушаться на разум правителя? Он довольно стар, у него есть наследники, бессмысленно делать что-то со стариком, он миролюбив и совершенно неопасен. Не говоря уж о том, что два королевства даже границы не имеют.
— Так. Мне надо подумать. То, что ты говоришь — звучит нелепо, но… Ран, я много читал. Очень много. И не все, что на Земле писали фантасты… эм, — заметив непонимающий взгляд, Сашка подергал себя за косу и попытался подобрать синоним: — писатели, которые выдумывали несуществующие миры и народы и их истории. Так вот, не все, что они писали, было чушью. Твои слова звучат так, словно я читаю очередную фэнтези. Если что-то происходит без видимых предпосылок, но при этом в магическом мире, может иметься самое дикое объяснение. Но при этом вполне вероятное.
— Может. Но пока старичок там буйствует, время есть.
— Вот и хорошо. Главное, чтоб никого не угробил. Но… как же концерт? — жалобно вскинув брови, спросил Сашка.
— После концерта отправимся, — успокоил его Раннин.
— Спасибо, — эльф обвил его шею руками и поцеловал, еще немного неловко, но от этого не менее горячо.
Раннин сразу выкинул из памяти спятившего правителя. У него был свой эльф, теплый и родной. Необласканный, что следовало немедленно исправить. Он даже забыл о том, что они не в спальне, очнувшись только от очень смущенного «Ой!» и того, что Александр замер в его руках, бурно краснея, а потом уткнулся в плечо, пряча горящее лицо. Из гостиной медленно пятились обе служанки, держа в руках по высокому вазону с живыми цветами.
— Кхм, а вот и цветы принесли. Тебе такие нравятся? — Раннин быстро оправил одежду на обоих.
— Д-да, — эльф метнул быстрый взгляд на цветы, но покидать колени любовника не спешил, и Раннин прекрасно понимал, почему: одежда не смогла бы скрыть то, что возбуждение не покинуло его даже от присутствия посторонних.
— Отлично, — Раннин посмотрел на девушек. — Поставьте их, где стоите, я потом сам перенесу.
Элиза и Гарлот немедленно выполнили распоряжение и исчезли по направлению к кухне.
— Позорище, — убито прошептал Сашка, снова пряча лицо на плече полуэльфа.
— Почему? Мы же тут не единорогов топором рубили. В чем позор? Заниматься любовью — нормальная природная потребность живого мыслящего существа.
Сашка беспомощно пожал плечами.
— Ну… д-да, но без свидетелей же… Это… неприлично?
— Что неприличного? Ты думаешь, они никогда целующиеся пары не видели? К тому же, мы у себя дома… Вот посреди тронного зала внезапно предаваться разврату неприлично, а в своей гостиной ты можешь что угодно делать.
— Ра-ан, а как же… Мы бы не стали зан… заниматься любовью… тут?
Раннину пришлось напомнить себе о воспитании Саши. Которое, судя по всему, было довольно жестким в вопросах приличия и морали. И о сексе говорить было явно неприлично. А то, что Александр позволил ему тот минет на поляне, скорее всего, объяснялось шоком от перехода в другой мир и прошедшего исцеления.
— Если не хочешь, не будем, — Раннин решил уступить. — Тем более что у нас есть отличная спальня.
Под ухом прозвучал облегченный выдох, едва не заставив его рассмеяться. Сколькому же придется учить его эльфеныша! Но — слава матери-земле, это будет самое приятное в мире обучение. Пришлось отнести Александра в спальню, продолжить его ласкать уже там.
Щен, про которого все забыли, послонялся по комнате, потом ушел просить еду на кухне, затем умчался в сад, купаться в чаше фонтана, полной дождевой воды. На хозяина он не обижался: хозяин был еще очень маленьким и неопытным, но он всему научится. Особенно хорошо учиться он будет, если после купания прибежать сразу в его постель.
Щен влетел в спальню, убедился, что хозяин и его друг просто лежат и ничем не занимаются. И упал на грудь любимому хозяину, неся радость всей своей насквозь мокрой шубой. От «радостного» вопля эльфа за окном с шумом снялась с куста сирени стайка лесных пичужек.
— Мара-а-ат!
Сашка с трудом перевел дух и виновато усмехнулся:
— Прости, я забыл про тебя, а ты, разбойник, нашел способ напомнить, да?
Щен довольно улыбался и размахивал хвостом. Постель сразу же промокла, но Марат виноватым не выглядел.
— А что его имя означает? — поинтересовался Раннин.
— Есть два значения, — Сашка собрал простыню и принялся вытирать ею гяйну. — Первое — «мечта», второе «цель». Собственно, я назвал его Мечтой, — он мягко улыбнулся. — У бабушки был пес, Карл. Он однажды спас мне жизнь, вытащил из озера, когда я тонул. С того времени я мечтал о собственном защитнике, верном друге, который всегда, что бы ни случилось, будет рядом.
Щен сразу подтвердил, что он будет, облизав Сашке лицо.
— Мой хороший, тебя покормили?
Живот эльфа отозвался голодным стоном, да так, что на него сочувственно покосился даже щенок.
— А вот тебя сейчас будем кормить, — поднялся Раннин.
— И тебя тоже. Завтрак был давно-о, обед мы пропустили.
Сашка еще немного смущался своей и чужой наготы. Но на любовника смотрел внимательно, отмечая то, что раньше не видел или не обращал внимания: стать у Раннина была далеко не как у слуги, он, несомненно, был воспитан и оставался воином. Но как и почему он позволял Эльтарну такое к себе отношение? Почему ни разу не поставил эльфа на место? Как он уже выяснил, Эльтарн Северин аристократом не был. Титулование «лорд» было дано ему за достижения в музыке, наследным не являлось и было аналогом признания Мастерства.
— Хочешь еще того супа? Щену он понравился.
Сашка закивал. Здесь он блаженствовал, наслаждаясь вкусной пищей. Простой, но очень сытной, свежей. Раннин, наверное, просто не понимал, что такое для него суп. Это не просто сваренные в бульоне овощи и кусочки мяса. Это горячая, жидкая, питательная пища, полезная для здоровья. После сухих, зачастую склеившихся в ком макарон, пустой картошки или редкой по причине дороговизны гречки, такая еда была для Сашки райским блаженством. А уж мясо — и вовсе сбывшейся мечтой.
— Что хочешь из сладкого? Пирог с ягодами, какой-нибудь крем, может, торт или мороженое, пока погода позволяет?
— А есть клубника? Или земляника? Еще нужны яйца и мука. Когда я приезжал к бабушке, она кормила меня варениками, — Сашка посмотрел на то, как пошевелились уши полуэльфа, услышавшего незнакомое слово, и рассмеялся. — Я тебе приготовлю, хочешь? Это очень просто.
— Конечно, есть все. Идем, сперва надо поесть, а потом уже заниматься всем остальным. Я отправил послание мастеру, он займется водопроводом и фонтаном. Потом еще разберу телегу с припасами.
Сашка согласился, поднялся и пошел умыться и ополоснуться — в ванную в комнатах полуэльфа. Раннин отправился накрывать на стол. Гарлот и Элиза, захихикав при его появлении, принялись помогать.
— Я все перестирала, можно мне выходной? — попросила Гарлот.
— Угу, — согласился Раннин.
— А мне? Уборка сделана, все отглажено и наготовлено, — тут же подключилась Элиза.
— Конечно. Мы тут сами справимся, — полуэльф сообразил, что пустая кухня — это отлично.
Так что когда вниз спустился Александр, в доме остались только они вдвоем с Раннином. И на кухне никто не мешал эльфу, развив бурную деятельность после позднего обеда, приготовить то, что он захотел. А Сашке вожжа попала под хвост, он потребовал муку, яйца, замесил тесто и принялся лепить вареники, посмеиваясь над квадратными глазами полуэльфа.
— А что ты вообще такое делаешь? Это какое-то блюдо?
— Ага, я же говорил. Вареники. Бывают с картошкой, с творогом, с ягодами. А я больше всего на свете люблю с вишней. Сейчас попробуешь. Поставь воду на огонь, пожалуйста, у меня руки в муке.
Раннин решил, что попробовать новое блюдо будет интересно.
— Но это земляника, — предупредил он.
— Я знаю. Но тоже вкусно получится. А сметана есть? Ну, сливки густые?
— Так сметана или сливки?
— Лучше сметану, но тут — что тебе больше понравится.
Вода закипела, Сашка добавил соль и сахар, забросил первую партию вареников и немного грустно улыбнулся:
— Меня бабушка учила готовить. Сколько мы с ней этих вареников перелепили! А еще можно сделать пельмени — тесто то же, а начинка — мелко рубленое мясо с лучком или чесночком.
— А, ты про хлебные ушки? Я такие видел, жаль, попробовать не довелось.
— Ну, хочешь — сделаем? Можем и сегодня, тут же есть холо… кхм… ледник?
— Ледник есть, мясо в леднике тоже. А я понял, из какого мира твоя душа.
У Сашки из рук выпала ложка, которой он мешал вареники.
— Знаешь?
— Да, бабушка рассказывала. Они там жили в холмах одно время, потом люди стали выживать их, потому что земли не хватало. А еще там плохо с магией. Я пару раз заглядывал туда через зеркало, там и видел эти странные хлебные уши, которые лепила семья. Жаль, что стащить не удалось.
— Да, Ши из-под Холмов! — затряс головой Сашка. — У нас остались легенды и сказки об эльфах и прочих волшебных созданиях.
— Вот теперь ты одно из таких созданий.
— А ты покажешь мне драконов?
— Однажды покажу, для этого надо на восток к горам отправиться. Они редко прилетают в населенные королевства, им тут неуютно.
Сашка закивал, услышал сердитое шипение огня под котелком и рванул к плите, мешать, пока не сбежало. Вареники он от широты души налепил крупные, начинки положил много, и ягоды выпирали. Готовые вареники выложил в глубокую миску, полил топленым маслом и посыпал сахаром. И торжественно выставил на кухонный стол:
— Прошу!
Раннин незнакомую еду пробовал аккуратно. Но вышло вкусно, он прикончил тарелку этой еды и ощутил себя самым счастливым на свете полуэльфом. Потом понял: он впервые в жизни попробовал что-то, сделанное руками его господина. И от этого тоже было очень приятно.
— Отлично получилось, в жизни не ел ничего вкуснее, — улыбнулся он Александру.
Тот ответил такой же счастливой улыбкой.
— Поможешь мне с пельмешками? Надо мясо порубить. Я-то только молоть умею, а здесь, наверное, мясорубки нету?
— А… Не понял, чего тебе не хватает, но мясо мелко нарубить смогу.
— Слушай, а гномы могут сделать… эм… инструмент, если я им его нарисую? — загорелся привнести что-то новое в этот мир Сашка.
— Эти все могут, чем заковыристее будет приспособление, тем оно для них лучше.
— Да не такое уж и заковыристое, — эльф рассмеялся. — Но хозяйке на кухне может здорово облегчить жизнь.
— Когда нарисуешь, покажу мастеру, он передаст своим, они там помудрят, — Раннин собирал по полкам на поднос хлеб, сыр и вино. — Надо покормить тана Литана, наверняка он уже с фонтаном возится.
— Ага, хорошо, я тогда сейчас нарисую, а потом за пельмени возьмусь.
Сашка отмыл руки и кинулся в кабинет. В принципе, механическая мясорубка — примитивнейший инструмент. Но рисовать он умел не так, чтобы сильно хорошо. Пришлось помучиться, изведя с десяток листов бумаги. В конце концов, вышло что-то удобоваримое. Все детали он подписал, пояснил назначение, описал примерно материал, из которого в его мире изготавливали корпус и винт. И спустился вниз.
Около фонтана возились Раннин и незнакомый гном, широкий, почти квадратный, рыжий как огонь. Тарелка и кувшин были пусты, мастер отобедал и сейчас вовсю работал.
— А вот и хозяин дома. Тан Литан, тан Северин.
— Да не погаснет огонь в вашем горне, мастер Литан, — вспомнив приветствие из какой-то книги, рискнул Сашка, настороженно следя за реакцией.
— И тебе здравствовать, эльфийский музыкант, — прогудел гном. — Фонтан уже починил, осталось воду пустить. Сейчас спальней займусь.
— Спасибо. Мастер Литан, я тут набросал одну схемку, вы не посмотрите? Вдруг я вело… кхм… водяную мельницу изобрел, а не что-то стоящее?
Гном взял схему, повертел, рассмотрел.
— А что оно должно измельчать?
— Мясо, овощи, фрукты. Это кухонная принадлежность, — улыбнулся эльф. — Наверное, такое уже давно придумано вами, да?
— Промышленные дробилки. Но будет любопытно сделать такую мельницу для еды.
— Я просто подумал, как много труда уходит у поваров на то, чтобы порубить мясо на котлеты или орехи, или овощи, это было бы таким подспорьем любому хозяину постоялого двора или харчевни, да и даже просто любой женщине на кухне.
— Хорошо, я сделаю такую на пробу. Какого размера?
Сашка показал, примерно вспомнив размер привычного ему прибора. Гном пообещал, что повозится с этой штукой, после чего Раннин отвел его в ванную Александра, налаживать там водопровод. Гномы были честными мастерами, пригляда за ними не требовалось, но Марат все равно остался в спальне, бдительно посматривая на гнома. А Раннин отправился на кухню, помогать своему эльфу готовить «хлебные ушки» или пельмешки. С ножом он управлялся ловко, мясо измельчал быстро.
— Девочки расстроятся, когда узнают, что ты сам готовишь.
— А я не буду готовить при них, только когда мы вдвоем. Можно ведь и выходные им давать почаще, правда?
— Думаю, они обрадуются этому, — кивнул Раннин.
— Ну, вот, а это будет наш с тобой секрет, — Саша наклонился к нему, потерся носом о кончик острого уха, не такого длинного и вытянутого, как у чистокровного эльфа, но тоже очень, очень симпатичного.
— Хорошо, будет секрет, — Раннин повернул голову и поцеловал его в нос.
Через некоторое время примчался щен докладывать, что вода есть и ванна замечательная.
— Может, угостить мастера плодом наших трудов? — задумчиво спросил эльф, обозревая огромный разделочный стол, застеленный листами пергамента, которые уже наполовину заполнились ровными, беленькими пельмешками. Вдвоем было куда приятнее и лепить, не только есть, и работалось споро, так что они и не заметили, как слепили такое количество. Впрочем, тесто еще было, и вместо пельменей можно было наделать творожных и ягодных вареников.
