Странное место

    Эта история началась вместе с дождём. А дождь застал её в самом центре Москвы, на Лубянке. И не было иного выхода, как нырнуть в «Странное место».  А точней - в крошечную усадьбу Салтыковых-Чертковых, где расположился музей Алисы. Ну, той, что из Зазеркалья. Все минусы неумелой, самодеятельной композиции искупала сама усадьба. С лихвой. Вот уж, воистину, странное место. И чем-то очень ей родное. Кажется, что стоит побыть тут одной - и словно лопнет тонкая плёнка радужного мыльного пузыря, открывая совсем иной мир, чем тот, что она привыкла видеть. Совсем иную память - не ту, что привыкла считать своей. «А чему ты удивляешься? - Шепнул ей тогда Внутренний Сказочник. - Должно же быть на земле хоть одно вот такое странное место! Потому что все остальные места очень уж не странные». И она согласилась с ним. Внутренний Сказочник всегда был прав.
    Но в прошлый раз побыть одной не удалось. Рядом были друзья, а от них просто так не уйдешь — а то еще обидится кто. Но, главное, очень мешала своей заученной жизнерадостностью девушка-экскурсовод. Раздражение на ее дежурную улыбку ныло, как заноза. В этот же раз все должно было быть иначе. Ещё только встряхивая зонтик от капель дождя, она поняла: музей пуст. До экскурсии было больше часа. И - никаких посетителей. Кроме неё.
Нетерпение начало расти, стоило только купить билет. «А теперь скорей в мой садик!» - вспомнился голос мультяшной Алисы. «В мою комнату...» - эхом отдалось внутри. И желание стало нестерпимым - скорей, скорей в ту, так запомнившуюся в прошлый визит, комнату! Закрыть дверь, кинуть на пол вещи, и понять: «Я - дома!»
   Она даже помотала головой, скидывая наваждение. Какую дверь? Нет там двери - лишь полукруглый проем входа. Да и была б - кто её даст закрыть? В музее-то! И какие вещи? Тощую сумочку с бутылкой воды, что ли? Так зачем её кидать, и так рук не тянет. Она ведь не вернулась домой из долгого путешествия. Она просто пришла ещё раз в полюбившийся музей. Что за бред лезет в голову?
   И она не стала спешить. Нарочито неторопливо прошлась по залам первого этажа. Посидела в полутемной, украшенной восточными узорами, кальянной. Никого. Настолько пусто, словно весь дом на этот час только её! Она даже осмелела, и проверила пару догадок, возникших ещё в прошлый раз - дернула на себя некоторые резные панели, обнаруживая за ними то потайные шкафчики, то спрятанные двери. Руки словно помнили, где и что нужно открыть. Главное было не мешать им. Не удивляться этой памяти.
Вот и второй этаж. Она невольно ускорила шаги. А потом - почти побежала (не видит же никто!). И, наконец, уперлась лбом в холодное оконное стекло.
Сколько раз она стояла вот так раньше! Смотрела на стекавшие капли, гладила пальцами старое дерево подоконника - истертое до того, что открылось твердое переплетение жил, ощутимый их рисунок. И ждала, пока скрипнет сбоку дверь, и...
   Погодите. Какая дверь? Сбоку ведь глухая стена! Она оторвалась от окна. Стекло от её дыхания запотело, и она знала, что любила порисовать на таком запотевшем участке... тогда, раньше (ох, опять это странное «раньше»!), но не сейчас. Сейчас ее гнало какое-то странное нетерпение. Не решительно протиснулась мимо стеклянной тумбы с патефоном и ещё какими-то экспонатами. Протянула руку к деревянной обшивке стены. Пальцы привычно уцепились за резные завитушки и потянули. И раздался знакомый, ожидаемы, предугаданный скрип - панель отворилась, отрывая узкую лестницу наверх. Деревянные высокие ступени были стерты так, что на каждой оказалось по два углубления - следы ног.
