Пять дней марта. Одиссея одного человека на суше

Записано по рассказу самого А. 30 апреля 2016 г.

Понедельник, 21 марта.
А. проверил, на месте ли карта дорог, взял рюкзак и вышел к лифту. Он не хотел, чтобы кто-либо его видел, не хотел встретить соседей. Но подъезд, по счастью, был пуст. А. бросил в почтовый ящик записку и ключ от квартиры. Выйдя на улицу, заметил, что там тоже нет людей. На часах было около половины первого. А. направился к Коломенскому проезду. Прохожие на этой улице рассматривали его, но в их взглядах сам А. видел лишь безразличие.
Пешком он добрался до станции метро "Варшавская", рядом с которой находилась железнодорожная платформа. В кассе за полторы сотни рублей А. взял билет на электричку. В вагоне ему невольно пришлось слышать обрывки будничных разговоров пассажиров.
"... Вот, сказали, что идут контролёры. Тогда я, Мишаня и Скиф побежали. Смотрим – и правда, контролёры там были".
В окно А. смотрел на станции Бирюлёвского района; эти пейзажи его не впечатлили. Зато когда электричка пересекла пределы Московской кольцевой автомобильной дороги, А. почувствовал лёгкость, словно освободился от чего-то, что давно его мучало. Но даже и подмосковный Домодедово, который мелькал за стёклами вагона, А. на вид счёл обычным непримечательным городком.
Около пятнадцати часов он прибыл на платформу Жулёво, за восемьдесят километров от Москвы. После шума метрополии тишина в этом населённом пункте поразила А. как раскатами грома; он даже вынужден был на несколько минут зажать ладонями уши...
Около платформы стояли таксисты. А. спросил у них, как пройти отсюда до трассы М4. До трассы оказалось почти десять километров; А. отправился пешком.
На трассе он уже через две минуты поймал машину. Водителя звали С. 29 лет. Работает менеджером по продаже зубных протезов. Выглядел он интеллигентно. Часто курил. Когда А. рассказал ему о себе и о том, зачем он отправился в этот дальний путь, С. заметил:"Знаешь, а я тебе даже немного завидую, твоей возможности такого свободного решения..." В салоне автомобиля С. ("Мицубиси" синего цвета) царил беспорядок; по сиденьям были разбросаны вещи, которых А. точно не разглядел. С. ехал в командировку, на встречу с партнёрами в Воронеж. Через 10 минут автомобиль остановили для проверки на посту ДПС. Выходя, С. не заглушил мотор и не вынул ключей из замка зажигания, хотя А. оставался в машине в течение всех долгих минут, пока шла проверка. Но А. отбросил мысли угнать автомобиль. С. вернулся и рассказал, что ему пришлось дать денег полицейским: на фарах автомобиля стояли ксеноновые лампы, запрещённые законом. Когда они снова тронулись по дороге, уже начало темнеть.

Кажется, край Полифема* остался позади...