— Можно, думаю, он оценит. Пока варишь, я проверю работу труб, потом приведу тана Литана.
Сашка не пожалел пельмешек — гном есть гном. Хорошо поработал — хорошо поест. А там, может, и Раннин попробует. Сам он наелся до отвала, но утащить пару пельмешков из тарелки полуэльфа не откажется.
Тан Литан ел и впрямь так, как и полагается гномскому мастеру — обстоятельно и много.
— Спасибо, тан Северин. Никогда такой вкусноты не пробовал. Побыстрее постараюсь прислать мельницу для еды.
— Буду очень вам благодарен, мастер Литан, — эльф просиял и вежливо проводил гнома до ворот.
Он почему-то не сомневался, что и мясорубки скоро появятся на рынках, и рецепт пельменей хитрые гномы попробуют у него вытребовать. Раннин подумал о том же самом.
— Теперь будут пытаться у тебя рецепт купить. Озолотишься.
Сашка рассмеялся. Он был счастлив, и это счастье требовало выплеснуть его в музыке, поэтому он метнулся за скрипкой — и на крышу башенки. И даже мастер Литан, успевший порядочно отъехать от Гнезда Иволги, приостановил единорогов, запряженных в двуколку, чтобы послушать донесшуюся до него мелодию.
Раннин улыбнулся и пошел в сад, там музыку было прекрасно слышно, а фонтан требовалось еще и почистить, чтобы он снова стал белоснежным. Сердце, несмотря на полученное от матери известие о грядущей войне, пело: его эльфеныш сумел развлечь и отвлечь от тревог, щедро подарил очередной кусок счастья. Задумываться о том, что за все нужно платить, Раннин сейчас не хотел.
Фонтан немного помедлил и запустил свою вечную песню. Он был простым — вода вырывалась вверх из стоящего на постаменте кувшина, потом падала в чашу. Но Раннин любил этот фонтан. Звук водяных струй вплетался в песню скрипки, унося полуэльфа в прошлое, на почти двести лет назад. Как же там было хорошо. Сад был больше и зеленее. И Эльтарн был юным и веселым. Пока не начались эти припадки ярости, во время которых он хватался за плеть. Раннин пытался его обуздать, но куда там. Полуэльф надеялся, что это все пройдет, что просто успех вскружил голову Эльтарну. Становилось только хуже, следы от плети попросту не сходили. А врезать как следует он тоже не мог — поклялся как-то не причинять никакого вреда, магия бы и не подпустила. Да, точно, вот почему удалось тогда дать пощечину Саше — законы магии перестали действовать со сменой души. Сейчас он клясться вот так просто не стал бы. Разве что принести клятву хранить и оберегать Источник… Нет, он подождет. Останется рядом, будет помогать по мере сил и любить, но никаких клятв. С него хватило.
Раннин понял, что музыка смолкла, оглянулся, ожидая Сашу. Надо же показать фонтан. И щенка, купающегося в нем. Эльф вскоре вышел, пришел на голос воды, обрадованно ахнул и прижался к его боку, уже привычно просовывая руки под рубашку. Кончики натруженных пальцев были горячими, как угольки.
— Красиво-о-о, Ран. Марат, не вздумай отряхнуться на нас!
Щенок отряхнулся поодаль, снова забегал кругами, веселый, игривый, радующийся жизни.
— Расскажи о грядущем концерте, о котором ты договорился.
— А что рассказать, кроме того, что это будет мой первый настоящий концерт? — улыбнулся эльф. — До сих пор все, что мне перепадало — это экзаменационные концерты в музыкальной школе. Но там учителя оценивали технику игры, а здесь… здесь, я надеюсь, будут просто слушать то, что я хотел бы рассказать своей музыкой.
— И будут восторгаться, — Раннин поцеловал его в макушку.
— Мы приедем на Фонтанную площадь ближе к вечеру, — обнимая его, рассказывал эльф. — Тан Лостар пообещал, что помост для выступления он мне организует, площадь фонариками украсят. А даже если на площадь придет всего пара человек, я все равно буду играть — для тебя и для них.
— На твое выступление придет половина города, если не весь, — усмехнулся Раннин.
Сашка покачал головой:
— Они придут не на мое выступление, к сожалению. Такое чувство, будто мне предстоит доказать, что я достоин той славы, которую получил Эльтарн… Не самое приятное, признаться.
— У тебя все получится, — утешил его Раннин. — Ты играешь не так как Эльтарн, но ничуть не хуже.
— В это трудно поверить, у него был опыт в двести лет, а у меня — десять… Но тебе я верю. Пойдем в дом? Смотри, Марат уже зевает, и темно.
Раннин повел его в дом, следом сразу же пробежали Гарлот и Элиза, торопясь сделать ужин. От еды Сашка отказался: вареники еще не переварились, но единорожье молоко с радостью выпил, искупался в своей обновленной ванне, блаженствуя в нежнейшей пене с запахом лимонной полыни. Правда, из ванны он уже едва выполз, уставший и сонный. Раннин уложил его спать, пообещав присоединиться через час, Марат завалился в своем углу на новом толстом мягком матрасе и задрых, вытянув все лапы. Эльф уснул, по привычке сразу же окуклившись в одеяльный кокон, из которого торчала только растрепанная коса. Раннин обошел дом, проверив все засовы, открыл окно в спальне, принял ванну и завалился спать рядом с этим коконом. Ночью ему под мышки просунулись прохладные ладони, в грудь ткнулся нос, попеременно грея и холодя кожу дыханием, щекоча рассыпавшимися волосами. Оставалось только обнять. Что Раннин и сделал, улыбнувшись во сне. Это его эльф.
Глава пятая
Неделя до концерта пролетела быстро. Каждый день был наполнен приятными хлопотами по дому, например, высаживанием цветов и ароматных трав, чтением книг, прогулками с Маратом пешком и в экипаже, по окрестным холмам и тому самому лесу. И тренировками, до жестоко порезанных струнами пальцев, до судорог, сводящих руки. Раннин только качал головой: он не помнил, чтобы Эльтарн столь фанатично занимался.
В середине недели тан Литан принес прибор, который для него был странным приспособлением, а для Сашки — родной мясорубкой. Эльф бегал с ней по дому, как с сокровищем, пища от восторга. За мясорубку гномы «скромненько» попросили рецепт пельменей. Ха! Не на того напали! Но право торговаться Сашка предоставил Раннину, тихонько стоя в сторонке и улыбаясь. Полуэльф убедительно доказывал, что эту самую мясорубку они могут выпускать в массовое производство, так что о каких деньгах идет речь и как им не стыдно вообще просить деньги, если это они должны заплатить за патент. Гномы смутились, но быстро собрались и переключились на сумму патента. Когда Раннин их выпроводил, одуревшие почтенные мастера так и не смогли сообразить, как они ушли без рецепта, еще и согласившись на весьма крупные выплаты за использование этого прибора.
— Гномы обожают торговаться, если речь идет не об их профессиональной услуге. Орки обожают торговаться везде и всюду.
Сашка осторожно поаплодировал: боялся, что, дай он себе волю, отобьет ладони напрочь.
— Ты был бесподобен, Ран!
Дальше подслушивающие под дверью гостиной девушки услышали только тихий звук поцелуев, шорох одежды и сдавленный стон, заглушенный то ли ладонью, то ли губами. Они переглянулись и тихо убрались на кухню, захихикав уже там.
Перемены в отношениях между эльфом и полукровкой были разительные. Да и сам Александр Северин совсем не походил на того, чье тело он занял. Тихий, скромный, застенчивый юноша, с открытой улыбкой и немного настороженным взглядом янтарных глаз, который сменялся искренним теплом для тех, кто становился ему близок. Ради такого господина можно было и горы свернуть, и приготовить десяток вычурных блюд. Беда была в том, что он этого не требовал. Ни первого, ни второго. Все, что оставалось девушкам — варить побольше простой еды и изощряться в соусах к мясу и десертах. Еще Раннин разрешил иногда брать по бутылке вина из запасов на выходные с семьями.
— Лорд Северин не пьет, так что-либо оно будет тут пылиться либо готовьте с этим вином. Либо можете иногда брать по бутылке вон с тех трех стеллажей.
В эту неделю им пообещали сразу два дня выходных и пригласили приходить на Фонтанную площадь вечером шестого дня. Предложение было более чем щедрое, так что обе девушки с радостью согласились прийти на концерт. И постарались сделать это загодя, ведь к названному в афишах времени там соберется столько народу, что яблоку некуда будет упасть. На афишах указано было уже новое имя скрипача. Этому никто не удивился.
— Я же говорил — творческие люди. Разонравилось имя, взял другое, — хмыкнул Раннин. — Ты решил, что наденешь на выступление?
Сашка развел руками: не решил и даже не задумался о такой малости, как сценический костюм. Для него на первом месте всегда стояла музыка.
— Не хотелось бы ничего особо вычурного, но я видел в гардеробе мечту любого ролевика… а, не бери в голову! Так вот, там была белая сорочка с кружевными манжетами и воротником. Поможешь подобрать к ней что-то?
— Конечно, сейчас посмотрим, идем.
В гардеробной Раннин развил бурную деятельность по подбору костюма к столь понравившейся сорочке.
— Штаны и жилет, хорошая мягкая ткань, нарядно выглядит за счет покроя.
Сашка примерил, попробовал, как двигаются руки, и остался доволен. Погода, как обещал Раннин, будет теплая, на всякий случай он выбрал еще и шерстяной плащ, чтобы согреть скрипача. Мандраж пришлось снимать привычным способом — заласкать до умопомрачения.
— У тебя все получится. Ты только подумай: площадь, фонтаны, много красивых фонариков и люди, которые пришли тебя послушать. Билеты на твое выступление стоят от пятнадцати золотых — и до бесконечности, для многих из тех, кто придет, такая сумма — все, что они за свою жизнь заработали.
— Но я же буду играть бесплатно? — растерялся Сашка.
— Я тебе и говорю: представь, сколько счастья ты им принесешь. У некоторых этот день войдет в их историю как день, когда эльфийский королевский скрипач играл для всех на площади.
— А почему — королевский? — отвлекся от нервотрепки перед выступлением эльф, прихлебывая свой полуденный стакан молока, заедая его свежеиспеченными сырниками с кусочками засахаренных фруктов. Сырники он готовил сам.
— Потому что основным местом заработка у Эльтарна был именно королевский дворец.
— А ездить по стране с гастролями он не пробовал?
— А зачем? Там столько не платят.
— Не в деньгах счастье, тем более, счастье музыканта. Знаешь, иногда я выходил со скрипкой в подземный переход… это тоннель под улицей, чтобы люди могли безопасно перейти на другую сторону. А места в таких переходах всегда закреплены за «нищими» и «калеками» всех мастей. Чтобы «купить» там место — нужно отвалить круглую сумму. Но я приходил туда играть не ради денег, все равно то, что кидали мне в футляр скрипки, забирали попрошайки. Там была замечательная акустика. А еще — люди, которые иногда останавливались меня послушать. Музыкант не может всегда играть за деньги. Музыка, на мой взгляд, не терпит, когда из нее делают продажную женщину.
— Когда разберемся с тем, что случилось у правителя, отправимся в провинции, — пообещал Раннин.
— Сначала в степь, — улыбнулся Сашка.
И успокоился окончательно.
Толпу собравшихся они увидели задолго до того, как подъехать к площади. Всем хотелось хотя бы издалека услышать музыку тана Северина. Экипаж едва пробирался, пока не завяз окончательно на одной из боковых улиц.
— Придется пешком.
— Ничего, пешком так пешком, — улыбнулся эльф.
«А Эльтарн схватился бы за плеть», — подумалось Раннину.
Пробираясь сквозь толпу, Сашка выцепил краем глаза маленькую фигурку, робко жмущуюся к стене дома, и узнал ту малышку, которой лично вручил скрипку. Протолкался к ней, подхватил тихо пискнувшую девочку на руки и пошел к помосту.
— Ран, ты взял плащ? Укутаешь ее, ручки ледяные.
— Хорошо. Посажу ее поближе к помосту и дам чашку горячего чая.
Эльф благодарно улыбнулся ему и кивнул. Потом передал девочку и поднялся по лесенке на покрытый ковром помост. На нем сразу скрестились сотни взглядов.
— Добрый вечер, таны и танны, — негромкий голос скрипача разнесся над замершей толпой. — Я счастлив видеть вас.
Толпа вразнобой что-то загомонила о том, как же они рады видеть его.
— Сегодня я буду играть для вас, надеюсь, моя музыка принесет вам немного радости.
Больше он не говорил ни слова, только вынул из футляра свою алую скрипку, заранее настроенную, взмахнул смычком, и мир перестал существовать здесь и сейчас, оставив от всего бытия только мелодию. А Раннин крепко прикусил губу, чтобы не закричать: на запястьях Александра, разгораясь с каждым мгновением все ярче, сияли браслеты Избранного. И их видел уже не только он — их видел каждый стоящий на площади эльф, гном, орк или человек. Это было плохо. Или хорошо? Раннин не знал, однако догадывался, что вскоре грядут крупные неприятности. Избранные просто так не появляются. В свете тех новостей, которые сообщила ему мать, неприятности грозили быть очень большими.
«Ничего, как-нибудь разберемся», — решил Раннин. Не всегда Избранным нужно спасать мир.
Саша играл. Народ слушал. Ни единого лишнего звука не раздалось на площади, замерли, заслушавшись, даже грудные дети. Словно их всех здесь околдовали, но никакой магии Раннин не чувствовал. А потом словно раскаты грома пронеслись над площадью, так аплодировали люди, не жалея ладоней. Эльф словно проснулся, растерялся на миг, улыбнулся, кланяясь им — своим первым слушателям.
— Спасибо… спасибо вам большое! Спасибо! — неслышно в грохоте аплодисментов произносили его губы.
С помоста он уходил, словно пьяный, не замечая ни раскровавленных пальцев, ни усталости — только восторг народа и обожающий взгляд малышки в подаренном плаще.
— Устал? — Раннин поймал его, подставил плечо.
— Да… Нет… Не знаю, Ран. Это было чудесно, ты видел, как они слушали? — Сашка привалился к нему плечом, эйфория потихоньку отпускала, вместо нее наваливалась сонная тяжесть. Все-таки он здорово перенервничал и выложился.
— Видел. Ты имел огромный успех, — Раннин подхватил его на руки. — Сейчас до экипажа доберемся. И домой.
