Господин из Сан-Клементе

Господин из Сан-Клементе ехал на электричке с женой и дочерью из городка Льорет-де-Мар в Барселону.
В далёком, почти забытом прошлом он был нищий советский эмигрант, который много и тяжко работал на новой родине и в конце концов настало время, когда он смог позволить себе хорошо и со вкусом отдохнуть.
Это был последний день их великолепного испанского путешествия. Целью поездки этого дня был осмотр Храма Святого Семейства, памятника Колумбу и других достопримечательностей столицы Каталонии, затем ужин в хорошем ресторане, возвращение в Льорет-де-Мар, ночь в дорогом отеле. На следующее утро сдача машины в аэропорту Эль-Прат и возращение на родную калифорнийскую землю.
День был чудесный. За окном проносились роскошные виллы и золотые пляжи богатейшего курорта Европы. Господин из Сан-Клементе все глаза проглядел, пытаясь увидеть какую-нибудь европейскую красавицу, которые как говорят загорают topless. Или носят такие мини-бикини, что едва срам прикрывают. Но то ли пляжи были слишком далеко, то ли загоралщицами в тот день были сплошь американки, глаз остановить было решительно не на чём.
Перед тем как до Барселоны оставалось всего полчаса езды в электричку вошёл живописно разодетый бродячий музыкант и затянул песню, бренча на гитаре. Парень был бородатый, симпатичный, неопределённого возраста, с бегающими цыганскими глазами. Кепку для милостыни он не протягивал, просто пассажиры, которым была охота, клали ему монеты и банкноты в оттопыренный нижний карман рубахи какого-то особого покроя, по-видимому для бродячих музыкантов, которые бомбят электрички. Когда мариачи, горланя песню, проходил мимо господина из Сан-Клементе, тот разумеется ничего ему в карман не бросил, но процедил сквозь зубы:
- Get the real job, slacker!
Музыкант, стрельнув в него глазами, проплыл дальше. Вскоре его песня заглохла в дальних вагонах.
- С ума сошёл! – по-русски укорила господина из Сан-Клементе жена. – Здесь же все speak English. А если не спикают, то понимают.
- Ну и что? Что я ему такого сказал?
Жена не успела ответить, как бродячий музыкант вырос в их купе и спросил, нехорошо улыбаясь:
- What did you say, sir?
Дочка, его принцесса, испуганно забилась в угол. Жена побелела от страха. Все пассажиры спереди и сзади уткнулись в большие окна рассматривая несущиеся за ними пейзажи. Впрочем, какой-то хороший человек, господин из Сан-Клементе ухватил это задним взглядом, подошёл к кнопке селектора, чтобы сообщить машинисту и сопровождающему полицейскому, если в вагоне начнётся драка.
Господин из Сан-Клементе поднялся перед мариачи во весь свой выше среднего рост –певец был ниже. Они стояли слегка, касаясь животами. Уличный певец вызывающе нарушил личное пространство господина из Сан-Клементе. Запах чеснока, паприки, грязного белья и ночлежного дома ударил в нос господину из Сан-Клементе. И тот позволил себе слегка оттолкнуть бродягу, так сказать, поставить его на место. После чего спокойно произнёс:
- I said you have very nice voice, sir.
Певец ответил не сразу. Он весьма нагло сверлил собеседника своими цыганскими глазами. Потом спросил:
- Is that so?
- Of course!
Электричка, присвистнув, как будто на слова господина из Сан-Клементе, остановилась.
Мариачи, сделав вид что поверил, проговорил:
-Mucho gracias, senior. It is very pleasant, – после чего шустро выпрыгнул в открытую дверь на высокую платформу. Это была предпоследняя станция перед Барселоной.
Уже в подземном переходе на метро жена сказала:
- Дурак! Чуть было не испортил прекрасную поездку! Он мог запросто пырнуть тебя ножом и выскочить на остановке. А потом что?
- Сама дура! - беззлобно ответил господин из Сан-Клементе. И подумал: «Вообще-то, да. Мог бы конечно пырнуть». Но вообще-то он, господин из Сан-Клементе, ещё о-го-го! Как сказали бы его американские друзья, а других у него не было: Hell Of A Man.
- Родители, престаньте ругаться! Очень вас прошу! – взмолилась дочь.
