Ани! Ванское царство Урарту. Роман 5

5. Приглашение
на пиршество царей

      Встреча с отцом! Иль это сон? Что можно так пред-
положить, когда открылась дверь, а там стоит ви-
зирь, родной отец. Он измождён, весь в синяках,
не раз ударенный плетьми. Закрылась дверь за ними. И мать
упала в обморок на колени. Он жив и цел, живее не бывает;
царапины, побои, синяки пройдут. Но сердца рана не зажи-
вает. Она всегда болит...
Прощенья просит царь и наказать велит того, кто рукой
замахнулся на их дом. Пускай не дом, а хижину святую,
там, где царила тишина, любовь, доверие всегда. Сейчас она
осквернена, как рана, из которой льётся кровь.
– Прощения прошу и заодно прошу руки я дочери Ани...
Не виноват, не правильно мне доложили, за это выслан тот
визирь в дальние края княжества, работать. Совсем не смог
его сломить. Я не жесток, тем более к тому, кто верно мне
служил и помог невольно... я должен его и благодарить, что
с помощью его узнал, увидел Ани! Вашу дочь! И я влюбил-
ся, но она не дала ответа... Ведь правильно воспитана была
и без на то согласия родных мне отказать посмела. Насиль-
но взять я не решился, люблю, и вас прошу одобрить наш
союз – благословить.
– Странно, что своим врагам отдаём мы любимицу дочь
Ани! Ведь точно знали, что по вашему царскому указу меня
сослали... по указу батюшки вашего нищими в подземелье
заточены. Но что мне делать, как нам быть? В её глаза посмо-
треть, найдёшь любовь, и разве можешь ты ослушаться того
нежного зова? Когда любовью цепь накинута на ней, пускай
и тяжело то бремя, но ей оно желанно. Как мне быть? Когда
она пылает, как тысячу людей, когда в любви забылась, где
жила, она сдаётся и подвластна, и если нам с миром не от-
дать, то девка Ани сама уйдёт к тебе, – сказал отец.
– Ты плохо знаешь мою дочь. Прости, что так я говорю!
Открою я секрет, не уронила я слезу, когда ты в заточенье
жил, а радовалась счастью её, ведь можно и всю жизнь кро-
том под землёй прожить, не видя неба, не видя солнца, не
слыша пенья птиц. Пускай то я, но не хочу, чтоб и она над-
ругана телом была... среди ущелья, когда с кувшином до-
бираться будет до ручья, чтобы пресную водицу принести
обратно. Не в дом... в лачугу... А здесь всё есть, владыка
царь с царицей. А вскоре она вершить заставит всех, пред
ней поклониться весь народ. Она поймёт, кто прав, кто ви-
новат... ей нужно только времени немного дать, – сказала
Ани мать.
– Ну, хорошо, согласие даю, тебя прощая, потому что лю-
блю, и, если честно, был бы вооружён, ножом проткнул бы
наглецу живот, чтоб неповадно было на чужих жён рта рас-
крывать. Я помню здешних мест указ. Где ты не смеешь,
если занята она, не только обладать, но и смотреть, на это
был указ царём издан.
– Приказ подписан, и наказан будет он, но сейчас не порть
дочери настроенье. Пойдём, благослови её и завтра отправ-
ляйся с ней в костёл, и подведи ты к суженному Царю под
венец. Такой, как он, будет настоящий муж, хотя он царь.
Лишь только он сумеет её запрячь и обуздать. Она стропти-
ва, мудра и подчинит, мне кажется, всё царство лишь одна.
Но об этом поздно говорить, пойдём скорее, и выскажи со-
гласие своё, что отдаём мы Ани, нашу дочь за Араме царя!
Благословим! Пусть счастливо живут.
И вместе за руку они вошли в палату, где за столом сиде-
ла я, и мать царя, и царь.
– Согласие даём, хотя и хочется спросить. Ты твёрдо ре-
шил, что женишься на ней? Тогда ты знай: характер строгий,
вровень всем царицам, она, возможно, тебя обогатит! И на
войну пошлёт, победу принесёшь, и этим выведешь из бед-
ствия народ. И выйдут из подземельного царства они все,
работать будет пленник не покладая рук.
– Неужто ты, отец, – мудрец, предсказываешь мне? Как
дальше жить, что будет на моей земле… Но если ты такой
уж предсказатель, скажи: а сколько будет у меня детей? И
будет сын иль нет? – спросил тут нервно царь.
– Я не сказал лишь потому, что она моя дочь и жаль её,
но она потомство принесёт, и сын будет у тебя, и дочь!
Столицу ты не скоро, а перенесёшь и назовёшь её име-
нем – Ани, за безграничную любовь...Там, на горах, трава
будет расти и сад... Распустишь на земле с трудом и ви-
ноградник... Созреет осенью, собирай – качай вино, а из
жмыхов ты будешь гнать и алкоголь. Но я хочу тебе ска-
зать, что больше радоваться будет глаз цветеньем абрикос-
гаргар, их нежен вкус для вас. Тем радоваться будет Ани,
цветением его! А красотой своей и нежный плод, и в этот
день, и в этот месяц, час появится на свет помощник –
долгожданный сын.
– И что же этим хочешь ты сказать, что Ани мне будет все
годы рожать одних девчат?
– Ты не поверишь, если я скажу тебе иначе, чем дальше в
горы лет, тем ты силён становишься, властителем, мой царь,
ты преклонишь с победой много стран.
– Хочу узнать конец!
– Конца здесь не видать... за правду можно снова в подзе-
мелье попасть, раз возвратил ты нас сюда, в царские палаты,
и дал приглашенье на пиршество царей, то, значит, мы здесь
гости и будем гостить, лишь дай нам кров, поближе к вам...
жить и хорошее излучать.
Он не сказал больше ни слова, оставил поразмыслить и
царя, зато, предсказывая длинную жизнь, боготворил его...
И за эту благодать велел царь возвратить ему титул визиря-
мыслителя и предсказателя при царе и дочери его.
А между тем пиршество началось!
Был занят день с утра! Наутро жертву приняли, а на ве-
черний молебен объявлена была помолвка царя с невестой
Ани, дочкой визиря-мыслителя при дворе.
Все хлопоты царица-мать взяла и на себя. И пир там был,
и звук дудук, зурна, доли звучала под шелест одеяния ца-
риц.
На следующий день и свадьба там была, любовь играла у
молодых не зря... и каждый год рожала она девчат, но он всё
верил, что жизнь длинна, родит однажды богатыря...
Отец смотрел царю в глаза, он знал, что всё не расска-
зал, а утаил он многое ещё, что Ани город он в честь имени
царицы назовёт, когда во время родов богатыря умрёт она,
оставляя новорожденное дитя. Сына богатыря...
И с этих пор всё пойдёт наоборот, развалится страна по-
сле боёв. Народ и женщин в рабство заберут, обесчестят, и
заменит почти весь народ цвет волос, глаз и носа форму. Но
он не скажет ничего, не даст в обиду свой же род. Обратной
дороги в подземелье нет... Останется небольшая часть зем-
ли – Арменией назовут, а люди – жители её – по миру раз-
бредутся, по разным направлениям его. Но где бы ни был,
не жил народ, всегда он разговаривал и писал на своём язы-
ке, чтоб не забыть.
Проснулась я, и нет следа прошедших дней, как будто бы
не сон, и нет вестей...

Конец