Перед ними теперь расступались, хотя люди были готовы нести на руках и скрипача, и его слугу. Но этого Сашка уже не видел — уснул мгновенно, даже раньше, чем Раннин уложил его на сидение экипажа, головой на свернувшегося клубком Марата. Щен был мягким и пах травой, Раннин специально его выкупал в настоях, чтобы шерсть была помягче. И он был очень горд тем, что хозяин спит на нем.
А на следующий день, выбравшись в город, они отправились закупаться подарками оркам и эльфам.
— Мама любит всякие звенящие украшения, ее так и называют за глаза: Леди-Колокольчик. Правда, она за такое может и влепить. Но называть не перестают. А отцу… Купим красивых теплых одеял, он будет просто в восторге. Прочему семейству можно накупить шкатулок и еще одеял.
Вот тут-то горожане и проявили свою благодарность. С эльфа никто не взял ни монетки. Александр растерянно улыбался и даже пытался настаивать на оплате, но безуспешно.
— Вот что такое народная любовь. В провинциях вообще бесплатно будут кормить и в лучшую комнату спать укладывать.
Вечером Раннин собрал все, что понадобится в пути, отдал указания вернувшимся в Гнездо Иволги девушкам, а утром они с Александром уже выехали в сторону эльфийского леса.
— Там красиво, — рассказывал Раннин. — Серебристые деревья, птицы, травы, покой. Иногда проходит какой-нибудь задумчивый эльф, погруженный в чтение свитка, упирается лбом в ствол и стоит так.
— Да ты смеешься, — качал головой Сашка. — Не может такого быть. А как же экономика, торговля, ремесла?
— Этим всем занимаются за пределами лесного дворца. В самом дворце, куда мы едем — владения правителя. Старичок любит встать с утра и играть в догонялки с любимой черепахой, причем черепаха нередко выигрывает.
— Сколько же ему лет? — поразился Сашка.
— Около девяти тысяч. Но он правитель, а значит, приказы должны выполняться.
— Это да. Но я бы на его месте уже давно передал корону тому, кто моложе и лучше справится с гнетом государственных дел.
— Какие дела? Ими занимается принц… Не хочешь подремать? Ехать далеко и долго.
— Я потом подремлю. Слушай, Ран, но не стыкуется что-то. Зачем королю эльфов начинать войну? И разве принц не может просто отказаться выполнять такой приказ?
— Дело в том, что я как раз не знаю, зачем ему это. Принц, конечно, может, да он и откажется, устроит парад, старичок утешится видом армии. Но эльфы с ума не сходят, понимаешь? Их душевное равновесие непоколебимо как земная твердь.
— Что-то я в этом кру-у-упно сомневаюсь! — Сашка забрался на сидение с ногами, скинув дорожные сапожки, привычно уже пристраивая руки под колет и сорочку полуэльфа. — Вот смотри: твой Эльтарн явно сбрендил, скажешь — нет?
— Возможно, но мне не удалось определить в нем болезни.
— Рассказывай, давай, как все начиналось с Эльтарном. Может, я чего пойму?
— Как-то постепенно… Сперва перестал подходить ко мне первым, потом стал носить с собой плеть, выпорол Гарлот за прохладный чай, потом и мне досталось. Не знаю, с чем связать, ничего не происходило: проснулся, умылся, поел, поиграл на скрипке, пошел на всех злиться.
— Стоп! То есть, он начинал злобствовать после репетиций?
— Ага. Я всю комнату осмотрел на предмет магии. И ничего.
Саша уткнулся ему в плечо носом, напряженно сопя. Пальцы беспокойно перебирали по спине полуэльфа, отвлекая того от тревожных мыслей. Хотя вряд ли эльф понимал, что делает — он явно был сейчас далек от того, чтобы ласкаться. Скорее, это была такая привычка.
А Сашка думал. Что-то мелькало на грани сознания, но никак не удавалось поймать мысль за хвост. И это что-то было связано именно с репетиционной комнатой.
— Ран, опиши мне комнату.
— Скрипка на подставке, ноты, три окна. К ней примыкает комната с инструментами, шкафы на десять скрипок.
— На десять? Но в комнате девять скрипок. Где же еще одна?
— Эльтарн сказал, что подарил ее кому-то. Я по понятным причинам не расспрашивал, хотя удивился. Скрипка была довольно дорогая, из алого дерева.
— А давно подарил?
— Лет двадцать как. Причем я даже не понял, когда это произошло. Я обновляю магию в шкафах раз в неделю, вот за неделю она и исчезла.
— Ага. Ладно, возьмем на заметку. А после того, как исчезла скрипка?
Раннин задумался.
— Он перестал бить девушек.
— Ага. Нет, я не то спросил. Когда появилась эта скрипка из алого дерева? — Сашка даже голову приподнял, внимательно глядя в глаза полуэльфу.
— Где-то лет сто семьдесят назад.
— А когда начались изменения в психике Эльтарна?
— Вскоре. Думаешь, виновата скрипка? — Раннин задумался.
— Если инструмент прокляли. Если в этом мире такое возможно. Или в лак добавили какой-то галлюциноген или яд. — Сашка кивнул. — Я про такое читал. Ну, что можно отравить человека через вещь, которую он часто берет в руки.
— Проклятие… Яд… Возможно. Но кому надо травить тогда еще не слишком известного скрипача?
Раннин вздохнул. Скрипка пропала быстро, Эльтарн мог ее выкинуть. Но если он сказал, что подарил…
— Кому надо? Ну, может, Эльтарн кому-то перешел дорогу? Или родственнички постарались. Или конкурент, который заметил талант и хотел так убрать его с пути. Мало ли?
— Возможно. Но точно не семья, им никакого резона в том нет. Хм… Скрипка яркая, повелитель мог ее увидеть и выпросить. Ты ведь на это намекаешь?
— Намекаю? Да я тебе прямым текстом почти что сказал! — наиграно возмутился Сашка. Но не выдержал и фыркнул. — Если, конечно, эльфийский король увлекается скрипками, а не только черепашками.
— Он увлекается всем ярким, блестящим и пушистым. И своих черепах любит. Надеюсь, ты их не боишься?
— Черепах? Нет, я только мышей и крыс боюсь, — тихо хихикнул эльф, прижался крепче и, кажется, все-таки задремал.
На ночь Раннин решил остановиться на постоялом дворе. Там и кормят хорошо и спать можно в уюте. Щен поддерживал его, желая спать не клубком, а развалившись. Денег они с собой взяли достаточно, чтобы ни в чем не испытывать стеснения. Эльф только кивал — он, продремав большую часть дня, теперь с восторгом таращил глаза на все, что попадалось по пути. Мимо пробегали мелкие зверьки, не обращая внимания на путешественников. Щенок хотел бегать за ними, но сидел смирно. Единороги умудрялись на ходу обкусывать траву.
По пути днем останавливались перекусить, а ужинать было решено там, где будут ночевать. Сашке вручили фляжку с молоком, он задумчиво отпивал по глотку, потом предложил Раннину.
— Слушай, я тут подумал… Нет, это, конечно, совсем из области фантастики и конспирологии… Ну, теория заговора, и все такое. Потом объясню. Но что, если кто-то именно так и хотел подобраться к королю? Выбрал талантливого музыканта, всучил проклятую скрипку, потом аккуратненько так столкнул с королем?
— А смысл? Музыкант мог не отдать скрипку, мог не принять. Да и милый чудак-повелитель и его черепахи в роли злодеев?
— Ладно, мы же не знаем, кому Эльтарн подарил эту самую скрипку, я просто предположил. А вообще первое правило детектива — «Ищи, кому выгодно».
— Никому, в том-то и дело. Повелитель разве что черепах построит и прикажет идти войной на людей.
— Ну, знаешь, милый мальчик-скрипач тоже с плетями как-то с трудом представляется, — покачал головой Сашка.
— Это точно. А вот и наш ночлег. Кстати, погладить единорога хочешь?
— Хочу. А можно? — тут же чуть не запрыгал эльфеныш.
— Сейчас распрягу их, и можно.
Постоялый двор был трехэтажным каменным строением с обеденным залом на первом этаже. Конюшня стояла слева от него. Пока Сашка восторженно наглаживал флегматичных единорогов, больше интересовавшихся содержимым яслей, чем хозяйскими ласками, Раннин пошел договариваться о комнате и ужине. Предоставили незамедлительно и то и другое, взяв скромную плату.
— Тан Северин, идемте, — Раннин разыскал его.
Эльф удивлено посмотрел на него, потом кивнул: здесь для всех они хозяин и слуга, а никак не друзья и любовники.
— Идем.
Ужин был простой и сытный — каша с мясом. Эльтарн бы уже возмущался во весь голос, Саша же просто принял ужин с благодарностью — успел проголодаться. И так же с благодарностью принял ключ от комнатки на втором этаже.
— Ран, как думаешь, можно договориться с хозяином, чтобы я поиграл внизу? Целый день скрипку в руки не брал — тоскливо.
— С местным музыкантом договорись, хозяину-то что. Главное, чтобы ему деньги принесло.
— Ага, ладно.
Местным тапером, как про себя назвал это Сашка, был полуэльф. И он был пьян, что Сашке сразу же не понравилось. Общаться с ним было не то, чтобы тяжело, но очень напоминало общение с пьяными гостями матери. Но, наконец, ему удалось втолковать, что на деньги Сашка не претендует, полуэльф уполз под лестницу отсыпаться.
Скрипач замер на пару минут, вглядываясь в лица постояльцев и тех, кто пришел просто пропустить стаканчик вина. Здесь не примут классику — ни его мира, ни этого. Им нужно что-то попроще, попонятнее. Было у Сашки в памяти и такое: пара плясовых, ирландский рил и что-то еще из кельтики. Восприняли развеселую мелодию благосклонно, по столам застучали кружки, раздались одобрительные крики. Дальше он просто импровизировал, погружаясь в музыку и отклик слушателей, как чуткая стрелка компаса, улавливая желание толпы. Здесь было иначе, чем на площади, там они принимали все, что он хотел им дать и рассказать. Здесь — он играл по их эмоциям, как по незримым нотам.
Успех он имел колоссальный. Монет в стоявшую рядом миску набросали полным-полно. И не все были медными. Сашка не взял из нее ни монетки, хотя и подозревал, что все это будет в ближайшее же время пропито. Но это уже было не его дело, хотя и жаль до слез собрата по искусству.
— Ты был великолепен, моя луна, — улыбнулся Раннин.
Сердце Сашки затрепетало: полуэльф называл его так только в постели. А значило ли это, что они снова будут любиться? И как же здесь, в чужом месте, без подготовки? Уши и щеки мгновенно залило жаром.
— Ты чего? — удивился Раннин.
— Н-нет, ничего, — замотал растрепанной косой эльфеныш.
Раннин внимательно посмотрел на него, гадая, что снова-то случилось? Только что глаза сияли, и вот опять насупился, но как-то неуверенно, будто не знал, обижаться или нет.
— Саша? Что такое?
— Я просто… Ну…
Вот же несчастье, вытаскивай теперь из него клещами, что стряслось. Одно слово — душа девчачья. Так, ага! А ведь от этого и отталкиваться стоит.
— Ага, понял, — Раннин умчался, вернулся с букетом спешно надранных полевых цветов. —
Это тебе. От поклонника таланта.
Саша букет-то принял, но теперь смотрел еще более растерянно.
— Спасибо, Ран, они очень красивые.
— Так… Не угадал… Ладно.
Что может быть надо девушке? Комплименты? Подарки? Что не так…
— А что ты хотел угадать? — Сашка поставил цветы в кувшин с водой, который нашел возле умывального таза, подошел, обнимая и заглядывая в глаза.
— Почему ты такой печальный и растерянный, словно я что-то не сделал. Или не так сделал.
— Я не… ладно, — сдался эльфеныш. — Просто ты меня так назвал, как называешь… — запнулся, снова жарко покраснел.
— В постели, да? А ты хочешь? — Раннин облизнул верхушку уха эльфа.
Тот что-то тихо пискнул, часто задышал, прижимаясь еще сильнее. Можно было бы и не спрашивать, хочет ли он. А что его так смущало, Раннин понял и сам: отсутствие удобств и вообще чужой дом.
— Не волнуйся, у меня есть мазь на такой случай. Или просто могу доставить удовольствие ртом.
— Нет, я… — Саша глубоко вздохнул, даже чуть отстранился от него, упираясь ладонями в грудь, глянул с вызовом: — Я хотел сам. Тебя… — и снова стушевался, отводя взгляд.
— Дай мне десять минут, — Раннин поцеловал его. — Я скоро приду.
— Нет, ты не понял, — а вот теперь испугался. — Я хотел сам… ртом… Только не умею, но… я попробую, ладно?
— Конечно же. Пробуй. Я буду очень рад, — Раннин снова подарил ему поцелуй.
Все оказалось так просто. И нужно было разводить на пустом месте тайны? Потом он одернул себя: то, что Саша допускает его до своего тела, совсем не значит, что он уже готов ко всему и сразу. И эта просьба — на самом деле огро-о-омный скачок в их отношениях. Раннин положил руку эльфа себе на пах, давая ощутить, насколько Саша ему желанен.
— Но ты все равно дай мне немного времени, — улыбаясь, попросил он, — луна моя медовая. Я скоро.
Раннин быстро сполоснулся у колодца, вернулся в комнату. Его эльфеныш тоже явно не терял времени — он разделся и успел смыть с себя пыль долгого пути над тазом, и уже устроился в кровати, вопреки обыкновению, не закуклившись в одеяло, а только набросив его на плечи. Раннин забрался к нему на постель, улегся рядом. Сашка, судя по тому, как заполошно билось его сердце, просто обмирал от предвкушения и страха сделать что-то не так.
— Будешь подсказывать, — почему-то шепотом проговорил он, наклоняясь к полуэльфу и целуя в плечо, щекоча распущенными волосами грудь.
— Хорошо. Ты просто не волнуйся и делай то, что хочется.
Эльфу хотелось его облизать, если Ран правильно понял то, что последовало после его слов. Попробовать на вкус каждую пядь смуглой кожи, найти те места, от прикосновения к которым привычный самоконтроль полукровки разлетался на части. Раннин наслаждался ласками, пока что не отпуская себя, готовясь подсказывать и направлять. Не пришлось делать ни того, ни другого. Ну, разве что просить продолжать. Эльфеныш справился с обучением такой премудрости секса, как минет, на «отлично» и сам. И пусть это было неуклюже и немного неловко, пусть он горел от смущения, давился, попытавшись забрать член полуэльфа в рот целиком, чуть царапнул зубами — все было неважно. Раннин о подступающем оргазме все же предупредил — мало ли. Тот то ли не услышал, то ли не понял — но умудрился не подавиться, когда в горло брызнуло полынной горечью. Только скривился потом, облизывая покрасневшие губы.