Всё это пыряние ножами, драки, разборки осталось для них в другой жизни. А принцесса вообще родилась в Америке и никогда ни о чём таком слыхом не слыхивала, поэтому особенно напугалась.
Судя по схеме метро ехать до Храма Святого Семейства было всего ничего. Жена разменяла в окошке бумажные евро на монеты, и господин из Сан-Клементе очутился в подземке Барселоны, разглядывая с интересом пассажиров. Было много, подозрительно много похожих на мариачи брюнетистых парней с цыганскими бегающими глазами. Были так же молодые красавицы-каталонки весьма уставшего вида как после бессонной ночи любви, но скорее всего просто после смены – часы показывали пятнадцать минут четвёртого обычного рабочего дня недели. Господина из Сан-Клементе несколько раз довольно грубо толкнули, но он благоразумно промолчал, что позволило им оказаться на поверхности возле Temple Expiatori de la Sagrada Familia (Собора Саграда Фамилия) ровно через пять минут. Они пристроились в хвост гигантской очереди в кассу. Их тут же предупредили из громкоговорителя на экскурсионном омнибусе напротив, что занявшие очередь только что рискуют сегодня в храм не попасть, потому что экспозиция скоро закрывается. Объявление было на двух языках: испанском и английском. Но господин из Сан-Клементе предложил никуда не уходить, потому что если не сегодня, то когда? Завтра они улетают. Так вот они стояли, разглядывая разноцветную и разноязычную публику под гигантскими, будто вылепленными из мокрого песка башнями храма, которые строились, достраивались, перестраивались вот уже добрую сотню лет.
- Какие сто лет! – сказал какой-то лысый русский дядька, подслушавший их разговор. – А сто тридцать не хотите? Самый большой долгострой на Земле. Первый камень в фундамент нового храма заложили ещё весной 1882 года. Вот и посчитайте!
И добавил гордо:
- Я здесь уже третий раз!
Его очередь была впереди человек на десять или больше. Он прогуливался вдоль хвоста скуки ради и услышал русскую речь. Говоря это, он очень близко подошёл к господину из Сан-Клементе, стоял чуть ли не в обнимку с ним. Может это обычай такой в Испании подходить к собеседнику нос-к-носу? Или люди, с которыми господину из Сан-Клементе приходилось здесь общаться в последний час просто дурно воспитаны?
Вероятно, произойдёт следующее: лысому продадут последний билет, а перед их носом храм закроют. Так всегда случается – одним всё, другим ничего.
Впрочем, когда лысый узнал, что господин из Сан-Клементе первый раз тут с семьёй, да ещё из Штатов (вот кого он на дух не переносил так это русскоязычных израильтян) он незамедлительно предложил помощь. За небольшую мзду, разумеется.
Господин из Сан-Клементе тут же полез в карман за кошельком, потому что выхода не было, но жена остановила:
- Мы подумаем.
- Ну, хорошо, - сказал лысый. – Когда созреете, найдёте меня вон там, - и указал в пёструю плотную толпу впереди, наверно, не столько, чтобы обозначить своё предполагаемое местонахождение, сколько дать этим скупердяям понять, что решать нужно сразу. Потоптался немного и ушёл.
В это время господин из Сан-Клементе лихорадочно ощупывал себя в поисках кошелька. Кошелёк всегда лежал в нижнем кармане жилета с застёжкой-молнией. Молния всегда была закрыта. Теперь же она была отверста, и кошелька там не было, хотя господину из Сан-Клементе казалось, что он закрыл её расплатившись в ресторане в Льорет-де-Мар ещё перед поездкой в Барселону. Он всегда носил кошелёк в этом кармане, охраняемым зубастой молнией. Ни в каком другом кармане или сумке кошелька теперь тоже не было.
Дочь и жена вывели его из толпы перед Собором Саграда Фамилия почти в полуобморочном состоянии, бормотавшего:
- Найдите мне этого лысого.
А может мариачи, или чернявых парней, толкавшихся в подземке Барселоны тоже не помешало бы найти?
Что интересно, американский заграничный паспорт, хранимый в том же жилетном кармане с застёжкой-молнией был на месте, а кошелёк с водительским удостоверением, кредитными и банковскими картами плюс ни много ни мало - полторы тысячи «зелёных» и двести пятьдесят евро, испарился.