Скоро они ехали уже по Тульской области. Пейзажи здесь представляли из себя одни поля; лесов не было видно. Повалил снег. С. торопился добраться к месту до темноты, поэтому гнал машину на предельных скоростях. Они остановились на заправке (въехав в Воронежскую область). Здесь в кафе С. угостил А. хот-догом. Позже, на окружной дороге на северной стороне Воронежа он высадил А. Сам С. ехал в центр города. Была почти полночь; первый день пути заканчивался. От Москвы А. отделяли теперь 450 километров. Он брёл не меньше часа по окружной дороге; снег не прекращался. Потом остановилась иномарка. Имени парень-водитель не назвал, предложив подвезти А. только километров на сорок на юг. Лобовое стекло в этом автомобиле было треснуто; "дворники" и ремень безопасности – неисправны, что не могло не беспокоить А. Они доехали до селения Рогачёвка; дальше А. вновь двинулся своим ходом, под мокрым снегом.
Вдалеке А. услышал собачий лай, то усиливающийся, то будто затихающий, так что затруднительно было определить, откуда именно из темноты этот лай исходит... А. ещё не знал, что он вступил в землю, где поселилась страшная Скилла**.
Так можно было назвать собачью свору, рыскавшую по этим местам. Народ дал собакам такие клички:
1. Чернохвостый (вожак своры). Среднего роста. Шерсть его была вся целиком чёрной; а назван он так был потому, что у него единственного из своры был полностью чёрный хвост, без пятен и полос;
2. Пират. Огромный пёс, тоже целиком чёрный, но на кончике хвоста было пятно белой шерсти, что на взгляд делало хвост чем-то похожим на пиратский флаг;
3. Меченый. Самый рослый пёс в своре и самый молодой. От подбородка до самого нижнего кончика хвоста у него проходила сплошная полоса белой шерсти, словно молния оставила такой след;
4. Желтоухий. Мелкий пёс. На ушах у него росла ярко-рыжая, почти жёлтая, шерсть;
5. Куцый. Пёс среднего роста, потерявший половину хвоста, когда попался в охотничий капкан. Самый злобный в своре после вожака;
6. Удавка. Мать Чернохвостого. Собака среднего роста, но с очень мощными челюстями, которые она, схватив добычу за горло, уже не разжимала, пока не задушит жертву.
А. стали попадаться по дороге наряду с жилыми также и заброшенные дома. На ветках деревьев оставался тонкий слой льда, и костёр из них развести было нельзя.
Заметив заброшенный кирпичный дом, А. решил остановиться там. Обойдя дом снаружи и внутри, он приготовил из веток и валявшегося в доме сайдинга подобие постели. Потом А. переоделся в тёплую одежду, лёг и укрывшись термоодеялом, попытался заснуть. Но это ему не удалось: одеяло оказалось коротким, и его постоянно сдувало ветром. А. опасался замёрзнуть на ледяном бетонном полу и заболеть, поэтому временами вставал и ходил по дому. Был это сон или бодрствование, он уже сам не понимал от усталости...
Вдруг в дверном проёме дома, на фоне внешнего сумрака, мелькнула и пропала какая-то тень. Потом появилась снова. А. успел разглядеть: чёрный пёс. Это заставило А. почувствовать беспокойство; он стал быстро собирать вещи с пола. Походный коврик свернул неправильно, неудобно; руки не слушались. Тут А. ощутил, что со стороны спины к нему кто-то подкрадывается. Быстро обернувшись, он понял, что не успевает достать нож из сумки. Собака (а это была Удавка) вдруг побежала и прыгнула на него. А. ударил её правой ногой в морду. Не напрасно он обулся в свои испытанные берцы, отправляясь в путешествие. Звука удара слышно не было; но сила его была такова, что собака отлетела и ударилась о ближайшую стену. Вторая, третья и четвёртая собаки (Чернохвостый, Пират и Куцый) подбирались медленно, но потом осмелели и ускорили шаги. Их всех А. бил ногами в бока, под рёбра и в животы. Собаки повалились. Первая собака скулила. Подойдя, А. разбежался и прыгнул двумя ногами ей на голову. Под подошвами раздался хруст. А. понял, что размозжил псине череп. Остальных собак А. бил ещё долго, снова по рёбрам, по спинам, по животам.
У собак начали дёргаться лапы, они скулили, хрипели и изрыгали тёмную кровь. А. волоком вытащил их тела из дома. Снаружи он увидел ещё двух собак, которые то садились на задние лапы, то беспокойно вставали и ходили.
Пёс, чернохвостый вожак, хрипел, дёргаясь, но не имея уже сил встать на ноги. И со звуками этого предсмертного хрипа морозная мартовская ночь казалась ещё более ледяной; что-то жуткое словно бы распространялось по воздуху...
И остальные две собаки, Меченый и Желтоухий, чувствовали это; чувствовали, что этот человек принёс им страх, подобный тому страху, который они, бегая в стае, наводили на всех живых существ в этой местности. Обе собаки согнули лапы, прижали уши к головам, опустили хвосты и, не решаясь и не умея выть, а только тихо поскуливая, не торопясь отошли подальше, а потом развернулись к мужчине задом и убежали. Так наступил конец нападениям бродячей своры Чернохвостого и самой своре.