— Кусочек сахара? — предложил Раннин.
— Угу. А я тоже такой… невкусный? — несчастно спросил Саша.
Раннин поднялся, принес заранее сваренную девушками карамель.
— Ничего, я привык.
Эльф сунул в рот кусок карамели и вздохнул. Он так переволновался, что даже не был возбужден, потому просто притерся к Раннину поближе, положил голову ему на плечо и спросил, невнятно из-за сладости во рту:
— У меня совсем плохо получилось, да?
— У тебя великолепно получилось, — Раннин обнял его. — Мне очень понравилось.
Чуткое ухо эльфа не уловило фальши в словах, и Саша расслабился, позволил укрыть себя и перевернулся, подсовывая ладони под руки Раннина, как привык уже в постели. Вскоре он тихо засопел, кажется, даже не дососав карамельку.
— Вот же чудо… — пробормотал Раннин.
То, что он сделал сегодня… Ну, это можно было считать огромным таким подарком на именины, очень дорогим и очень неожиданным. Полуэльф прикрыл глаза, задремав. Дорога будет долгой, лучше отоспаться. С того момента, как они с эльфенышем стали спать вместе, он спал непривычно много, вместо четырех-пяти часов — полноценные семь-восемь. Это, конечно, сказалось довольно хорошо, он чувствовал себя просто отлично по утрам и не бродил сонной тенью днем. А все потому, что вывернуться из нежных, но цепких объятий Саши не хватало силы воли, и он снова засыпал на рассвете, просыпаясь только к моменту пробуждения эльфа. Вот и сейчас, стоило смежить веки, наказав себе проснуться пораньше, как открыть глаза вышло лишь от того, что рядом завозились.
— Сон-трава ты, Саша, — хрипловато пробормотал он.
— А-а-а? — эльф зевнул, потянулся, выгибаясь, словно кот.
Из-под кровати выбрался Марат, пыльный и в тенетах, тоже потянулся и с подвыванием зевнул.
— Ага-а-а. Так, одного мыть, второго отмывать…
— Я сам, — рассмеялся Сашка, выбираясь из постели.
За дверью обнаружилось ведро с чуть теплой водой, видимо, тут был даже такой вот сервис. Щен принялся отряхиваться, пытаясь избежать купания. Его пришлось вычесывать, решено было не купать, все равно ведь предстоит долгая дорога, а щенок периодически выпрыгивал из экипажа, чтобы пробежать немного, размять лапы, запылится же снова. Марат в процессе вычесывания и верчения умыл Сашку языком и успокоился.
— Завтрак, — Раннин принес тарелки овощного рагу.
— Наши девочки готовят вкуснее, — признался Сашка после того, как все съел. — Но и тут тоже было неплохо. Ну, пора?
— Пора. Еще пара дней пути и будем в лесах. Увидишь черепаху — значит, приехали.
— Я думал, черепахи водятся в каких-нибудь влажных джунглях, или на побережье, — смеялся эльф. — А они тут в обычном лесу живут.
— Вот видишь, как тут все необычно?
— Пока не вижу, вот доедем…
Они расплатились за комнату, еду и постой для единорогов, Раннин сноровисто запряг рогатую парочку, проверил привязанные позади экипажа сундуки, но на зачарованные замки никто не покушался ночью, видимо, дураков не было.
Дневной путь они проделали без проблем. Щен веселился и скакал, изредка гулко гавкая; Раннин любовался своим эльфом. Тот восторженно рассматривал пейзажи, срывал цветы и листья, делился с полуэльфом своими наблюдениями. После обеда немного подремал на Марате, это у них почти вошло в привычку, да и переполненность впечатлениями снимало хорошо, успокаивая перевозбужденного эльфеныша лучше зелий. К вечеру они добрались еще до одной таверны, украшенной вьюнком и эльфийской занавеской. За стойкой протирал стаканы темноволосый эльф, по залу сновали три служанки. Хозяин некоторое время присматривался к Сашке, потом осторожно спросил:
— Неужели это вы, тан Северин?
А Сашка растерялся. Он знать не знал, помнил ли прежний владелец его тела этого эльфа.
— Да, это он, — кивнул Раннин. — Голодный и уставший. Что на ужин?
Он трактирщика не знал, придется выкручиваться.
Эльф засуетился, странно поглядывая время от времени на скрипача. Сашке от этих взглядов делалось неуютно, словно чужак знал о нем что-то такое… особенное. И опасное.
— И комнату, — велел Раннин.
— Да, конечно. Ванну милорду? Прислать кого-нибудь согреть постель?
— Сам справлюсь, — рявкнул Раннин.
Сашка молчал, умница, делал надменный вид. Но — слишком выглядел юно и неопытно, слишком быстро изменялось тело в соответствии с вселившейся в него душой.
— Ужин наверх, — бросил только, гордо вздернув подбородок.
Раннин поспешил его увести в комнату. Уже там, прижавшись к нему, Сашка тихо шепнул:
— Кто это, Ран? Мне страшно, он так смотрел…
— Не знаю, Саша. Но дверь запру.
Ужин им принесла служанка, но поесть не дал Марат — с рычанием прыгнул на девушку, опрокинув поднос на пол, и принялся «закапывать» рассыпавшееся по полу.
— Та-ак, — Раннин сгреб служанку за косу, наматывая ту на руку.
— Я ничего не знаю, милорд! — сразу заверещала эльфийка. — Я просто принесла ужин, тан Северин!
— Та-ак, — повторил Раннин. — Тан Северин, останетесь здесь… Марат, охраняй, — и поволок служанку прочь из комнаты, стащил ее вниз, прямо к ногам трактирщика. — Мне твой трактир сразу поджечь, сучья душа?
Трактирщик сунулся под стойку, где явно хранился заряженный арбалет. Не успел — Раннин отшвырнул девушку, перемахнул стойку и врезал трактирщику ребром ладони по шее, не давая разогнуться.
— И ведь никто не спросит, где ты закопан.
— Тебе одному все равно не защитить Избранного! — прохрипел эльф. — Ему не дадут спрятаться в степи. Отдай мальчишку, полукровка, и живи спокойно.
— Да ты что? — Раннин перехватил его за горло, сдавил и держал, пока трактирщик не перестал трепыхаться.
Нужно было убираться отсюда. В пище было, скорее всего, снотворное — его прирезали бы во сне, а вот Саша был нужен неизвестным злоумышленникам живым. И Раннину совсем не хотелось знать, зачем. Жаль, девок тоже придется убрать. Но лучше уж не рисковать Сашей.
Служанок удалось убить тихо и без шума. А он еще удивлялся, почему трактир пуст — и это в двух днях пути от столицы.
— Саша, Марат, — он поднялся наверх. — Идемте. Без вопросов, моя медовая луна, хорошо?
— Хорошо, Ран, как скажешь, — Сашка схватил в охапку футляр со скрипкой, его трясло, но он старался не подавать виду. Молча спустился, в недоумении провел взглядом по пустому залу, и Раннин порадовался тому, что оттащил трупы на кухню и убивал без крови.
— Посидите пока в повозке, мне надо кое-что еще сделать.
Хорошо, что единороги выносливей лошадей. И когда за спиной вовсю полыхал трактир, по полу которого было разлито все спиртное, что нашлось, они мчались прочь, не выказывая признаков усталости. Сашка сжался в комок в углу сидения, крепко прижимая к себе щенка, прятал лицо в его шерсти. Но не плакал — глаза были сухие, огромные и испуганные, но сухие. И молчал, как приказано.
— Все, пока что ушли. Можете пока подремать оба.
Ему нужно было подумать, и подумать крепко. За ними охотились. Кто-то передал, что появился Избранный. Кто — не важно, на площади Сашу с браслетами видел весь город. И кто-то знал, что они поедут в столицу. Это уже сложнее — кто мог об этом знать, кроме них двоих и Гарлот с Элизой? Ну, и его матери, конечно. Мама точно не предаст, да она и не знала, когда они поедут, а держать трактир пустым долго невыгодно — трактирщик-то был настоящим, как и служанки, а им доход нужен. Гарлот? Элиза? Может, садовник или конюх? Все четверо видели тогда, в доме, когда Саша играл для них, золотой отблеск. Не сообщали, ждали, пока будет известно точно? Как же плохо не знать, кто предатель.
Раннин хмурился, погоняя единорогов. Придется мчать без остановки. Ехать не по тракту они не могут — экипаж не рассчитан на такое. Верхом вряд ли сумеет эльфеныш, да еще и без седла, да и Марат не угонится. Это усложняло дело. Остается надеяться, что неизвестный враг еще не успеет очнуться и устроить засаду. Они наверняка ждали, что скрипача передадут тепленьким в трактире. Вряд ли рассчитывали на гяйну, способную учуять «неправильную» еду и нехорошие намерения. Почему? Элиза и Гарлот знали о щенке. Не знали о его способностях? Или все же девушки невиновны?
«Разберусь, когда доберемся», — решил Раннин.
Дело оставалось за малым — добраться. В трактире он забрал арбалет и десяток болтов, а еще пару длинных кинжалов, найденных в комнате трактирщика. И выгреб все деньги, что нашел. Продержатся. Раннин был уверен: Сашу он в обиду не даст. А в лесах встретит мама. И там уже никто не доберется до Избранного.
«Мой. Моя луна медовая. Не отдам».
Еще бы связаться с отцом — орки умеют выслеживать добычу, как никто другой. Выследят и тех, кому понадобился эльфеныш. А еще они не знают всяких слабостей вроде «допросить и отпустить». Но это потом… Когда будут в лесу. Саша уснул, бедный мальчишка, голодный, напуганный. Раннин достал из-под сидения тюк с одеялами, укутал его и щенка. Самому поспать ему не грозило, но это ничего.
К рассвету они добрались до последнего трактира — дальше уже лес. К счастью, трактир был полон. Раннин затребовал комнату и побольше мяса в еде. Марат тщательно обнюхал все, признал годным. Позавтракали быстро и молча.
— Ран, тебе надо поспать, — тихо заметил Сашка. — Ты же всю ночь не спал.
— Четыре часа, не больше. Единороги как раз отдохнут, — согласился Раннин.
— Я посторожу. И Марат тоже. А ты спи, — эльф присел на край кровати.
Жалоб от него Раннин не услышал ни одной.
— Никуда не выходи, — предупредил он и заснул.
Сашка и не собирался. Ему было страшно, так страшно, как еще никогда в жизни не было. Он понимал, что вот этот полуэльф, скорее всего, убил четырех человек там, в сгоревшем трактире, защищая его жизнь, но боялся он не Раннина. Боялся за него и за Марата, который еще совсем щенок. За себя — тоже, жить хотелось, и еще как. И жить свободным. Страх был тем сильнее, чем меньше он понимал причины происходящего.
Раннин спал, стараясь восполнить силы по максимуму. Придется гнать потом до самого леса, нужно не клевать носом. Проснулся он, как и собирался, через четыре часа — а было ощущение, словно отоспался вволю. Почему — понятно стало сразу же: эльфеныш сидел над ним, осторожно перебирал волосы, щедро одаривая своей целительной магией.
— Едем дальше, — Раннин поднялся. — Поспишь в экипаже, хорошо?
— Угу, — Саша клевал носом на ходу, но до экипажа добрался самостоятельно, и даже перекусил хлебом, холодным мясом и сыром, прежде чем снова свернуться в клубок под одеялом и задремать. Марат служил подушкой и принюхивался заодно к окружающему миру: а не решат ли напасть или обидеть хозяина. До границы эльфийского королевского леса оставалось немного, когда он зарычал, приподнимая черные губы, обнажая еще небольшие, молочные клыки. Да и сам Раннин услышал перестук подков позади. Единороги рванулись вперед, словно проснувшись, Раннин перебрался назад, вытаскивая из-под скамьи арбалет.
— Пригнитесь и не высовывайтесь.
Преследователи поняли, что их засекли, криками подогнали своих скакунов. В заднюю стенку экипажа ударила первая стрела — с таким характерным эльфийским оперением. Сашка ахнул и вжался в боковую стенку, глядя на поблескивающее острие наконечника, пробившее довольно толстое дерево. Раннин выстрелил в ответ, целясь в этого лучника, тот опрокинулся навзничь с седла. Отлично, одним меньше. Правда, этим он только раззадорил врага. Лучник у них был не один, стрелы посыпались градом, вынуждая полуэльфа пригибаться и прятаться за бортами экипажа. Кому-то из стрелков повезло — стрела чиркнула широким наконечником по плечу Раннина. Второй выстрел снял и этого лучника. Раннин заскрипел зубами, плечо горело огнем, а погоня продолжалась. С морд единорогов уже летели клочья пены. Еще немного — и либо стрелки достанут, либо рогачи просто упадут.
— Ран… Тебе нужно помочь, остановить кровь, — Сашка приподнялся, ухватился за его ладонь, всем существом желая исцеления своему защитнику.
— Лежи! — рыкнул Раннин, перезаряжая арбалет, по счастью, легкий, с тяжелым он бы попросту не управился.
Минус еще один стрелок. Осталось двое преследователей. Полуэльф задержал дыхание, выцеливая. Попал в грудь единорогу, тот жалобно заржал, вскинулся и уронил всадника. Раннин смерил взглядом последнего, приглашая приблизиться. Но тот то ли не пожелал стать мишенью, то ли просто ощутил близкую границу и ее Стражей, его единорог замедлил свой бег, взвился на дыбы и остановился. Раннин зло улыбнулся и выстрелил — замешательства преследователя как раз хватило, чтобы полуэльф успел перезарядить арбалет. Болт вошел точно посредине лба всаднику. Теперь можно было придержать упряжных единорогов, позволить им перейти с дикого галопа на рысь, отдышаться. Он чувствовал, как на них скрещиваются нити следящих заклятий, стоило ждать Стражей.
— А вот теперь можно и нужно меня лечить, жалеть и кидаться на шею с криком «Мой герой», — Раннин сполз на дно экипажа.