- Кто платил в ресторане? Я платил? А может у меня был кэш в кармане, и я рассчитался бумажками, а кошелёк остался в чемодане, в отеле?
Вообще-то у них было правило никогда не оставлять в отеле деньги и другие ценные вещи. Так всегда и поступали. Но в этот раз может он просто забыл?
Он пронёс этот драгоценный кошелёк целым и почти нетронутым через две недели их путешествия. Сначала в Москву, к дяде с тётей, которых он обожал. И они его тоже. Правда они уже почти не видели любимого племянника – оба катастрофически теряли зрение. Потом друзья, половина из которых держала зубы на полке, но всем ведь не поможешь. Там же на Востряковском кладбище нашёл он забытые людьми и богом могилы дедушки и бабушки. Бетонные обелиски стояли заброшенные, со сбитыми фотографиями. Он конечно немножко прибрался на могилках. Можно было конечно заказать и оплатить нормальный уход за ними, чтобы душа была спокойна, но как он проверит, что деньги не потрачены зря? И потом впереди была Испания, страна контрастов и соблазнов. Поэтому он оставил это на другой раз. Конечно, во многих делах и обстоятельствах в этой поездке от него требовалось отщипнуть всего лишь кусок или даже кусочек своего нажитого с таким трудом богатства, чтобы поддержать близких, друзей, знакомых или даже чужих. Господин из Сан-Клементе успешно поборол все эти искушения. Живые родственники и друзья в его понимании совсем не бедствовали. Легион полузнакомых попрошаек, встретившихся на его пути, тоже остался ни с чем. Потому что, если дать одному, значит потом нужно дать всем, если по справедливости. А мёртвые, ну что же, мёртвые могут чуть-чуть подождать. И так вот со скрежетом зубовным донёс он эту заветную пачку денег до последнего дня, чтобы в конце концов враз всё потерять. Всё! И прилететь домой абсолютно пустым, без полушки.
У него с женой были раздельные финансы, поэтому она не должна была слишком корить его за эту утрату. Это его потеря. И в конце концов в чем его вина? Его обокрали.
Тем не менее супруга не упустила случая кольнуть его, говорила ведь не таскать с собой столько денег. Зачем, какой в этом смысл? Он не знал, что она отвалила его дяде и тёте свои двести долларов – мало, конечно, но хоть что-то. Могилы дедушки и бабушки остались как есть. Ещё чего, она этих людей никогда в глаза не видела. Пусть сам разбирается.
Вот так сидели они втроём на скамейке перед Искупительным храмом Святого Семейства. Толпа разряженных туристов бурлила и продолжала бурлить даже когда храм закрылся. Текла река дорогих автомобилей. Дочь и мать немножко поплакали от несправедливости и боли за господина из Сан-Клементе, за то, что он такой глупый и непрактичный, а он сидел оглушенный горем, бессловесный. Потом женщины пошли поесть и принесли папе кусочек холодной пиццы.
Подкрепившись он оживился и предложил подать заявление в полицию. А что, если полиция тут же арестует подлеца? На станции метро им рассказали, как найти участок.
В отделении было полно людей, преимущественно американских туристов. Один здоровенный детина рассказывал всем, как зная, что в метро воруют, надёжно спрятал тысячу евро в носок. Всё равно обчистили. Другой повесил кошелёк на шею под рубашку – облупили. Как, когда? Ничего не почувствовал.
- Видишь, а у тебя всё было на виду, ты не изощрялся, - шепнула супруга. – Так что не удивительно, что украли.
- Сколько мы были в этом метро? Две минуты? Противно просто, не могут навести порядок. Нет, порядок только там, за океаном.
Под потолком участка работал цветной телевизор с плоским экраном. Местный телеканал передавал срочный репортаж из штата Орегон, город Роузбург. Там, на любимой их родине в этот день студент общественного колледжа Крис Харпер Мерсер совершил массовый расстрел, убив девять человек и ранив двадцать. Но господин из Сан-Клементе и его жена не знали испанского и ничего не поняли.
Долго ждали своей очереди – в Саграду очередь и здесь тоже. Одна только дочка не скучала. Она проводила время в обществе некого азиатского юноши, человека маленького, широколицего, узкоглазого в дорогих очках, по-видимому тоже пострадавшего и задержанного в участке дорожной полиции на неопределённое время по неопределённой причине.
