Охота на уток

На уток охоту, по правде сказать, я не любил, то ли не умел я их на полету стрелять, то ли шибко уж муторно их было общипывать. Но, в общем, до уток я был не охотник и всё. А тут привязался мой дружок Фёдор.
- Поедем да поедем. Прошлой весной я ездил. Затон на Селенге нашел. Там штук двести сидело.
То ли он приврал, то ли это всё правда было. Ну, в общем у меня глазки-то загорелись и мы поехали. Солнышко – браво. Жаворонки поют. Долго все ждали прихода весны. И вот она пришла во всей своей красе. Все рады – жучки, паучки, пташки, мышки, суслики, сурки – все гоношатся, все строят новые гнезда, норы. Все чирикают и поют. Наступил брачный период. Мужской пол хорохорится.
- Посмотри на меня, какой я красивый, расфуфыривая свои перышки в разные стороны.
Иногда между соперниками возникают битвы, не на жизнь, а на смерть. Иногда это так и заканчивается, но это только иногда, а победителю в награду полное право продолжить свой род, оставить после себя потомство. Крадемся по кустам к устью протоки, которую в верховьях забило льдом и она не протекает. Утки любят стоячую воду. Перелет у них длительный, отдохнуть надо. Выглянув из-за бугра, увидели целую стаю на воде, но стоило одному селезню заметить нас, как тут же тот подал голос и вся стая с шумом поднялась вверх и улетела. Стрелять было бессмысленно, далековато. Пришлось нам разойтись. Вдвоем не подкрадешься. Патроны у меня быстро закончились. Правда, с одной только пух вылетел и только. Ну не специалист я по уткам и всё. То ли шибко вперед много беру, то ли они успевают пролететь, пока моя дробь долетит. Чтоб я еще когда-нибудь на эту живность поехал. Двадцать патронов сжег и все без толку. Ну, как без толку, толк есть. На природе. Свежее сало на рожне. Картошка печеная в углях. Чаек с дымком. Сто грамм за дружеской беседой. Чаек уже в третий раз подогреваю, а Федора все нет и нет. Уже совсем стемнело. На небе звезды показались. Веет прохладой. Ну, наконец-то, слышу где-то поблизости чавкают резиновые сапоги по трясине. Пришел весь мокрый, но довольный. В правой руке за шею держал большую черную утку. Я такой не видывал во век. Давай ее разглядывать, а у нее зубья в клюве и сверху, и снизу, ну как в пасти у щуки. Видать рыбой питается, чтоб та не выскользнула. Надо же, какая диковинная. Варить утку не стали, было уже поздно и сильно хотелось есть. Когда ее еще общиплешь. (Позже я узнал, что это была не утка, а баклан и не совсем-то он съедобный). Выпили, закусили и еще раз выпили. Тут Федор начал свой рассказ, как подстрелил эту диковинную утку.
- Увидел я их на той стороне большого затона, на косе. Наверно, штук сто сидело. Я уж не перебиваю, думаю, пускай брешет. Я-то знаю, что со сказанным делать надо. Надо разделить на два и отнять семь.
- Далековато, стрелять бессмысленно, надо обходить затон. Ну вот я и пошел. Гляжу, кто-то шевелится в камышах. Хотел было уже стрелять, да пригляделся, оказывается это цапля. Вот так он все идет, крадется. То чибиса вспугнет, то в болоте увязнет. Рассказывал, конца и края нет. А сон делает со мной свое дело. И вот мои ресницы сомкнулись. Сколько времени прошло, я не знаю. Встрепенулся я от холода, который забрался ко мне в тюфеёнку. В костре светились отдельные затухающие угольки. А Федор мой все крадется и крадется.
- Совсем маленько осталось, еще бы метров двадцать, чтобы уж совсем наверняка. Нет, думаю, на прямки увидят, надо балкой. Пришлось возвращаться и все это ползком.
- Ну, Федор, взмолился я, ну наконец, стреляй же да спать пойдем. После того раза я больше и не был на утиной охоте, ну и у Федора так и спросил, какая на вкус черная утка с зубами. О том, что мы подстрелили баклана, я нисколько не сожалею. Уж сильно на них сетуют рыбаки на Байкале. Не в меру прожорливая птица. Все сети изорвет, всю рыбешку из сетей повытащит. А гнездится в болотистых местах. К яйцам ни на лодке, ни пешком не подберешься. Популязация с каждым годом все больше и больше, а рыбы в Байкале совсем мало стало. Причин множество, но одна из причин это точно бакланы.