— Я обязательно кинусь, как только ты скажешь, что мы в безопасности, — серьезно кивнул его эльфеныш, соскальзывая туда же, разрывая залитый кровью рукав и накрывая рану ладонью. Закусил губу, сосредоточиваясь. Магия отозвалась, коснулась теплым ветром, закрывая глубокий разрез и восстанавливая силы полуэльфа.
— Мы в безопасности, — улыбнулся Раннин.
Навстречу им верхом на единорогах вылетела пятерка эльфов в зеленом под предводительством женщины, чем-то похожей на Раннина. Золотые косы придерживались венцом с оленьими рогами, знаком командира. Вид экипажа, сына и его спутника заставил ее приподнять бровь, но это было и все выражение чувств, которое Сашка увидел на ее лице.
— Здравствуй, Лир-Ша. Тан Северин, рады приветствовать вас в Королевской резиденции.
— Здравствуй, мама. У тебя есть при себе нитка с иголкой и черепаха? — Раннин улыбнулся.
— Нитка с иголкой найдутся, а вот черепахи, увы, за нами не смогли угнаться.
Сашка отмер, поклонился:
— Рад приветствовать вас, досточтимая танна, — и немного укоризненно покосился на Раннина: тот так и не назвал ему имен своих родителей, и как тут правильно поприветствовать эльфийку?
— Танна Лимериль, — подсказал тот.
Сашка поклонился еще раз, называя командира Стражей по имени, а потом его накрыло отходняком. Кажется, он на пару минут потерял сознание, потому что очнулся лежащим на траве, головой на коленях Раннина, и какой-то незнакомый эльф проводил у него над лицом ладонью, от которой веяло колким холодком, словно от газированной воды. Раннин смотрел перед собой и медленно моргал, погруженный в странное оцепенение, словно медитировал с открытыми глазами. Сашка разлепил пересохшие губы, позвал его. Чужой эльф поднялся, отошел доложить командиру, что с гостем столицы уже все в порядке.
— Ран?
— Да… Я… — тот встряхнул головой, посмотрел осмысленно. — Связывался с отцом.
— Связался?
Полуэльф усмехнулся: еще бы он не связался, когда к его услугам целый Источник, черпай — не вычерпаешь.
— Он пообещал со всем разобраться. А черепаху ты уже видел?
Из лесной чащи медленно выползало бронированное гигантское чудовище, лениво переставляя лапы. За ним ползло с пяток поменьше. Янтарные глаза шокировано распахнулись, словно только так эльфеныш мог вместить весь образ черепашьего «хирда».
— Я думал, они маленькие!
— А они весьма немаленькие, — хохотнул Раннин. — Есть и совсем малютки, милые, с ладонь размером, есть и вот такие. А ты любишь черепаший суп?
Саша метнул в него укоризненный взгляд, приподнялся, потом сел.
— Не люблю и не представляю, как можно убить ради какого-то супа такое чуди… кхм, чудо.
Черепахи медленно шествовали мимо, не обращая на эльфов никакого внимания, степенные и старые. На самой большой из них Сашка вполне мог бы прокатиться, как на пони. Но, естественно, не стал бы этого делать. Раннин отошел переговорить с матерью по поводу тех, кто их преследовал.
— Избранный? — переспросила леди Лимериль. — Нападение? Хм… Я разберусь, а вы отправляйтесь к повелителю. Он требует начать войну немедленно.
— И что, никто из целителей не нашел никакой причины такого поведения?
— Пока что нет, все твердят, что все в порядке.
— И ты думаешь, что я смогу что-то найти?
— Постарайся, — кивнула леди. — Вдруг мы что-то упустили, а твои травы смогут помочь.
— Тут уж я больше склонен рассчитывать на силу Александра.
— Кто знает, — эльфийка пожала плечами. — Если он Избранный, да еще и Источник…
— Мы отправимся немедленно, — решил Раннин.
Чем скорее они окажутся в степи, тем безопаснее будет для обоих. А чтобы быстрее туда попасть, нужно всего ничего — избавить его величество владыку эльфов от сумасшествия. Раннин едва не рассмеялся от осознания такой «мелочи». Но сдержался — мать бы не поняла.
— Тан Северин, идемте. Прогуляемся пешком по нашему прекрасному лесу, полюбуемся черепахами и грибами, познакомимся с повелителем эльфов, — окликнул Раннин.
Александр кивнул, раскланялся с леди Лимериль, подозвал Марата и прошествовал к Раннину, старательно не обращая внимания на удивленные взгляды остальных эльфов отряда. Ну, конечно, он же, вроде как, лично должен быть знаком с правителем, а тут «познакомимся». Ну, Ран, ну, зараза!
Раннин повел его по широкой прямой тропе, на ходу проводя краткий обзор.
— Слева ползет любимица правителя, торопится на кормежку. Справа — серебряные деревья. Прямо пока ничего интересного, хотя сейчас дорогу нам пересекает по своим делам белка. В общем, обычный лес, только с черепахами и эльфами.
— Дивное сочетание, дивное, — с умудренным видом покивал Сашка, представляя себя почему-то в Лихолесье, как минимум. Стражи вот, например, были как из книги Профессора срисованы: холодные, суровые, молчаливые. И дивные.
— А вот и дворец…
Деревья расступились словно сами собой, являя взору серебристое высокое строение. раскинувшее переходы на пару километров от центра к ажурным беседкам. По этим переходам сновали эльфы, о чем-то негромко переговариваясь, перед самим дворцом стояли навытяжку Стражи.
— Мать мою в Гондор через Мордор! — восхищенно выругался почему-то пришедшим на ум ругательством ролевиков Сашка. — Красота какая. Ущипните меня, вдруг я сплю!
Раннин слегка ущипнул его.
— Стало легче?
— Ай! Не совсем, но значительно. А у этой красоты есть какое-нибудь вычурное имя? Ну, там, Лотлориэн, Ривенделл… Да, и как зовут правителя-то? А то все «владыка» да «владыка».
— Тенайг, Серебряный Дворец. А правителя — Нальвер Вейнар. Тан Вейнар.
— Ран, я все спросить хотел, — Сашка потер лоб ладонью, — а что в твоем имени, собственно, имя? Раннин? Или Лир-Ша? И что они означают?
— Лир-Ша. Раннин — имя рода. Как у тебя Северин. Имя означает «Степной ветер», имя рода «Странник».
— О. И как мне тебя теперь правильно называть? — озадачился эльф.
— Да так и называй, Ран. Я уже привык, мне нравится, как ты это произносишь.
Сашка улыбнулся ему, притерся на пару секунд плечом к плечу.
— А Северин — что значит?
-То и означает. Это камень такой, северин, очень красивый. Всегда встречаются три кристалла в одном гнезде — золотистый, синий и черный.
— Никогда таких не видел. В моей стране, ну, там, на Земле, это значило бы «родом с Севера».
— Интересное звучание. А северины я тебе покажу однажды. Идем во дворец, посмотрим, насколько все плохо с правителем.
— И нас вот так просто пропустят? — не поверил Сашка.
И зря не поверил. То ли его здесь отлично помнили, что немудрено при славе Эльтарна-то, то ли леди Лимериль каким-то своим способом оповестила Стражей, но перед их колоритной парочкой — встрепанной, с кровавыми пятнами на одежде, — почтительно расступались Стражи, кланялись встреченные эльфы, а вслед неслись шепотки о приехавшем скрипаче.
Раннин провел Александра в высокий зал, украшенный причудливой резьбой по стенам и изящными витражами с растительным орнаментом. В самом центре зала на полу сидел эльф, державший на ладони маленькую черепашку.
— Не ест, — пожаловался он, не поднимая глаз.
Эльф был молод, лет двадцати пяти человеческих на вид. Только когда он все-таки поднял взгляд на пришедших, стало ясно, что он очень стар, сразу же исчезло впечатление вечной молодости. А еще Сашка едва не отшатнулся, почуяв внутри этого эльфа какую-то гнетущую, сосущую пустоту. Что-то сродни голоду или жажде, только сильнее и опаснее. Он непроизвольно крепче вцепился в руку полуэльфа, хотелось убежать и спрятаться где угодно, лишь бы подальше. И в то же время — шагнуть ближе, коснуться, убрать эту неправильность. Раннин обнял его за плечи.
— Добрый день, тан Вейнар.
— Черепашки не едят. Собственный сын меня не слушает. Люди заполонили все вокруг.
— М-можно, я п-посмотрю? — заикаясь от переизбытка чувств, Сашка все-таки сделал пару шагов вперед, опустился на колени перед эльфом. Он страшно боялся дотронуться, казалось, что это будет сродни тому, как сунуть руку в жидкий азот.
Раннин положил ладонь ему на плечо. Что-то тут было не так, но что именно, он пока не понимал.
— Посмотришь? — бледно улыбнулся тан Вейнар, опустил черепашку на пол и вдруг цепко схватил скрипача за руку.
Сашка в жизни такой боли не испытывал, ни до того, как попал сюда, ни после. Он не смог даже звука издать, хотя крик обычно приносит немного облегчения. Казалось, из него со страшной скоростью высасывают тепло, силы, саму жизнь. Раннин перехватил запястье Вейнара, пытаясь оторвать его руку от Сашки. Его отшвырнуло неведомой силой, как котенка, прокатило по полу, словно ураганным порывом сбившего с ног ветра. Король поднялся на ноги, легко вздергивая и замершего эльфеныша, оскалился в победной усмешке:
— Ну, наконец-то, явился, моя ж ты радость, конфетка сладкая.
Раннин снова вскочил. Сашу следовало спасать, но как? Взгляд полуэльфа блуждал по комнате, ища хоть что-то, могущее помочь, пока не остановился на прикрытой полотном скрипке. Эти очертания Раннин опознавал сразу же, сколько сам перепрятал. Может, разбить скрипку? То, что идея верная, подсказал дикий вопль, прозвучавший, стоило ему коснуться кроваво-алого корпуса:
— Не тронь!
— Отпусти его, иначе я разобью скрипку! — Раннин замахнулся.
То, что уже не было королем эльфов, явно заколебалось. Саша был ему нужен, он был Источником, пищей, дарующим силы. Но скрипка — скрипка была его раковиной. Если разбить ракушку улитки, она погибнет.
— Быстро! — рявкнул Раннин. — Да и Тьма с тобой! — и со всей силы ударил скрипку о стену, держа инструмент за гриф.
Он ожидал, что сейчас брызнут щепки, но не тут то было. Скрипка отлетела от стены даже не поцарапанной, струны на ней внезапно раскалились, каким-то чудом не прожигая дерево, засветились алыми нитями. Раннин стиснул зубы, снова ударил инструмент о стену. Отколоть хотя бы одну щепку — и все будет в порядке.
Тварь расхохоталась, наблюдая за его попытками:
— Ничего у тебя не выйдет, полукровка. Глупые существа! Сами себя загнали в ловушку. Вот если бы моя сладкая конфетка, вместо того, чтобы глупо пытаться исцелить эту бренную оболочку, взялась бы за скрипку — у вас бы вышло… что-нибудь.
— У меня есть другая идея, — усмехнулся Раннин, приближаясь.
И отвесил удар скрипкой по морде твари. Хотя б отогнать ее от Саши… Возможности старого эльфа были невелики, тут хоть четыре демона вселись, но если попалось тело старика, которого черепахи обгоняют, им ничего не сделать. А прикасаться к нему Раннин не собирался.
Зал наполнил вой: на том боку скрипки, где она соприкоснулась с тварью, словно от сильного жара вспучился лак. Держать ее было невыносимо больно, раскаленные струны прожигали ладонь до кости, но и выпустить ее Раннин не мог. Сыграть… Ха. Много на такой раскаленной сыграешь. Полуэльф отвесил твари пинка, все-таки выронив инструмент. Тварь рявкнула на него, показывая совершенно не эльфийские клыки. Сашка мотался в ее руках, как кукла, но Раннин зря думал, что он не может бороться. К любой боли можно притерпеться, даже к самой, казалось бы, невыносимой. Сашка собрал остатки сознания в кулак.
«Тебе нужна моя сила? Подавись, скотина!»
На запястьях вспыхнули золотые браслеты, да и все тело эльфа засияло, наливаясь призрачным лунным светом, словно оправдывая то ласковое прозвище, что дал ему Лир-Ша. Этот свет пульсировал в такт биению его сердца, переливался, окутывая коконом тварь, впитываясь в нее, как дождь впитывается в пересохшую землю, пока та не захлебнется. Будь в теле Эльтарна он сам, демону удалось бы выпить жизненную силу. Однако душа, пришедшая из мира без магии, очутилась в мире, где магией было пропитано все. И ее резервы были практически неограниченны. Демон сперва обрадовался потокам силы, не обращая внимания на полуэльфа, пытавшегося что-то сделать со скрипкой. А потом тварь попросту разодрало на куски. От тела старого короля не осталось ничего, кроме невесомого пепла. А очередной удар Раннина разбил скрипку в мелкую щепу, обугленную изнутри. Высвободившейся силой вынесло мелкими осколками все витражи в зале, срывая легкие занавеси и знамя с гербом эльфийского королевства над троном. Полуэльфа снова отшвырнуло к стене, рядом с ним марионеткой с оборванными нитями замер Саша. И наступила тишина.
Первой под перезвон браслетов и подвесок в зал влетела Лимериль, сразу бросилась к сыну.
— Лир-Ша!
Раннин слабо пошевелился, показывая, что все слышит, но глаза открывать не хотелось, а голоса слышались как-то странно, словно с верхних этажей через трубу камина. Потом его подняли, куда-то потащили, и на этом мир решил окончательно схлопнуться, отправляя измученного полукровку в спасительную черноту беспамятства.
Глава шестая
Очнулся Раннин в каком-то темном помещении, осмотрелся.
— Темница?
Одно крохотное окошко под самым потолком освещало узкий каменный мешок. Под Раннином была жесткая деревянная лавка, в углу чуть слышно журчала вода, стекая в каменном желобе из дырки в стене в дырку в полу. Кто-то перевязал его обожженные ладони, наложив знакомо пахнущую травами мазь, но не исцелив. И он был один.
— Эй, а что случилось?
На его вопрос ответило только быстро затухшее эхо. Раннин нахмурился, ничего не понимая. Потом попробовал дверь. Там где-то Саша, один. Дверь, впрочем, вполне предсказуемо, оказалась запертой. Оставалось только ждать, когда кто-то придет и объяснит происходящее. Через некоторое время спустился стражник, который и объяснил, что их подозревают в убийстве правителя.