Кровожадная Скилла, которую человек за уши отволок по земле из строения на пустырь, лежала там и издыхала, глотая собственную кровь. Чудовище было больше не опасно для путников в этом краю.

Приближался рассвет.
А. снова долго шёл по обочине. Чуть впереди остановился микроавтобус с московскими номерами. Какой-то мужик открыл раздвижную дверь и махнул рукой, делая А. знак подойти. А. подошёл. "Сколько платишь?" – с сильным азиатским выговором спросил мужик, – "и куда едешь?". "Еду в Ростов; а денег у меня нет", – ответил А. "Ладно, садись в машину с нами; а рюкзак поставь вон туда". За рулём микроавтобуса был молодой парень-киргиз. В салоне было темно, и поначалу А. разглядел только одного пассажира, того, что заговорил с ним. Вообще, киргизы много болтали; но А. говорить не хотелось. "Не преступник ли ты?" – спрашивали киргизы. А. рассказал им, зачем он едет на юг – заработать денег. Рассказал им, какое у него снаряжение в рюкзаке. Киргизы смеялись:"Зачем тебе походная лопатка и топор?". Попросили достать и показать им эти вещи. Но А. извинился и не стал вытаскивать предметы со дна рюкзака. Киргизы сказали, что такими разговорами и вопросами они только стараются сократить дальний путь, так ехать веселее. А. заснул. Проснувшись, он увидел, как тот пассажир, что с ним говорил, уходит спать на заднее сиденье; а оттуда встал другой киргиз, который всё это время там отдыхал. В дороге киргизы угощали А. пряниками, конфетами, сырной лепёшкой, поили лимонадом. Рассказали, что сами они из того района Киргизии, что на берегах озера Иссык-Куль. Что по вере они мусульмане; но взгляды исламистов, убивающих людей за свою веру, осудили. Машина остановилась на южном краю Воронежской области около семи утра, близ какой-то забегаловки. Киргизы пошли за кипятком для чая. По их словам, они так привыкли пить крепкий чай, что без этого у них болит голова и чувствуют они себя неважно. Поехали дальше. В пределах Ростовской области лес совсем пропал. Поля простирались до самого горизонта. Снег по земле лежал до самого Ростова. В Ростове киргизы высадили А. на шумной трассе возле торгового центра.

Вот и у лотофагов*** он не задержался.

Южный город поразил его грязными улицами (земля комьями лежала на тротуарах). Высотных зданий в Ростове он не увидел. Из Ростова А. шёл пешком на юг до поздних сумерек 22 марта. Шагая по трассе, он заметил невдалеке гаражный кооператив. И здесь его подстерегала новая опасность.

Орф****.

А. вдруг услышал свирепое рычанье и громкий собачий лай, посмотрел в сторону звуков и заметил, что по залитой солнцем равнине бегут два гигантских откормленных пса, пастушьих волкодава: один прямо на него, а второй – по косой линии наперерез. А. успел достать нож, но понял, что в одиночку обезвредить таких лихих ширококостных зверей ему помогли бы разве что тяжёлая боевая палица или свинцовый дождь из пулемёта. И он сообразил, что выход один: отступать и прятаться. Он добежал до метровой ограды отбойника у края трассы и перелез на другую сторону. Спрыгнув на асфальт, он понял, что теперь в безопасности. Крупная собачья морда, с которой капала горячая пенящаяся слюна, просунулась в щель ограды. А. махнул перед носом волкодава ножом, и морда исчезла. Но гавканье и рычанье собак путник слышал до тех пор, пока не скрылся за новым поворотом дороги...
У моста через Дон его остановили двое мужчин в форме охранников. Потребовали письменное разрешение для прохода на другую сторону реки. А. ответил, что разрешения у него нет. Охранники сказали, что он должен пойти к стоящему невдалеке полицейскому и получить разрешение, после чего возвращаться к ним и они пропустят через мост. Сходив к полицейскому, старшему лейтенанту, А. узнал, что никакого специального разрешения для прохода не предусмотрено, и охранникам следует так и сказать. А. вернулся к мосту. Охранники выслушали его и потребовали у него документы, удостоверяющие личность. А. стал вытаскивать бумаги из пакета, но охранники, видя, что документы у него есть, сказали, что показывать ничего не нужно, и пропустили его.
Шагая по мосту, А. испытал ощущение, будто проваливается с пятидесятиметровой высоты (мост был огромен, и колебания во время его вибрации тоже достигали серьёзной силы). А. подумал повернуть, но других мостов через реку не заметил рядом, и он двинулся вперёд.