   Почти не думая, она шагнула, и все-таки сделал то, чего хотелось так давно и так сильно: закрыла за собой дверь. «Я дома»...
Ступени запели под ногами, а она старалась не думать о том, что делает - залезла в музее в служебное помещение, да ещё не ушла сразу, а что-то ищет в нем... «Меня обреют! И ушки, и усики!» - в испуге верещал в голове Белый кролик. Но она старалась не слушать его.
Подниматься было неудобно - лестница казалась ей тесной, как бы тесна одежда, из которой вырос. «Ну, конечно, ведь тогда-то я была ещё ребенком».
От этой мысли она даже остановилась. Боги, да когда – «тогда»?! Свое детство она помнила хорошо, и проходило оно очень далеко от усадьбы Чертковых. Что, вообще, происходит? Надо вернуться назад...
Наверное, это действительно было надо. Но она не вернулась. Сделала ещё несколько шагов по крутым ступеням, и оказалась в крошечной чердачной каморке. Света тут не было. В смысле - электрического. Лишь тот, что, скудно сочился из полукруглого окна, закрытого завесой дождя. Но так было даже лучше. Привычней. И очень захотелось горячего чаю. Словно она его всегда здесь пила, сколько не приходила. Болтала ногами, сидя в этом огромном старом кресле, пила чай, и вертела в руках одну из фигурок...
    А фигурки тут были повсюду. На столе, на полках, на камине. И она, поддаваясь порыву, скинула все ж с себя ремень сумки, опуская ту на пол («Я дома!»), присела на краешек кресла. Время уснуло. Она точно знала, что, пока она тут, всегда будет «время пить чай», что стрелки так и не дойдут до пяти часов. И можно спокойно, без помех, рассматривать все эти странные фигурки. Вдыхать аромат чая, исходящий о них. Вспоминать...
Пальцы касались то глины, то керамики, то камня. Медленно и легко, как касалась бы вода. Она помнила их. Каждую. Помнила. Хотя никогда-никогда видела.
    Вот каменный прямоугольник. Узор на нем складывается в морду льва. Но это лишь на первый взгляд! Она же знала, как нужно повернуть камень, что бы вместо льва увидеть двух сцепившихся рогами буйволов (их симметричные головы, рога и горящие яростью глаза, и превращались в морду льва, а напряженные в схватке тёмные тела воспринимались, как фон). А вот черепаха с мордой дракона. На её панцире нацарапана карта мира. Только это какой-то не правильный мир, если присмотреться. Материки немного иные. А вот хитро улыбается вырезанный из зелёного полупрозрачного нефрита старик. Не просто фигурка, но портрет хозяина комнаты и коллекции, она помнила это! И, глядя на камень, видела его живое лицо. Лицо человека, которого никогда не знала. Утонувшие в сети морщинок умные, насмешливые глаза. Тонкая радужная плёнка мыльного пузыря, существовавшая лишь в её воображении, натянулась до предела. "Все страньше и страньше!" - шепнула ей Алиса, словно этим можно было успокоить.
    Собственное стояние напоминало ей сейчас сон. Странная предсказанность событий. Предзнание. И пальцы взяли новую фигурку - наугад находя на столе то единственное, что было ей тут незнакомо. Верней, не фигурку. Это был просто камень. Гладкий и плоский камень, довольно большой. Тяжелый, приятно легший в ладонь. Прохладный. Камень с рисунком - крошечной миниатюрой. Цифры 1912 (или, все же, не девятка, а восьмерка?) - совсем уж на грани неразличимости. Год?!
    На камне, на фоне знакомого окна, стояла тонкая девочка-подросток. Локоть ее был вскинут, щека прижимала к плечу скрипку.
   Она зажмурилась, и посидела так. Мелодия звучала в голове, наполняла. Как чай наполняет чашку. И детский голос на ее фоне показался каким-то слишком благонравным. Словно его обладательница хотела лишь казаться «хорошей девочкой», притворялась:
   - Тетушка, я закончила упражнение! Можно мне...