— Это был демон, — огрызнулся Раннин. — Источник прикончил его. Позовите магов, там же есть остаточные следы присутствия. Я могу усилить, если их сил им не хватит. И где тан Северин?
— Его допрашивают. Где-то на втором уровне, — стражник ткнул пальцем в пол.
Похоже, Сашу восприняли, как весьма опасное существо, если заперли аж на втором, подземном уровне казематов.
— Вы сдурели? Позовите леди Лимериль, немедленно!
— Леди Лимериль тоже под следствием, как ваш соучастник, — стражник равнодушно развернулся и вышел, запирая дверь.
— Что-то я ничего не понимаю, — Раннин уселся на койку. — Ладно.
Придется подождать. Маги проверят зал и подтвердят, что там был демон, изгнанный силой Источника.
Через несколько часов засов на двери его камеры снова загремел, открываясь. Вот только освобождать полуэльфа никто не собирался.
— Маги подтвердили, что вы и тан Северин проникли во дворец с помощью танны Лимирель с целью убийства короля Нальвера. Суд состоится через три дня.
— Что? Как они могли это подтвердить?! Там следы демона. И обломки его вместилища — скрипки.
— Скажете это в суде, — Раннина грубо пихнули к стене, на запястьях за спиной защелкнулись хитрыми гномскими замками оковы. — Вас переведут на второй уровень.
На втором уровне Саша, они будут рядом, это уже радовало. А на суде достаточно потребовать Испытания Истины… Что делать с магами, Раннин не придумал, то ли сразу убить, то ли сперва помучить, вытаскивая имена тех, кто служил демону вместе с ними. Только бы это был настоящий суд, ведь, если маги сумели замолчать одержимость короля, они могут устроить и фарс из суда. Еще было тревожно за Марата. Щенка во дворец, естественно, не пустили, и он остался за воротами — ждать возвращения хозяина и его друга.
Его втолкнули в камеру, стражник удалился.
— Саша? — окликнул Раннин.
— Ран… — чуть слышно отозвался эльфеныш откуда-то из камеры напротив.
Здесь не было дверей, только три стены и решетка вместо четвертой.
— Тебя не били, не обижали?
В ответ раздался полуплач-полусмех.
— Нет, Ран, меня не обидели, мне просто сломали пальцы на руках во время допроса.
— Но ты ведь исцелился? — уточнил полуэльф.
— Не могу, — всхлипнул эльф. — На меня тут ошейник какой-то напялили.
— Потерпи. Когда все закончится, зальем единорожьим молоком.
— Терплю. Ран, прости-и-и, я идиот. Не надо было его трогать…
— Ну что же теперь, придется выбираться из того, что получилось. Не шевели руками, сложи на коленях, чтобы не тревожить.
— Поговори со мной, пожалуйста. Мне страшно в тишине, тут крысы водятся… — голос эльфа дрожал и прерывался, сам он, насколько в едва разгоняемом далеким факелом мраке мог видеть Раннин, сидел, забившись в угол, на лавке, уткнувшись в колени лицом.
Раннин принялся рассказывать ему про лес, про травы, какие и чем пахнут, какие от чего помогают. Упомянул про степи и луну над ними.
— Ран, ты не знаешь, Марат жив? — в паузе между его рассказами спросил эльф.
— Марат жив, с ним точно ничего не сделают. За гяйну придет мстить вся стая, а они быстро учуют виновного.
— Наверное, он голодный… И не понимает, где мы…
— Он найдет себе еду. Или побежит к матери, а Найо приведет помощь.
— А до степи отсюда далеко?
— Два дня пути. Если получат сигнал — придут.
— От кого? Твоя мама где-то тоже здесь, или на другом уровне, я не знаю точно. Через три дня, сказали, будет суд…
Сашка не то, чтобы смирился. Просто прекрасно помнил, что на родной Земле было легко и просто купить судей, чтобы невинному вынесли самый суровый приговор. И не верил, что даже в этом прекрасном мире может быть по-другому. А он не успел прочитать сборники законов, только начал.
— Марат приведет помощь. Он почует, что ты в опасности, и бросится к матери.
— Хорошо, я буду верить, что так и будет.
Он промолчал о том, что щенку даже за три дня будет трудно добежать до степи, он ведь не единорог, а всего лишь песий малыш. И не важно, что этот малыш — размером с взрослую овчарку, ему ведь нужно и отдыхать, и есть, а чтобы поймать себе хотя бы зайца, нужно время. Может, Марат и доберется до своей матери, и даже сумеет объяснить оркам, что его хозяин в беде. Но к тому времени будет наверняка поздно. Ран был уверен в том, что помощь придет, и Сашка решил верить ему, отбросив логику. В конце концов, здесь же есть магия, а значит, чудеса возможны.
— Я тебе верю, Ран. Только тебе.
— Постарайся есть все, что приносят — понадобятся силы. Я попрошусь к тебе, ухаживать.
— Хочешь, я тебе расскажу историю одного хоббита? — спросил Сашка. Молчать было просто невозможно — в тишине он слышал, как шуршали и скреблись крысы, а это пугало до истерики.
— Хочу. А кто такие хоббиты?
— Хоббиты — о, это просто замечательные существа. Слушай: в норе под землей жил хоббит. Не в сырой и затхлой с дождевыми червями, не в голой песчаной, где не на что сесть и нечем подкрепиться; нора была хоббичья, а это означает уют…
Раннин слушал рассказ, улыбался, представляя себе забавного хоббита, мудрого волшебника, воинственных гномов и эльфов из людских легенд. Пришел стражник, разносящий еду.
— Могу я перебраться туда? Ему переломали пальцы, он не сможет поесть сам.
— Я спрошу, — поколебавшись, пожал плечами эльф и ушел.
Вернулся он с сообщением, что перевести разрешили. Но чтобы без попыток побега и колдовства. Это было почти смешно: Сашке заперли магию, так что даже себя он не мог исцелить, а Раннин своей магии не имел. Но радовало, что они смогут быть вместе. Его выволокли из камеры и втолкнули в камеру напротив, сняв кандалы.
— Сейчас я тебя покормлю, — Раннин вспомнил про свою повязку, размотал ее, наложил мазь на пальцы Сашке, сколько получилось, перевязал.
Тот молча вытерпел все, только по щеке скатилась одна-единственная слеза, остальные сумел сдержать. Или не сумел — просто уткнулся в плечо полуэльфу, пряча лицо.
— Все будет хорошо. Даже если маги в сговоре с демоном, Стражи не позволят казнить командира, они уже отправились к принцу.
— А принц разве не здесь? Какой он?
— Принц Алиэр занимается делами государства в другом дворце. Он… Справедливый, добрый, мудрый. В общем, правитель.
— Мечта поэта, — бледно усмехнулся Сашка.
Он, как и было сказано, съел все, что принесли, впроголодь держать их никто не собирался, да и кормили вполне неплохо, пусть и не так, как он уже привык в этом мире. Каша была на воде, но вполне съедобная, хлеб пышный и свежий, даже еще теплый. А вода в камере была проточная, пей, сколько влезет.
— Попробуй поспать, во сне станет полегче. А я буду рядом.
— А ты? Тебе тоже нужно отдыхать. Поспим по-очереди? Лавка тут только одна…
— Я потерплю, моя луна, а ты отдыхай, — Раннин стащил с себя рубаху, укрыл ей Сашу.
Каменный холод от стен не давал расслабиться и согреться, Сашка свернулся в комок, уложив голову на колени полуэльфа, осторожно прижав к груди ноющие руки. И все-таки сумел соскользнуть в глухое забытье. Раннин гладил его, разгоняя кровь, пытаясь согреть хотя бы так. Не верилось в то, что все может вот так закончиться. Все его счастье оказалось таким коротким и хрупким, это было неправильно. Оставалось надеяться, что Стражи успеют. И Марат приведет помощь.
На допросы их больше не таскали, время было невозможно отсчитывать, разве что только спрашивать у стражника, приносившего им пищу. Наконец, их позвали наверх. Раннин умылся, умыл Сашу, обнял за плечи и повел следом за стражником. Эльфеныш шел, старательно выпрямив спину, бледный, как мел, но внешне спокойный. Хотя Раннин прекрасно видел, как ему страшно и скольких усилий стоит вот эта видимость спокойствия.
— Не бойся, — шепнул он. — Не все же там поголовно в сговоре.
— Только на это и надеюсь, — вымученно улыбнулся Сашка. — Но, если что… — он приостановился, заглянул в лицо полуэльфу, прижался еще теснее. — Я хочу, чтобы ты знал — ты самый лучший, Степной Ветер. Я тебя люблю.
— А я люблю тебя, моя медовая луна.
— Эй, голубки, двигайтесь!
Их грубо ткнули в спины шедшие позади стражники. Раннин смерил их внимательным взглядом, но пошел вперед, увлекая Сашу за собой.
Дальше был зал в конце длинного коридора. Наверх их вести не стали, хотя Сашка надеялся еще посмотреть на солнце. Потолки в этом зале были высокие и сводчатые, по стенам амфитеатром поднимались деревянные скамьи, посредине оставалось огороженное крепкими решетками пространство, в которое их и втолкнули, а напротив — возвышался помост с кафедрой и тремя креслами. Сашке стало смешно: похоже, каким бы ни был мир, а залы суда везде одинаковы.
— Вы обвиняетесь в том, что убили повелителя Вейнара, — начал один маг.
— Как именно? Я не владею магией, а тан Северин — целитель, — сразу перебил его Раннин. — Предъявите доказательства использования магии.
— В тронном зале Тенайга были зафиксированы следы применения магии огня. Все говорит о том, что этот так называемый целитель попросту испепелил повелителя, — высокомерно заявил маг.
— Тан Северин не владеет магией огня, что вы можете установить с легкостью.
— Но он Источник, следовательно, он владеет всеми силами природы, — снисходительно заявил маг.
— Источник владеет той магией, которой его обучали, — отрезал Раннин. — Кто обучил тана Северина магии огня?
— Тану Северину уже не первая сотня лет, чтобы не мочь обучиться этому самостоятельно.
— Я не владею магией огня, — Сашка вскинул голову. — Я музыкант! И целительский дар я получил совсем недавно!
— И это правда, в чем вы можете убедиться, вы ведь держите зал под заклинанием Истины?
Раннин осматривался, пытаясь понять, все ли из присутствующих в этом замешаны.
— В самом деле, Райгерт, вы ведь установили заклинание Истины на зале суда? — прозвучало от двери, неслышно распахнувшейся за спинами подсудимых.
— В-в-вы? — прозаикался маг.
В зал медленно вступили двое: эльф и орк. Впрочем, с ними явился кое-кто еще, подлетел с визгом к Саше, напрыгнул, опрокинув, принялся облизывать и поскуливать. Марат сильно похудел, шерсть висела на нем неопрятными клочьями. Сашка разревелся — нервы окончательно сдали, — и пытался обнимать любимого пса перебинтованными руками.
— Марат, Маратик, лапочка ты моя, умничка, спасибо!
Подошедший орк нагнулся, без малейшего усилия разломил дужку ошейника, сразу же звякнувшего по полу. Свидетелями целительских талантов эльфеныша стали сразу все: по гяйне словно волна прошла, возвращая шелковый блеск шерсти и здоровье истощенному щенку. Марат принялся со всей вновь обретенной силой лизаться, перепало и Раннину, потом в возбуждении пробежал круг по залу, обрычав всех, вернулся к Саше и упал рядом, всем видом показывая, что никого не подпустит. Сашка стоял на коленях, кривился от боли в срастающихся костях, которые с явно слышными щелчками вставали на место, но гладил щенка. И внимательно смотрел на орка, очень похожего на Лир-Ша, и эльфа, являвшего собой точную, только более молодую копию почившего правителя.
Орк что-то бормотал над ладонью сына и хмурился, потом выпрямился.
— На всю жизнь теперь следы останутся.
— И пусть, — отмахнулся Раннин.
Эльф занимался какой-то странной вещью — ходил и заглядывал в глаза всем присутствующим, отчего те цепенели. Досталось и магам и стражникам.
— Ран, — шепотом позвал полуэльфа Сашка, — а что он делает?
— Проверяет, кто был с демоном в сговоре. Принц Алиэр — могущественный маг, он может учуять следы.
— А-а-а… Ра-ан? Ты не представишь меня своему отцу? — «намекнул» Сашка.
— Конечно. Мой отец Лир-Мар Раннин. А это — Александр Северин, мой…
— Далековато ты забралась, девочка, — орк посмотрел Саше в глаза. — Но так лучше. Здесь твое место.
— Вы знаете, да? — Сашка грустно улыбнулся. — Да, так лучше, здесь у меня есть те, кто меня любит и защищает. И кого я люблю.
— Отпусти прошлое, теперь все наладилось, — орк погладил Сашку по голове.
— Я так и сделаю. Только маму жалко, но, может, у нее все еще будет хорошо?
— Я ведь сказал — все наладилось. Приходи посмотреть в воду.
— Спасибо, — Сашка неожиданно для себя обнял этого незнакомого, по сути, орка, который почему-то очень напомнил ему отца.
Тот снова погладил его по волосам. Из коридора послышался звон, стал приближаться, усиливаясь.
— Нам пора, — сказал Раннин. — Сейчас тут будет… Ух-х-х…
— Ага, Леди-Колокольчик сейчас ка-а-ак превратится в Леди-Набат, — хихикнул Сашка, поднимаясь с его помощью на ноги.
В зал быстрым шагом вошли Лимериль и пара Стражей. Орк поспешил увести Раннина и Сашу, Марат побежал следом. За их спинами слышались вопли, словно с кого-то заживо сдирали кожу.
— Я увезу вас в степь, пока эльфы не успокоятся, — пообещал Раннин-старший.
— А как получилось, что вы успели? — любопытно спросил Сашка, в принципе, уже догадываясь, как именно. Но хотелось подтверждения догадок.
— Прибежала твоя гяйна, просить помощи у степи.
Потом-то он пояснил, что выехал с отрядом навстречу сыну и его эльфу в тот же день, как Лир-Ша с ним связывался, так что Марата они встретили уже почти на самой границе степи. И после, едва только стало понятно, что связаться с полуэльфом невозможно, не жалели лошадей. У самого же дворца нос к носу столкнулись с принцем Алиэром, которого известили о заговоре Стражи.
А пока Марат весело нарезал круги около них, отбегал, прыгал.
— Хорошо ему, — вздохнул Раннин.