Кажется, и Планкты***** ему удалось миновать невредимым.

На другой стороне Дона А. долго смотрел на реку и на Ростов (в лучах заката город был похож на извивающегося змея).
А. шёл до наступления темноты. Водитель следующей машины, что остановилась, был парень. Инженер по образованию, он объяснил А., что конструкция моста специально выполнена с расчётом на колебания; без этого мост попросту раскололся бы от напряжения и нагрузки.
Парень высадил А. на стоянке грузовиков. А. по мостику перешёл ручей, спустился в овражек. Нарезал ножом тростника, устроил постель, переоделся и лёг. Фонарь со стоявшей невдалеке мачты освещения разгонял темноту. Через час полузабытья А. почувствовал, что начался дождь. Он встал и перебрался под мост, где попытался уснуть сидя. Одежда его успела промокнуть. А. собрал вещи и, вернувшись в городок, постучался  в одну из гостиниц, но его не впустили ни в дом, ни даже в будку охраны. А. пошёл в другую гостиницу, где охранник сначала отказался его впустить, ссылаясь на строгие требования хозяина, но потом разрешил ему войти погреться.
Имени этого пожилого охранника он так и не узнал. По рассказу самого сторожа, пока тот сидел в тюрьме, жена и родственники завладели его имуществом и затем попросту выставили из собственного дома. Слушая рассказ А. о его родных, сторож произнёс:"Они тебя не жалели – и ты их не жалей!".
До семи утра они вдвоём просидели в будке сторожей за разговорами. "Пока не придёт мой сменщик", – сказал мужик. Потом он вышел на несколько минут и, вернувшись, сказал А., что нашёл машину, которая отвезёт его дальше.
Так начался третий день пути.
Водителя автопоезда Scania, с которым теперь ехал А., звали Павел Владимирович, или "дядя Паша", как он сам разрешил к себе обращаться. 45-50 лет на вид. Женат; сын и дочь его уже взрослые. Он поведал А., что, работая на кораблях дальнего плавания, был и на Севере, и в Индии, и в Африке, хотя сам из Краснодарского края. "В Индии другое мировоззрение; там даже нищий может быть счастливым", – говорил он.
Краснодарский край запомнился А. распаханными полями и множеством речушек с болотистыми, поросшими тростником берегами.
На прощанье Павел Владимирович дал А. сотню рублей и высадил его в Краснодаре, показав, куда идти дальше.
А. снова двинулся пешком, теперь по Краснодару. У выхода из города, в магазинчике-фургоне он купил себе поесть (котлету за 40 рублей, порцию гречки за 35 рублей, а на оставшиеся из ста рублей деньги – полтора литра местного лимонада). Гречку приветливая торговка полила майонезом и кетчупом, не потребовав за это доплаты с А. Тарелка, которую она дала А., была пластиковая, но ложка почему-то металлическая. Когда он возвращал ложку, продавщица спросила А., не хочет ли он ещё есть; но он отказался, решив соблюдать меру, так как давно не ел горячего.
Перейдя через мост реку Кубань, А. увидел Краснодарское водохранилище (огромное и обнесённое оградой, а, следовательно, находящееся под надзором охраны).
Дальше он долго шёл без остановок. Южное солнце припекало.
Добрался до местечка с немецким названием Тлюстенхабль (Tlustenhabl). Это поселение относилось к адыгейскому региону, клином врезавшемуся в краснодарскую землю. Ещё Павел Владимирович говорил ему, что Адыгея – край многонациональный, но этнических конфликтов здесь не бывает.
Перед А. остановилась машина. Молодой парень предложил довезти его до почти до самого посёлка Джубга – пункта, где А. рассчитывал найти заработок, ради которого проделал такой протяжённый путь...
Парень этот ехал в Горячий Ключ, городок перед самым горным перевалом. А. увидел приближающиеся огромные горы, голые, так как листвы в лесах ещё не было.
В машине парня громко играла музыка по радио.