   - Ты заниматься сюда приходишь, или чаи с эти бездельником распивать? Ох, задурит он тебе голову!
   - Но, тетушка...
   - Да беги уж, егоза. Маме я не скажу, что с вами делась? Что старый, что малый...
   И скрипят, поют под ногами ступени - вверх, вверх... в полутьму, в тепло жарко растопленного камина, в запах чая... к дяде, к его историям, к его чайным фигуркам. К его коллекции. Слушать, забравшись с ногами в кресло, ощущая, как любопытно посверкивают над чашкой собственные глаза. А потом аккуратно, кисточкой, кормить чаем кого-то из тех, кто замер в этот раз на столе, у чашек. И видеть, как оживает камень или глина. Едва касаться пальцами чешуи или шерсти странных созданий. Знать: каждая вещь тут живая. У каждой - своя история. И изнывать от нетерпения, когда одна из этих историй вдруг появлялась в голове. Не придумывалась - просто появлялась. Словно ее туда кто-то вложил:
  - Дядюшка, можно? Можно я расскажу?
Иногда он разрешал. Но только один раз сказал:
  - Знаешь... а ведь все так и было. Да. Я уверен в этом. Возьми.
И она приняла на ладони, как самый лучший подарок на свете, небольшую фигурку из какого-то темного камня с цветными прожилками. Старика, чье лицо было изрезано морщинами так же, как и у самого дядюшки. Каменная ладонь сжимала кнут. К каменным ногам жался, скалясь, каменный волк.
  - Волчий пастух....
Ее взгляд метнулся по столу, по полкам. Той фигурки не было. Нигде. А ей так захотелось взять ее в руки. Просто взять, на минуту. Конечно же, она не собиралась ее красть. Хотелось лишь поверить, что все так и было. Потому что... это же она придумала Волчьего пастуха. В этой жизни, в этой реальности. Не та девочка со скрипкой, которая жила тут когда-то, а она сама - странная гостья странного места. Если бы фигурка нашлась - это было бы доказательством, подтверждением. Связью... Но именно ее не было. Да и могла ли она быть? Придуманная.
   И на душе стало как-то пусто. А еще громко тикали часы. Словно намекая: время, отпущенное на эту встречу с не ее прошлым, истекло. Пора.
Она спустилась. Никто так и не заметил ее самоуправства. И пальцы коснулись подоконника, погладили, как спящую кошку - прощаясь. Пора было уходить. И она знала, что не вернется сюда. Что-то пошло не так. Чего-то важного не случилось. Радужный пузырь лопнул, но за ним ничего не открылось. Ныла, болела в душе пустота.

   В коридоре гомонили посетители - наступил час экскурсии. Но ей не хотелось встречаться с ними. Ни с кем не хотелось. И она нырнула в крошечное кафе, расположенное тут же, в музее. Все же выпить чаю. Да и купить что-нибудь на память об этом странном дне - тут же находилась сувенирная лавка. Вещички стояли и лежали там и сям, и даже грудой были свалены в большой и старый чемодан. Ей не хотелось выбирать, и она запустила в него руку, чтобы за нее решил случай. Наугад. Среди тряпок и дерева неприхотливого хенд-мейда ее пальцы ощутили вдруг холод. И сжались сами - не желая отпускать свою добычу. Она медленно потянула находку к себе, еще ни о чем не думая. Даже не пытаясь угадать, что там такое. Лишь размышляя, хватит ли денег - вещички тут стоили весьма не мало.
   ...На ее ладони лежала маленькая фигурка из темного камня. Она знала, что если провести по ней влажной кисточкой, смоченной в чае - блеснут полупрозрачные цветные прожилки. Оживет изрезанное морщинами лицо. И покажется настоящей шерсть волка, что, скалясь, жмется к ногам человека с кнутом.