Ладонь все еще побаливала. Сашка взял ее в свои, но убрать следы от демонических струн не могла даже его магия, только смыло теплом боль. Старший орк вдруг ухмыльнулся:
— Так что же ты, сынок, так и не закончил представлять мне свое сокровище.
— Александр Северин, мой возлюбленный. И мое сокровище, тут ты прав.
— Алхат за него кому платить станешь? — хитро прищурился Лир-Мар.
— Некому, его семья где-то на островах, они пишут ему очень редко, у них там своя прекрасная жизнь.
— Эх, сынок, учил тебя, учил — да неучем отпустил. В святилище отцу-небу отнесешь, или, думаешь, без богов было бы тебе счастье?
— Отнесу, — кивнул Раннин. — Вот только разберусь с тем, кто в доме оказался приспешником демона.
— Как не хочется, чтобы это было так, — Сашка печально вздохнул. — Может, за нами просто следили, и девочки тут ни при чем?
— Может быть… буду надеяться, что это именно так.
Тягостный разговор о том, кто мог «сдать» демону скрипача-Избранного решили не продолжать по обоюдному молчаливому согласию. Стражи уже привели запряженных в тот же экипаж единорогов. Никто не тронул багаж, хорошо хоть стрелы из бортов убрали, о погоне напоминали только дырки от этих самых стрел.
— В степи хорошо, — Раннин улыбался. — Огромная луна на все небо. И гяйны урчат.
— Я уже весь в предвкушении, — закивал Сашка.
— Может быть, провести вас туда, где вы сможете искупаться и привести себя в порядок? — предложил один из Стражей.
— Да, это было бы неплохо, — решил Раннин.
Королевские купальни были предоставлены им одним, можно было плескаться без чужих взглядов. Старший Раннин остался их ждать, пообещав, что пообщается с женой, когда та устанет наносить справедливость и причинять добро.
— Ран, а у тебя прядка седая, — присмотревшись, заметил Сашка, когда, накупавшись, они просто сидели на ступеньках, уходящих в бассейн.
Раннин потрогал волосы.
— Да, из-за той магии, наверное. Хватать голыми руками артефакты не рекомендуется.
— Рука не болит? — эльф наклонился, целуя перепаханную глубокими шрамами ладонь. В его солнечных волосах живым серебром поблескивала такая же седая прядь, как отметина, одна на двоих.
— Уже нет, — Раннин обнял его. — Вот и приключение, совсем как в твоих книгах.
— Да уж, веселенькое у нас получилось путешествие в эльфийский лес, — фыркнул Сашка. — Но путь-то продолжается, все приключения еще впереди.
— Надеюсь, теперь обойдемся без них. В степи такого точно не водится.
— А кто водится? — тут же любопытно распахнул глаза эльфеныш.
— Ползущий камень водится, но он безобидный, просто валун ползет за тобой по степи. На него надо сесть, тогда он обидится и провалится под землю.
— А зачем он ползает?
— А кто его знает, скучно ему на одном месте, вот и ползает. Когда-нибудь обрастет песком, отяжелеет и застынет.
— А кто еще есть? — бурное любопытство эльфа прервало не менее бурное возмущение его голодного желудка. — Ой!
— Есть еще призрачная гяйна, бродит по степи и ищет, кто ее погладит, ей плохо без детеныша, а детеныша у нее отобрали когда-то давно. Ладно, идем лучше искать еду.
Они переоделись в чистую, хоть и немного измявшуюся за время пути в сундуке, одежду, расчесались, Саша быстро заплел еще влажные волосы в тяжелую косу. А когда вышли из купален — их сразу же позвали к орочьему костру. Там их принялись кормить похлебкой из грибов, сытной и вкусной. Наевшийся эльфеныш в благодарность предложил сыграть степнякам. Те согласились сразу же — хорошую музыку они любили, а тут эльф, еще и скрипач. Скрипку нашли Стражи, принесли и остались у костра послушать известного на все королевство, и не одно, музыканта. Сашка только кивнул — он больше не боялся. Весь страх кончился еще во время погони и в казематах дворца.
Когда он заиграл, время словно остановилось, все завороженно слушали, с восторгом глядя на музыканта. Тягучая, словно мед, мелодия обволакивала, рождая вместо вечера, близящегося к ночи, солнечный полдень, вместо среброствольных деревьев — красные чешуйчатые колонны сосен, вместо мягчайшей травы — белый и зеленый мох, брусничники и голубичники. Музыка рисовала перед слушателями иной мир, незнакомый им, казалось, можно услышать звон комарья, токование глухаря, цоканье белок и потревоженных бурундуков, увидеть величественно плывущего через негустой подлесок лося, суматошно перелетающую от кедра к кедру стайку клестов. Сашка играл свой мир, отпуская тоску по нему, но не собираясь забывать его красоту.
— Все-таки такой дар — благословение богов, — покивал кто-то из орков, когда эльф закончил играть. — Надо благодарить их.
— И я бы отблагодарил, — улыбнулся Сашка. — Мне тоже есть за что.
— Приедем, отведу в святилище, — сказал Раннин-старший.
— Спасибо, — поклонился ему эльф.
Ночевать было решено сегодня здесь же, орки споро разбили лагерь, ну, то есть, устроили себе лежанки вокруг костра, вот и весь лагерь. Раннину-младшему и Сашке было предложено переночевать во дворце, но эльфу этого отчаянно не хотелось.
— Останемся тут, у тебя и подушка есть, — засмеялся Раннин.
«Подушка» валялась на земле, вывалив язык, и радостно смотрела на Сашку.
— Ага! У меня и одеялко есть теплое-теплое, — рассмеялся тот и тут же смутился, заалели уши.
— Буду согревать всю ночь, — пообещал Раннин.
Орки понимающе усмехались, но никто не отпустил ни одной скабрезной шутки. Даже когда раззевавшийся Сашка внезапно уснул, сползя на колени полуэльфу головой и запихнув руки тому под рубаху. Щен подобрался, улегся греть Сашке спину. Для них постелили толстые войлочные подстилки, одеяла были у них свои, Раннин устроил своего эльфеныша поудобнее, лег рядом и уже привычно укутался вместе с ним в одеяльный кокон.
Спалось Сашке сладко, было тепло и уютно — ноги грела тяжелая щенячья туша, все остальное согревали Раннин и одеяла.
Утром их разбудил Марат, упоенно «умывая» поочередно. Как раз хватило времени умыться после щенячьих нежностей и расчесаться, как к стоянке орков подошла небольшая делегация эльфов во главе с Леди-Колокольчик.
— Все обвинения сняты, пособники демона будут казнены, — рассказывала Лимериль. — А вам в качестве извинения принц предлагает самим выбрать все, что хотите.
— У меня все есть, — сразу отказался Сашка. — Правда, мне ничего не надо. Только узнать, нет ли среди имен пособников моих слуг.
— Нет, они ни в чем не замешаны. Лир-Ша?
— Пусть принц отдаст мне шкатулку с северинами, — ухмыльнулся Раннин, который был временами очень прагматичен. Раз уж есть возможность обзавестись камнями бесплатно, не прилагая усилий к их поиску, почему бы и нет?
— Хорошо, я передам, — эльфийка усмехнулась точно такой же ухмылочкой, кивнув сыну.
Раннин повел Сашку завтракать, пока родители о чем-то разговаривали.
— Сейчас в степи, потом вернемся — и с гастролями по провинциям.
— Как скажешь, Ран, — согласно кивал Саша.
Во время путешествия по степи он собирался тоже играть, пусть даже бесплатно, для всех, кто захочет его слушать.
Вернулся шаман, отозвал Сашку в сторону.
— Надо тебе кое-что показать, чтобы ты пришел в степь и святилище с легкой душой.
— Маму? — догадался эльф. — Я готов.
Показывал шаман просто — налил воды в широченное серебряное блюдо, что-то произнес, и в голубоватом мерцании Сашка увидел мать. Она сидела в каком-то концертном зале, красивая, трезвая, улыбающаяся. А на сцене со скрипкой стояла девушка. Изображение показало ее лицо с недобрыми холодными глазами записной стервы, которая своего добьется всегда и всюду. Слегка они смягчились только при взгляде на Сашкину мать.
— Значит, Эльтарн тоже жив? Это хорошо. Надеюсь, он перевоспитался хоть немного, а то бить людей плетью — последнее дело, — Сашка покачал головой. — Я так понимаю, там прошло больше времени, чем здесь?
Девушка на сцене выглядела старше той Сашки, какой он себя помнил. Лет так двадцати пяти с виду. И, если судить по залу, это уже была даже не консерватория, а какой-то концерт, где Эль солировала.
— Возможно. Теперь ты успокоишься?
— Да, спасибо, тан Раннин. Теперь я совсем спокоен.
Орк кивнул ему, провел ладонью над чашей.
— Беги к Лир-Ша, он уж весь извелся, что я тебя увел.
Сашка сделал шаг к лагерю, но остановился. Он очень хотел спросить кое-что у орка, но никак не мог решиться на этот вопрос, только краснел до корней волос и нервно комкал подол рубахи.
— Спрашивай уже, спрашивай, — добродушно усмехнулся тот.
— Я не успел выяснить, как здесь обстоят дела с… браками… Я… я-очень-люблю-вашего-сына! — собравшись с духом, едва не в одно слово выпалил Сашка.
— Обстоят дела с браками? Да как обычно, придете в святилище, принесете клятвы и обменяетесь какими-нибудь знаками. Боги услышат вас и благословят.
— А это ничего, что мы оба — мужчины?
— Ничего, конечно же. Раз уж любите.
— Спасибо! — Сашка помедлил секунду и шагнул к нему, обнял, как мог бы обнять своего отца, если бы тот был жив. Здешних родителей он не знал и таковыми не воспринимал, а вот орк ему сразу показался близким и родным существом.
Орк обнял его в ответ, тут же полез обниматься Марат, решивший, что хозяин давно не обращал на него внимания. Явился и Раннин.
— Ну вот, всех обнимают, а я?
И ему достались самые горячие объятия, и даже — неслыханная смелость! — поцелуй.
— А вот теперь — в степи, — решил Раннин. — Искать ползучие камни и кататься на них.
Путешествие в неизведанные дали для Сашки прошло весело и не без сюрпризов. Но Раннин только вздыхал: Избранный не был бы Избранным, если бы не вляпался в очередное приключение. А началось все с того, что Сашка однажды на ночной стоянке проснулся от того, что рядом с лагерем кто-то скулил, и не смог уснуть — столько тоски было в этом собачьем плаче. Он осторожно выбрался из-под тяжелой руки полуэльфа и прислушался. Плакала гяйна, словно звала кого-то. И вот что Сашке стоило посмотреть на спокойно спящего Марата? Но он не посмотрел и даже не вспомнил о том, что о призрачной гяйне ему уже говорили. А только удивился тому, что ни один орк-дозорный не отреагировал на этот плач. А вот тому, что они не увидели и его, пробирающегося между спящими орками к границе лагеря, он не удивился. Прихватил у костра кусок жареного мяса и пошел в темноту.
— Где ты, собачка? — тихо позвал он. — Иди ко мне, на-на-на, иди сюда.
И она вышла, сперва показалась просто белой, а потом сквозь нее проступили очертания травы. Она подошла, посмотрела на него тоскливо, не обращая внимания на еду. Только тогда Сашке стало жутко, а сердце замерло. Но он не отступил, наоборот, сделал еще шажок ближе.
— Ты грустишь о своем щенке?
Гяйна шумно вздохнула, принялась его обнюхивать.
— Не бойся, я тебя не обижу, — Сашка протянул ладонь к призрачному носу псицы.
Нос был влажный, ощущался как нормальный собачий. На запястьях сверкнули золотом знаки Избранного.
— Ох, опять эти браслеты, — вздохнул он и погладил наклонившуюся под его ладонь огромную голову.
Призрачная шерсть тоже чувствовалась совсем как настоящая, жесткая, но гладкая, как шелк. Из-под его руки по ней разбегались искорки, впитывались, как капли росы. Гяйна успокоилась, уселась, возвышаясь над Сашкой, подставила морду для поглаживания. Он и гладил, не замечая, что с каждым мгновением его странная визави становится все более материальной, а сам он слабеет, как будто лечит десяток галерных рабов, избитых до крови.
Сзади тоненько завыло, раздался шорох, за пояс обхватили руки Раннина, вливая силу, потом затявкал Марат, пытаясь прогнать странную взрослую собаку. Гяйна коротко и веско сказала «Вуф!», и Марат, взвизгнув, замолчал, только кинулся под ноги Сашке, дрожа всем телом и ощетинившись.
— Все хорошо, — прошептал эльф, — ей просто нужна была помощь.
— И чем же ты ей помог? — Раннин продолжал обнимать его.
— Ну… не знаю… — растерялся Сашка.
А гяйна, тем временем ставшая совсем уже настоящей и материальной, отошла на шаг назад, и на ее месте возникла орчанка — красивая, молодая, в ярком наряде и украшениях, но с совершенно белыми волосами. Низко поклонилась, звеня многочисленными монистами:
— Спасибо тебе, Медовая Луна. Доброе у тебя сердечко.
— А… А вы…
— Гяйны — души степей. Ты пожалел меня, я награжу тебя за это, когда ты сам решишь, что хочешь, степь отдаст тебе желаемое.
— А… спасибо, — растерялся эльф. — А вы больше не будете плакать?
— Теперь нет. Я рожу себе щенков. И мы вместе будем бегать по степи.
— Я бы очень хотел, чтобы вы были счастливы, — серьезно склонил голову Сашка.
— Я буду, — улыбнулась гяйна, сделала шаг назад и растаяла.
И только вдалеке снова проявился образ белой гяйны, бегущей куда-то и временами окрикивающей двух толстых веселых щенков, круживших вокруг матери. Эльф успел увидеть это видение, а потом просто тихо сомлел, Раннин успел подхватить его на руки, понес назад, к кострам и очнувшимся дозорным, вполголоса ругаясь всеми известными ему словами.
— Отоспится и все с ним хорошо будет, — успокоил его отец.
— А кто это был, ты знаешь? Про дух безутешной гяйны я слышал, а вот кто отобрал у нее щенка…
— А этого никто не знает, говорят, что кто-то из людей украл его. Или дракон ухватил, пролетая. Просто однажды исчез.
— Чтобы гяйна — и не отыскала своего щенка? Не верится как-то, — пробурчал полуэльф, укладывая и закутывая «гулену» в одеяло. — И вот еще вопрос — откуда она узнала, как я называю Сашу?
