Меланхолия-1

или Чем можно начинать

Все чужое глядит, куда?
верно, куда может глядеть чужое, только на чужое, иногда в чужое. Ибо признать чужим? Значит самому стать чужим. Признавая кого-то чужим, тем самым, делаешь чужим и себя. В самом деле, нельзя же быть своим для чужого. Если все-таки удастся? Это значит, стать чужим для себя самого. И что дальше, изгонять этого чужого.
…
Быть чужим, это не случайно, не случайность, потребность.
Кто-то должен быть чужим, если такого нет, его надо придумать, еще лучше нарисовать. Что-то вроде окна, возле которого можно стоять и которое можно забрызгать чем-нибудь несмываемым. Под рукой не оказалось, пусть тогда забрызгает хотя бы дождь. Ведь дождь-то может случиться в любое время, днем, ночью, весной, осенью. Во время завтрака, по дороге в сад, в саду, после того, как сад будет вырублен. Приятно стоять, глядя на срубленные деревья, и повторять про себя, вас больше нет, вас больше не будет, вас больше никогда не будет. Неужели этого достаточно, чтобы ощутить свою вечность. Вот был сад, а ты был мал, ничтожно мал, просто ничтожен перед его вечностью. Какие-то голые ветки, хлещут по лицу, как будто несут весть. Как будто кто-то кричит, ты готов узнать, ты готов признать свою временность.
И вдруг все переменилось,
ты есть, он исчез, ты встал на его место, не просто встал, закрыл. Одним движением, понятно, такое движение закрыло этот старый сад как чужой сад. Он стал твоим садом, если угодно твоим продолжением. Кривые стволы, гнилые листья, сухие колючки. И теперь ты его отсекаешь, это ненужное тебе продолжение. Была временная тень, теперь ее нет. Или все случилось раньше, ты вышел из тени, из чужой тени, как это удалось, кому нужны эти мелочи. Просто ты решил, и вышел, стоявшие расступились, а что им оставалось делать, посторонились. И чужой сад стал твоей тенью, но так и остался чужой тенью, как долго можно терпеть чужую тень. Можно было кричать, слать проклятья по известному адресу, что изменится. Нельзя, невозможно чужую тень превратить в свою тень. Разве что самого себя сделать чужим, для себя самого. Приходится? Выбирать, или остаешься самим собой, или чужая тень начинает диктовать тебе чужие правила, выполняй. Что-то слышится, шепот, нужно напрячься, чтобы разобрать, что там? Пляши, это все, что ты можешь, у тебя крепкие ноги, ты будешь отменным плясуном. Плясать под чужой колокольчик! Конечно, это только слышится, но уж очень четко слышится, как хорошо знаком сухой голос. Как хороший знакомый он знает о тебе все, или почти все. И пользуясь правом хорошего знакомого, напоминает твои поступки, выбирая из всех твоих поступков, самые непростительные, зачем? для тебя, смотри, любуйся своей несостоятельностью.
Любоваться своей слабостью, даже для этого нужны силы,
кто бы спорил, но откуда берутся немалые силы на то, чтобы вынести свою слабость. Пока сознание мучается, руки начинают сами собой искать хоть что-то похожее на средство. Выйти из мучительного состояния, разве не в этом жизнь. Чтобы жить, просто жить, надо решить раз и навсегда, тайну чужой тени. Такая простая мысль, далее включается воображение. Тень, она проходит через сад, прячется в нем, и как только ты входишь в сад, прилипает к твоим плечам, неси, а куда ты денешься. За плечами повисает горб, ничего, жить можно и горбатым, живи. На то и созданы твои плечи, чтобы нести груз чужой тени. Но кто-то навязал тебе этот груз, не будем уподобляться старым книжникам, перекладывать деревянные листы. Нужен инструмент, найти бы такой инструмент, но разве есть такой инструмент способный сразить чужую тень. Еще бы лучше поразить, а чем можно поразить собственное воображение, собственной слабостью. Да, признать, признаться самому себе, ты слабее всех. И вот тогда вечный сад начнет клониться, к рассвету, или навстречу закату, не отвлекайся.
…
Начавший падать, дальше будет падать сам по себе, шорох, треск, глухой стук падения.
При желании можно услышать крики, увидеть странные лица, можно звать, не откликнутся, значит, должны уйти, вместе с садом. И это падение будет уже не остановить, останется только повернуться к саду спиной, вздохнуть и выйти. Оставив за спиной сад темноты, бодро, широким шагом к сияющим вершинам. Они так близко, буквально десяток широких шагов, не опускаться же до прыжков, и ты войдешь в тишину собственных сумерек, как услышать тишину, кричи,
единственным ответом тебе будет тишина.