В Горячем Ключе А. продолжил дорогу пешком, потом сел в другую машину, "шестёрку". Водитель из Геленджика возвращался домой. Они ехали по дороге, прорубленной через горный хребет. Шофёр сказал А., что по маршруту заедет в один храм, который считает особо духовно благодатным. Они остановились и, пока мужик молился в храме, А. осматривал местность. С одной стороны от храма лежал овраг, с другой стороны высилась скала со следами динамитного взрыва.
Потом они снова поехали, и водитель рассказал А. о жестоких нравах юга. Об обычае, по которому за неосторожно сказанное обидное или грубое слово человек мог получить удар ножом в грудь. О том, что реальную власть рассматривать спорные вопросы жителей здесь имеют не служащие государства, а "смотрящие" по районам...
По пути А. впервые в жизни увидел горные речки, стекающие по склонам.
На развилке (один поворот указывал на Геленджик, другой на Джубгу) он вышел и шагал ещё около десяти километров, разглядывая горы Кавказа. Встречались поля виноградников. Люди (местные жители) занимались уборкой прошлогодней травы и мусора с приусадебных участков.
Придя в Джубгу, А. стал проверять места возможной работы по адресам. В нескольких гостиницах (представляющих из себя просто двухэтажные дома широкой планировки) с ним поочерёдно разговаривали двое мужчин и две женщины. Узнав, что он приехал из самой столицы, ему называли совсем другие условия и гарантии работы, значительно хуже, чем это было бы для местных. На автомойке А. поговорил ещё с одним парнем, лет тридцати. На вопрос А., будет ли заключен с ним трудовой договор в письменной форме, парень сказал с оттенком угрозы в голосе:"А ты, что, мне не веришь? Не веришь, что я отдам тебе денег за работу?". А. помолчал, потом поблагодарил парня за рассказ о месте работы и удалился.
Спускались сумерки. А. вышел на взморье и побрёл по направлению на восток, к городу Туапсе. Шум морских волн ласкал его слух. На пляже валялось очень много мусора, жестяных банок, бутылок, использованных шприцев...
А. дошёл до санатория Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков. Перелез через забор, прогулялся по территории учреждения и, продолжая идти вдоль морского берега, перелез через забор с другой стороны. Дальше он шёл долго, до темноты.
Вопрос с дровами для костра не тревожил А., так как штормовыми ветрами и прибоем на берег выбрасывало множество обломков брёвен, веток и досок. Берега здесь были высокие и крутые, почти неприступные ни для судов, ни для пловцов.
А. заметил, что в прибрежных холмах выложена лестница. По ней он поднялся метров на сорок-пятьдесят вверх и посмотрел на море с высоты, увидев вдалеке огни на кораблях. А. отыскал в лесу на холме подходящее место для ночлега, соорудил лежанку. Потом он снова спустился к самому морю, умыл руки солёной влагой – совершил своеобразный ритуал, чтобы запомнить это море. Набрал дров на прибрежном песке, отнёс их наверх. За дровами он ходил ещё несколько раз. Потом надел тёплый комплект одежды, положил сумку с документами под голову и задремал под шум моря. Шум на несколько минут будто затихал, наступало ощущение бесконечности, но потом ветер опять начинал реветь, а волны биться и плескаться о скалы. В промокшей да так и не высохшей куртке заснуть А. не мог. Разжигая костёр, он неосторожно опалил себе пальцы, особенно указательные. Ожоги беспокоили его. Но костёр развести удалось, дрова были сухие.
Глубокой ночью он в очередной раз спустился по лестнице, насобирал побольше дров и вернулся на стоянку к костру. У него началась одышка от усталости. Однако, выпив лимонаду и согревшись у костра, он заснул. Когда он проснулся, у него сильно заболели ноги в коленных суставах. Этим утром он впервые за несколько дней почистил зубы. Затем отправился к автобусной остановке, где прочитал отпечатанные на бумаге объявления о розыске молодых парней, пропавших без вестей в этом краю.

