Большой канал. От Санта-Лючия до Сан-Стае

... Справа - церковь малого Симеона. Да нет, не малая церковь Симеона - какая же она малая? Один куполище, как шлем по брови головы витязя из "Руслана и Людмилы", огромны очи сном объяты, храпит, качая шлем пернатый, и перья в темной высоте, как тени, ходят, развеваясь, в своей ужасной красоте над мрачной степью возвышаясь. В нашем случае, конечно, над фондамента возвышаясь. Да, так вот, малый Симеон - это апостол, а не пророк в противоположность Симеону Большому, и церковь называется святых Симеона и Иуды, среди который последний - тоже, как вы понимаете, не Искариот, а апостол-мученик, у нас - Фаддей. И произносить нужно осторожно, Джи-у-да, не пропуская срединное "и", поскольку иначе получится тот, в честь кого церквей не называют даже безбожные здешние католики. Ах, точность слова, как же ты важна! Вот, помню, бывший мой как скажет: "Ты что, уже духами НАМАЗАЛАСЬ?" - так мне хочется вопить и биться головой об стену от тоски и ощущения какой-то обрызганности грязью. Сдерживалась изо всех сил, иначе за припадочную приняли бы. А он, сволочь, видя, конечно видя, что мне физически плохо от языковой его вульгарности, добавлял что-нибудь вроде "Что ты куксишься?" Такой вот бытовой садизм, особенно подлый потому, что даже пожаловаться некому - не поймут...А, что это? Вы про накренившуюся колокольню? Сан Джеремия, святого Иеремии церковь. Да тут везде грунты плывут, сваи пенятся, башни кренятся. Подпирает колоколенку-то не церковь, нет, ту отсюда не видать, а палаццо. Лабиа, нуворишская была семья, патрициат свой купила поздненько, в восемнадцатом уже. Сто лет уже на ремонте или на откатах, на чём-то с телевидением связанным, в смысле лет десять минимум, не зайти туда, а там фрески. Царица голосом и взором свой пышный оживляла пир. Что за царица?- Ха! - Все, Клеопатру славя хором, в ней признавали свой кумир, шумя, текли к ее престолу, но вдруг над чашей золотой она задумалась — и долу поникла дивною главой... Там на фресках она тоже над чашей золотой, только не грустит, а растворяет в вине драгоценную жемчужину, чтоб, значит, выпить и закусить. Над ея чудною главой играет негритянский оркестр, и виночерпиями у нее мавры да китайцы, собачечка какает на мозаики, сквозь балюстраду вот-вот выпадет на зрителя кривоногий карлик, а сама она бела да румяна, жирна телесами, заголена как следует и частично затянута в кружева да лионские шелка по моде рококо. Красавица, в общем, если говорить о стандартах эпохи. Мой бывший, когда на таких смотрел, всегда говорил фу, и смеялся надо мной, когда я утвеждала, что жил бы он тогда, тоже воздыхал бы по дебелым, потому что именно этот сексуальный шаблон был бы ему навязан. А он знай себе хохочет да обзывает меня дурой и жистресом с целлюлитом - при моих-то сорока пяти кило! Он вообще помешан был на худобе, с ума сходил по одной актрисе, которая была - живые мощи, и понятно почему - находилась на терминальной стадии рака, оказывается. Умерла... Палаццо Вендрамин, уставшие нимфы, почерневшие марморы. Да, казино, зимнее, летом - на Лидо. В нём, между прочим, умер Вагнер. Нет, не проигрался, как мальчишка, в картишки, казино в те поры здесь ещё не было - умер, вроде, от ангины, снимая зимой дворцовое пьяно нобиле в порядке отдохновенья от трудов праведных. Только-только закончил оркестровку "Парсифаля" и отдирижировал в Байрете премьеру... . За кубышкой Тильди, с ее носом-пуговкой, волосами цвета соломы и веснушчатым лицом, никогда никто не ухаживал. Ни один мужчина не провожал ее глазами и не приглашал ее на таинственный, далекий "Парсифаль". Я вот кубышкой сроду не была, а и меня в молодости не особенно-то провожали глазами, не говоря уже о том, чтобы приглашать на парсифалей. Иначе разве я терпела бы бывшего так долго! Всё, всё от недолюбленности, от какой-то странной, скотской скупости их всех на ласку, да просто на приятные слова, ни-ни как-нибудь подбодрить, развеселить, если загрустила,  гадости же они расточют щедрою рукой. Почему? ...Что? Засушенный крокодил? Это не крокодил, а пирога с Соломоновых островов. Фондакко деи Турки, музей природоведения. века девятнадцатого, да, секрет производства утрачен и у дикарей в том числе. Мы кто? — Жалкий род без названья! Добыча нам — малые рыбы! Не нам превращать в изваянья камней твердогрудые глыбы! А ведь и везде мельчает народец, вы не замечали? Мой бывший бравировал тем, что его отмазали от армии. Именно что не отрицал, не скрывал, не замалчивал стыдливо - гордился. Мы, говорил, маменькины сынки, и есть соль земли. Мысль, правда, очевидно исходила от одного из идеологов новой гнуси. Солдаты победы - лузеры, соль земли - те что брали города Свердловск, Ташкент, Алма-Ата. И ведь не из куркулей был, а из самой что ни на есть интеллигенции. Куркулизация интеллигенции - новый тренд...