— Она — дух степей, все знает, столько времени уже ходит по земле.
Не слишком-то и поверил в такое объяснение Лир-Ша, но иного не было.
Остальной путь до стойбища племени проделали без подобных приключений. Ну, разве что пару раз краем глаза Раннин видел белую тень за кругом костров, которая слушала, как играет на скрипке собравшимся возле него оркам его эльфеныш, Медовая Луна. Сашка не скупился, щедро одаривал орков своим талантом, всех, кто желал слушать, а не желающих не было.
В самом стойбище их обоих повели к небольшому алтарю, стоявшему посреди степи.
— Обменяйтесь клятвами перед полной луной, — сказал шаман.
Мысленно Раннин хмыкнул: всего какие-то две недели назад он обещал себе, что не станет давать никаких клятв этому эльфу. И вот как все обернулось. Готов ли он? Сашку такие вопросы не волновали, он внимательно смотрел в его глаза, потом тронул за руку, тихо сказал:
— Если ты не хочешь, то не надо, я понимаю…
— Я хочу, — Раннин подхватил его в объятия. — Клянусь любить тебя, оберегать и защищать ото всего, моя луна.
— И я клянусь любить тебя, быть верным только тебе, помогать и поддерживать во всем, мой ветер.
Раннин поцеловал его, надел на тонкий палец наспех выкованное простое серебряное колечко, и такое же Сашка надел на его руку. Шаман, улыбаясь, ушел в стойбище — теперь эти двое сами со всем разберутся.
В стойбище они прожили почти месяц. Вернее, прожили они это время в степи, в стойбище возвращаясь время от времени: орки откуда-то узнали об эльфийском целителе, и к Раннину-старшему потянулись посланцы из самых разных племен, иногда буквально на коленях умоляя отпустить целителя с ними. Не забывали и дары, хотя Сашка поначалу отказывался брать что-то за помощь. Потом ему пояснили: это не плата, это от чистого сердца, нельзя обижать тех, кто иногда по бедности своей мог отдариться за возвращенное здоровье только парой шкурок степных лис. Но если не отдариться — степь накажет.
— Потом оставим все в стойбище, — махнул рукой Раннин. — Все, что нам не пригодится.
За этот месяц его эльфеныш, кажется, окончательно привел свое тело в соответствие с возрастом души. Намного моложе выглядеть он не стал, но теперь никто не назвал бы это золотоволосое чудо взрослым мужчиной, несмотря на возраст в триста с хвостом лет. Юноша — он юноша и есть, только-только перешагнувший рубеж совершеннолетия. Иногда проказливый, открытый, заливисто хохочущий, иногда — слишком уж серьезный, дотошный и задумчивый. Но всегда готовый помочь, поддержать, выслушать, развеять печаль или сострадать мелодией своей скрипки. Раннин в степи и сам ожил, отрастил волосы, начав забирать их в хвост на макушке, и повеселел, стал смеяться больше.
— Мы будем приезжать почаще, — собираясь домой, сказал Сашка шаману. — Здесь так легко дышится, ойнэ.
Называть его «отцом-по-мужу» Сашка стал после того, как самым дотошнейшим образом выспросил обо всех непонятных ему словах, которые слышал. А так обычно орчанки называли своих свёкров.
— Приезжайте, — улыбнулся шаман. — Вы всегда желанные здесь гости.
Провожали Сашку и Раннина три крупных белых гяйны, одна побольше, двое — подростки, чуть поменьше. Отъевшийся и изрядно подросший Марат бежал рядом с экипажем и косился на Сашку, счастливо улыбаясь.
До конца лета было не так уж и далеко, кое-где уже собирали урожай яблок, сжинали поспевшие ранние сорта пшеницы, ржи, на полях высились стога свежего сена. В одну из ночевок не под кровом постоялого двора Сашка подбил Раннина на то, чтобы поспать в таком стогу. Впечатлений оба набрались по самые уши, как и сена в волосы, и трухи за пазуху. Больше такого не повторяли.
А в Гнезде Иволги их встретили девушки, налетели, тараторя о сготовленном ужине и вкусном пироге, который вот-вот из печи.
— Вот мы и дома, Саша.
— Да, дома, — эльф радостно улыбнулся. — Все отдам за ванну с пеной!
— Сейчас организую, — откликнулся Раннин.
— Вместе организуем. Тебе ванна тоже не помешает, а у меня она побольше, — и Сашка лукаво покосился на него, хотя уши все равно вспыхнули алыми фонариками в волосах.
— Это точно. Примем супружескую ванну. Первый раз за месяц. Свечи, пена, мы вдвоем. Я сказал — вдвоем, псина.
Марат сделал вид, что обиделся, но его пообещали выкупать Элиза и Гарлот, так что долго обижаться ему не пришлось.
— Пойдем? — Сашка потянул полуэльфа за руку наверх, в их комнату. Все-таки, решено было, что супружеской спальней будут считать хозяйскую. Она и побольше, и кровать в ней пошире.
— Идем, — Раннин подхватил его на руки и практически взбежал по лестнице.
Супруг рядом — что еще нужно для счастья?
Дома они провели недели две — отсыпались, отъедались, Сашка зачитывался книгами, поглощая их такими темпами, что Раннин начинал думать об очередном набеге на книжную лавку, а то и о письме матери с просьбой прислать эльфийских свитков. Были и еще стихийно организованные концерты все на той же Фонтанной площади, и прогулки по паркам и окрестным лесам. После было небольшое — до того, как начала портиться погода, — турне по провинции.
— Саша, а ты счастлив? — как-то спросил Раннин.
Эльф задумался, остановив руку с пером: он записывал очередную партитуру этюда Черни, опасаясь забыть что-то, выученное еще в своем мире.
— Почти, Ран.
— Почти? А чего тебе не хватает? — полуэльф, валявшийся на диване, перевернулся на живот.
— Ты помнишь, кем я родился? — Сашка вернул перо на подставку, протер руки от чернил и перебрался из кресла к нему на диван, задирая домашнюю сорочку и принимаясь гладить спину мужа, массажем это назвать было нельзя.
— Ты имеешь в виду пол или расу? — Раннин выгнул спину.
— Пол, Ран, пол. И, как бы я ни бился, как бы ни принимал то, что теперь я мужчина и состою в мужском браке, а мне все равно иногда хочется ребенка. Это, наверное, неистребимое желание души.
— Но… Ты не сможешь родить, Саша.
— Не смогу. Но можно ведь взять сироту, усыновить. Или удочерить.
— Конечно. Завтра заедем в приют и выберем? Дом у нас большой, девочки помогут справиться с ребенком.
Сашка на пару мгновений замер, потом с придушенным писком завалился на мужа, обнимая его так, словно хотел срастись в одно целое.
— Да! Спасибо, спасибо, Ран!
— Ох-х-х, мои старые кости, — Раннин смеялся.
— Ничего они не старые, прибедняешься ты! — Сашка позволил ему перевернуться, чуть привстав, снова прижался, целуя с какой-то отчаянной нежностью и жаждой, то ли доказывая, что его муж еще ого-го, то ли… да просто любя.
Раннин сразу забыл про всех сироток. Целоваться с мужем — вот что на самом деле важно. А уж если муж совсем не против того, что обычно следует за поцелуями… Ну и что, что они занимались этим не далее как пару часов назад. Секс — дело приятное и полезное для тела и души. Особенно если Сашка, смущаясь и краснея, соглашается попробовать что-то новенькое. Например, остаться вот в такой позиции. И пространство для маневра есть, и ласкать его можно свободно, и смотреть в его лицо, отражающее всю гамму эмоций во всей ее полноте.
— Так что там с детьми? — после того, как они свалились, сплетаясь в объятиях, обессиленные и счастливые, Раннин снова поднял эту тему.
— Ты же сказал — поедем в приют. Только… я даже не знаю, смогу ли выбрать, — Сашка погрустнел. — Как представлю себе, что чувствуют малыши, когда одного выбирают, а мимо остальных проходят — так тошно становится.
— Так их всех разберут постепенно, может, мы даже приедем в пустой приют.
— Так бывает? — не поверил эльф.
— Конечно. Сирот не так много, а бездетных пар хватает.
— Давай, посмотрим завтра, — тряхнул растрепавшимися волосами Сашка, снова укладывая голову мужу на плечо. — Я думаю, наш ребенок нас дождется. Нет, я просто уверен в этом.
Он вспомнил о своих словах, когда, растерянный и удрученный, выходил из приюта рука об руку с полуэльфом. Тот оказался прав: приют был пуст, последнего сиротку забрали в приемную семью вот буквально на днях, и сейчас две сестры-воспитательницы спешно мыли-чистили-скребли, чтобы принять детей, если такие появятся, в чистом доме. Приют-то был небольшой совсем, размером с Гнездо Иволги.
На улице летел, как белые мохнатые мухи, первый снег, и скрипач зябко спрятал кисти в вязаные варежки.
— Не печалься, — Раннин поцеловал его в висок. — Попробуем попозже. Все равно мы найдем, кого удочерить или усыновить.
Экипаж ждал их, к непогоде на него установили кожаный полог, и теперь изящное ландо напоминало английский кэб. На полу лежал коврик, а на нем устроился Марат, охраняющий экипаж от ушлых личностей. Сашка покивал на сочувственные слова и забрался внутрь. Раннин сел рядом, обнял его.
— Может, если согласишься, кому-нибудь заплатим, чтобы родили нам ребенка?
— Что ты, так нельзя, — почти испугался эльф. — Нет, мы просто подождем. Все хорошо, Ран, правда.
Единороги, фыркая, дружно тронулись с места, экипаж покатил по улицам города. Они почти покинули его, когда Сашка не своим голосом закричал:
— Стой! — и птицей метнулся в снежную пелену, набирающую к вечеру силу.
Раннин нахмурился и последовал за ним, гадая, что случилось. Потом он услышал неуверенные, мяукающие звуки скрипки, резко оборвавшиеся. И увидел, как его муж, плача, стаскивает согретые варежки со своих рук и натягивает их на белые от холода ручонки той самой малышки, которую он видел на первом концерте Саши в городе. Рядом, на земле, валялся самодельный футляр со скрипкой, в нем было, кажется, с десяток медяков.
— Что ты в такой холод делаешь на улице, малышка? Людей почти нет, — Раннин стащил плащ, завернул девочку целиком, поднял ее на руки, не зная, что делать.
К ним неуверенно прошаркал какой-то бродяга, заискивающе и в то же время нагло прошамкал беззубым ртом:
— Господа хорошие, вы Астию-то пошто от работы отвлекаете?
— Так она на тебя работает? — Раннин сдернул с пояса кошелек, бросил бродяге. — Забудь о девочке. Убирайся.
Тот заглянул в кошель, переменился в лице и поспешил прочь, пятясь и кланяясь через шаг, пока не скрылся за снежной пеленой.
— Астия, доченька, — Сашка, перехвативший девочку у мужа из рук, когда подошел бродяга, поспешил с ней в экипаж, словно боялся, что тот вернется и отнимет его драгоценную ношу.
Девочка тихо всхлипывала, прижималась к нему. Раннин поднял скрипку, вернулся в экипаж и тронул единорогов, торопясь привезти свою семью домой.
В Гнезде Иволги с их приездом поднялась суматоха: Элиза и Гарлот заметались, готовя для малышки ванну, молочную кашку, единорожье молоко, Раннин спешно отыскивал в запасах мазь от обморожений. А Сашка просто сидел в кресле, крепко обнимая Астию, негромко рассказывал ей, что вот завтра же они поедут в магистрат и сделают так, что никто и никогда больше не сможет ее забрать у них, что она будет им дочерью, самой настоящей.
— Правда? И мне больше не надо будет играть на улице?
— Только если ты сама этого захочешь. И только когда ты выучишься, малышка.
Прибежали служанки с ужином, потом явился Раннин, посоветовавший Саше исцелить малышку.
— Мазь не нашел.
— А мы уже, — эльф показал здоровые, хоть и грязные ладошки девочки. — Теперь только покушать, помыться — и лечь спать.
Выкупанная и сытая Астия сразу же заснула, даже не успев выпустить ложку.
— Она полукровка, — Сашка поправил чистенький светлый локон, открывая заостренное ушко. — Вернее, четвертькровка, скорее. Но неужели эльфийская родня не поинтересовалась внучкой?
— Могли погибнуть. Надо будет узнать.
— Или убрались на местные Острова Блаженных, — зло прищурился эльф.
После возвращения домой из степи он написал письмо родным Эльтарна, сообщив, что заключил брак с Раннином. В ответ прилетело короткое и сухое: «Живи, как знаешь, знать тебя не хотим». Вот и открылась вся правда о том, почему скрипач так редко и сдержанно переписывался с родственничками.
— Или это. Завтра пойдем и оформим все документы, а еще нужно позвать портного.
— И заказать сапожки. И отнести скорняку те лисьи шкурки, что мы привезли из степи, чтоб сшил для нее теплый плащ на меху. И… Ран, спасибо. Я так тебя люблю! Вот теперь я совсем счастлив!
Раннин улыбнулся.
— Сегодня Марат поспит около ее кровати.
Эльф кивнул, тихо поднялся, поправил девочке одеяло, и они вышли, уступая право охранять ребенка псу. И только Марат видел трех огромных белых гяйн, пришедших в полночь, неведомо как оказавшихся в детской и обернувшихся красавицей-орчанкой в звенящих монистах и двумя подростками — мальчиком и девочкой.
— Это она, да? — спросил мальчик. — Она красивая. Она будет меня любить?
— Будет, — кивнула орчанка. — И будет играть тебе на скрипке. Тише, малыш, спи, — это уже относилось к Марату.
— У нее достойные родители, — серьезно кивнул мальчик. — Я с радостью назову их ойнэ, мама.
— А теперь идем, пока что рано тебе тут находиться.
— А моего жениха ты мне тоже покажешь? — спросила девочка.
— Конечно, милая. Идем.
Три белые тени растворились во тьме, Марат тихонько скульнул, вздохнул и свернулся в клубок. Пес чувствовал себя безмятежно: хозяин с мужем здоровы, на кухне полно еды, дочь хозяев тоже будет жить хорошо. Он заснул, чувствуя, что теперь все идет так, как нужно.
1. Волшебная скрипка
© Copyright: Таэ Серая Птица, 2016
Свидетельство о публикации №216050100676
Свидетельство о публикации №216050100676
Рецензии