"Вот и взяли их гарпии, или завлекли к себе сладкоголосые сирены"******, – подумалось ему – "и они, даже и будучи мертвы, продолжают бродить здесь, не находя себе покоя"...

А. добрался до посёлка, запасся питьевой водой и вернулся на трассу. Таблетки обезболивающего (ибупрофена), которые он в достаточном количестве взял в путь, подходили к концу. С полчаса он ловил машину до Новомихайловского (там имелось отделение почты и, следовательно, доступ в Интернет). Наконец, один автомобиль остановился. Водителем была женщина (на заднем сиденье находилась её дочка). Жительница Сочи, ехавшая теперь в Красную Поляну, где она работала на горнолыжном курорте. Женщина указала А. на карте, где расположена почта. Из отделения почты, купив за 50 рублей карточку для выхода в Интернет, А. отправил послания трём своим друзьям в столице и старшему брату. Сняв из банкомата присланные другом деньги на обратную дорогу, А. вернулся на почту, направил тому ещё одно письмо, с благодарностью. Потом он пешком двинулся к Туапсе. По дороге выбросил лишние вещи, в том числе, мокрую куртку и пластиковую бутылку с водой (ему было достаточно воды в походной фляжке). На трассе А. тормознул "Хонду". На этой машине он и добрался до Туапсе. В салоне, на зеркале заднего вида, А. рассмотрел звезду Давида. Водитель, еврей с густой и ухоженной бородой, рассказал, что живёт в Красной Поляне, работает в компании "Газпром" на одном из курортов. Дорога на Туапсе, вилявшая серпантином среди скал, вынуждала сбрасывать скорость автомобиля до 5-10 километров в час.
До железнодорожной станции Туапсе нужно было пройти по мосту через реку Туапсинку. А. отметил, что вода в речушке была бирюзового цвета.
Дома в Туапсе были построены на скалах, поэтому нагромождались без всякой упорядоченности, то выше, то ниже на склонах.
На площади перед вокзалом здесь также расположились с машинами таксисты.
А. удалось приобрести последний имевшийся в кассе билет на сегодняшний проходящий (из Сухуми) поезд до Москвы, на нижнюю полку плацкарта. Сейчас было пять часов вечера, а поезд прибывал в Туапсе только в 22:50. Коротая оставшееся время, А. отправился в супермаркет "Магнит", на расстоянии получаса пути от вокзала. Хотелось есть, ведь в последний раз он нормально обедал в Краснодаре. Люди в магазине с нескрываемым удивлением разглядывали его самого, его грязные берцы и штаны. А. купил колбасной нарезки, пачку лапши быстрого приготовления, немного помидоров и огурцов, банку тушёнки, банку оливок, хлеб и бутылку пива "Дон". У остановки рядом с магазином А. встретил наряд полиции, но стражи порядка на него внимания не обратили. Он поспешил пройти в один из двориков, раскупорить бутылку пива и хлебнуть из неё... Тут ему подумалось, что ведь это он действительно находится в туапсинском дворе и пьёт пиво!
Дальше гуляя по городу, А. зашёл в кафе и долго не отрываясь смотрел на витрину с едой. Потом он заказал порцию картофельного пюре, свиную поджарку, салат оливье и кружку пива. Всё это А. проглотил за десять минут. Выйдя, он осмотрел площадь в течение некоторого времени. Потом вернулся в кафе и заказал ещё пива с закусками, чтобы голод совсем оставил его. На вокзал к поезду А. отправился почти пьяный. Расположив вещи на своей полке в вагоне, он умылся в туалетной комнате, потом лёг на постель и, накрывшись простынью, заснул. Ехать отсюда до Москвы предстояло тридцать часов.
Следующим утром в вагон вошли новые пассажиры, два высоких молодых человека. "Откуда вы, парни?", – спросил их А. "Да из Керчи; едем устраиваться работать на пилораму в одну из северных областей", – ответили ему.