Наконец, детектив говоривший по-английски, забрал паспорт господина из Сан-Клементе, чтобы сделать копию, и первым делом предложил ему позвонить в Америкэн Экспресс отменить все украденные кредитные и дебетовые карты разом. Ему даже разрешили воспользоваться телефоном участка, потому что в его мобильнике не было надлежащей сим карты – всё экономил, сукин сын, и доэкономился.
- Вообще-то они кредитные карты и водительское удостоверение тут же выбрасывают на помойку. Их интересует только кэш. Но чем чёрт не шутит (Than only the devil doesn't joke) - заметил детектив.
А Дьявол похоже сегодня не шутил. Поэтому господин из Сан-Клементе отправился звонить в Штаты, это было важнее, а супругу оставил помогать в составлении протокола – тупая, никому не нужная формальность!
Англоязычный детектив расспрашивал всё до мельчайших деталей и про мариачи – вагонного певца, и про лысого дядьку в очереди в Собор Святого Семейства.
- Бродячий музыкант мог быть наводчиком или вором, - комментировал он по ходу. – А вот помощник с билетами в Саграду это что-то новенькое.
- Если вы так хорошо знаете их повадки, почему вы их не поймаете?
- Да, мы хорошо их знаем. Это венгерско-румынская мафия. Но они ведь не наносят людям никакого физического ущерба – только материальный. А для этого нужно поймать с поличным.
О великая европейская демократия! Действительно, можно ли считать ущербом безболезненное изъятие избыточных денежных средств у зажравшихся американских туристов?
Господин из Сан-Клементе долго и нудно терзал телефон полицейского участка. Наконец закрыв все кредитные карты, которые были в украденном кошельке, и даже те, которых там не было, он ощутил необходимость облегчить мочевой пузырь.
В туалете полиции толи от расстройства, толи от переутомления, он долго поливал свои брюки, а когда заметил, было уже поздно. Слава богу брюки были тёмные. То, что они сверху донизу обмочены, было наверно не заметно, но очень противно. При ходьбе мокрые холодные штанины хлестали по ногам.
Они держали его в участке пока брюки не высохли – часа полтора, наверно. Всё казалось, что доблестный детектив притащит сейчас на опознание вора с заветным кошельком. Но полицейские уходили и не возвращались. И заявители тоже исчезали. И азиатский юноша в дорогой оправе исчез – дочка долго и грустно искала его глазами. Господину из Сан-Клементе наконец выдали копию протокола и паспорт, и семейство двинулось в обратный путь. Как говорится, хорошо погуляли. Посмотрели Барселону, отужинали в дорогом ресторане.
Ехали назад в полной электричке. За окном была кромешная тьма. Жена и дочь от нечего делать стали общаться с другими пассажирами. Дочь, его принцесса, немного говорила по-испански. Господин из Сан-Клементе слушал её прелестный голосок и не слышал. Он всю ещё холил надежду, что кошелёк с его кровными по какой-то одному богу известной случайности окажется в номере.
Или ему казалось, что вот сейчас, на короткой остановке в вагон впрыгнет паршивец-мариачи. И он схватит его за ноги, в том месте где из туфель вылезают его вонючие носки, перевернёт вниз головой и вытряхнет из него свой кошелёк.
Но электричка мчалась в ночь и на остановках почти никто не входил.
Внезапно разразилась буря. Почти отвесные струи воды ударили в железную крышу. Электричка словно летела по дну океана. Бесчисленные огненные глаза её за стеной дождя были едва видны Дьяволу, следившему с вершины химерической горы Монсеррат, распиленной пополам ангелами, за уходящей в сторону Жироны чередой вагонов. Дьявол был громаден, как утёс, а электричка была маленькая, но по неизвестной причине притягивала Его взор.
- Если завтра будет такой ливень мы никуда не улетим, - сказал господин из Сан-Клементе своим женщинам.
Вскоре они добрались до гостиницы. Кошелька там естественно не оказалось. Да и глупо было надеяться.
Они ещё немножко погоревали. А на следующий день утром они улетели точно по расписанию.
©Alex Tsank
San Diego, CA
5/1/2016
-