"Они из Пантикапея"*******, – подумал А., – "это хорошо, что у меня будут такие спутники...".

Парни глядели с изумлением на А., поедавшего тушёнку и закусывавшего оливками. А он посматривал на степь за окном и сейчас ощущал себя по-настоящему древним греком...



* Полифем – в древнегреческой мифологии дикий одноглазый великан (киклоп), питавшийся сырым человеческим мясом. Погубил (проглотил по кускам) несколько спутников Одиссея, нарушив общеэллинский обычай гостеприимства; Одиссей обманул его, опоил крепким вином, а затем ослепил. Узнав, кто перед ним, Полифем призывает на Одиссея проклятия; могущественный отец Полифема, бог Посейдон, преследует Одиссея на всём пространстве своей власти (на море), не позволяя ему вернуться на родной остров. А. сравнивает столичный регион с Полифемом-людоедом, как с чудовищных размеров коварным и свирепым существом, которое грозит полностью, без остатка, поглотить, перемолоть в своём чреве, его личность и всех его знакомых людей;
** Скилла ("лающая") – в древнегреческой мифологии чудовище с шестью собачьими головами; в каждой пасти у неё сверкали частые, острые, расположенные в три ряда зубы. Из пещеры на скале Скилла всеми головами выслеживала добычу, вылавливая и затем пожирая дельфинов, тюленей и других морских животных. Когда мимо пещеры проходил корабль, Скилла, разинув все пасти, разом похищала и проглатывала шесть человек. Первоначально Скилла была смертным существом; но позднее её отец, морской бог Форкий, добился для неё бессмертия и посадил чудовище на той же скале у пролива;
*** Лотофаги ("поедатели лотоса") – в древнегреческой мифологии, мирный народ, жители острова, на который попал Одиссей по пути на родину. Питались сладкими цветками лотоса; некоторые спутники Одиссея, отведав по совету лотофагов эти цветки, сразу же позабыли обо всём и утратили желание возвратиться домой, так как больше не хотели принимать в пищу ничего, кроме лотоса. Лишь силой Одиссей забрал спутников с острова лотофагов, распорядившись крепко привязать своих людей к корабельным лавкам, и поскорее отплыв с гостеприимного острова;
**** Орф – в древнегреческой мифологии чудовищный двуглавый пёс. Охранял на краю мира стадо коров великана Гериона. Уничтожен Гераклом вместе со своим хозяином (десятый подвиг героя);
***** Планкты – в древнегреческой мифологии блуждающие скалы, делающие узкий пролив и небо над проливом непроходимым для мореплавателей и вообще почти для всего живого (скалы двигались и расплющивали корабли, плывущих людей и даже низко летящих птиц). Одиссей миновал Планкты только с помощью совета волшебницы Кирки, которая заранее указала ему возможные морские дороги, и вместо пути мимо блуждающих скал Одиссей выбрал путь через пролив возле Скиллы;
****** Гарпии – в древнегреческой мифологии духи вихря и смерти, летавшие по воздуху, внезапно похищавшие людей и также внезапно, как ветер, исчезавшие. "Гарпии взяли его" – так говорили о человеке, неизвестно куда пропавшем и не найденном.

Сирены – в древнегреческой мифологии дочери речного бога Ахелоя и одной из муз (как вариант, музы танца Терпсихоры). Сирены, обитавшие на острове, на вид привлекательные женщины, своим сладким голосом заманивали проплывавших мимо мужчин на свой остров, отдохнуть с ними на ярко цветущем лугу; а потом набрасывались на них и пожирали (камни у острова сирен были усеяны костями и кусками засохшей кожи жертв). Сирен иногда называли музами иного мира (их изображали на надгробных памятниках). Одиссей с товарищами проплыли мимо острова сирен безопасно только благодаря предупреждению Кирки;
******* Пантикапей ("рыбный путь") – древнегреческий город, колония Милета, основанный не позднее 600 г. до новой эры. Располагался в Крыму на месте современного города Керчь.